Генрих Иоффе: Утечка мозгов

Loading

Не снимая короткого широкого пальто, застегнутого на все пуговицы, он стремительно вошел в комнату, где находились трое его сотрудников по кафедре математики. Расстегнув пальто, быстро выхватил «калаш» и, почти не целясь, открыл огонь.

Утечка мозгов

(быль)

Генрих Иоффе

Гриша Заводняк учился в одном из самых престижных вузов — мехмате МГУ. Брать его сперва туда вообще-то не хотели: там таких брюнетиков отчего-то не очень привечали. Но у Гриши была золотая медаль, а кроме того, нашелся один белобрысый академик с усами, который сказал:

— Заводняка категорически требую принять! Именно он, возможно, докажет гипотезу Пуанкаре на благо всего прогрессивного человечества. Принять!

Ну, Заводняк — это черт бы с ним, а вот белобрысый усатик — не фунт изюма, с ним не поспоришь. Раз он сказал, придется брать. Учился Гриша, считай, первым. Пришла пора поступать в аспирантуру. Того белобрысого академика уже не было: помер. Вступиться за Гришу было некому. Вообще-то на факультете были другие белобрысые академики, но без усов, и большинство глядело мимо всяких там заводняков левее или правее. В аспирантуру Гришу не взяли. Но направили в один важный академический институт-«ящик» и Заводняк был там не на последних ролях, хотя диссертацию его все-таки малость помурыжили.

В загранкомандировки Заводняка не посылали. Не посылали и все тут. Он терпел, потом стал писать жалобы аж на самый верх. Дескать, я — специалист, а посылают секретаршу зав. лабораторией и все в таком роде. Заводняка пригласили в одно место. Крупный мужчина в штатском костюме ласково сказал ему:

— Товарищ Заводняк, не пишите, пожайлуста, больше жалоб. Ну не пишите, а? Не будете?.. Ну что вам ваш начальник? Старый человек, пусть поездит, пошалит немного со своей секретаршей. Ведь это он напоследок, скоро ему на пенсион, а у него заслуги. Пусть поиграет с дамочкой.

— А если буду писать? — спросил Заводняк.

— Зачем? Вы лучше работайте, может вам доведется теорему Пуанкаре решить? Вот мы вас тогда сразу за бугор направим. А пока вы и нас поймите…

— Тогда, — перебил Заводняк, скрипнув зубами, — мы, наверное, больше никогда не увидимся.

На дворе стояла ельцинская реформация. Ученые мозги густо текли на Запад.

Через неделю и Заводняк подал заявление об отъезде. И увез свои мозги, жену и детей.

У себя в институте он был старшим научным сотрудником. На Западе его приняли в университет ассистентом. Он было обиделся, даже рассердился, но ему объяснили, что для начала пусть считает и это большим везением. Он вроде бы смирился. Вобщем на Западе Заводняку понравилось.Улицы чистые, ездят специальные машины с «хоботами» и собирают всякий мусор. В магазинах — никаких очередей, в транспорте тихо, спокойно. В парках — зеленые газоны, укромные скамеечки. Заводняк любил присесть на одну из них и в самом деле размышлять о решении уже более ста лет нерешаемой гипотезы Пуанкаре.

И все было бы хорошо, если бы у Заводняка не имелась дурацкой привычки совковых ученых после работы по вечерам ходить в университетскую библиотеку и часами читать там научные журналы. И в один из таких вечеров, читая какой-то физико-математический журнал, Гриша вдруг заметил в тексте что-то очень знакомое, очень ему близкое. Он даже нагнулся поближе к столу, поправил очки, впился в закружившиеся перед глазами строки и… И увидел, что его, Заводняка, материал и формулы напечатаны под четкими подписями новых университетских коллег! Сначала Заводняк подумал, что у него что-то не так с головой. Потом ему показалось, что в голове что-то щелкнуло и сдвинулось. Он испугался, снял очки, протер их специальной тряпочкой, платком вытер вспотевший лоб, трижды глубоко вдохнул и выдохнул, и тут все понял. Во московском дворе, где он жил мальчишкой, пацаны называли это «стырить». Ученные коллеги из университета, где трудился Заводняк, «стырили» некоторые его научные идеи!

Он знал, слышал, что в Совке это бывало. И тогда там происходили шумные скандалы, но чтобы «тырили» здесь, на Западе?! На Западе такого быть не могло! А вот, оказывается, было! На другой день Заводняк опять вечером зашел в библиотеку, снова стал листать журналы и убедился в том,что увидел вчера: подписанный другими его собственный материал. Они «стырили»!

Больше в библиотеку он не ходил. Пришел к президенту университета. Тот, толстый и ленивый, слегка приподнялся с кресла из-за огромного стола, вяло протянул Грише руку:

— О, мистер Заводняк! Как идут дела? Чему обязан?

Заводняк, захлебываясь словами от волнения, рассказал в чем дело.

Временами он переходил на вопль.

— Плагиат! — кричал он, — Плагиат! Позор для вас, для университета, для всего Запада! Такое может быть только в Совке! Зачем, зачем же я оттуда уехал?!

И он рванул на голове волосы, вырвав целый клок.

Президент, вообще краснолиций, стал пунцевым, долго прокашливался и сморкался.

— И что же вы хотите, мистер Заводняк? — наконец спросил он. — Может быть, это всего лишь обычный научный обмен? Вы что, этого не допускаете? Мне не совсем понятен ваш гнев. У нас не так называемый советский университет. Здесь царит политкорректность и вы… Вы… идите, я разберусь.

Заводняк задрожал, затрясся и вышел, хлопнув дубовой дверью.

По университету он ходил лохматый, рассеяный. Его и без того выпуклые глаза превратились в еще более выпуклые, как будто готовились вылезти из орбит. Рубашка была небрежно заправлена в брюки, а узел галстука болтался чуть ли не на животе.

— Суд! — кричал Заводняк всем встречающимся. — Только в суд! В наисправедливейший западный суд! Он восстановит истину! Укрепит научную мораль!

Встречавшиеся улыбались или ухмылялись. Один химик объяснил Заводняку, что суд может длиться годами: плагиат доказать очень трудно. И если суд окажется не на стороне Заводняка, а это вполне возможно, тогда ему, Заводняку, придется платить большие судебные издержки…

На следующей неделе, в понедельник, многие видели Заводняка задумчиво бродившим вокруг университетского кампуса на улице Бенжамен. Во вторник и четверг, когда по расписанию Заводняк должен был вести семинары, он в университет не пришел. Зато в пятницу, в свой свободный день, он вдруг объявился. Не снимая короткого широкого пальто, застегнутого на все пуговицы, он стремительно вошел в комнату, где находились трое его сотрудников по кафедре математики. Расстегнув пальто, быстро выхватил «калаш» и, почти не целясь, открыл огонь. Когда дым рассеялся, трое только что живых, горячо что-то обсуждавших за столом людей, лежали на полу. Они были мертвы. Заводняк с минуту постоял и спокойно вышел, положив автомат на пол…

На суде в своем последнем слове он говорил:

— Я — ученый в области математики. Все формулы в этой науке мне понятны и ясны. Но формулы социально-политической жизни, как видно, совсем другие. Я не изучал их и даже не интересовался ими. Я просто считал, что эти формулы для Запада — одни, а для той страны, откуда я приехал — другие. И эти другие — нехорошие, неправильные, а на Западе — безукоризненно точные, математически чистые. И я уехал на Запад. Остальное вы знаете. Судите меня по всей строгости закона.

Судьи и публика переглядывались, пожимали плечами, не совсем понимали о чем говорил Заводняк. Но некоторые все-таки догадывались.

Приговорили Заводняка к пожизненному заключению. Говорят, он совершенно прекратил занятия математикой. Подал заявление на историко-философский факультет какого-то пединститута. Заводняка приняли заочником. Целыми днями он сидит в камере за столиком, изучает книги и статьи о событиях горбачевщины и ельцинщины, доказывает их ошибочность. Кроме того, пишет трактат по истории российской эмиграции последней волны, в частности, об утечке мозгов и некоторых ее последствиях. Два раза подавал прошения о помиловании. Отказали.

Print Friendly, PDF & Email

11 комментариев для “Генрих Иоффе: Утечка мозгов

  1. «Расстегнув пальто, быстро выхватил «калаш» и, почти не целясь, открыл огонь. Когда дым рассеялся…» — — расстегнув верхнюю пуговичку тесноватой рубашки и перечитав текст уваж. автора Генриха Иоффе и все комментарии к нему, пришёл к тому же выводу: отличный пародийный текст, тот самый, почти забытый и всё реже встречающийся жанр, без которого, как без Заводняков и без автоматов и Авторов, никакая земля не сможет рождать собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов.

  2. Мои впечатления, кроме обычного «плохо делать зло другим» :
    1) сожаление о том, что в человеке таланты в одной области могут соседствовать с психопатией в другой.
    2) очередное подтверждение мидраша «дворец в огне»: действия Б-га нередко кажутся людям несправедливыми потому, что с точки зрения людей они действительно несправедливые (погибли те кто как-бы не участвовал в травле) — но это Б-г даёт людям стимул, иногда очень жестокий, стремиться исправить что-то важное.

  3. Хороший текст. Недавно Денис Драгунский, на которого я подписан в фейсбуке, высказался примерно в таком духе (цитирую по памяти): «Нельзя воспринимать литературного персонажа, как живого человека. Нельзя писать об Анне Карениной как о неудовлетворенной бабенке, у которой “играют гормоны”. Анна Каренина – это развернутое философское высказывание. И Раскольников – тоже такое же развернутое философское высказывание.»

    1. И Денис Драгунский, и Анна Каренина с Раскольниковым — философские
      высказывания. Однако, Раскольников и Анна — известно, чьи. а с Денисом
      Драгунским непонятно, кто такой. Про одного, генерала, что-то писали,
      связано с Еврейским комитетом и сионизмом – тоже развернутое философское явление.
      С комментарием уважаемого А.Л. согласен на все 100, — отличный текст.

  4. P.S. И ещё меня поражает: оба — и автор и г-н Носоновский — рассматривают таланты как некое если не оправдание, то, по крайней мере, облегчающее обстоятельство. Но ни решение теоремы Пуаенкаре, ни достижения в области теории упругости не являются высшими достижениями цивилизации.

  5. Думал, что история выдумана и невозможна, а оказывается просто описана история Фабриканта. Не могу найти в себе ни следа понимания или сочувствия. Сам был научным работником, вокруг полно специалистов-эмигрантов, многие были или есть полные профессора — эта эмиграция глубоко удачна. А если у человека и неудача, то не может нормальный человек реагировать убийством.

  6. M. Nosonovsky 24 апреля 2017 at 10:05
    Как это часто бывает, жизнь гораздо сложнее и многообразнее вымысла. Был такой человек Валерий Фабрикант, один из лучших специалистов по теории упругости и механике контакта, ученик Болотина…..
    ================================================================
    Кому интересно. По справедливости не получилось-погибли те кто как-бы не участвовал в травле. Жаль. В жизни действительно происходят
    события которые подтверждают правило, что справедливость дело относительное. Как-то так.

  7. Для математиков и программистов : автомат Калашникова это ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЬ «магазина» в «очередь» (виды абстрактных типов данных).
    Притом это СПРАВЕДЛИВЫЙ преобразователь : магазин (или стек) очень несправедлив, он работает по принципу «последним пришёл — первым вышел», но зато очередь полностью справедлива: «первый пришёл — первый вышел».
    Даже ДВАЖДЫ справедливый: АК ведь унаследовал от револьвера Кольта своё свойство «уравнивать шансы».

    Мои выводы:
    1) чувство юмора это ОЧЕНЬ ХОРОШО — особенно для математиков, владельцев всяких калашниковых и читателей этого комментария.
    2) само-ирония это ЕЩЁ ЛУЧШЕ — особенно для борцов за абстрактную справедливость вроде выдуманного Гришы З. и реального Валерия Ф.

  8. Как это часто бывает, жизнь гораздо сложнее и многообразнее вымысла. Был такой человек Валерий Фабрикант, один из лучших специалистов по теории упругости и механике контакта, ученик Болотина. В 1979 году он эмигрировал в Канаду, работал в университете, где его математические идеи и методы решения уравнений, которые никто другой не умел решать, никого не интересовали. Ему приходилось вписывать своих начальников по кафедре (выходцев из Индии) в соавторы статей и докладов, что ему совсем не нравилось. Его 45-летнего взяли на работу фактически постдоком, где в нормальной ситуации должны бы работать 30-летние. А слoжившийся немолодой ученый не хотел быть на побегушках. Характер у него был непростой, въедливый и настойчвый, что приводило к череде конфликтов. Ф обвинял начальство в злоупотреблениях с грантами и в приписывании своих имен к чужим статьям. Вся академическая система была не на стороне Фабриканта, а на стороне начальства. Начальники стали думать от Ф. избавиться, а он сам решил, что американский способ решать проблемы — защитить себя самому от обидчиков, купить себе оружие. Вот он купил пистолет, стал ходить в тир и считал, что коллеги угрожают его жизни, доводят его до инфаркта, кто-то разбил его машину на университетской стоянке, мафия против него. Кончилось тем, что в 1992 году попытался взять заложников, неудачно, в результате застрелил четверых коллег-профессоров. Не тех, кто его обижал, а тех, кто случайно оказался на том этаже. С тех пор Ф. сидит в тюрьме в Квебеке, пишет там хорошие статьи, опубликовал две-три монографии по механие, хорошие. В прессе про него выдумывают небылицы, изображают психопатом и чудовищем, каковым он не был. Вроде бы есть шанс, что после 25 лет отсидки его выпустят, но пока ему 77 лет, и он в тюрьме. А в унивeрситете устроили разбирательство и выяснили, что злоупотребления начальства имели место, всех, с кем Ф. воевал, отправили в отставку или на пенсию.

    1. Ф-т сам себя защищал в суде, отвел всех адвокатов, как недружественных. Он доказывал, что действовал в рамках самообороны, ведь университетская мафия угрожала его жизни, и другого способа себя защитить у него не было. Ведь именно для самозащиты оружие и продается гражданам. Он придирался и высмеивал журналистов и университетских работников, которые пытались представить его то сумасшедшим, то скандалистом, то самозванцем, то психопатом. Из Монреаля газетчики отправили делегацию в Белоруссию, чтобы собрать материалы о том, что Ф-т еще в СССР был якобы не ученым, а скандалистом, выдающим себя за ученого. Газета наняла за 50 долларов (или за сколько там в 1992 году) белорусского журналиста-фрилансера, который обошел бывшие места работы Ф-та и собрал свидетельства его бывших коллег, будто Ф-т был тунеядцем и асоциальным элементом. Мол, зря его посчитали беженцем. В газетах писали, что Ф-т пишет научные работы, которые бесполезны для инженеров-механиков, что область которой он занимается (механика) — это якобы раздел астрономии, а не инженерного дела, и зря его взяли на работу в Монреале в университет. Мол, он не ученый, а самозванец. Ф-т писал математические работы, в которых как правило один автор. Его обвинили в том, что он асоциален, раз пишет научные работы без соавторов. Пытались обвинить в абьюзе преподаватальницы французского, от которой он требовал, чтобы она не курила на занятиях (а она оказалась протеже ректора), обвинили облыжно в нападении на студентку, еще бог знает какую грязь придумали. Ф все это высмеял и, детально зная закон и правила, фактически развалил судебное дело против себя, «затроллив» суд. Тем не менее, его упекли на пожизненное. В тюрьме он забрасал прокуратуру жалобами, каждая написана въедливо, с детальным знанием закона. В результате судья запретил Ф-ту подавать жалобы (что само по себе не законно) якобы потому, что он подает слишком много необоснованных жалоб. Ф-т работает в тюремной библиотеке, он разработал новые методы решения уравнений упругости и опубликовал, сидя в тюрьме, несколько монографий. Но в наше время это мало кому интересно: его мало цитируют, и коллеги его работами почти не интересуется. Он вполне мог бы претендовать на научные награды в теории упругости, но награды получают другие люди. У Ф-та был ученик, который верил в то, что тот — великий ученый, и помогал ему, когда все остальные отвернулись. Вот такая история, и рассказ уважаемого Генриха Йоффе — лишь тень того, что случилось в жизни.

  9. Ваш герой — попросту дурак. Он не понимает, что если у него что-то спёрли, значит это кому-то нужно. Он не представляет, что бывают знания, которые никому не нужны. Вот у меня две книги изданы мною, одна — об арифметике в царство Ивана Грозного, а другая — об основах древнегреческой арифметики, одна книга издана малюсеньким тиражом, другая — микроскопическим. И обе книги есть в РГБ и в Национальной библиотеке Израиля. И хоть одна сволочь бы нашлась, чтобы украсть что-то из этого и издать под собственным именем! Нет, эти знания просто никому не нужны.
    Так что ваш герой радоваться должен.

Добавить комментарий для Aлекс Б. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.