Им предстоит много битв — в основном духовных, начиная с битвы против собственной провинциальной ограниченности. Им надо расстаться с предрассудками о христианстве, с религиозной спесью у одной части евреев и с пресмыканием перед Западом у другой, — такое «планов громадьё» видит перед Израилем автор следующей книги.

Тикун олам без машиаха?

Александр Булгаков

Данная статья посвящается развитию взаимопонимания между христианами и евреями. Можно было бы сделать уточнение: верующими евреями; но так уж исторически сложилось, — да евреи и сами говорят об их единой душе, — что и в библейском контексте они неразделимы.

Опытные мореплаватели предугадывают изменения в погоде по самым незаметным признакам. Они есть во многих сферах познания — в том числе и в библейской. Определённым признаком в данном вопросе стал всё более набирающий силу и авторитет, — хотя до желаемого ещё весьма далеко, — диалог между этими родственными авраамическими религиями. Мордехай (Мартин) Бубер даже назвал это «двумя образами Веры.

С христианской стороны добрый пример показывают католики. Ещё на Втором Ватиканском Соборе (1962-63 г.г.) благодаря личному настоянию Папы Иоанна ХХIII был публично осуждён христианский антисемитизм:

«Мы сознаём теперь, что многие века были слепы, что не видели красоты избранного Тобой народа, не узнавали в нём наших братьев. Мы понимаем, что клеймо Каина стоит на наших лбах. На протяжении веков наш брат Авель лежал в крови, которую мы проливали, источал слёзы, которые мы вызывали, забывая о Твоей любви. Прости нас за то, что мы второй раз распяли Тебя в их лице».

Евангельские христиане идут вслед за католиками (к ним относятся самые различные конфессии протестантского направления); они так же осознают тяжкий грех Церкви и хотят братскими взаимоотношениями искупить свою вину перед евреями за кровавые последствия т.н. «теории отвержения», приведшей к Холокосту.

Еврейская сторона ведёт себя достаточно сдержанно, и она в этом права: сколько было христианских «объятий» за двухтысячелетнюю историю, и все они прямо или подспудно имели одну цель — обратить евреев кнутом или пряником в христианство. Миссионерство это оставило мрачные следы, и у евреев выработался уже стойкий инстинкт противления к разного рода диспутам и диалогам. Но время не стоит на месте, и в христианском мире всерьёз меняют свои позиции в отношениях к евреям (православие — по крайней мере русское — ещё инфицировано, к позору Церкви, антисемитизмом). Ведь вплоть до Катастрофы (Холокоста) считалось, что евреи смогут вновь возвратиться на свою историческую Родину лишь при одном условии: если признают Йешуа (Иисуса) своим Машиахом (Мессией). А они вернулись… без признания! Более того, за короткий срок со времени провозглашения государства Израиль в 1948 году евреи пережили ряд войн с окружающим его исламским миром и ни одной войны не проиграли. Такого феномена в истории человечества ещё не было: рассеянные в галуте (изгнании) по всему миру дети Иакова возвращаются к своему Цийону (Сиону) на свою древнюю землю со своей столицей — Иерусалимом, возродив и родной язык. И всё это — во исполнение древних же пророчеств. Но смысл Сиона — не только в национальном, и об этом всё нижеизлагаемое.

Международные конференции, «круглые столы» и тому подобное, конечно, хорошо, но отрадно то, что в нём стали участвовать на правах личной инициативы конкретные люди. И вот пример тому.

В 2017-м году в Иерусалиме изданы одна за другой на русском языке книги доктора философских наук, библеиста Дмитрия Радышевского — «Универсальный сионизм» и «Новые Маккавеи». Сперва хотелось написать нечто вроде рецензии на эти книги, но я знаю автора лично, нас связывают невидимые духовные узы, — так что это будет просто размышление.

Но прежде всего, чтобы снять некое напряжение от названия первой книги, — о понимании «сионизма» вообще. В это слово евреи вкладывали своё многовековое чаяние о возвращении на землю своих патриархов. Старшее поколение помнит из советского прошлого, как из этого термина делали страшилку, проецируя её на возродившееся государство. Это было чистой воды политиканство, но оно многих — даже иных евреев — сбило с толку. Такова сила пропаганды. Теперь, когда национальный сионизм — факт уже совершившийся, в силу библейских пророчеств, наиболее «продвинутые» в этом вопросе обсуждают идею сверхнациональную, универсальную… для остального человечества. Но не будем забегать вперёд мысли самого автора названных книг.

Дмитрий Радышевский напоминает читателю евангельский сюжет о том, как младенца Йешуа родители принесли в Храм, чтобы совершить ритуальное жертвоприношение, положенное для каждого правоверного еврея. Там младенца взял на руки цадик Шимон (Симеон), совершил браху (благословение Вс-вышнего) и произнёс знаменитую молитву: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, … ибо видели очи мои спасение Твоё, … свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля».

Йешуа — слава Израиля в перспективе, а пока, к неожиданности для евреев, передача «света народам» пошла по иному пути (16). Они волею своей судьбы должны были исполнять функцию свидетелей, согласно слов пророка Исайи: «Вы — свидетели Мои, что Я — Бог». Сейчас это звучит несколько архаично, но слова были сказаны за семьсот лет до н.э., когда язычество со всем множеством аморальности политеизма простиралось повсюду. На евреев возлагалась задача утверждать единобожие — с соответствующей этикой. Христиане, в первоначальном периоде истории Церкви, представлявшие собой по преимуществу евреев, понесли свет Торы — того, что по недоразумению назвали потом «Ветхим Заветом». Через личность Иисуса к Богу Израилеву пришли миллиарды людей. Автор пишет: «Свидетельствование — вообще основная функция евреев. Любой преступник пытается убрать свидетеля преступления. Причём, еврей — свидетель в основном невольный, не желающий быть свидетелем. Он кричит: я ничего не видел, я такой же преступник, как вы, даже хуже; я вообще не еврей, я даже не верю в Бога» (24).

В своей недавно изданной книге «Горький Горький» я так и говорил, что «еврейский вопрос» — это проблема Всевышнего, это Его вопрос. Он, в силу своего суверенного права контролировать нашу жизнь, определил еврейский народ как свидетеля того, что мир наш не «вброшен в здесь», по словам Н.Бердяева, что у него есть Творец, который трагической — но и славной — судьбой Израиля показывает миру, что в истории человечества смысл есть, — и «вы Мои свидетели» тому. Здесь — да, Радышевский прав, как прав и в том, что далеко не всегда сами евреи участвовали в этом свидетельствовании по своей воле, и даже многие из них — откровенные атеисты. В этом сакральном моменте Церковь многие века не понимала, что евреи, как и велосипедисты, совершенно не причём. «Виноват» во всём Творец, к Нему и претензии. Но до Бога высоко, а «жиды пархатые» (прошу прощения) — вот они. «Не на них ли нам вымести злобу? — безопасно. Ещё веселей в чём-нибудь приискать утешение — не беда, что потерпит» (Н.Некрасов) …еврей. И приискивали утешение в «теории отвержения», в погромах, в Холокосте — «к вящей славе Господней».

Но мы обязаны держать в руках нить рассуждений, и поэтому идём вслед за автором книг. Он совсем не настроен рисовать сусальный портрет нынешних израильтян, обретших наконец-то свой Эрец Йисраэл. Он задаёт вопрос: почему над восстановленным Израилем витает угроза, не дай Господи, новой Катастрофы? Он же и отвечает: «Страшнее, чем отсутствие единой еврейской теологии, является отсутствие единой израильской телеологии: понимания цели — национальной задачи Израиля». И поясняет: государство — это всего лишь тело, которое мёртво, если нет в нём духа. Ещё вопрос: для чего был восстановлен Израиль? Его же рассуждение: если только с целью безопасного убежища для евреев, то это неверно; в Бруклине было бы безопасней. «Изя», по мысли Радышевского, не понимает этого и сам, потому что «невнимательно читает историю Исхода: «Отпусти народ мой, … чтобы совершить служение Богу». То есть, не просто выйти из галута, а придти к чему-то высшему. И автор не держит нас в мучительной интриге по поводу цели современного исхода: служение Богу — это национальное духовное возрождение.

Но что будет, рассуждает он, если Всевышний вдруг, разом уберёт все опасности уничтожения Израиля? — «Приведёт ли этот «шалом ахшав» (мир сейчас) к внутреннему восхождению или мы — исчезни завтра палестинская проблема — погрузимся ещё больше в трясину междуусобной вражды, самоублажения, разврата и пошлости, стремясь превратит Израиль в Сион либерастии всего средиземноморья?» (29).

Нас настораживает: к чему он подводит? к утверждению всевластия раввината? «Сионизм — это движение за спасение всего человечества» (40). Есть даже ссылка на Теодора Герцля, основателя этого движения: «За успех нашей работы будут молиться и в синагогах, и в церквях, потому что её осуществление принесёт облегчение всем страдавшим» (40). Будучи доктором философии, Радышевский пишет: «Мировая душа — это некий магнетический кристалл, расколотый на семьдесят кусков, каждый из которых принадлежит одному из семидесяти народов. Всевышний хочет их соединения» (42). Это уже каббалистика, которая, по меткому замечанию моего доброго израильского приятеля Пинхаса Полонского, придаёт пикантный вкус иудаизму. Хотя это проявлялось и в практическом храмовом служении, когда на праздник Суккот там приносили в жертву семьдесят бычков… за семьдесят народов мира, т.е. за всё человечество. Об этом мало кто знает даже из нынешних евреев, а уж тем более — из гоев (иных народов).

Что-то проясняется: речь идёт вовсе не о «всемирном заговоре» из «Протоколов сионских мудрецов», сочинённых ещё в царской охранке предреволюционного периода,— ложь, которая ещё живуча в умах зоологических юдофобов. Разве мы не читаем в Библии, что к горе Сион «потекут» остальные народы? (пророк Исайя). И не Моше ли рабейну оставил нам во Второзаконии (Дварим)?: «Возвеселитесь, язычники, с народом Его». Еврейская Библия, которой две тысячи лет вскармливалась Церковь, мыслит глобально, — так что «универсальный сионизм» вырос оттуда. Новость эта лишь для тех, кто её не читает — хоть евреев, хоть христиан (хотя христианин, не окормляющийся Библией, всё равно что боксёр-заочник).

Чтобы неверующие евреи слишком уж не «напрягались», Радышевский спешит уведомить, что «сегодня Израилю нужна этическая (не светская и не ортодоксальная) революция (44). И разъясняет (правда, не совсем чётко), что идея «Третьего храма» — это освящение мышления человека. Это интегральное сознание, синтезирующее духовность и рациональность. Это двуединство треугольников Звезды Давида. Впрочем, не следует ожидать, что разложить всё «по полочкам» кому-либо под силу вообще, и автора нельзя обвинять в недоговорённости, — кто может в реальных чертах описать мечту тысячелетий? Однако, наиболее чуткое еврейское ухо слышит нечто, — и уже открыто говорят о нынешних временах как о родовых муках Машиаха. То есть его шаги слышны.

Настаивая на необходимости духовного возрождения, автор «Универсального сионизма» особую надежду возлагает… на «русских» евреев, которые построили эту страну, они же её и спасут. «Пророки выполняли двуединую функцию: вскрывали гниль настоящего и формировали цель на будущее. «Русские» евреи Израиля призваны и приспособлены сегодня к этому более других»(55). Правда, здесь же и оговорка, что панегирик этот относится не к нынешним «русским» евреям, а к их потенциалу, к будущим. И это справедливо, ибо как же принять за чистую воду такую сентенцию, вроде: «российские евреи вынесли с собой искры русской всечеловечности»? Какая она, нынешняя «русская всечеловечность», если вокруг одни «чурки», «чукчи», «жиды», «пиндосы»? Так что придётся уповать на «потенциал», благо, что недолго, т.к., пишет автор, «по еврейскому календарю наша эпоха есть канун седьмого тысячелетия от сотворения мира… Мы приближаемся к цивилизации Шаббата, которая станет … эрой творения духом».

Что озадачивает в благих чаяниях автора — это то, что он никак не объясняет, каким же образом будет осуществляться желаемое «творение духом». В книгах много прекраснодушия, и непонятно, каким «топливом» будет всё это приводиться в движение. Евреи призваны совершать «тикун олам», исправление мира, но что-то мало пока видно сдвигов в лучшую сторону. Мир всё более погружается в нравственный хаос. Христиане по крайней мере для того и ждут возвращения Мессии, благодаря которому кардинально изменится ситуация в великом процессе возрождения человечества. Впрочем — вот, читаем:

«Да, это будет чудо. Это будут времена Мессии. Но обязанность Израиля — расчищать дорогу Избавителю» (103).

Меня, честно говоря, последняя цитата успокоила изрядно. В «Универсальном сионизме» много добрых пожеланий в духе деклараций о намерениях, и я уж было подумал, не пустился ли Дмитрий в безбрежную фантазию, возлагая на весьма неподготовленное еврейское общество столь неподъёмную ношу. Ведь «тикун олам» — ещё в заманчивой дымке. Сам автор весьма нелестно — но честно — не раз и не два описывает весьма непривлекательную ситуацию с разбродом и шатанием в Израиле, по поводу чего вновь скажешь поневоле словами моего однофамильца: «Что ж, люди как люди…». Так что надежда на Машиаха сходится как с чаяниями иудаизма (см. заповедь Маймонида), так и с христианскими.

Расчищать дорогу Избавителю должны «Новые Маккавеи»…

Всего несколько слов о них из еврейской энциклопедии: «ХАСМОНЕ́И (חַשְׁמוֹנָאִים, хашмонаим), коллективное имя (наряду с именем Маккавеи) лидеров восстания, начавшегося в 167 г. до н. э. против Селевкидской Сирии». В ознаменование победы евреи всего мира празднуют Хануку, праздник очищения Храма от осквернения и обновления Света. Мы помним слова цадика Шимона о Машиахе как о свете для язычников, так что и «новые Маккавеи» должны предпринять не менее героические усилия, неся Свет миру. Им предстоит много битв — в основном духовных, начиная с битвы против собственной провинциальной ограниченности. Им надо расстаться с предрассудками о христианстве, с религиозной спесью у одной части евреев и с пресмыканием перед Западом у другой, — такое «планов громадьё» видит перед Израилем автор следующей книги.

О каких предрассудках о христианстве он говорит? — «Новые Маккавеи должны изменить отношение евреев к Йешуа — не единственному, непорочно зачатому сыну Бога, но страдающему Машиаху Израиля»(15). Здесь стоит приостановиться. Радышевский напоминает, что ещё в древних еврейских мидрашах рассматривалась концепция о двух Мессиях: о Машиахе бен Йосефе и Машиахе бен Давиде, что соответствует Мессии страдающему и Мессии царствующему. Потом, когда произошла трагедия с Иисусом и — несколько позднее — размежевание между Церковью и Синагогой, об этом старались не упоминать, что вполне понятно. Ныне же, под влиянием многих факторов, стали вновь вспоминать те мидраши. Не все, конечно, вспоминают, и не всем это может нравиться, — но предмет обсуждения существует. Так вот: Дм. Радышевский хорошо знаком с христианскими изысканиями, которые на примере текстов Нового Завета показывают, что ранние христиане Иисуса Богом не считали. Господом — да, но как господина, управителя во всемирном «хозяйстве» Всевышнего (можно читать без редакторской «шапки»). Известно, что основной причиной, по которой вновь была воздвигнута мхицА (преграда) между евреями, последовавшими за Иисусом, и христианами из язычников — это придумывание догмата о «Боге-Сыне». Радышевский надеется, что на новом историческом этапе евреям проще будет принять своего Йешуа как страдающего Машиаха бен Йосефа без придания ему божественной ипостаси.

Понимая, что консервативное мышление всегда было тормозом для прогресса, Радышевский спешит уверить евреев, что из-за принятия Йешуа они не отрекутся от своего еврейства, а лишь более в нём утвердятся. Да и сближение с еврейским миром как со своими корнями (по словам ап. Павла) для Церкви будет весьма полезным, ибо «речь идёт не об отказе христиан от своей Веры, речь идёт о признании ими таинства и промысла Божьего, по которому евреи уже «спасены», ибо приняли Завет у Синая»(44).

Ну что ж, ещё один повод присоединиться к изумлению ребе Шауля, когда он, рассуждая о провиденциальных судьбах Израиля, воздал хвалу Богу: «О, бездна богатства и премудрости, и вЕдения Божьего!» Ведь евреи, по сути, «спасены» (то есть призваны в сыновство перед Вс-вышним) по Благодати, а не по их заслугам, которых совсем не было. Моше Рабейну напоминал им перед своей кончиной: «Помни, не забудь: не за праведность твою и не за правоту сердца твоего идёшь ты наследовать землю…». Да и синагогальные молитвы до сих пор постоянно напоминают эту мысль. Но ведь остальной мир — это тоже Адам, ибо в нём — всё человечество. Что же делать с ним, удалённым от своего Творца вследствии эдемской трагедии? И Радышевский напоминает, что Иисус является «Спасителем народов от разрыва с Богом, показавшим, что Бог бесконечно любит каждую человеческую душу и ждёт возвращения к Себе» (43). И повторяет (ибо повторение — мать учения): «В еврейской традиции не даром есть мало известная народам, да и самим евреям, концепция двух Мессий: погибающего в борьбе со Злом, страдающего Машиаха бен-Йосефа, который начинает процесс избавления рода людского, и торжествующего Машиаха бен-Давида, завершающего этот процесс и окончательно побеждающего Зло»(46).

Опасаясь, видимо, что еврейский мир сочтёт его «переметнувшимся» в христианский стан, Радышевский хочет себя оправдать заранее и говорит, что знаменитая 53 глава пророка Исайи говорит не о страдающем Машиахе бен-Йосефе, а о страдающем… Израиле. Известно, что еврейские мудрецы ещё издревле были научены духовным опытом видеть в том или другом пророчестве не один — внешний — план, а ещё и другой. Не вступая здесь в ненужную полемику, следует снова напомнить, что в древних мидрашах были признания, что в этой главе речь шла именно о Машиахе. Что касается Израиля, то её можно понимать и как пророчество о скорбном, но в финале — славном его пути. Но без крайностей в суждении, ибо там говорится о жертве, приносимой пред Господом, а храмовая жертва, как известно, должна быть без пятна и порока. Таким совершенством Израиль никогда не мог похвалиться.

Проблем много — на Востоке и на Западе. Обсуждать здесь рассуждения автора об исламе, о том, как Израиль решит эту тысячелетнюю проблему — для этого не хватит места в данной статье. Но вот Запад — это христианство, которое испытывает тяжёлый и уже затяжной кризис, двигатель его уже с трудом тянет — и к нему тоже направлены взоры автора.

«Но как завести этот, давно остывший на Западе, двигатель? Как ни парадоксально, ключом зажигания к нему должен стать давний оппонент Церкви, но также ее исток, инженер этого двигателя — Израиль» (29-30).

Радышевский — фантаст? У него много прекраснодушия, но договориться до такого! Впрочем, не будем торопиться в суждении. Вспомним, что в иудаизме, согласно традиции, два брата-близнецы, родившиеся у Ицхака и Ривки, Яаков и Эсав — это Израиль и …христианство. Так что, почему бы брату и не помочь? Тем более, что в самом тексте Нового Завета об этом так и написано. В трёх главах своего послания к Римлянам (9-11) ап. Павел подробно рассуждает о трагической судьбе своего народа, ради которого он был готов — если бы такое было возможно — даже принять херем, отлучение от еврейской общины. Неужели Бог отверг Израиля? «Да запретят Небеса» так даже думать. Этот императив в синодальном переводе почему-то дан в пресном слове «никак». Но Павел снова повторяет: да запретят Небеса вам даже думать, что Бог отверг Израиля. И продолжает свою мысль о провиденциальности Свыше относительно народа синайского Завета: если период, когда Израиль пребывал мучительно долгое время в изгнании после разрушения Второго Храма, послужил остальному миру примирением с Богом, то звёздный час, когда Израиль примет своего страдающего Машиаха, для человечества будет сравним по силе разве что с воскресением из мёртвых (11:15). Сказано сильно, сильней метафоры не придумаешь! Поэтому не Радышевский — фантаст, а таковым был ещё ребе Шауль, он же ап. Павел. Но ведь сходится же с упоминаемыми выше ссылками на Моше Рабейну, на пророка Исайю. Да и вся Тора наполнена подобными пророчествами о грядущей славной роли Израиля для остального мира.

И хочется закончить обзор книг Дмитрия Радышевского его прекрасными словами:

«О, если б христиане знали, как жаждала и жаждет их спасения — и спасения всего рода людского — душа евреев. Как со слезами молились евреи до Христа и молятся сейчас о том же: чтобы милость и правда Господня правили по всей земле, чтобы люди сделали Господа своим единственным пастырем, своей опорой и защитой, чтобы все служили Отцу Небесному, — в простоте и любви, как дети Его! О, если б знали евреи, как услышал их молитву еще две тысячи лет назад их Отец и послал лучшего из евреев к народам, и народы уверовали в него, но прокляли евреев… в награду за полученное от них спасение. Как трагически исполнил Ты мольбу своего народа, Отче! Но мы благодарим Тебя за всё. Главное, что раскиданные по миру дети Твои тоже вошли в завет с Тобой. А их временная неблагодарность Твоим первенцам неважна. Они прозреют, они увидят пронзенный ими Израиль и заплачут — от стыда и благодарности».