Анатолий Зелигер: Пора в Иерусалим

Loading

…перенесли ее вещи в машину, которая помчалась наверх в Иерусалим, ближе к Богу. И там она, ее сын, невестка и двое внуков радостно отмечали ее новоселье. А когда Нада ночью осталась одна в своей комнате, то подошла к окну, и перед ней раскинулось море огней вечного города. Тогда чувство счастья пришло к ней.

Пора в Иерусалим

Анатолий Зелигер

Семья ее сына жила в Иерусалиме, а она в Тель-Авиве. Казалось бы, близко, но часто видеться не получалось. У сына была большая квартира, и он уговаривал мать переехать к нему. “Ты нужна мне и внукам,”— говорил он ей. А она отвечала ему: “Сынок, я очень хочу жить с вами, но вначале я должна выйти на пенсию”.

Желание видеть родных не оставляло ее, но в то же время опасалась она возможной потери каждодневного чувства свободы, тягостно было навсегда расстаться с любимой работой в библиотеке, жалко было уйти из обжитой квартирки, которую они с сыном и невесткой сняли сразу же по приезде в Израиль из Петербурга.

Но как бы то ни было, решение было принято. Через два месяца она выйдет на пенсию, сразу же переедет в Иерусалим, и кончится ее одинокое существование. “Все к лучшему в этом лучшем из миров”. Будет воспитывать внука и внучку, а по вечерам вести задушев— ные беседы с сыном и невесткой Миррой.

* * *

Вечером она сидела в кресле, смотрела на себя в зеркало и видела в нем старую некрасивую женщину. Зеркало подтвердило то, что она и так знала. Худая, ключицы так и выпирают, лицо, ах, лучше не смотреть на него, к тому же все в морщинах.

— Да, я всегда была некрасивая, всю жизнь — и в детстве, и в юности, и потом… Такие, как я, не нравятся мужчинам. Я рано поняла это. В школе мальчики заглядывались на других. На танцы я перестала ходить, потому что велика радость стоять неприкаянной зрительницей. Тогда в школе я обожала Вовку. Он был высокий, красивый… отличник. Я всегда приглашала его на мой день рождения и с грустью смотрела, как он любезничал с моей подругой. Такие, как я, не нужны мужчинам. Я всегда была для них или пустым местом, или хорошей знакомой, да и только. И почему я родилась такой? Папа был высокий с мужественным лицом восточного типа. Правда мамочка была ни то, ни се — прибалтийская еврейка с лицом древнееврейского пророка…

* * *

Отцу долгие годы было не до семьи. Он получал все более и более высокие должности и горел на работе. Советская власть подхватила его, воодушевила, вдохновила на бурную деятельность. Он жил работой, был фанатично предан системе, гордился своим жизненным успехом.

Свой служебный крах он переживал болезненно, как крах жизни. Вот тогда то его жена Ревекка Ароновна и убедила его, что нужно иметь ребенка.

Нада родилась в пятидесятом году. Почему ее назвали Нада? А потому что отец — большевик до мозга костей, не терпел еврейских традиций. “Это глупость называть детей в честь предков”, — заявил он.

Из-за этого придуманного имени она много натерпелась в детские годы. “Нада, Нада, нам не надо”, — дразнили ее дети.

* * *

Нада окончила библиотечный факультет института культуры. Она любила свою работу, любила беседовать с читателями о прочитанных книгах, но приходила домой после работы к папе и маме, а не к мужу и детям.

А годы шли. Сколько было свадеб у подруг, у друзей! Она их поздравляла и поздравляла, радостно улыбалась, но на душе была горечь. Почему она родилась гадким утенком, не притягивающим к себе мужчин?

Когда ей исполнилось тридцать, она решилась.

* * *

— Я позвонила Вовке, тогда уже большому начальнику и договорилась с нем о встрече. Мы встретились, и я сказала ему:

— Я никогда тебя ни о чем не просила. Исполни мою просьбу, пустяк, небольшая услуга.

— Чем могу.

— Мне нужно то, что ты бесцельно выбрасываешь.

Он удивленно смотрел на меня, ничего не понимая.

— Сегодня вечером родители уходят в гости. Забеги ко мне на часок и вылей в меня твою жидкость.

Он стоял ошеломленный.

— Моя жена. Я люблю ее.

— Что она потеряет? Ничего.

— Это странно, очень странно.

— Вспомни наш восьмой класс. Ты увел нас всех с двух последних уроков на кинофильм “Веселые ребята”. Что потом было!? На собрании старших классов говорили: “Позор, комсорг класса, член комитета комсомола школы, какой пример он показывает”. Завуч сказала: “Исключить Казанцева из школы”. Я ринулась в бой, как тигрица, защищающая своего детеныша. Я кричала, чуть ли не плакала. Я перечислила твои заслуги чуть ли ни с детского сада. И благодаря мне ты уцелел. Что я прошу у тебя, мелочь, инъекцию, не более того. Для тебя это пустяк, а для меня жизнь или смерть.

Вовка пришел, старательно выполнил то, о чем я его просила. Я сказала: “Спасибо”. Он ответил: “Пожалуйста” и ушел. После этого он сделал все, чтобы исчезнуть из моей жизни, и исчез навсегда.

* * *

— Наступила новая жизнь. Мы растили моего сына. Я и мама уговорили отца назвать его Александром. Он сказал: “Не считайте меня дурачком. Я знаю, почему вы настаиваете на этом имени. Еврейское обожание Александра Македонского. Да ладно, черт с вами”. И мой отец, бывший начальник огромного завода, который в лучшие времена на равных разговаривал с министрами и которого несколько раз вызывал Сталин, теперь менял пеленки своего внука и каждый день катал его в колясочке во дворе нашего дома.

Как я сделала Сашу русским с фамилией Смирницкий, лучше не рассказывать. Мамочка ради этого пожертвовала большими золотыми часами, которые принадлежали когда-то ее деду.

* * *

— Саша был похож на Вовку — такой же красивенький, только волосы у него были черные. И отличник был такой же, как Вовка. Окончил школу с золотой медалью. Поступил в политехнический институт на престижный факультет, который когда-то основал Абрам Федорович Иоффе. И тут он “подкачал” — женился на Мирре, и этим испортил себе карьеру. На какой вечеринке он нашел ее — не знаю. Стройная, большеглазая, с выставочной фигурой. Так — то так, но, конечно, из-за этой его женитьбы там, где все решается, зачислили его в неподходящие. В самом деле, мать еврейку ему, наверное, могли бы простить, но жену еврейку да еще с ее родными они вынести не могли. В общем, в аспирантуру не приняли, в научно-исследовательский институт не пустили. Направили на завод на скучную для него работу.

“Мама,— сказал он мне, — раз государство считает меня евреем, так я буду евреем на самом деле. Едем в Израиль”.

В Израиле Сашу оценили быстро, поняли что за сокровище приехало. Приняли его в какое-то секретное учреждение и там быстро сделали руководителем крупного отдела. Купил он большую квартиру и машину. Наняли они домработницу, а Мирра в банке стала работать.

* * *

Нада взяла альбом с фотографиями. Вот она маленький ребенок — смешная крошка, вот она с папой и мамой, папа серьезный, а мама сама радость. А дальше школьные фотографии — пол класса ее друзья и подруги, она была общительная. На этой она счастливая, потому что стоит рядом с Вовкой, будущим отцом ее сына.

“Правильно ли я прожила свою жизнь? Конечно, правильно. Я была несчастным человеком. Страдала. Была старой девой, нелюбимой мужчинами. Я нашла выход. Да, у меня никогда не было того, что происходит между мужчиной и женщиной. У меня была всего-навсего инъекция. Но после рождения Саши я ожила. Мир стал светлее. И сейчас я не одинокая старая женщина, согревающая не остывшим теплом своей души любимую собачку. Мой Саша и моя невестка Мирра хотят, чтобы я жила с ними. Это чудесно!”

* * *

Четверо веселых молодых людей быстро перенесли ее вещи в машину, которая помчалась наверх в Иерусалим, ближе к Богу. И там она, ее сын, невестка и двое внуков радостно отмечали ее новоселье. А когда Нада ночью осталась одна в своей комнате, то подошла к окну, и перед ней раскинулось море огней вечного города. Тогда чувство счастья пришло к ней, и она почти непроизвольно воскликнула:

“Иерушалаим, сердце мое!”

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Анатолий Зелигер: Пора в Иерусалим

  1. В Израиле Сашу оценили быстро, поняли что за сокровище приехало. Приняли его в какое-то секретное учреждение и там быстро сделали руководителем крупного отдела. Купил он большую квартиру и машину. Наняли они домработницу, а Мирра в банке стала работать.
    _________________________
    Фантастика! Чтобы так преуспеть сразу, надо быть сверхчеловеком, как минимум, или окончить ЛЭТИ, как Юрий Ноткин.

    1. Да уж… В секретную организацию начальником отдела… В баснях Лафонтена такого не встретишь… На Наумыч, это ты погорячился, что твой Штайниц в бытность министром разведки. Привет от хайфского начальника

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.