Сохранило ли «правило рабби Элиезера» свою силу в наше время, после всех гигантских тектонических сдвигов в глубинных пластах нашего коллективного бытия и нашего индивидуального сознания? А если да, то кто или что именно выступает сегодня в роли той силы, к которой не следует приближаться слишком близко?

Недельный раздел Шемини

Михаил Ривкин

И взяли сыны Аароновы, Надав и Авиу, каждый свой совок, и положили в них огня, и возложили на него курений, и принесли пред Г-спода огонь чуждый, какого Он не велел им. И вышел огонь от Г-спода, и пожрал их, и умерли они пред Г-сподом. И сказал Моше Аарону: это то, что говорил Г-сподь, когда сказал: близкими ко Мне освящусь и пред всем народом Я прославлюсь. И умолк Аарон (Ваикра, 10: 1-3).

Тот день, который должен был стать самым счастливым днём в жизни Надава и Авиу, стал их последним днём. И вслед за этим Тора возвращается к размеренному описанию жертвоприношений, как если бы ничего не случилось. Чтобы усилить это ощущение «ничего не случилось», близким Надава и Авиу запрещено соблюдать обязательные во всех таких случаях траурные ритуалы и обряды. «И сказал Моше Аарону и Элазару, и Итамару, сынам его: волос ваших не отпускайте и одежд ваших не раздирайте, дабы вы не умерли и не прогневался бы Он на всю общину» (там же 10:6).

Вместо Б-га милостивого и милосердного, или, хотя бы, Грозного Судии, воздающего злодею по злодейству его, мы вдруг видим, во всей красе, слепой и непредсказуемый рок античной трагедии, который разит без всякой логики и без всяких объяснений. Моше, Учитель наш, сразу же пытается исправить такое впечатление, и дать хоть какое-то рациональное объяснение трагедии: «близкими ко Мне освящусь и пред всем народом Я прославлюсь». И надо полагать, что Аарону это лаконичное объяснение было вполне понятно, во всяком случае, на это указывает его красноречивое молчание после слов Моше. Но понятно ли это объяснение нам?

Мидраш и комментаторы Торы вновь и вновь пытаются истолковать этот отрывок, обычно — с помощью многих «дополнительных деталей», чтобы хоть как-то втиснуть Трагедию Надава и Авиу в канонические рамки нравоучительного рассказа о грехе и наказании. Мидраши Сифра и Ваикра Раба приводят четыре ответа на вопрос, в чём же именно состоял грех.

«За четыре греха умерли два сына Аарона. За приближение, и за жертвоприношение, за чуждый огонь, и за то, что не советовались друг с другом. За приближение, т.е за то, что вошли к Нему. За жертвоприношение, т.е. за то, что принесли жертву, которая не была заповедана. За чуждый огонь, т.е. за то, что внесли огонь с кухни. За то, что не советовались друг с другом, как сказано «каждый свой совок», т.е. каждый сам по себе сделал». (Сифра Ахарей Мот 1-2, Ваикра Раба 8:20)

Только третье из этих объяснений как-то связано с Писанием. Действительно, «чуждый огонь» это важная деталь в рассказе, которая всплывает каждый раз, когда рассказ этот повторяется (Бамидбар 3:4, Бамидбар 26:61). Трижды Тора использует словосочетание «чуждый огонь», как если бы оно было вполне понятно, и мы каждый раз вновь недоумеваем, чем же именно этот «чуждый огонь» отличается от обыкновенного огня, т.е. от регулярного воскурения благовоний в Шатре Соборном, которые заповедано воскурять коэнам изо дня в день. РАШБАМ полагает, что речь идёт, в общем-то, о том же самом огне, но именно в тот день было запрещено его возжигать:

«В тот день не заповедал Пресвятой, будь Он благословен, и не хотел того Моше, чтобы приносили они огонь идиотов (т.е огонь простолюдинов), ибо ожидали нисхождения Огня Горнего, и не гоже в этот день приносить огонь чуждый, дабы освятилось бы Имя Небесное, и все узнали бы, что Огонь нисходит свыше, как сказал Элияху: огня не возлагайте (I Царей 18:25) поскольку хотел освятить Имя Небесное схождением огня свыше» (РАШБАМ Ваикра 10:1-2)

Итак, «Чуждый огонь» по РАШБАМу — это обычный огонь, зажжённый людьми, в отличае от Небесного Огня, который должен был сойти (и сошёл — но со страшным результатом!) с небес в этот день. Возможно, что «чуждый огонь» это те самые чуждые воскурения, которые запрещается приносить на жертвеннике воскурений, согласно Шемот 30:9. Так или иначе, речь идёт о тонких различиях в деталях ритуала, которые не оправдывают, по простому разумению, столь сурового наказания. Поэтому большинство комментаторов, начиная с Ваикра Раба, вплоть до наших дней, приписывают Надаву и Авиу недостойное поведение и злые помыслы (не советовались друг с другом, были пьяны и т.п.).

Но есть и другое направление в еврейской мысли: искать у сыновей Аарона как раз «слишком хорошие» помыслы.

«И они так же, увидев новый огонь, захотели добавить любовь к любви» (Сифра, 24).

Эта «добавочная любовь» это и есть тот «чуждый огонь», о котором говорит Тора. Только в этом случае «чуждый огонь» это уже не некое внешнее по отношению к человеку пламя, которое он зажигает своими руками. «Чуждый огонь» горит в нашей душе, что ничуть не менее опасно… Этот чуждый огонь охватывает самые чистые, самые возвышенные души (Надав и Авиу) как пламя сухую солому, и вполне безопасен обывателю — нельзя поджечь воду. Именно люди глубоко верующие, всей душой устремлённые к Б-гу, не желающие терпеть никаких преград между Творцом и своим Я, могут вспыхнуть таким «чуждым огнём». Тот, кто желает абсолютной, непосредственной близости с Г-сподом, тот, возможно, играет своей жизнью…

Недельная Афтара рассказывает о том же, на примере известной истории с Узой. «И когда дошли до Горэн Нахона, Узза протянул (руку) к ковчегу Б-жью и поддержал его, так как волы тряхнули его. И воспылал гнев Г-спода на Уззу, и поразил его там Б-г за его оплошность, и умер он там у ковчега Б-жья» ( П Шмуэль, 6:6-7). И здесь тоже добрыми намерениями выложена дорога в Ад.

И эта идея, что следует соблюдать пропорции, не увлекаться сверх меры, не приближаться к Шхине слишком близко, не давать волю спонтанным эмоциям, стала со временем одной из главных идей иудаизма. В Пиркей Автот мы читаем: «Рабби Элиезер сказал: /…/ Грейся у коста мудрецов, но будь осторожен, чтобы не обжечься о пылающие угли, ведь укус их — укус лисицы, и жало их — жало скорпиона, и шипение их — шипение змеиное» (Пиркей Авот 2:10). В этом изречении мы видим хорошо нам знакомый принцип «не приближайся слишком близко». Во времена Храма зтот принцип применялся к ковчегу Звета и культовым объектам, а во времена Мудрецов — к носителям Учения. Разумеется, во втором случае речь идёт не о физическом приближении или удалении, а о степени близости человеческих отношений.

Но и толкование «чуждого огня» как «огня идиотов», как огня, который человек зажигает вопреки воле Б-жьей, вместо того, чтобы дожидаться Огня с небес, тоже получило своё развитие в Еврейской мысли. В Гемаре есть весьма известный рассказ «о трёх заклятиях», достаточно затруднительный для буквального перевода.

«Рабби Йехуда привёл другой пасук из Писания: «Заклинаю вас, дочери Йерушалаима, газелями и ланями полевыми, не будите и не пробуждайте любовь, доколе не пожелает она» (Песнь Песней 2:7) Сказал Рабби Зейра: это запрет подниматься [совершать алию в Страну Израиля] стеной [большой массой] Рабби Йехуда сказал: но об этом сказано теми же словами в другом месте [Песни Песней]. Рабби Зейра сказал: трёхкратное упоминание этих слов в Песне Песней нужно, дабы подтвердить слова Рабби Йоси со слов Рабби Ханины: Трижды упомянута эта клятва [заклятие], и почему же? Первое заклятие: это запрет подниматься [совершать алию в Страну Израиля] стеной [большой массой] Второе заклятие: заклял Пресвятой, будь Он благословен Израиль, чтобы не восставали они против народов мира. Третье заклятие: заклял Пресвятой, будь Он благословен идолопоклонников, чтобы не притесняли они Израиль сверх меры. Рабби Йехуда сказал: «не будите и не пробуждайте» наисано. Рабби Зейра сказал:это нужно, чтобы подтвердить слова Рабби Леви, который насчитыает шесть заклятий: три упомянутых выше, а также: не открывать окончание [Изгнания], не отдалять окончания [Изгнания], и не открывать тайны идолопоклонникам. Сказал Рабби Элазар: написано: «газелями и ланями полевыми». Сказал Пресвятой, будь Он благословен Израилю: если вы будете соблюдать заклятия — хорошо, а если нет, то сделаю я плоть вашу доступной, как газелей и ланей» (Кетубот, 111А).

«Не отдалять окончание [Изгнания]» — примечание РАШИ: следует читать: не вынуждать, от слова нужда, т. е. чтобы не умножали они свои молитвы и просьбы об этом сверх меры.[написание слов «отдалять» и «вынуждать» различается только одной буквой: ד вместо ר]

Этот достаточно туманный и схоластический мидраш на протяжении полутора тысячелетий привлекал внимание выдающихся еврейских мыслителей. Со временем его упорядочили, отделили заклятия народа Израиля от заклятий народов мира. МААРАЛ из Праги предложил свести заклятия народа Израиля к трём:

• не подниматься [не совершать алию в Страну Израиля] стеной [большой массой];
• не вынуждать окончание [Изгнания];
• не восставать против народов мира.

Он же высказал необычную для его времени идею, что само по себе Изгнание — это противоестественное состояние, и Израиль всегда стремится к возвращению в Страну Израиля, и если бы история шла «естественным путём», то он уже давно туда бы вернулся, и именно для того Создатель и заклял его особым заклятием, чтобы этого не допустить и сохранить неестественное состояние: Израиль в Изгнании. Согласно мнению МААРАЛя, и в этом случае следует ждать «огня с небес», и не торопить Создателя в этом деликатном деле, более того, даже не пытаться узнать, когда же этот «Огонь Горний» снизойдёт на нашу грешную землю, чтобы, узнав точную дату, как-то скорректировать естественный ход событий.

В известном смысле, можно всю историю еврейской мысли описать как противостояние двум экстремальным тенденциям. С одной стороны, мистическим, экстатическим течениям, которые стремились, подобно сыновьям Аарона, к полному слиянию с Божественной Сутью к полному растворению в Ней посредством сверхъестественного духовно напряжения, «добавления любви к любви». С другой стороны, мессианским течениям, которые любой ценой стремились приблизить силой конец изгнания, не считаясь с губительными последствиями такого поведения для основной массы евреев.

Сохранило ли «правило рабби Элиезера» свою силу в наше время, после всех гигантских тектонических сдвигов в глубинных пластах нашего коллективного бытия и нашего индивидуального сознания? А если да, то кто или что именно выступает сегодня в роли той силы, к которой не следует приближаться слишком близко? Сохранили ли «три заклятия» после создания суверенного еврейского государства свой изначальный смысл, или, возможно, наполнились каким-то новым смыслом? А может быть, мы уже вступили в новый эон, и эти три заклятия уже не действуют? Может быть, нам уже дозволено «добавлять любовь к любви»?