Первоапрельские экспромты. Музыкальные миниатюры и литературные рубаи

Loading

По случаю первого апреля мы публикуем подборку коротких шуточных рассказов и стихотворений на заданную тему — капустник за круглым столом. Итак, вот что прислали авторы.

Первоапрельские экспромты

Музыкальные миниатюры и литературные рубаи

Капустник за круглым столом

Участвуют: Елена Кушнерова, Артур Шоппингауэр, Александр Левинтов, Моисей Борода, Григорий Быстрицкий, Владимир Янкелевич, Игорь Волошин, Алевтина Терентьева, Александр Биргер, Лев Мадорский и др.

Предисловие выпускающего редактора

Редакция задумала на один день или хотя бы на час отвлечь читателей от трагических тем и тяжких раздумий, от бесконечных споров, от назойливых актёров политического райка и устроить 1-го апреля что-то вроде капустника — «первоапрельские экспромты» — опубликовать авторские произведения под номерами и пусть несколько дней читатели гадают, кто что написал (сейчас имена авторов уже указаны).

Произведения — короткие рассказы-миниатюры на страничку-полторы (т.е. 500 слов — это предел, максимум), жанр — первоапрельский, т.е. что-то весёлое или грустно-весёлое: фантастика, сюр, случай из жизни, пародия, сказка или гэг-анекдот — на выбор, а тема — музыка, т.е. чтобы была музыка как таковая, или музыканты, или композиторы, или герои опер.

Во второй номинации поэтам предлагалось сочинить пародийные, юмористические или сатирические стихотворения — четверостишия в технике рубаи (со схемой рифмовки aaba, обычно сложены четырёхстопным анапестом или шестистопным ямбом, но возможны и другие размеры), чтобы там действовали известные литературные герои и/или их авторы. Окололитературные труженики, вроде нас редакторов, тоже допускаются в качестве героев. Наконец, поэты могут сочинить рубаи на тему первой номинации — из жизни музыкальных героев. Жанр — любой, кроме скучного. Количество четверостиший не лимитировано.

Один автор мог участвовать в обеих номинациях или в одной, какая ему больше по душе.  В первой, прозаической номинации приняло участие десять авторов; во второй — шесть. Вот, что получилось…

Музыкальные миниатюры

 

Елена КушнероваЕлена Кушнерова
Мефисто-вальс, или
Волшебная сила искусства
(Рассказ о капитальном ремонте)

Это было во время капитального ремонта нашего дома в Москве. Делали его, конечно, зимой. Почему зимой? Ну потому что надо было проделывать дырки по всему стояку насквозь в туалете и в ванной — в потолке и в полу, и естественно отключать на неопределённый срок воду и отопление. Поэтому обязательно зимой!

Но рассказ не об этом.

В то время я готовилась к очередному конкурсу, к какому именно — здесь роли не играет. Надо было много заниматься. А тут капитальный ремонт, холод! Отопление не работает. На мне одето всё, что можно плюс перчатки, и всё равно холодно! А тут вдруг приходят рабочие и прямиком направляются в туалет с целью выколачивать какие-то трубы кувалдами. Они, рабочие эти, всегда приходили неожиданно, и не было в этих их посещениях никакой системы. Наверное, они приходили просто тогда, когда очухивались от пьянки и опять могли ходить на своих двоих. Они приходили и приносили с собой запах чего-го необъяснимого… Это был невероятный букет из запаха перегара и чего-то ещё, мне неизвестного, но встречающегося только у этих самых советских рабочих. Устойчивости этого запаха позавидовала бы сама Коко Шанель! Даже ей не удалось создать ничего столь же непреходящего! Много часов после их ухода в квартире стоял этот ни с чем не сравнимый запах, он не реагировал ни на какие проветривания или освежители воздуха, ничем не изгонялся и ни с чем не смешивался.

Ну а я, значит, несмотря на страшные удары железной кувалдой о железные же трубы, на страшный сквозняк и холод и на перекрикивания рабочих с разных этажей через продолбленные дырки, играю что-то очень романтическое и громкое, типа «Мефисто-вальса», потому что тихое всё равно не слышно.

Вдруг смотрю, рабочий вышел из туалета, закрыл дверь в мою комнату, дверь в туалет… Ну, думаю, какой тактичный человек! Закрыл двери, чтобы мне не мешать! И ещё посетила меня какая-то мысль о волшебной силе искусства… Играю всё с большим пылом, вхожу в образ, так сказать, Гёте и вся история в кабачке встаёт перед моими глазами! Пошла средняя часть — сцена соблазнения Маргариты Фаустом, потом знаменитые Листовские указания — быстрее, ещё быстрее, быстро, как только возможно и всё же …. ещё быстрее!

В этот кульминационный момент резко открывается дверь в мою комнату. На пороге — взбудораженный рабочий с кувалдой в руке: «Волшебная сила искусства…» — промелькнуло у меня в голове…

— Слушай — говорит он, — у меня от твоего долбежа голова уже воо-оо какая!

Занавес.

Александр Левинтов — Концерт для тишины с храпом ре-диез минор

Часть первая — Allegro virtuoso gortanno

Где-то в глубине ночной тишины, отдалённо и незаметно как цунами в открытом океане, зарождаются лёгкие, осторожные репризы, переходящие в мерное всё нарастающее рондо, интродукция разворачивается, пока только проектно, намётками — и вот: тишина разрывается, взрывается, обрушивается. Чётко слышна поступь неумолимой судьбы, переходящая в виртуозную каденцию и неподражаемые рулады — свершилось!

Часть вторая — Andante senovale

Пасторальная сеновальная часть открывается мелодическим строем, напоминающим прибой: волна то накатывает на берег, то отступает, шипя белёсой пеной и тончайшей нюансировкой беглого скерцо, слышатся скрипы и всхлипы чаек, отдалённый рёв с тюленьего лежбища, посвист свежего ветра в бегучем такелаже парусника, неясный треск трущихся друг о друга кучевых облаков. Только опытный моряк понимает и предчувствует зарождающийся в высях и надвигающийся на море шторм. Тишина накаляется и становится невыносимой.

Часть третья — Burlando triumphantes

Торжествующая, неистовая кода третьей, заключительной части концерта, будто хвост кометы Галлея. Струнные лишь подвывают, составляя скрипичный и альтовый фон ведущей мелодии. Трубные звуки медных всё яростней, всё неистовей, вдохновенней, это приобретает нечеловеческие размеры и масштабы, кажется, весь мир — бейный бас, сверкающий и ослепительный…

* * *

Я встаю, стреляю из ручного пулемёта в упор, и настаёт блаженная тишина.

Моисей БородаМоисей Борода — Два рассказика о двух композиторах

Дуэль

Однажды Прокофьев вызвал Шостаковича на дуэль. Причина была не совсем ясной, но Шостакович принял вызов немедленно. Поскольку ни один из дуэлянтов ни шпагой, ни другим оружием не владел, решили сражаться цитатами из критики.

Первым — по жребию — нанёс удар Прокофьев.

— Сумбур вместо музыки, — произнёс он с торжествующим видом.

— Путь Прокофьева — путь формалиста, — ответил с достоинством Шостакович и поправил очки.

Дальнейшие удары сыпались с быстротой, которой позавидовали бы и опытные рапиристы.

— Балетная фальшь!

— Вторая симфония Прокофьева — нагромож­дение какофоний!

— Восьмая симфония Шостаковича — удар в спину советскому народу!

— Гадкий утёнок, не ставший прекрасным лебедем!

— Леди Макбет — сумбурный поток звуков!

— Скифская сюита Прокофьева — чудовищное порождение формализма!

— Ни одной запоминающейся мелодии!

— Ни одной запоминающейся ноты!

На этом аргументы противников иссякли, и они, не подав друг другу руки, разошлись в разные стороны.

Так рассказывают.

Портрет

Однажды известный композитор Ш. купил по случаю большой портрет другого известного композитора П. Он принёс портрет домой, поместил его в красивую застеклённую раму и повесил слева от рояля. И теперь каждый раз, когда ему удавалось сочинить что-нибудь особенно хорошее, он подносил партитуру к портрету, тыкал ею П. в нос и торжествующе говорил: „Ну как, занятная получилась музычка, а? То-то!“ –после чего, удовлетворённый, возвращал партитуру на пюпитр и шёл в столовую чего-нибудь перекусить.

П. хотел было сделать что-то в таком же роде, но в последний момент на портрет Ш. поскупился.

Григорий Быстрицкий — Иная ментальность

Заранее установили дресс-код: визит Главного начальника хоть и деловой, но «встреча без галстуков».

Нещадное солнце безжалостно торчало в зените, стоял полный штиль, дуновение прошло от подрулившего небольшого служебного самолета корпорации, но оно только прибавило жару.

На летном поле выстроились встречающие. Ближе всех в легких брюках, рубашке и белой, легкомысленной курточке стоял директор местного филиала. Далее по рангу нагловатый, молодой менеджмент в летних джинсах, но сразу за директором — человек-костюм.

Приглашенный чиновник администрации города, за всю свою долгую партийно-бюрократическую жизнь привыкший к церемониалам, просто не в силах был потакать моде. Дорогой черный костюм, застегнутый на все пуговицы — так было положено.

Главный одет просто, от «HUGO BOSS». Выпрыгнув по откидному трапу, он помог спуститься тучному, краснолицему старику в белой ковбойской шляпе. Было известно, что старик входит в совет директоров огромной компании, которая ради общего нефтяного бизнеса пообещала построить в городе консерваторию.

Старик дело знал. Он небрежно приобнял местного директора, махнул менеджменту и сосредоточился на органе власти. Линия поведения в такие моменты была давно отработана и заключалась сначала в некотором напоре с целью сбить чиновника с толку, затем как бы понимании его проблем, переходящем в простецки-доверительную форму дальнейших отношений.

— Когда садились, я увидел сплошные свалки мусора вокруг города, — недовольно пробурчал он.

Главный перевел. Человек-костюм засмущался и начал оправдываться перед именитым иностранцем:

— Мусор это самая большая проблема города. Захлебываемся, такие деньги тратим…

— Тратите? — Удивился старик. — В Израиле, например, на нем зарабатывают.

«Понятное дело…» — ухмыльнулся про себя костюм. Про свалки он знал все. За долгие годы он научился по виду конвертов определять их ценность. Конверты приносят за разрешение сваливать, потом за порчу природы… Федералы обещают много денег на новую программу по очистке… Все здесь понятно и давно уже поделено.

— А как там зарабатывают? — Осторожно спросил костюм.

— Строят заводы, которые сами разделяют мусор, перерабатывают и выпускают нужные вещи. — Интриговал старик.

«Зачем так сложно и долго?» — подумал костюм, но сделал вид, что ему интересно.

Старик доверительно взял его за локоть:

— Доложите наверх?

— Да я им все время толкую, только кто заслуженного ветерана слушает? «Какой мусор?» — кричат. «Ты про музыку думай!».

Дальше наверху еще было зловеще добавлено: «Не дай Бог тебе на консерваторию проворонить строительный тендер…» — Но об этом наказе начальства костюм промолчал.

Владимир Янкелевич — Ямаха

Он заранее предвкушал предстоящее удовольствие. Подойти и сразу прикоснуться, нет, это было не для него. Нужно было подождать, пока жажда наслаждения не охватит его всего, от кончиков пальцев на ногах до макушки.

Он медленно обошел вокруг стола и взглянул на объект своей страсти. Тот лежал спокойно, нежась в удобной позе. Кого же он напоминал?

Вспомнил, абсолютно точно — вылитый кот шотландский вислоухий. Но нужно придумать имя. Он прислушался к ощущениям. Ощущения подсказали: «Комок счастья!» Верно, как он не понял этого сразу.

— Ну что ж, пусть так и будет, — прошептал он, — наверное, твое правильное имя, малыш, все-таки «Комок счастья».

Осторожно провел он пальцем по белым клавишам Ямахи. Та изогнулась и замурлыкала нежно, как стаи воробьев на склонах города Хамамацу. Ля — ля — ля, затем си — си — си — си, и только потом до — до — до — до. В этом была особая тонкость, свойственная лишь японской культуре. Начать с до — до — до, это так прямолинейно, это было бы ужасно…

«Комок счастья» был немного смущен и расстроен. Он видел себя с двумя бронзовыми канделябрами, как знаками его достоинства, ну как звезды на погонах у его друга, но канделябры отсутствовали.

Не беда, подумал он, и долгий звук ноты малой октавы воспарил над тишиной и вновь опустился к столу, где и затих…

«Комок счастья» задумался. Что это, этап большого пути, временная стоянка в тихой гавани или, наконец, обретенное счастье собственного дома? Кто он, новый друг, что ходит вокруг стола?

А если так, то как истинный японец я должен взять себе новое имя, более подходящее к ситуации… Вот только какое? Может «Ключ счастья»?

Он уже видел себя в центре семейного вечера, где новый хозяин, ласково касаясь клавиш, аккомпанирует своим новым танка или хайку. Сам он предпочитал хоку, но для этого нужно было родиться японцем, а так везет далеко не всем.

Хозяин прикоснулся к клавишам еще раз. Зазвучала хайку:

Завтра, едва рассветет,
Снова идти мне придется
Через вершины гор.
Месяц уходит по небу
В белые облака.

«Комок счастья» зажмурился от удовольствия, но вдруг мир треснул, счастье рассыпалось мелкими блестящими осколками.

— Куда, куда идти придется? Какие вершины гор? Иди к столу, мы все уже давно ждем, пока ты там в жмурки играешь.

Все. Это была катастрофа. «Комок счастья» вытянулся на столе и отключился.

Игорь ВолошинИгорь Волошин — Сон в Лас Вегасе

Что делает нормальный американец, когда теряет работу? На этот непростой вопрос мне ответил коллега Рич Дор, когда предвидя сокращение, я поделился с ним своим опасением. Он мне прямо сказал: «Я терял работу 17 раз, и каждый раз брал семью и ехал с нею во Флориду, а возвращаясь находил новую работу. Так что парень не волнуйся, все будет ОК.» Очевидно Рич был прав, и я взял его метод на вооружение.

В 2002 году наша компания приказала долго жить, и вместе с сотней других бедолаг я оказался на улице. Рецессия была в разгаре и быстрое нахождение работы не просматривалось. Следуя совету мудрого Рича, на совместный день рождения моей супруги и ее сестры, мы вчетвером, включая мужа сестры, собрались на несколько дней выбраться из Чикаго, но не во Флориду, а в Лас Вегас. Я все заранее предусмотрел, купил билеты, зарезервировал гостиницу, заказал впрокат на один день машину до Лос Анжелеса и обратно, а также купил билеты на популярное музыкально-танцевальное топлесс шоу Jubilee в Bally’s Hotel. Как-то грех побывать в Лас Вегасе и не сходить хотя бы на одно шоу, невзирая на заоблачные цены. Поэтому и билеты взял получше, как раз в середине одного из первых рядов.

Самолет вылетал из Чикаго в 6 утра, поэтому в аэропорту предстояло быть в 4 ночи, а значит вставать пришлось в 3. Затем был Лас Вегас. Целый день мы где-то играли, выигрывали-проигрывали, смотрели дневные бесплатные шоу, с любопытством разглядывали интерьеры отелей, а под вечер, отужинав, мы с супругой собрались на Jubilee, начинавшееся в 10 часов вечера по местному времени. Я учел все… Я не учел только, что 10 вечера в Лас Вегасе, это полночь в Чикаго. Иначе говоря, к началу шоу мы уже 21 час были на ногах. Сестра с мужем предусмотрительно на шоу идти отказались, к чему мы с женой отнеслись с осуждением. Но дело молодое — быть в городе греха да без греха? Шутите?

Шоу началось строго по расписанию. Вы знаете, что такое шоу в Лас Вегасе — не мне вам рассказывать. Никого не оставят равнодушным буйство красок и завораживающая музыка, феерические танцы и эффектные декорации, звуковое оформление и мастерство актеров. Никому и в голову не придет спать на этом празднике всех искусств. Никому, кроме нас с женой.

Лайнер тонул под взрывы петард и грохот рушащихся корабельных надстроек, люди в панике с криками бросались с верхних палуб в бушующий океан, пожар полыхал, и жар его опалял первые ряды партера. Полуобнаженные девочки скакали прямо перед моим носом. Но я спал. Спал, положив ноги на спинку переднего ряда, предварительно интеллигентно сняв обувь. Даже при виде этих красавиц ничто во мне не шевельнулось — ни внутри ни снаружи. Рядом спала супруга. Врать не буду — мы спали по очереди — крепкая, спаянная семья, в которой супруги понимают друг друга с полухрапа. Поэтому после окончания шоу по дороге в гостиницу мы всё друг другу рассказали, напели и даже натанцевали, правда без стриптиза. Потом мы долго хохотали. А потом… а потом мы пошли спать, но вы же понимаете… ну, какой может быть сон в Лас Вегасе?!

Алевтина ТерентьеваАлевтина Терентьева — Интересное явление

Интересное с точки зрения любознательных, и закономерное в условиях глобализации явление наблюдалось в мире на прошлой неделе.

Лидер Германии, выступая на открытии Эльб Филармонии в Гамбурге сообщила, что музыка NDR Orchester её засосала. Этому способствовала волшебная акустика зала, в фундаменте которого был использован склад для хранения какао, чая и табака.

Российского лидера засосала игра актеров на открытии после ремонта Малого театра, фундамент которого столетиями разрушала подземная река.

Американский, подконтрольный множеству заслонов лидер, оказался засосанным в огромную воронку женского протеста. Фундамент демонстраций составляли особы, не отобранные в свое время на конкурсы красоты.

Несмотря на глубокие разногласия, лидеры объединились и исполнили a capella на тему:

«Меня засосала
Опасная трясина,
И жизнь моя — вечная игра».

Лидеры проникновенно пели, а в это время в Германии непрерывной чередой напирали толпы мигрантов, в Америке толпы демократов нападали на демократию, а в России не уберегли ближайшего сподвижника, в народе именуемого «Димон».

— Не умеете с народом, — сказал им сверху лидер СССР, — не песни петь, действовать надо. Вагоны качать, по рельсам стучать — делать вид, что едем…

Александр БиргерАлександр Биргер — Париж, 1-ое апреля 1996 г.

Когда я вспоминаю Париж, это всегда что-то случайное, второстепенное. Не Лувр, не самая прекрасная в мире площадь Вогезов, любимая площадь Виктора Гюго, а плохо освещённая улица вдоль Сены с лавками букинистов, грязная вода, стекающая со ступенек домов к реке, толпы в переходах метро, развалы одежды на площади Республики. Но все эти прозаические места кажутся праздничными, особенными, потому что мы шли по этим местам вдвоём.

Началось всё весной 1994 года, далеко от Франции, когда я заглянул в книжный магазин в Галилее. Какую книгу я искал, да и нужны ли мне были книги, неизвестно. Все мои книжные дела улетели мгновенно и больше не возвращались.

В следующем апреле мы встретились в том же маленьком зелёном городке на холмах.

А 1-го апреля 1996-го я встречал тебя в Орли. Мы остановились в крошечной холостяцкой квартирке моего приятеля, недавно обручившегося с прелестной француженкой и переехавшего к ней, в центр Парижа, рядом с Опер’а.

Две недели мы с тобой ходили по Парижу. Помнишь, — Еврейский район французской столицы, белый собор на горе, карусель в самом низу лестницы, кошка у музея Дали…

Много лет я вспоминаю твою белую блузку и синюю юбку с золотыми пуговицами, виноградник на Монпарнасе, азиатский ресторанчик и сияющую дорогу от Тюильри к Лувру, пруды и деревья ночью, Версаль, картины Шагала. Сердце сжимается, но я внимательно досматриваю этот фильм, который прокрутился так быстро. Остались лист бумаги, какие-то слова, музыка. Всё это было коротким, как первоапрельская шутка. Да и было ли ?

“Праздник, который всегда с тобой…” — ничего себе, праздник… Но ведь было, да?

Вот и лист уже пожелтевшей бумаги, какие-то буквы, я роняю бесцветные слова, чтобы унять печаль и пишу, в который раз пишу про одно и то же — “Париж, первое апреля 1996 года …”

Лев МадорскийЛев Мадорский — Мы шли по улице…

15 сентября 1963 года в концертном зале института им. Гнесиных начало репетиции студенческого симфонического оркестра задерживалось. Стояла обычная предрепетиционная какофония. Одни учили оркестровую партию, другие что-то наигрывали, третьи пытались в этом шуме настроить инструменты. На моей памяти таких задержек не случалось. Дирижёр был человеком на редкость пунктуальным и ровно в 10 утра стучал палочкой по пульту и отпускал дежурную шутку: «Ну, братцы, начнём. Осталось пять репетиций до позора». Количество репетиций менялось, но шутка повторялась из года в год.

— Не знаешь, что случилось? — спросил я маленького роста, симпатичную виолончелистку Марину. Её папа был профессором по классу контрабаса и приятелем дирижёра.

— Ты что, не в курсе? Сегодня будут Степашина судить.

— Что значит судить?

— Ну, товарищеский суд.

— А что случилось?

— Ты, правда, не слышал? На него из милиции пришла „телега“. Он с приятелями летом где-то халтурил. Вроде бы, на танцах играли. То ли в Орле, то ли в Нижнем Новгороде. Говорят, напились, подрались, кого-то избили. Папа сказал, что могут исключить.

Кларнетиста Николая Степашина я знал. Небольшого роста, со смешливой, добродушной физиономией, Коля отличался кротким характером и быстрой, смазанной речью. Напиться он, конечно, мог, но избить вряд ли.

Постепенно стали собираться преподаватели. Стульев лишних не было и оркестранты пересаживались по двое на один стул. Некоторые студенты перебрались на стулья к девчонкам. Я попросил потесниться Марину. Пришли и родители Степашина. Дело, похоже, было действительно серьёзное.

На дирижёрский пульт поднялась молодая женщина в тёмном костюме со строгим, неулыбчивым лицом.

— Это секретарь горкома комсомола Шапошникова, — сказала всё знающая Марина.

Шум постепенно затих. Только в третьих скрипках кто-то продолжал упорно настраивать инструмент. Наконец, воцарилась полная тишина.

— Товарищ Степашин, — преувеличенно чётко выговаривая слова, сказала секретарь горкома, — подойдите, пожалуйста, сюда.

Коля вышел вперёд с кларнетом в руке. Как будто собрался играть соло с оркестром. По залу прокатился смешок.

— Прошу отнестись к происходящему серьёзно, товарищи, — продолжила секретарь. — Расскажите, Николай, что произошло в тот день?

Коля помялся, оглядел присутствующих, зачем-то помахал рукой родителям и, наконец, начал: «Мы шли по улице…». Это было всё, что удалось понять. Дальше, видимо, от волнения его и без того быстрая, смазанная речь стала совершенно неразборчивой. Что-то вроде: «Карабагадашмецвиолопринпапера…». Эта абракадабра некоторое время продолжалась в полной тишине. А потом…

Самое удивительное, что сначала тишину разорвал неудержимый, захлёбывающийся смех грозы студентов профессора З., который вёл у нас анализ. Профессор не просто смеялся, он сполз от смеха на пол. Что тут началось… Смеялись все. И студенты, и преподаватели. Впрочем, смеялись не то слово: хохотали, визжали, падали друг на друга. Некоторые из сидевших на одном стуле студентов, тоже, как и Зелинский, оказались на полу. А тут ещё ударник ударил в тарелки… Иногда смех несколько ослабевал и снова становился слышен голос Коли, который продолжал невозмутимо с той же невероятной скоростью что-то говорить. Смех возобновлялся с новой силой. И только Шапошникова за всё время ни разу не улыбнулась и неподвижно стояла со строгим, окаменевшим лицом.

Наконец Коля замолчал и восстановилась тишина.

— Ну, Николай, — как будто ничего не произошло, повторила вопрос секретарь горкома ВЛКСМ, — расскажи, что же произошло в тот день?

— Мы шли по улице, — сказал Коля. Ударник сразу, как будто ждал этих слов, ударил в тарелки и дикий хохот снова заглушил продолжение рассказа.

В третий раз Шапошникова спрашивать Николая не решилась. Товарищеский суд закончился. Репетиции в тот день не было и Колю из института не исключили…

История имеет продолжение. В начале 90-х случайно встретил Степашина в метро. Коля очень изменился, но я узнал его сразу. Тем более, что шёл он с футляром от кларнета. Николай тоже меня узнал. Мы обнялись. Присели. Стали вспоминать студенческие годы.

— Слушай, Коля, что всё-таки на самом деле произошло тогда? — спросил я.

— Мы шли по улице… — начал Коля…

После этих слов мною, как и много лет назад, овладел дикий, истерический смех. Видимо, массовый смехопсихоз из прошлого способен перемещаться во времени. Я, буквально, упал на Колю, вызывая удивлённые взгляды проходящих мимо людей. Когда я отсмеялся, мы ещё поговорили, но к этой теме больше не возвращались. Так я и не узнал что случилось в тот день на самом деле…

Литературные рубаи

Владимир Янкелевич

Раскольников, вдруг в Ниццу укатил…
И опер у Базарова спросил:
— Давай, студент, сообщников сдавай!
Пошто, злодей, процентщицу убил?

Базаров оперу нахально так сказал:
— Процентщицу Раскольников убрал…
Но опер своё дело знает туго
И через день Базаров всё признал.

Читатель, вывод совершенно ясен,
Спор с опером опасен и напрасен,
Он отродясь романов не читал
И потому, ему не надо басен!

* * *

Шёл военный совет, там Кутузов слегка задремал,
Генералы в смятеньи: он же нам ничего не сказал…
Вот глупцы, пониманья они не достигли,
Что вопросы войны лишь Платон Каратаев решал!

* * *

Некрасов в похмельи. Башка аж трещит с бодуна.
Он брился с опаской — в движеньях рука не верна.
И в зеркало глянув на рожу, сказал он: — Похоже,
Что всё же осталась не сжата полоска одна!

«Не сжата полоска» — наводит на грустные думы,
О том, как проиграны в карты вчера преогромные суммы…
Забытая лира в пыли, да маячит облезлая кошка…
А ну, напишу про народ, вдруг на бедность дадут толстосумы?

Артур Шоппингауэр

На сто “Столичной”, и на руб аи…
По пьянке мне не по нутру бои,
Но ещё меньше я люблю непьющих.
Об этом гарики и рубаи!

Он пришёл, под собою не чуя земли,
И сказал, что его мусора замели,
И всю ночь в вытрезвителе будто валялся,
Ты смело рассказ на шестнадцать дели.

Живи, как будто бы бессмертен,
Серьёзен в меру, в меру ветрен,
Люби подружек и вино,
Одно табу: не будь инертен.

Меж нами век уже ни мира, ни войны,
Мы скукой связаны, инерцией больны,
А эта хворь — неволи разновидность,
Которую мы выбирать вольны.

Как ни жид, так первый поэт на Руси,
На море штормит, вот и не паруси.
Делай как все, не лезь, не тянись,
Смотри, как спокойны в пруду караси.

Моисей Борода

Бог справедлив. Он создал страшный ад,
Где мучат грешников огонь, смола и смрад.
А праведные души в райских кущах
Глядят с улыбкой вниз. — Так говорят.

В. Ш.

Я недавно прочёл пять иль шесть рубайат
И увидел, что это сплошной плагийат:
Автор стибрил размер, темы, стиль у Хайяма!
Пусть за это стервец рухнет в ад, приняв йад.

Чапайат

Сочинить я хотел рубаи́ (иль рубáи?),
Как Василий Иванович с Петькой рубали
Беляков… Ну, а вышло совсем уж другое:
Как они беляши вместе с Анкой рубали.

***

Мне недавно попалось одно рубаи
Про любовь и про то, как нажравшись аи,
Петька с Анкой затеяли спор философский:
Кто главней — ЦРУ, ФБР иль ГАИ.

Но Василий Иванович спор прекратил,
И философов дерзких он укоротил,
Сообщив им, что главный средь всех ГЛАВКОНУПР,
А потом на коне вороном укатил.

***

Как-то Петька устроил коллегам сюрприз:
На грудь принявши до положения риз,
С пьяных глаз перепутал он Анку с тачанкой —
Остальное поведал его эпикриз.

***

Как-то Фурманов в шашки с Чапаем играл
И проход чёрных в дамки со сна прозевал.
Тот, ликуя, воскликнул: «Даёшь белых гадин!»
И в атаку рванул он, бряцая в кимвал.

Александр Биргер

“Редкое пиво у нас в Тель-Авиве” —
Так говорят мушкетёры игриво.
Все мушкетёры теперь сионисты,
Пьют в Тель-Авиве гвардейское пиво.

За столом друзья все скучают —
Франки только в Галилее принимают.
Носит ветром людей, как песчинки,
За окном хамсин с весною играет.

Захворал, в Купат-Холим хромай
И “кеглевич”, как биндюжник, не хлебай
Не пляши ты с Розой всю ночь
Как проснёшься, так доллары поменяй.

Ну а кто здесь, мой хавер, без греха
Все науки, как известно, чепуха
Ты живи легко, проснись — пиво пей.
Пей и пой весь день, в том нету греха.

Про миледи мне весь вечер не бубни
Успокойся, выпей рома и засни
Хватит про Гасконию, чудак
Лучше завтра в синагогу загляни.

Когда весна склерозом дышит
Народ философов не слышит
Стократ Сократ иль Аристотель…
Глухой Гомер на ладан дышит.

Послесловие выпускающего редактора

Мы планировали провести конкурс. Но увы, активность голосующих читателей оказалось низкой. Мы убрали из текста нумерацию и таблицу результатов. Конкурс не состоялся, однако, весёлый капустник, как на мой вкус — таки да.

Print Friendly, PDF & Email

15 комментариев для “Первоапрельские экспромты. Музыкальные миниатюры и литературные рубаи

  1. Когда весна склерозом дышит
    народ философов не слышит

    Прошли давно весна и лето
    заметят критики ли это?

    Давно ни мира, ни войны
    и выбирать мы не вольны
    с ужасной этой пандемией
    — в почтовый ящик… мамма мия!

    Считая баллы не скучай
    кто укололся, примечай

  2. Подробности:

    Сбежав от правосудия,
    Гулял на всю железку
    Раскольников в Румынии.
    Рубан Старушеску.

  3. Как историк историку, как литератор литератору, задаю вопрос:
    (внимание, приз в студию!)
    В конкурсе рубаи, которые ты не читал есть такое:

    Раскольников, вдруг в Ниццу укатил…
    И опер у Базарова спросил:
    — Давай, студент, сообщников сдавай!
    Пошто, злодей, процентщицу убил?

    Вопрос:
    1. Назови отчество Раскольникова?
    2. Что его связывает с принцем Ольденбургским?

    Помощь зала приветствуется.

    1. Родион Романович Раскольников (РРР), как и принц Ольденбургский, наивно верил
      в справедливость просвещённых юристов Империи.

  4. Жаль, не успел, a после «драки» что махать кулачками 🙂 Однако:
    «В первой, прозаической номинации приняло участие девять авторов; во второй — пять. Вот, что получилось…»
    — №1.1 — Концерт для тишины с храпом ре-диез минор — 9 баллов (профессионально и весело)
    — №1.4 — Два рассказика о двух композиторах — 8 баллов (остроумно и интересно)
    ::::
    Номинация 2.
    Литературные рубайки
    * * *
    Высший бал -imho- угадал-вычислил — Артура Ш., что было не трудно:
    2.2 — 9 баллов — «На сто “Столичной”, и на руб аи…»
    p.s. баллы проставлены в черновике — до появления фотографий авторов 🙂
    p.p.s. Несмотря на отсутствие болельщиков/болельщиц, a также при наличии отсутствия прославленных в былых контестах и битвах победителей, что, без сомнения, каким-то образом связано с апрельскими тезисами и другими известными событиями последней недели марта — начала апреля с.г., первоапрельский капустник прошёл в тёплой и дружеской мирной обстановке.

    1. Жаль, не успел, a после «драки» что махать кулачками… A где, извините, — №1.3?..

      Уважаемый Александр,
      Вы — единственный, кто проявил интерес, дал оценку рассказам и стихам и поучаствовал в голосовании (в уже несуществующем конкурсе). Спасибо Вам!

      Мы могли бы сказать, что отменили конкурс, мол, из-за череды некрологов и трагических событий — какие уж тут, дескать, первоапрельские шутки, но… правда в том, что до первых печальных известий, испортивших весёлое настроение, прошли без малого сутки, а ни одного отклика на публикацию так и не последовало. Мы прождали три дня, не дождались ни одной читательской оценки и тихонько переверстали материал, превратив конкурс в простую публикацию, подборку рассказов и стихов по случаю 1-го апреля. Заодно убрали некоторые произведения (по желанию их авторов), сделав оную подборку компактнее. Увы, конкурсная инициатива себя исчерпала — читатели чётко и недвусмысленно дали нам сигнал, что дескать “нафиг, неинтересно!” Ну что ж, “баба с возу, кобыле легче” — подготовка и проведение конкурса забирает на порядок больше сил и времени, чем обычная публикация, так что с удовольствием с себя эти хлопоты снял.

      1. Выпускающему редактору — из Концертa для тишины Александра Л-ва: «волна то накатывает на берег, то отступает, шипя белёсой пеной .. слышатся скрипы и всхлипы чаек, отдалённый рёв с тюленьего лежбища, посвист свежего ветра в бегучем такелаже парусника, неясный треск трущихся друг о друга кучевых облаков. Только опытный моряк понимает и предчувствует зарождающийся в высях и надвигающийся на море шторм. Тишина накаляется и становится невыносимой…»
        :: :: :: возможно, когда тишина, «треск кучевых облаков», солирование — бой боксёра с тенью, — станут невыносимы, вспомнятся круглые безмолвные столы капуст-ников и — кто знает, — может быть… Спасибо, уважаемый В.Р., за сражения с молчанием и с безмолвными тенями, не желающими быть «охваченными» совместными меро- приятиями. И — спасибо — всем участникам от не очень усердного читателя, за несколько интересных дней, за «“Столичную”, и на руб аи…», несколько листочков Достоевского , дуэль Ш. и П… Мирных весёлых праздников и до новых встреч в Порт-алах.

  5. Вот очень хорошо про музыку! http://www.stihi.ru/2017/04/04/1136

    веризм

    Альма Мария Наивны

    Меня ласкали звуком чтоб казнить
    Парфюм словесный ложного набора
    Диковинный покрой Диора
    И мыслей гуттаперчевая нить
    Мне приказали рот заткнув молчи
    Накачивая опиумом слогов узких
    Для казни неземной нагрузки
    Веризма оперной лингчи
    И маковый раствор вливали в плоть
    Что опиум и вера что простят
    Пока толпа зверей начнёт колоть
    Дивясь остаткам смысла на костях
    Под цвет артерий красный и венозный синий
    И контртенор царь или кастрат
    И звуками ласкают и казнят
    Где Турандот терзает Тосканини

  6. Мы так ужасно серьезны, так горячо обсуждаем, что «Я Трампу бы палец в рот не положил», что совсем забыли улыбнуться на первое апреля. А там «Концерт для тишины с храпом ре-диез минор» очень неплох!
    Дуэль Прокофьева с Шостаковичем в «Двух рассказиках о двух композиторах» так же очень хороша, хотел бы так написать, но не смог.
    Со своей стороны я еще мог бы порекомендовать рассказ «Мы шли по улице…», где пытались судить саксофониста Степашина, но до сих пор никто не знает за что. Рассказ оригинальный, с выдумкой, да и написан хорошо.
    Рубаи многие очень неплохи.
    Не читают. Как сказал один рубаист:

    Когда весна склерозом дышит
    Народ философов не слышит

    Верно сказал…
    В общем как верно сказал другой рубаист:

    Меж нами век уже ни мира, ни войны,
    Мы скукой связаны, инерцией больны,
    А эта хворь — неволи разновидность,
    Которую мы выбирать вольны.

  7. А это, возможно, Быстрицкий?

    №1.10 — Мы шли по улице…

    15 сентября 1963 года в концертном зале института им. Гнесиных начало репетиции студенческого симфонического оркестра задерживалось. Стояла обычная предрепетиционная какофония.

    1. Хорошо бы, но это не я. В 1963 я еще и не знал, где это заведение… Группа «под Битлз» там не проходила, а проф. Осейчук тогда еще в Норильске на саксофоне играл.

  8. Готов побиться об заклад (если мне покажут как), что «Два рассказика о двух композиторах» — это Александр Локшин. Знание материала изнутри, марочный лаконизм этого автора.

    1. Возможно, Вы правы про №1.4 , а где же баллы?
      №1.2 — Мефисто-вальс — Рассказ о капремонте тоже кого-то напоминает, но «напоминает и об заклад» в таблицу не поместить.

Добавить комментарий для А.В. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.