Леонид Комиссаренко: Начальные обороты. Продолжение

Loading

В этот момент проходит мимо мужик из расчёта и говорит на чистом украинском: «Воно зараз нэ колыхаеться, мы вжэ всэ видрэмонтувалы». Вот это да! Сходу напороться на нарушителя первейшей заповеди в любых житейских ситуациях: «Не отвечай на вопросы, которые тебе не задают!» Теперь главное — не спугнуть!..

Начальные обороты

Заметки конструктора-серийщика
Редакция вторая, дополненная

Леонид Комиссаренко

Продолжение. Начало

Сбиваемость

(Сбиваемость нулевой линии — произвольное покачивание ствола вследствие неисправноси его крепления).

Прошли мои первые 10 лет на заводе, в течение которых я последовательно протоптал все ступени цеховой иерархии: технолог — мастер — нач. техбюро — нач. ОТК цеха — зам. нач. цеха — нач. механического цеха (производство корпусов снарядов). На последнем месте проработал три года и с треском слетел по собственному желанию, приземлившись на должность нач. техбюро отдела главного технолога, т.е. оказался в самом логове противника, борьба с которым, то разгораясь, то несколько притухая, не прекращалась всё это время, хотя личные отношения с его обитателями (большинством, по крайней мере) были отличными.

Этот же отдел внёс достойный вклад в дело срывов суточных графиков выпуска продукции, за которые (в том числе) я и загремел. В определённой мере на этом бюро лежала обязанность конструкторского сопровождения серийного производства. Но делалось это на уровне, упоминания просто недостойном.

К средине 1969 года, когда я уже всех достал разговорами о необходимости создания на заводе собственного КБ по боеприпасам и вдоволь наслушался возражений, с совершенно неожиданной стороны пришла помощь: ушёл в отставку руководитель военной приёмки подполковник М.Л. Пудалов. К идее создания КБ моими стараниями и по собственным убеждениям он был к тому времени готов полностью. И то, что я не смог пробить в течение нескольких лет, он сделал в один день — пошёл к директору и убедил его. Таким образом я стал начальником, а он — моим заместителем. По логике и по делу должно бы наоборот, но он сам предложил и обосновал именно такой вариант. Человек он был в высшей степени грамотный и благородный. Не имея взможности похвастать наличием в ходе своей производственной карьеры учителей, могу, положа руку на сердце, назвать его единственным. Умер он в 1980 году, похоронен в Бресте.

М.Л. Пудалов
М.Л. Пудалов, руководитель 388 ВП МО

А тогда мы только начинали работать на новом поприще. Нужно было постоянно доказывать необходимость своего существования. Благодаря уважению, которым пользовался Пудалов у своих бывших коллег и командиров в ГРАУ, эта задача существенно упрощалась. А тут ещё и полигон подсобил. В главе «Лепесток» (следующая публикация — ред.) я не без удовольствия (и без ложной скромности) упоминаю о паре случаев удавшегося приёма «фейс-оф-тейбл» в схватках с Павлоградом: мы ведь, хотя друзья, но и противники тоже, или, точнее, дружба дружбой, а денежки врозь.

Тогда, в конце 69-го, при очередных испытаниях на кучность по местности партии ОФС к танковой пушке Д-81 группа завалилась по боковому рассеянию. К тому времени опыт испытаний этого снаряда хоть и был сравнительно небольшим, но сугубо положительным, так что неуд нас несколько обескуражил. Сели мы с Пудаловым на козлик и вперёд. Через 3 часа (172,4 км от проходной до проходной) — на месте. Приехали на четвёртую площадку, Пудалов остался в блиндаже что-то выяснять с РО (руководитель опытов) Александром Дмитриевичем Суворовым, а я пошёл на огневую позицию. Подхожу к орудию и, не представляя с чего начать, предаюсь по этому поводу размышлению. Поза при этом была не как у роденовского «Мыслителя», а стоя, опёршись рукой о дульный срез ствола и задумчиво глядя в поле (в сторону полёта снаряда). В этот момент проходит мимо мужик из расчёта и, явно неправильно истолковав мою стойку, точнее, переоценив её, говорит на чистом украинском: «Воно зараз нэ колыхаеться, мы вжэ всэ видрэмонтувалы». Вот это да! Сходу напороться на нарушителя первейшей заповеди в любых житейских ситуациях: «Не отвечай на вопросы, которые тебе не задают!» Теперь главное — не спугнуть! Делая вид, что мне всё давно известно, стал строить наводящие вопросы, больше похожие на ответы, и через пару минут «непринуждённой» беседы, в ходе которой у меня на морозе вспотели даже очки, всплыло для меня тогда совершенно непонятное ( в качестве термина) слово «сбиваемость».

Не нужно быть семи пядей, чтобы, сопоставив факты, сходу разобрать его смысл. Иду к другу и учителю, конфиденциально докладываю разведданные. Мой подчинённый-шеф спокойно прощается с Дмитриевичем, не торопясь садимся в машину и на всех газах, насколько это возможно на ГАЗ-69, несёмся на первую площадку, прямиком к заказчику. В его, подполковника Воронежцева, кабинет буквально врываемся.

Не могу, конечно, почти через 40 лет воспроизвести содержание речи Пудалова, но основной смысл был заключён в перечне преступлений, совершённых полигоном при попустительстве и прямом соучастии заказчика, а также перечне наказаний, мягчайшим из которых было лишение звёзд. Будучи всего полгода назад заказчиком, он в этих вещах разбирался. Всё это было выдано на таком эмоциональном запале, что заказчик ни на мгновение не усомнился в том, что мы не только ознакомлены с первоисточником, содержавшим сведения о наличии сбиваемости нулевой линии, но и отследили документально всю цепочку нарушений, результатом которой было отсутствие каких-либо упоминаний об этом в отчёте. А если всё это так, то криминал налицо, и раскрутить при желании дело можно на всю катушку, тем более, что наша приёмка от ГРАУ, а ихняя — от ВВС.

Через полчаса на ковре были все причастные и, думаю, непричастные тоже. Выражения лиц самые разные. Одно их объединяло — полнейшее недоумение: моей беседы с инфантильным батарейцем никто не видел. Думаю, что тогда он так и не догадался из-за чего весь сыр-бор. Нас умилительно-вежливо попросили подождать до конца совещания в каком-нибудь другом кабинете, ещё через час вся раскрасневшаяся братия, как после сауны в снег, бросилась вниз по лестнице и как рассосалась. Пудалова заказчик пригласил войти одного. Я так и не узнал содержания второго акта своей буффонады, перешедшей в драму. Известен мне лишь финал: телеграмма о признании группы несчётной.

Но, как говорят в Одессе: «Вы будете смеяться, но ваша дочь Соня тоже умерла». Дело в том, что при перестрелке партии через два дня «сбиваемость» устроил собственными руками я сам. И как? Элементарно. Сунул расчёту бутылку спирта. Ничего необычного, отработанная практика, но мало какой придурок мог догадаться сделать это перед обеденным перерывом. Какой чёрт меня дёрнул? Спросите что-нибудь полегче. Плохое знание народной жизни, или, как говаривал В.И.: «Страшно далеки они от народа». Это, конечно, не обо мне, но про меня тоже. Ну какой народ выдержит до вечера, имея в наличии: выпивку, закуску, обеденный перерыв. Только не украинский. Он и не выдержал.

Г.В. Замураев
Г.В. Замураев

Моё счастье, что меня вызвали на первую площадку и я был лишён по крайней мере двух удовольствий: наблюдать стрельбу и её результаты, попасть после стрельбы в руки Геннадия Васильевича Замураева. Как человек образованный, он знал о восстании сипаев и способ казни ему даже изобретать не нужно было, имея на руках всё необходимое. Каким-то чудом (каким?) партия не завалилась. Но в этом тайме я чуть было не забил гол в собственные ворота, так что было мне не до празднования победы над Дмитриевичем. Вспоминали мне эту историю ещё долгие годы.

Вторая возможность представилась мне только через несколько лет. Отправили мы на полигон контрольную группу от партии 152 мм ОФ практических снарядов. Это штатные снаряды, предназначенные для инертного снаряжения, с расширенными вдвое размерными допусками. Отстрел производится только на прочность с допущением повышенных остаточных деформаций. В эти партии мы всегда сплавляли весь брак. При испытаниях никогда никаких проблем. И вдруг, как гром среди ясного неба — телеграмма, брак по превышению допустимых деформаций в зоне МВП (медного ведущего пояска). Никакого значения для плана эта партия не имела, но заказчик поставил задачу разобраться досконально, так как, по его мнению, этот неуд бросает тень на надежность основной продукции, из которой, в сущности, взяты корпуса. Хочешь-не-хочешь, а заняться придётся. В Павлоград послал кого-то из ведущих с задачей — ознакомиться с первичной документацией и доставить корпус на завод. Привезли виновника, начали проверку размеров, твёрдости. Никаких предпосылок к происшествию. По данным обмеров корпуса до и после стрельбы построил схему деформации. И удивился: из трёх почти вплотную друг к другу расположенных сечений повышенная деформация обнаружена только в среднем, выше и ниже — пренебрежительно мала. Но такой характер деформации невозможен физически! В чём же дело?

Логично только одно предположение — ошибка при дострельбовом замере, как когда-то, с лёгкой руки чехов, говорили: «До того!». Попробуй докажи после того. Но не напрасно ведь я проработал первые три года в инструментальном цехе. Кто работал микрометром, знает, что один оборот барабанчика даёт 0,5 мм. Соответственно нанесены и риски на корпусе и барабанчике, а степень совпадения рисок зависит от настройки инструмента. Так что ошибка на плюс полмиллиметра — дело вполне вероятное. Если принять эту версию, то всё становилось на свои места — и величина деформации, и её характер. Даю телеграмму полигону. На следующий день прибывает РО Суворов и обмерщик. Оба в полной уверенности в своей непогрешимости. Но под напором логики с невинностью пришлось-таки им расстаться. По-моему для Александра Дмитриевича это был действительно первый раз, если судить по тому, как он был расстроен. Нельзя сказать, что после этого случая он совсем прекратил свои обычные комментарии по поводу наших неудач, но уж осмотрительнее стал на язык, по крайней мере со мной, точно.

Фрукты на закуску

По первой.

В средине ноября 1975 года приходит на завод шифровка о том, что при стрельбах в ЗакВО установлено плохое закусывание корпуса 122 мм снаряда к орудию Д-30 при заряжании по причине завышеных размеров ЦУ.

(Закусывание — предусмотренное заклинивание снаряда в стволе при заряжании; ЦУ, центрирующие утолщения — цилиндрические поверхности, определяющие диаметральный габарит снаряда, т.е. его калибр).

Изделия Донецка и Новосибирска. Создана МВК (межведомственная комиссия). Мне, как её члену, надлежит послезавтра прибыть в штаб округа в Тбилиси. Больше никаких подробностей. Попытки выяснить что-либо в министерстве ни к чему не привели, узнал только, что волна гонится с подачи Райской группы (инспекторская группа Министерства обороны, состоящая, в основном, из выслуживших своё маршалов и генералов), так что готовиться надлежит со всей серъёзностью. Пока там помошники прорывались среди грузин к билетам на аэроплан, стал готовиться. Прежде всего — команда инструментальщикам довести два проходных кольца на ЦУ до предельных размеров П-ПР (проверочный проходной калибр) и аттестовать микрометр 100-125 мм.

Оставшиеся до вылета сутки провёл в первом отделе за детальным анализом системы «зарядная камора — корпус», сделал пару эскизов (это первая смена), вторую смену и половину третьей провёл на контрольном столе для восстановления навыков проверки проходным (ПР) кольцом, кои со времени работы в ОТК изрядно подрастерял, а операция эта требует определённой сноровки.

Прилетаю в Тбилиси. Комиссия в сборе, все военные, за исключением меня и представителя Сибсельмаша. На коротком сборе в штабе округа по докладу нач. РАВ (отдел ракетно-артиллерийского вооружения), наконец-то, что-то начинает проясняться. Оказывается, округ проверяла комиссия МО во главе с маршалом Москаленко. В Ленинакане при демонстрационной стрельбе из Д-30 произошло несколько необъяснимо больших недолётов (к счастью, без тяжёлых последствий) и, кроме того, нормальный темп стрельбы был невозможен, так как некоторые снаряды при досыле не закусывались в каморе, а с силой вылетали назад. И всё это на глазах у маршала! Даже пресловутым визит-эфектом объяснить явление было невозможно. Раньше такого никогда не было; правда, говорит полковник, мы раньше никогда и не стреляли снарядами со сплошной окраской, достреливали старые запасы с голым ЦУ. Но при комиссии решили показать, что и ЗакВО не лыком шит. Что касается увеличения нижнего ЦУ, то чем же иначе объяснить отсутствие отпечатков от полей нарезов на заходном конусе ВП ( ведущего пояска) не закусившего снаряда? Тем более, что пару снарядов с увеличенным ЦУ на базе якобы нашли. Всё. Здесь обсуждать больше ничего не будем, комиссия переезжает на базу в Салоглы, где приготовлен стол и дом. Последняя фраза была встречена военной частью комиссии с заметным, но мной тогда не понятым, оживлением. Как позже выяснилось, у каждого из наших офицеров в этих богом и людьми забытых Салоглах был друг-приятель по прежней службе или учёбе, что придало нашему там пребыванию неповторимый шарм, если будет позволено применение этого французского слова для истинно русского размаха происходившего после отбоя и почти до подъёма.

Приступаем к работе. Сначала на склад. Самая главная для меня задача — доказать замерами годность корпусов. И делать это надо поутру, пока они ещё холодные, а кольцо уже давно греется у меня на животе, большое и тяжёлое, между прочим. С остальным будем разбираться потом. Приступаем к замерам подозрительных, по мнению местных офицеров, корпусов. Судя по показаниям микрометра, нижние ЦУ действительно где-то на верхнем пределе. С кольцом будет непросто, но я к этому готов. Главное, одеть с первой попытки и одним движением и так же быстро и легко снять. Начинаю. Первый — пошёл, второй — тоже, третий, четвёртый, пятый, шестой. Уф! Всё. Вот что значит тренаж — позавчера десять часов на контрольном столе. Получилось на одном дыхании, как в цирке. Из десятка присутствующих никому не удалось одеть кольцо более чем на один-два корпуса, так что для убедительности пришлось пару движений повторить на бис.

Теперь можно и осмотреться. Судя по клеймению, изделия нашего и новосибирского заводов выпуска двух-трёхлетней давности. Теперь вопрос по закусыванию. Оказалось, что, по мнению и технарей и батарейцев, признаком правильного закусывания является наличие отпечатков от полей нарезов на ВП, а таковых в выскакивавших из ствола назад корпусах не наблюдалось. Достаю из широких штанин снятые дома эскизы профиля зарядной каморы и нижней части корпуса. Простое сравнение размеров показывает, что при заряжании ВП и не должен доходить до нарезов миллиметров на тридцать. Всеобщее удивление! «Это у Вас эскизы неправильные!». Переходим всей гопкомпанией в штаб части, приносят чертежи. Все морщат лбы, шевелят губами, считают в столбик. И правда, не должно быть отпечатков, а мы-то думали! И маршалу лапши навешали. С моей точки зрения выполнена только шкурная часть моего задания — по механическим параметрам к изделиям претензий больше нет. Но, судя по докладам батарейцев, нет и закусывания. Выводы делать рано. Связался с НИМИ, представленном в комиссии только заказчиком. Обсудили ситуацию с главным покрывальщиком Геннадием Михайловичем Киркиным. Тень подозрения — на сплошное покрытие.

Короткая справка: до начала 60-х годов все корпуса снарядов окрашивались масляной краской, при этом центрирующие утолщения краской не покрывались, на них наносилась густая смазка, удаляемая перед выстрелом. В начале 60-х осуществлён переход на сплошную (включая ЦУ и медные ведущие пояски) окраску быстросохнущими синтетическими эмалями, ХВ-124, например.

Завтра рано утром — на место происшествия, в Ленинакан. Две сотни километров горной дороги через перевалы Кавказского хребта — должно быть интересно. Так и было. По приезде в полк договариваемся о воспроизведении всех условий первичных стрельб, кроме самих стрельб, конечно; снаряды без взрывателей. Выкатывают в орудийный дворик систему. По другую сторону реки, на турецкой стороне, тотчас засверкали отблески оптических приборов: день солнечный, первая половина дня, они на западе, а солнце пока ещё на нашей стороне. При виде заряжающего сомнение в незакусывании могло зародиться даже у неспециалиста: вес за 100, рост за 200. И вот этот дядя начинает досылать, но чем с большим усилием он это делает, тем с большей скоростью снаряд выскакивает назад. Заряжающий, видимо наученный горьким опытом, держит ноги широко расставленными. С трудом удалось всё же пару штук зарядить (и выбить). Всё подтвердилось, проблема из серьёзных.

Пока рассуждали, что делать дальше, доложили о накрытом в столовой дома офицеров ужине. Только начали мыть руки — дежурный офицер с телефонограммой о немедленном возвращении комиссии на базу. Делать нечего, пришлось отбыть не похлебавши. Может и впрямь случилось что-либо серьёзное? Добрались до места в первом часу ночи. На КПП уже ждут и торопят. Куда? Там увидите. И действительно, увидели. Накрытые столы похлеще ленинаканских, а за ними изнемогающие от нетерпения хозяева. Стала понятна категорическая форма приказа о возвращении. Славно посидели, утром сели за отчёт. Не без помощи НИМИ пришли к выводу о возможном отрицательном влиянии двухлетней полимеризации эмали ХВ-124, нанесенной на железокерамический ВП. Ведь при отработках сплошного покрытия все виды испытаний проводились по свежей ( во всяком случае до года) покраске. Лечить снаряды комиссия предложила нанесением накатки на ВП, что относительно просто можно было сделать непосредственно на воинских базах. В выводах сгладили всё, что могли, ещё раз хооорошо посидели и отбыли в Тбилиси, где оказались уже гостями довольной нами службы РАВ округа, так что пришлось, чтобы не огорчать хозяев, на вечерок подзадержаться. В заключение мне, как белому человеку, разрешили взять с собой в самолёт 10 кг мандарин свежего урожая, что аборигенам было строжайше запрещено. Вот была детям радость!

* * *

По второй.

Этот 122 мм ОФС к Д-30 мы производили много лет с железокерамическими ВП и горя при испытаниях не знали. Ни на прочность, ни на кучность. Заготовки поясков в виде испеченных колец получали по кооперации. И вот в декабре не помню какого года что-то у наших поставщиков сломалось, и — нет колец. И не будет до конца года. Стандартная ситуация имени «План энного года пятилетки под угрозой срыва». Но есть в чертеже и медный поясок. А в жизни заготовки такого пояска (фас-прутки) есть на складе второго отдела (мобзапас). Для профи задачка в два вопроса. Для дилетанта, впрочем, до пяти. Не вопросов, а лет, коими карается взятие чего-либо с упомянутого склада без в установленном порядке оформленного разрешения. И это не шутка: мой отец, временно исполняя обязанности директора хлебзавода в одном из райцентров, в разгар хлебозаготовок живо откликнулся на просьбу райкома КПУ и дал из мобзапаса взаймы колхозу 20 тыс. мешков для армейских сухарей. Чуть не пришлось ему сушить эти самые сухари для себя. Заложен он был собственным главным инженером, претендовавшим на директорский пост. Еле выкарабкался, спасло ветеранство войны. Но это к нашей истории имеет чисто иллюстративное отношение.

А мы правила знали, по ним и работали. Но знания свои, как оказалось, переоценили. При первых же испытаниях на прочность получены уширенные отпечатки полей нарезов на МВП. И это за пять дней до конца года! Ситуация ещё из тех. Тем более, что я к ней откровенно не готов. Блиц-визит в Павлоград не дал никаких зацепок. Всё, как обычно, и ствол хорош. Даже проект Решения составить не могу. В Москву ехать всё равно придётся, а уже 29 декабря. Хотя бы обратный билет на 30-ое добыть, чтобы не встречать новый год в поезде. Это удалось — единственный успех за последние дни. В НИМИ предпраздничное настроение, но мои неприятности никого, к моему удивлению, не удивляют. Оказывается, уширение отпечатков на МВП у этого снаряда — врождённый порок. И я — чуть ли не единственный, кто этого не знает. Хорош комплимент! Но, с другой стороны, это делает положение не столь уж безнадежным. В свете приобретённой информации подкорректировал проект Решения, собрал подписи и в ГРАУ, на Фрунзенскую. Там тоже все всё знают лучше меня. Долго никого убеждать не пришлось. Сошлись на том, что переиспытания завалившейся партии и первичные ещё двух очередных проводить на усиленных зарядах, полученных подогревом штатных, а не подобранных под максимально допустимое чертежом заряда давление, как это требуется документацией. А это уже существенно. До поезда два часа. Прошу офицеров отдела сообщить о принятом Решении в Донецк, так как до утра нужно подготовить контрольные группы и отвезти в Павлоград, где завтра успеть их отстрелять. По дороге к метро, проходя мимо овощного магазина, вижу громадную очередь. «Что дают?» «Всё». И действительно: орехи всякие-разные, чернослив, ананасы и пр. и пр. И в этот момент спрашивают, нет ли желающих помочь при разгрузке. Смотрю на часы. Есть, т.е. есть время и есть я, желающий. Затоварился по полной программе, до предела грузоподъёмности! Успел ещё позвонить в Министерство с просьбой продублировать в Донецк сообщение о Решении. Когда приехал домой, в Павлограде уже начали отстрел. Всё прошло нормально, так что под ёлочкой закусывал я своими московскими трофеями с сознанием долга, исполненного как перед службой, так и перед семьёй. А когда на эти же медные грабли наступили привлечённые к изготовлению снаряда железнодорожники, пришлось мне сыграть и на их колее: написал для них проект Решения, а они мне поставили бутылку коньяка.

Так и остался у меня в памяти калибр 122 прочно сязанным с выпивкой и фруктами на закуску.

Продолжение
Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Леонид Комиссаренко: Начальные обороты. Продолжение

  1. Леонид Ефимович,
    Когда-нибудь ваши воспоминания будут изданы под названием: «Приключения дАртаньяна в Донецке», с подзаголовком: «Снаряды для миледи» 🙂
    Ну, может быть, название вы подкорректируете, но текст написан настолько увлекательно, что куда там А.Дюма …

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.