Елена Бандас: Когда рабби Элимелех был весел…

Loading

Откуда же в напеве “Элимелеха”— затаённая, исповедальная печаль? То ли воспоминание, то ли предчувствие… О том, что было, и ушло, и не вернётся… Будущее его народа не казалось ему безоблачным. “Когда я пишу о том, что затрагивает сердце, я пишу на идиш!”

Когда рабби Элимелех был весел…

Елена Бандас

Поколение наших дедов, для кого идиш был языком родной семьи, давно ушло или истреблено. Неотвратимо исчезает и поколение ассимилированных, образованных родителей, в чьей речи иногда мелькало памятное словечко. “Вэйзмир…”— вздыхала бабушка. “Ми дафнит!” — прерывала мама нежелательный в присутствии ребёнка разговор. “Майн таире тохтерке!”— говорил с нежностью демобилизованный папа, после шести лет разлуки.

Мы слушали дома песни на идиш, опуская иглу на тяжёлые эбонитовые граммофонные пластинки. Как-то в ленинградской квартире русская жена еврейского мужа пела нам, гостям, одну за другой, эти песни, с их радостью и болью. Однажды в Юрмале удалось попасть на концерт Нехамы Лифшицайте, и переполненный зал счастлив был единением. А более ничто и нигде не было дозволено.

Вира Лозински, Израиль — исполнительница песен на идиш
Вира Лозински, Израиль — исполнительница песен на идиш

Времена изменились, вновь пробуждается интерес к языку (Шуламит Шалит. Нехама Лифшиц приглашает. Еврейская старина. 2008, 3). В городских клубах говорят на идиш, вспоминают идиомы, стихи и прозу. Возрождают и песню: Яков Явне, Ефим Александров — в представлениях-шоу на большой сцене, и певцы камерные, поющие от сердца к сердцу — так, Женя Файерман и Вира Лозински с большим успехом гастролируют по городам и странам.

Дети и внуки евреев, случайно уцелевших в трагедиях века, приходят послушать музыку, иногда предварённую аннотацией, для понимания смысла.

Переводчики возвращают напевам утраченную за десятилетия вынужденной немоты речь — на немецком, английском, русском.

Стала поистине народной песня о рабби Элимелехе, о праздниках его — с пьянящим соком виноградной лозы, под музыку клейзмеров (клей земер — музыкальные инструменты). Весёлая такая песня. В миноре. Зачин её задумчив и неспешен. А потом доверительный рассказ легко срывается в задорную плясовую.

Можно передать и просто голосом, без слов, глубину темы, с её выразительными паузами, взлётами от малой октавы ко второй, скрипичным глиссандо и насмешливым хохотком кларнета над охмелевшим ребе.

Так звучит песня в исполнении выходца из семьи польских эмигрантов Ицхака Перлмана — прославленного скрипача и дирижёра, знатока еврейского фольклора.

И слова, и мелодию написал в США в 1927 году Мойше Надир (Исаак Райз). Прототипом считают рабби Элимелеха Вайсблюма, из Лиженска (1717— 1787), аскета, цадика, острослова, знатока Торы, одного из основателей хасидизма в Польше (хасид — благочестивый, от лехасед — делать добро). Песня полюбилась, и называют её хасидской застольной.

В городке нашем, среди современных вилл и многоэтажек, сохранился островок из домов послевоенной постройки, тогда — в полторы комнаты на просторном участке, для беженцев из Европы или арабских стран. А теперь по субботам и праздникам из хасидской синагоги — большой палатки на арендованном клочке земли — доносятся песни слаженного мужского хора репатриантов из Америки и Франции, вернувшихся к религии. В будни там тихо: люди работают, учатся, служат в армии.

А в часы молитвы собираются, в светлых одеждах, обращаются в сторону Храма, и детишки, мал мала меньше, роятся на улице перед палаткой. Слушают, впитывают, запоминают. Потому народ вырастает музыкальным. Спрашиваешь хасида: “Что за чудная песня, откуда?” А он, едва коснувшись молитвенника, открывает нужную страницу: вот же она, песня! В молитве, как в жизни — радость и поэзия!

Так звучит “Элимелех” на языке оригинала, в Амстердаме:

Подстрочный перевод:

Когда рабби Элимелех был очень весёлым,
Был очень весёлым Элимелех —
Он снял тфилин,
Надел очки
И послал за скрипачами
За двумя.

И когда играющие скрипачи
Играя заиграли,
Играя заиграли,
Оба.

И рабби Элимелех стал ещё веселее,
Стал ещё веселее Элимелех,
Он прочитал молитву хавдоле*,
С помощником рабби Нафтоле,
И послал за двумя барабанщиками.
И барабанящие барабанщики
Барабаня барабанили
Оба.

И когда Элимелех
Ещё сильнее развеселился,
Ещё сильнее развеселился Элимелех,
Он снял сюртук, надел шапку
И послал за двумя цимбалистами.
И цимбалисты зазвенели,
Звеня зазвенели
Оба.

И когда рабби Элимелех
Совсем был пьяный,
Совсем был пьяный Элимелех,
Он закончил службу
Задушевной молитвой
И послал за двумя клейзмерами.
И когда играющие на скрипке барабанщики,
Играя на скрипке, зазвенели,
Забарабанили, звеня,
Оба.

И звенящие барабанщики забарабанили,
Играя на скрипке,
Заиграли на скрипке, барабаня.
Оба…

*) Молитва, которую произносят над вином по субботам и праздникам перед вечерней трапезой. Хавдола — свеча с одним или более фитилями.

В 1940 году Апрелевский завод (в Апрелевке под Москвой) записал на пластинку песню Леонида Утёсова “Дядя Эля”, “на слова” Елизаветы Полонской-Мовшензон, что была когда-то единственной “сестрой” в составе литературной группы “Серапионовы братья”. Текст должен был стереть национальный колорит “Элимелеха”: ни подлинного имени героя, ни названия “шапчонки”, ни слова клейзмеры из оригинала… Переводчица с задачей справилась, и песня зазвучала. Такой получился классово близкий трудящимся массам дядя — с его сюртучонком, шнурочком, платочком и заветной стойкой…

Композитором значится Н. Пустынцев. Однако, согласно современным источникам, автором музыкальной обработки (аранжировки) был Иосиф Яковлевич Пустыльник (1905 — 1991) — композитор, скрипач, теоретик музыки. Нигде нет ссылки на использование им псевдонима. Видимо, лишь трансформация фамилий переводчицы и композитора сделала возможной звукозапись. На что ни пойдёшь ради спасения любимой музыки от забвения! А, может, и ради хлеба насущного… Стоит напомнить, что Лейзер Вайсбейн стал Леонидом Утёсовым ещё в 1912 году, по совету понимающего друга-актёра.

Итак, переводчица стала “автором”, а имя подлинного композитора и поэта, Мойше Надира, не упоминалось вовсе, поскольку звучало совершенно неподобающим образом.

Дядя Эля

Слова: Е. Полонская
Музыка: Н. Пустынцев
Исполнитель: Леонид Утесов

Если добрый дядя Эля
В сердце чувствовал веселье,
В сердце чувствовал веселье
Дядя Эля.

Он снимал свой сюртучонка,
Надевал на лоб шапчонку.
Вызывал тогда он скрипачей.

И скрипачи пилили-лили,
Скрипачи пиликалили,
Скрипачи пилили-лили, скрипачи.
И скрипачи пилили-лили,
Скрипачи пиликалили,
Скрипачи пилили-лили, скрипачи.

Если добрый дядя Эля
В сердце чувствовал веселье,
В сердце чувствовал веселье
Дядя Эля.

Он развязывал шнурочек,
Вытирал он лоб платочком,
Вызывал к себе тогда он трубачей.

И трубачи в трубу трубили,
Дудачи в дуду дудили.
Дудачи в дуду дудили, дудачи.
Трубачи в трубу трубили,
Дудачи в дуду дудили.
Трубачи в трубу трубили, трубачи.

Если добрый дядя Эля
В сердце чувствовал веселье,
В сердце чувствовал веселье
Дядя Эля.

Подходил к заветной стойке,
Выпивал стакан настойки,
Вызывал к себе тогда он барабан.

Чтоб барабанщик барабанил,
Барабанил барабанщик,
Барабанщик барабанил в барабан.
Барабанил барабанщик,
Барабанил барабанщик,
Барабанщик барабанил в барабан.

А когда у дяди Эли
Всё кружилось от веселья.
И кружился от веселья
Дядя Эля.

Вынимал старик пластинки —
Все старинные новинки,
Заводил с большой трубою граммофон.

И граммофон крутил-крутился.
Граммофон вертел-вертелся,
Граммофон вертел, вертелся, граммофон!
Граммофон вертел-вертелся,
Граммофон крутил-крутился,
Граммофон крутил-крутился, граммофон!

Ефим Александров вспоминал, каких трудов стоило преодолеть репертуарные установки инстанций, а также и менталитет слушателей:

“Знаменитый «Дядя Эля» — изменённая старинная еврейская песня о легендарном хасидском раввине — рабби Элимелехе. Все тогда испугались, что советская цензура «просечет фишку» и последуют неприятности. Утёсов очень тревожился по этому поводу. Обошлось. Но вы только представьте, что значила для евреев эта песня в те времена! Я жил на Западной Украине, когда там цвёл махровый бытовой антисемитизм” (Из интер -вью с Е. Александровым, “Лехаим”, ноябрь 2011)

Такова история сокрытия лика песни под маской. Годы миновали, но цветёт в мире знакомый махровый цвет, и родина Леонида Утёсова — увы, не исключение. Всё же теперь выпускник факультета журналистики Ленинградского университета Владимир Бейдер может спросить нас не только, вслед за классиком, о знании Невского проспекта, но и об интересе к творчеству своего народа: “А что сделали мы, чтобы наследие великой ашкеназской культуры и её уникальной истории стало для нас своим? Что знаем мы о своём прошлом и вечном? Как его храним, восстанавливаем, передаём детям? Кто из нас знает идиш, литературу на нём — хотя бы в переводах?” (Владимир Бейдер. Польский коридор. 2015).

Выполняя собственный перевод “Элимелеха” на русский, обращаюсь к приведённому выше готовому подстрочнику. Хочется увидеть истинный образ, написанный автором. Стереть с него грим. Некоторая вольность допущена мной в картине опьянения: жалко стало скрипку, по которой били барабанщики, — то ли взаправду, то ли в сознании рабби, под влиянием возлияний.

Итак, вначале — несколько строк подлинника:

Аз дер ребе Элимелех
Из геворн зейер фрейлех
Из геворн зейер фрейлих Элимелех
Хот ер ойсгетон ди тфилн
Ун хот онгетон ди брилн
Ун гешикт нох ди Фидлер ди цвей…

Рабби Элимелех
(Слова и музыка — Мойше Надир, перевод — Елена Бандас)

В день веселья Элимелех,
Славный рабби Элимелех,
В день веселья славный рабби Элимелех
Снял тфилин и взял очки он,
Скрипачей позвать просил он,
Скрипачей пригласил он двоих.

И струны сердца задевали,
Колдовали — чаровали,
Скрипки пели — напевали у них.

И сказал он в нетерпенье
Над вином благословенье,
Стал ещё он веселее, Элимелех.
И молитву прочитал он,
Барабанщиков позвал он,
Барабанщиков тоже двоих.

Чтоб не забыли барабаны,
Били-били в барабаны,
Барабанов не жалея своих.

Свой бокал он, Элимелех,
Наполнял он, всё хмелея,
Веселея и хмелея, Элимелех.
Снял сюртук и шляпу взял он,
И ещё двоих позвал он —
Цимбалистов позвал он двоих.

И струны звонко зазвучали,
Перезвоном отвечали
Переплясу молоточков живых.

Так и было — Элимелех
Веселился, не трезвея
И от музыки пьянея, Элимелех.
И окончил задушевной
Он молитвою напевной,
Пригласил кларнетистов двоих.

А дроби бара-, барабана
Спотыкались непрестанно
И мелодий заплетался язык.
И, как будто из тумана,
Все наяривали рьяно…
И смеялся кларнет-озорник!

Мойше Надир — лирик, драматург, театровед, переводчик — о чём написал он эту шутливую песенку? Ведь, перебрав лишнего в часы веселья, каждый невольно проявляет себя. Кто-то засыпает, а кто-то — становится агрессивным, или нежным, обретает решительность или самоуверенность… Рабби Элимелех чистосердечен, он делит с окружающими доброту свою и радость, и музыка ему созвучна.

Меер Аксельрод. Эскиз 3-х мужских костюмов
Меер Аксельрод. Эскиз 3-х мужских костюмов к спектаклю по пьесе Моисея Кульбака “Разбойник Бойтре”. Украинский ГОСЕТ. Киев. 1936 (Три поколения семьи Аксельрод. Общая тетрадь. Иерусалим. Москва. 2006)

Меер Аксельрод создал эскизы костюмов клейзмеров — для спектакля Киевского Государственного Еврейского театра. ГОСЕТ был вовремя эвакуирован из Киева в Казахстан, но вернуться в родные стены не удалось: здание театра за годы войны превратилось в руины, а другого власти не дали. Город Черновцы, исторический центр Буковины, принял прославленный коллектив; евреи-фронтовики и те, кто уцелел при бегстве на Восток под бомбёжками, а затем — в голодной эвакуации, возрождались к жизни на его спектаклях. Однако после пяти лет работы театра сталинская национальная политика привела к его закрытию.

До войны там играли пьесу Моисея Кульбака о еврейском Робин Гуде — разбойнике Бойтре, о его лесной свадьбе, под музыку клейзмеров. О творчестве и судьбе автора — “Запоздалая встреча ” Шуламит Шалит (Еврейская старина, 2, 2005).

Откуда же в напеве “Элимелеха”— затаённая, исповедальная печаль? То ли воспоминание, то ли предчувствие… О том, что было, и ушло, и не вернётся. Мойше Надир в 13 лет оставил родину и переехал с семьёй в США, он искал гармонии и благоустройства мира в предвоенной Европе, в Америке, в Советском Союзе. Будущее его народа не казалось ему безоблачным. “Когда я пишу о том, что затрагивает сердце, я пишу на идиш!” Ему было 42, когда создал он, американец, песню на языке детства…

О печальном подтексте веселья в музыке еврейского народа писал Дмитрий Шостакович:

Думаю, что, если говорить о музыкальных впечатлениях, то самое сильное произвела на меня еврейская народная музыка. Я не устаю восхищаться ею, ее многогранностью: она может казаться радостной, будучи трагичной. Почти всегда в ней — смех сквозь слезы. Это качество еврейской народной музыки близко моему пониманию того, какой должна быть музыка вообще. В ней всегда должны присутствовать два слоя. Евреев мучили так долго, что они научились скрывать свое отчаяние. Они выражают свое отчаяние танцевальной музыкой”. (Владимир Мак. Еврейский Шостакович. Лехаим, 2011)

Строки эти в полной мере отражают и национальный характер песни о рабби Элимелехе.

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Елена Бандас: Когда рабби Элимелех был весел…

  1. Только сейчас статья попалась на глаза. Прочитал и послушал с большим интересом. Вспомнил, что в июне с.г. исполняется 100-летие со дня рождения известного и популярного в свое время и сейчас (в интернете) исполнителя песен на идиш Бениамина Хайтовского. Похоже, что юбилей пройдет никем не замеченным. Жаль.

  2. Александр Борисович Розенблюм, краевед и историк, прислал мне отклик на эту публикацию — свой очерк «Список Шарикова», в котором приведены данные из книги историка Леонида Смиловицкого «Цензура в БССР: послевоенные годы 1947 — 1956». Книга содержит списки запрещённых к звукозаписи и исполнению в концертах и на радио произведений еврейских авторов, на идиш и на русском языке. В списках — не только шансон, всем памятные и любимые по сию пору песни, но и оперетты Оффенбаха, Кальмана, И. Дунаевского. А говорим — День Победы над фашизмом… Удружил Главлит — не понадобилось разжигать костры на площадях!
    Уважаемый Генрих, рада Вашей оценке перевода «Элимелеха»; перевести песню на другой язык так, чтобы хотелось её петь, передать особенности художественной формы и ритмический рисунок — непростое дело. Спасибо!

  3. Блестящий рассказ!!! Читается с нарастающим интересом от абзаца к абзацу! Новизна и необыкновенная историческая правда — поразительны! Здесь всё сошлось — цель — «на что ни пойдёшь ради спасения любимой музыки от забвения», преданность и любовь к еврейской культуре и её языку… И в завершении — безукоризненный перевод, возвращающий текст к истинному образу и замыслу автора!

Добавить комментарий для ВЗ Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.