Моритс Симон отдал евреям значительную часть своей активной жизни, все свое громадное богатство, весь свой духовный пыл. «Человек — это то, что он отдает другим», и поэтому пирамида Хеопса кажется мне крупинкой по сравнению со скромным надгробием на могиле Моритса Симона.
След на земле…
Лазарь Городницкий
Об этом явлении еврейской жизни в Германии 1893-1942 гг., как утверждают еще живущие современники и документы архивов, знали все: малые и большие еврейские общины, взрослые евреи и их дети, многие люди нееврейского происхождения, о нем писали все еврейские газеты и многие нееврейские, оно было предметом обсуждения в ряде международных организаций. Но Холокост, по существу приведший к смене еврейского населения Германии, малочисленность оставшихся в живых свидетелей, наконец, неуемное разрушительное действие времени сделали свое черное дело — рассказ о садоводческой школе в пригороде Ганновера Алеме (Ahlem) и ее основателе Моритце Симоне (Moritz Simon) еле слышен. Пелену молчания разорвала вышедшая из печати, созданная немецкими и израильскими историками, книга «Ahlem.Die Geschichte einer jüdischen Gartenbauschule» (Edition Temmen, Bremen. 2008. «Алем. История еврейской садоводческой школы»).
У истоков этой школы стоял ганноверский банкир Александр Моритц Симон (1837-1909). Он родился в Ганновере в семье торговца антиквариатом Александра Симона. Предполагается, что он закончил еврейскую гражданскую школу в Ганновере. Известно, что он хорошо владел английским и французским языками. После окончания школы он учился банковскому делу у банкира английского королевского двора Иезехила Симона.
В двадцатилетнем возрасте он совершил первое путешествие в Америку, где в течение пяти лет также учился банковскому делу. После возвращения из Америки он вместе со своим отцом основал банк, успешно процветавший. К коцу XIX века Моритц Симон был одним из богатейших людей в Ганновере. Личная жизнь его не сложилась, он не был женат и жил в роскошном особняке с овдовевшей женой своего брата, ведшей домашнее хозяйство.
Симон с тревогой наблюдал обнищание части еврейского населения Ганновера. Среди членов общины неоднократно дискутировался вопрос о строительстве детского приюта на 70 человек. С другой стороны, Симон, находясь в США, воочию столкнулся с трудностями евреев из восточной Европы, бежавших от погромов и резко возросшего антисемитизма. Не владея специальностями, связанными с землей и строительством, они тщетно пытались найти себе применение. Так, исподволь, в нем формировалось мнение, что еврейским детям еще со школьного возраста необходимо дать не только общее образование, но и привить навыки к труду, введя дополнительно и профессиональное обучение. На могильной стелле Симона выбито его знаменитое выражение, сконцентрировавшее его мысли: «Не через подаяния, а только через воспитание любви к труду можно помочь нашим бедным товарищам по вере». Он часто говорил своим соплеменникам: «Еврей за плугом есть аргумент против антисемитизма много лучший, чем тысячи теологических статей».
Симон с невероятным энтузиазмом взялся за основание первой в Европе еврейской профессиональной школы. Ему повезло: к этому времени по наследству ему достался довольно большой земельный участок в деревне Алем, что тогда находилась в пяти километрах к западу от Ганновера, а теперь является одним из районов города. Этот участок и явился местом основания школы. Началось строительство здания школы с символическим названием «Дом трудолюбивых».
К этому же времени было закончено финансируемое Симоном строительство трехэтажного здания в черте города, в котором разместились еврейская гражданская школа, детский сад и благотворительный пункт. Уже после смерти Симона в 1911 году еврейская община разместила в этом же здании и религиозную школу.
По инициативе Симона во все еврейские общины Германии были разосланы письма с разъяснением целей и характера вновь организуемой школы. В письмах неоднократно подчеркивалось, что школа предназначена в первую очередь для детей-сирот и выходцев из бедных семей.
Школа была рассчитана на 60 учеников. В письмах Симон призывал еврейские общины присылать в школу учеников и обеспечить частичное их содержание. Школа имела интернат и дневной режим полностью учитывал сохранение религиозных обрядов и еврейских традиций.
Повидимому недостаток средств в еврейских общинах сыграл решающую роль в том, что при открытии школы в наличии было только 7 учеников. Но уже в 1904 году их было 72, из них 25 девочек. Привлечение еврейских девочек в школу было давней мечтой Симона, но только начиная с 1904 года ее удалось осуществить. Для этого было построено новое здание, получившее в истории школы название «Mädchenhaus» (Дом девочек»).
Вначале школа предназначалась только для еврейских детей немецкого происхождения. Однако со временем география происхождения детей, занимающихся в школе, далеко пересекла границы Германии. Так, например, в 1903 году в школе учились 30 детей-выходцев из Германии, 5 — из Австрии, 7 — из России, 3 — из Румынии, 2 — из Палестины.
Школа кроме общеобразовательных знаний прививала детям навыки в садоводстве и земледелии, а также в профессиях сапожника, портного, столяра, пекаря.
В начале 1905 года Симон неожиданно умирает, но продолжает жить его школа, руководимая специальным обществом, основанным им. В фонд этого общества он перевел 200 тыс. марок.
После смерти Симона жизнь основанной им школы отражает в миниатюре жизнь Германии.
В 1914-1918 гг. «Mädchenhaus» был оборудован под лазарет для раненых, и дети из школы непосредственно соприкоснулись с последствиями Первой мировой войны.
В 1921 году в связи с общим кризисом в Германии школа начала испытывать большие финансовые затруднения и прием девочек в школу был прекращен, и с этого времени в школе обучались только мальчики.
В период 1942-1945 гг. одно из 7 зданий школы использовалось как «Еврейский дом», то есть как один из 16 домов в Ганновере, в которые насильно переселялись в нацистское время евреи. Кстати, «Еврейским домом» был и дом, построенный Симоном для еврейской гражданской школы, о котором упоминалось выше. Отсюда отправлялись евреи в концентрационные лагеря. По некоторым данным в Ганновере к 1945 году осталось в живых только 129 евреев, из них несколько из «Еврейского дома» в Алеме. С одной из них, госпожой Рут Грене (Ruth Gröne) мне посчастливилось познакомиться и услышать страшный рассказ о пережитом ею в Алеме.
В 1942 году школа по приказу нацистов была закрыта. За время существования школы ее закончило около 2000 человек.
Выпусники школы рассеялись по всему миру и внесли значительный вклад в архитектуру ландшафта многих стран. География стран, где работали выпусники школы, весьма обширна: здесь и Германия, и Палестина, и США, и Англия, и Бразилия, и Австралия, и многие другие страны.
Но главным богатством школы были люди, учителя и ученики.
Тридцать три года своей жизни посвятил садоводческой школе Альберт Зильберберг (Albert Silberberg, 1872-1934). После смерти Симона он взял на себя весь груз трудностей, связанных с нормальной деятельностью школы.
Последним директором школы был Лео Розенблат (Leo Rosenblatt, 1888-1943). Он принял школу от больного Зильберберга в 1929 году, когда школа испытывала большие финансовые трудности. В нацистское время он принял на себя весь груз ответственности за многочисленное еврейское население Алема. В марте 1943 года Розенблат вместе со своей семьей был депортирован в концентрационный лагерь, где и погиб.
Моритц Рюлф (Moritz Rülf, 1888-1942) был преподавателем в школе с 1909 по 1913 гг. В 1937 г. он принял должность директора детского дома в Кельне. В нацистское время у него была возможность эмигрировать, что и сделали его трое детей. Но он и его жена Эрика не позволили себе оставить детей, вверенных их попечению, и в июне 1942 года вместе с детьми были депортированы в Минск, где и погибли.
Исаак Енович (Isaak Enowitsch, 1912-1995) закончил учебу в Алеме в 1929 году. В 1936 году он эмигрировал в Палестину, где значительное время работал ландшафтным архитектором.
Моше Бустанай (Розенблит, Moshe Bustanay, 1908-1984) в Палестине прославился как исследователь применения соленой воды для подкомки растений. Как опытного специалиста по сельскому хозяйству правительство Израиля посылало его на Кубу.
Длинен список выпусников школы и нет конца делам их на всех континентах. Это и Соломон Дик (Salomon Dyk) с его организацией промышленного производства овощей в Германии, это Хаим Латте (Haim Latte) с созданными им садами во многих киббуцах Палестины, это и Шломо Вайнберг-Орен (Shlomo Weinberg-Oren) с его садоводческой школой, подобной школе в Алеме, которую он создал в Палестине, это и многие другие выпусники.
Был пасмурный ноябрьский день. Мы, то есть я и моя спутница Мария Уплеггер (Maria Üplegger), приехавшая из Иерусалима директриса христианского отделения Яд Вашема Сюзанна Кокконен (Susanna Kokkonen) со своей переводчицей из Штудгарта Лизой Рюдигер (Lisa Rüdiger) и сопровождавшим их Йоргом Галлером (Jörg Haller), уютно расположившись в уже отреставрированном помещении бывшего «Mädchenhaus»а, слушали взволнованный рассказ Маттиаса Дюстергофта (Matthias Düsterhöft) и его жены Илзе об истории еврейской садоводческой школы в Алеме. «Теперь этот дом называется «Домом надежды», говорил Маттиас. — Как когда-то Моритц Симон надеялся, что основанная им школа даст возможность многим еврейским детям стать полноправными гражданами общества, так и сотрудники основанных здесь кабинетов по борьбе с наркотиками и алкоголем надеются вернуть к нормальной жизни многих ныне больных людей».
Вот эта преемственность целей, вот эта жизнь для будущего отвлекла меня от рассказа Маттиаса и извлекла из памяти выражение, кажется, Эмиля Кроткого: «Человек — это то, что он дает другим». Моритс Симон отдал евреям значительную часть своей активной жизни, все свое громадное богатство, весь свой духовный пыл.
«Человек — это то, что он отдает другим», и поэтому пирамида Хеопса кажется мне крупинкой по сравнению со скромным надгробием на могиле Моритса Симона.
