Григорий Быстрицкий: Лолочка и Валентина

Loading

Из коллекционных, редких книг выделялся только многотомник «Истории евреев», изданный в дореволюционное время в шикарном, золотого тиснения переплете. Этот раритет попал в семью случайно: в разгул борьбы с космополитизмом один перепуганный товарищ избавился от яркого компромата, сделав такой вот подарок.

Лолочка и Валентина

Григорий Быстрицкий

Они познакомились после войны в Молдавии. Элеонора — такое слегка претенциозное по тем временам имя ей дали при рождении, — была незначительно младше. Со школьных лет и до глубокой старости ее все называют Лолочка или еще короче — Лола. Ни детям, ни внукам, ни многочисленным правнукам никогда не приходило в голову звать ее как-то традиционно, типа бабуля. Никто детей специально не учил, Лола — укреплялось автоматически, до 3-4 лет произносилось как Оа. Маленькая, шустрая и страшно любопытная, в конце 40-х, имея уже двоих детей, она весила меньше 50 кг, а в начале нового века ходит на Дорогомиловский рынок за мясом для борща и бегает за старшим правнуком по огромной квартире, щипая цепкими пальцами и тыча его своими маленькими, но твердыми кулачками. Ритуал этот традиционно повторяется к удовольствию обоих каждый раз, когда правнук приходит в гости из соседнего подъезда.

Валентина всегда была женщиной величественной. Полнота, даже несколько чрезмерная, ей шла. Она была родом из семьи знаменитых русских художников, ее благородное происхождение нестандартно легко сочеталось с высоким положением в советском обществе. В элитном доме с видом на МГУ она пережила мужа и двоих детей, потом вернулась к сыну в Тюмень.

Мужья этих славных дам после войны проводили инженерные изыскания для строительства бесконечных тюрем, которые нужны были советскому Правительству и лично тов.Сталину для обуздания граждан, почувствовавших небольшую свободу и независимость во время тяжких боев с фашистами. Когда у мужа Валентины случились неприятности по работе: разрушился фундамент новой тюрьмы и по подозрению в умышленном вредительстве мужа арестовали, Валентина с тремя детьми переселилась к Лолочке и так они жили в злое и голодное время, пока органы чудом не выяснили невиновность инженера.

Потом судьба их развела лет на пять и встретились они уже на передовой, где стали самыми непосредственными участницами грандиозной советской битвы за нефтедоллары. Муж Валентины возглавил битву, а Лолочкин — стал его заместителем по боевым действиям. Быт устроился, они поселились в центре старинного сибирского города, в добротном доме с колоннами, отстроенном после войны немецкими военнопленными.

Поспокойнее стало, можно подвести промежуточные итоги, вспомнить недавнюю историю. Вспоминать было что.

В 30-х родителей Лолы репрессировали. Произошло это как всегда неожиданно и быстро. Прогуливалась не спеша студент-медик Лолочка со своим будущим мужем — студентом-геологом после кино, подходят к дому, а непривычно во всех окнах огромной квартиры ответственного партработника свет горит. Обыск. НКВД требует немедленно исчезнуть в чем была, предварительно сдернув с ошеломленной Лолы золотые сережки. После этого будущий геолог женился на Ч.С. врагов народа, что само по себе уже было подвигом, и далеко не единственным в его яркой жизни. Потом уехали от греха подальше по геологическому распределению в Архангельскую область.

Путешествие до базы экспедиции частично проходило по Белому морю и было полно романтики и приключений. Запомнилась пересадка с военного корабля на рыболовный сейнер в условиях шторма. Мужчины должны были перебегать по трапу в те короткие секунды, когда палубы судов сравнивались по высоте. Лолу в качестве исключения перебросили краном в рыболовной сетке. Впрочем, эта операция тоже требовала ювелирного исполнения и определенного присутствия духа.

В экспедиции их застала война. На 12-й день муж ушел на фронт, штурманом бомбардировщика — параллельно с институтом он закончил летную школу. За ним прислали военный самолет, и никакой возможности попутно захватить семью не было. Лола с годовалой дочерью стала добираться до Архангельска.

Обратное путешествие это также не было однообразным. Морских приключений, правда, удалось миновать, но зато пришлось отправиться пешком за 40 км до ближайшей деревни с рюкзачком за спиной и дочерью на руках. По песчаному берегу. На каблуках, другой обуви не было. От каблуков, однако, пришлось быстро отказаться и идти оказалось всего км 25 — подобрал грузовик. Но зато так распухли ноги, что в первую ночь Лола серьезно опасалась, что приютившая их хозяйка избы примет ее за сумасшедшую, поскольку на плач дочери она со своего топчана до люльки добиралась на коленях.

Во время войны Лола работала в госпитале санитаркой и получала дополнительную порцию хлеба за донорство. С каждого конвоя в большом количестве поступали раненные американцы, канадцы, англичане и, разумеется, советские. В маленькой Лоле оказалось столько крови, что еще несколько лет послевоенного мужа одолевали всяческие сомнения по поводу многочисленных благодарственных писем со всего света от тех самых моряков и летчиков.

Муж отбомбил немцев по полной военной программе. Огромным счастьем было его возвращение и огромным облегчением был послевоенный переезд в Молдавию, где Лола отогревалась, пока он изыскивал, где строить те пресловутые тюрьмы.

Валентина с семьей прибыла в Кишинев из Ташкента, где были хлеб, тепло и общество. Но это только казалось так со стороны. На самом деле там тоже были свои тараканы и тарантулы. Валентина преподавала в музыкальной школе, где кроме местных, учились дети командиров и интендантов.

Поначалу близость к начальственному кругу позволила Валентине поселиться с матерью и маленьким сыном в приличной комнате с не слишком забитой коммунальной кухней. Постепенно неясный для многих, военный статус мужа Валентины превратил ее достоинства культурной женщины в недостаток подозрительной особы, у которой муж может и враг народа, может и сидит где положено, а может и вовсе 10 без ПП. Не исключено также, что брезгливая неуступчивость Валентины к приставаниям интендантов сыграла какую-то роль, короче, те же интенданты постарались оградить своих детей от подозрительного элемента, и осталась Валентина без работы и без комнаты. До конца войны перебивались кое-как перешиванием своей одежды на продажу, да стиркой в больнице. Жили до 44-го в халупе с одним окошком и глиняным полом. Потом приехал муж, обучавший в разведшколе под Москвой взрывному делу лихих ребят, и чудом не застрелил самого рьяного интенданта.

В Молдавии в семьях появились послевоенные дети: у Валентины близнецы, годом позже у Лолы — сын. Мужья ходили в специальной форме, поскольку вся геология СССР была в подчинении у НКВД. Заработки у геологов были выше среднего уровня, и на фоне послевоенных трудностей жили семьи в относительном достатке. Все бы не плохо было в Молдавии (не считая постоянного риска стать врагом народа, так это везде и с любым случалось), но перспектив без полезных ископаемых для молодых и энергичных геологов там не просматривалось. Не строить же тюрьмы всю жизнь, перспектива тут сомнительная.

Муж Валентины — статный мужчина, с слегка авантюрным характером и неукротимой жаждой достижений, причем это был не карьеризм и не страсть к деньгам. Для него, как для опытного и азартного игрока важен был процесс. Если бы ему с его достигнутым положением, чутьем и опытом в начале перестройки было бы лет 40, он уверенно заткнул бы всех действующих (и уже не действующих) олигархов и создал настоящую геологоразведочную империю — совладельца всех открытых ею месторождений нефти и газа. При этом он и сам бы несказанно обогатился и огромное количество подчиненных ему людей привел в уверенный средний класс.

Лолочкин ростом пониже, но более полный, красивый, кудрявый, решительный и, как все фронтовики, мало чего боявшийся. Разве что кремлевских злодеев. В начале 52-го его вызвали в Москву и предложили поехать на Север и возглавить бурение первой скважины недалеко от Полярного круга. Тогда ученые наметили на картах территории за Уралом целую серию опорных скважин, призванных открыть в азиатской части СССР нефть или газ. Небольшая часть скважин была уже пробурена в южных районах, но безрезультатно. В высоких широтах, в труднодоступных местах это был первый опыт.

Со всей кипучей энергией 40-летнего энтузиаста он принялся за дело. Привез на барже буровую с людьми в маленький северный поселок уже вместе со льдом, в последние осенние дни. По координатам выходило, что буровая должна стать на территорию больничного городка. Инженер понимал цену такой точности, когда укол карандаша на карте соответствовал кругу диаметром 3-4 км на реальной местности. Понимал он также, что времени на согласование с начальством в области нет, поскольку там не решат, запросят Москву, те с перепугу к Берии обратятся и т.д. и т.п., а место заложения скважины необходимо определить уже сейчас.

Пошел геолог-фронтовик к секретарю райкома. Тот в геологии и масштабах карт не разбирался, но зато хорошо понял, что от перевозки и монтажа многотонного оборудования больным легче не станет. И приняли они решение перенести буровую за пределы поселка. Через несколько месяцев ясно начала проступать и приближаться кара за самоуправство. Скважина ничего необычного не выявила, и наступило время искать виновных. Райкомовцу еще туда-сюда, он из местных малых народностей родом, а слишком смелого геолога временно спасала только удаленность. В Москве сидел бы уже на допросах.

До выбора карательной меры отправили южнее, поискать подземную воду пока решают, что с ним делать. Никто не подозревал, что скважина все-таки попала на газовое месторождение. Определить это сразу было трудно, не было ни опыта соответствующего, ни оборудования. Лола, правда утверждала впоследствии, что она как лаборант насторожилась, но ее не послушали.

Как бы то ни было, но к следующей зиме газ, который образовался сотни млн.лет назад и который сейчас потревожили, под страшным давлением вырвался на поверхность. Как пулю из ствола он вытолкнул перед собой все полтора км скрученных металлических труб. Они выскочили с глубины как макароны, и вся окрестность встрепенулась от невиданного, ужасного, долгого и устойчивого гула.

Он продолжался несколько месяцев, территория вокруг сильно изменилась, от неожиданного тепла природа подумала, что уже весна и кое-что снова зазеленело. Ближе к скважине деревья совсем высохли, чуть дальше пожелтели и подвялились, еще дальше появилась зелень. А совсем далеко с этого момента зелень потекла широкой рекой в советскую казну и, вероятно, не только туда. Случись такой фонтан на территории больничного городка, все больные автоматически переселились бы на соседнее кладбище. Здоровые тоже.

Мужа вернули обратно, устранять аварию. После Архангельска он уже с семьей не расставался, так вчетвером и ездили туда-сюда. Так же вместе по приглашению мужа Валентины приехали и в Тюмень.

Начался небывалый расцвет советской геологии, этап этот назвали освоением Тюменского Севера. Сначала, как водится рапорта Партии и Правительству, победные реляции, награждения, назначения. Потом государственные ассигнования, привлечение большого количества техники и больших масс людей.

Геологи открыли сотни новых месторождений нефти и газа. Потом пришли газовики и нефтяники, и масштаб работ сразу увеличился многократно.

Потом началась перестройка и месторождения перешли в другие руки, а зелень все лилась и лилась, и по сей день льется. В этот период были написаны сотни книг, снято множество фильмов. Литературными героями были покорители Севера. Было придумано немало литературных аналогий, из жизни выужено множество необычных случаев, подслушано много интересных сравнений и нестандартных фраз.

Но все это было потом, а в средине 50-х Лолочка и Валентина поселились в Тюмени.

Жизнь наладилась, приключения экстремального характера закончились, можно было спокойно заняться домом, семьей, школой. Мужья возглавляли самое большое в области предприятие. Валентинин представлял его во внешнем мире, имел шикарный лимузин в виде черной «Волги», часто бывал у первого секретаря КП области, в Москве, на заседаниях и спец. мероприятиях под чудесным советским названием «партхозактив».

Лолочкин занимался внутренними проблемами, возникающими каждую секунду в десятках северных партий и экспедиций. Связь того времени была не совершенной, и через открытые окна его кабинета страшные крики, разносы и маты транслировались за два квартала главной улицы города. Жизнь кипела. А когда много и самоотверженно работаешь, наступает время получать награды. Оба они стали лауреатами Ленинской премии, а Валентинин еще и Героем соц.труда.

Они жили в одном подъезде, вместе справляли праздники, вместе ездили на пикники, ходили на концерты и иногда в местный драматический театр. Но постепенно их интересы и образ жизни стали расходиться. Валентина, как наследник богемных традиций, собирала в доме изящные штучки, красивые сервизы, картины, богатую и дорогую библиотеку, коллекционную мебель. Ее муж часто бывал за границей и пополнял все эти собрания. У Лолы дома все было проще. Библиотека, конечно, была, и достаточно обширной, но собрана из подписных изданий. Все классики, изданные в СССР были, но из коллекционных, редких книг выделялся только многотомник «Истории евреев», изданный в дореволюционное время в шикарном, золотого тиснения переплете. Этот раритет попал в семью случайно: в разгул борьбы с космополитизмом один перепуганный товарищ избавился от яркого компромата, сделав такой вот подарок. Во время хрущевской оттепели он спохватился, но тут же был послан в привычном для двух кварталов звуковом и фразеологическом оформлении.

Валентина налаживала светскую жизнь. Музицировала на пианино, благо у нее было солидное музыкальное образование и хорошие способности. В доме начали появляться знаменитости, Ян Френкель и молодая Алла Пугачева, профессора, академики. Разумеется, спуститься в любое время этажом ниже и зайти на любую тусовку Лола могла без всяких церемоний и предупреждений. Но как-то не получалось. Видимо, тяжелые времена, голодные годы лучше сближают людей, чем благополучие.

***

Лолочка справляет свой 91 день рождения в окружении детей, внуков и правнуков. Ей до всего есть дело, всех она контролирует в любых мелочах. Когда ей не выгодно, не слышит, но иногда за три комнаты может разобрать спокойную речь. Читает с огромной лупой, украшения надевает каждый день.

Живет она на Кутузовском, в доме, построенном для охраны Сталина. Не исключено, что в квартире самого Власика, но по документам ЖЭКа этого не узнаешь — все уничтожено. За сережки те золотые Лола с НКВД частично поквиталась, за все другое им ни перед кем не расплатиться.

А по семье Валентины сверху оказалось прописано, чтобы она закончилась на её детях. И живет эта семья только в воспоминаниях Лолы. И нет этому никаких объяснений.

Такая вот история жизни двух женщин советского и постсоветского периодов.

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Григорий Быстрицкий: Лолочка и Валентина

  1. Спасибо, Ефим! Не настаиваю, возможно что-то исказил. Помню, мне моя мама что-то подобное рассказывала про её сережки, но подробности забыл.
    С Н.Г.!

    1. Спасибо и Вам, дорогой Григорий! И Вас тоже с СНГ и с Новым Годом!

  2. Спасибо, уважаемый Григорий! Все очень интересно! Только вот, одно уточнение. Насчет сережек. Я не говорю, что так не было. Но возможно, как-то оформлялось, по-правде или понарошку. Потому что выглядит как-то несуразно: приходит человек с улицы, а с него сережки снимают.

Добавить комментарий для Ефим Левертов Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.