В своем неизбывном горе он думал о людях. И люди платили ему благодарностью. Так возникла идея сквера жертв 11 сентября. Сначала имен было восемь, теперь их восемнадцать.
Человек, излучавший свет
Памяти Валерия Савинкина
Белла Езерская
…Похоронный дом не мог вместить всех желающих, а люди все шли и шли…
Одесское землячество провожало своего лидера. Русскоязычный Нью-Йорк прощался с одним из самых достойных своих граждан.
Траурная процессия растянулась на несколько блоков. Я не поехала на кладбище и не пила за упокой души в ресторане «Татьяна». Он для меня живой. Мне до сих пор трудно говорить о нем в прошедшем времени…
Я прожила профессиональную жизнь в журналистике, брала интервью у артистов, писателей, художников. Валерий Савинкин не принадлежал к артистической элите: по профессии он был инженером, по роду деятельности — общественником. О себе Валерий не любил рассказывать, его скромность была паче его гордости. Если бы я попросила, он может и согласился бы, и это было бы очень интересное интервью. Потому что такие люди встречаются крайне редко. Обидно. Теперь я пытаюсь воссоздать его образ — в воспоминаниях семьи, друзей, коллег…
В 2011 году мы с коллегами по «Одесской гостиной» готовили вечер памяти израильского барда Александра Алона. У нас были проблемы с видеорядом. Вообще-то такие вечера обычно шли под аудиозапись: песни барда плохо поддавались иллюстрации. Валерий предложил помощь и сумел найти ключик к каждой из них.
«Одесская гостиная» в тот раз проходила в еврейском центре Бенсон Хёрст. Ее вели Валерий Савинкин и Елена Строганова. Это был незабываемый вечер…
Мне скажут: президент не должен заниматься видеорядом, он должен руководить. Но в том то и дело, что Валерий был особый президент!
Наряду со своими прямыми и очень непростыми обязанностями по Одесскому землячеству он делал множество вещей, статусом не предусмотренных. Он сам печатал тираж рекламных листовок и развозил его по «точкам».
Он превратил столовую на 161 Корбин Плейс в нечто, приближающееся к понятию «гостиная».
Он встречал гостей и делал объявления о работе гостиной; садился к компьютеру и вручную переводил кадры сценария, не выпуская из виду зал. Не было случая в нашей практике, чтобы изображение не совпадало с текстом. Между этими делами шла невидимая, но хлопотливая работа по закладке финансовой основы землячества.
Валерий дважды подавал заявки на гранты и наконец получил их. Но финансовый эквивалент получить не успел: эта миссия выпала на долю его преемника Игоря Казацкера.
… Мы работали с ним над видеорядом по телефону. Я ценила его терпение, безупречный вкус, эрудицию и тактичность. Он отказался ставить свое имя на обложке, если вносил в сценарий коррективы, на чем настаивала я.
Наши «телефонные сессии» иногда длились за полночь, — Валерий уверял, что ему еще не время идти спать. Спал ли он вообще?
Моя манхэттенская «прописка» и состояние здоровья не позволяли мне быть частым гостем бруклинских мероприятий, но «Одесские гостиные» Савинкина я посещала: благодаря его хорошему вкусу и талантам они несли ощущение праздника. Мы сделали четыре вечера для «Одесской гостиной». Пятый успели только обсудить. Я предложила тему «Одесский литературный музей». Валерий согласился прочитать стихи, благо тема давала такую возможность: Пушкин, Маяковский, Багрицкий. Я была счастлива: сценарий и задумывался в расчете на то, что Валерий будет читать стихи. Увы! Гостиная состоялась, но без Валерия и без стихов.
Было грустно. Целый день шел дождь…
***
Многие подробности его жизни стали известны даже хорошо завшим его только после его смерти: что он учился во французской школе, имеет степень кандидата наук; что он был и бизнесменом, что он драматический актер, был наделен вокальными данными, что прекрасно рисовал…
Почему при таком наборе талантов, высоком росте и внешнем обаянии он поступил в Холодильный институт?
Мечтал ли он когда-нибудь о профессиональном театре? Его жена Валя он — они прожили в браке 40 лет — такого не припоминает.
Он не собирался связывать со сценой всю жизнь. На первом месте была семья. Он считал, что мужчина — глава семьи — должен быть кормильцем, а для этого нужно приобрести солидную профессию.
Вспоминаю Одессу. Университетские девчонки моего поколения пренебрежительно называли соседей-холодильщиков «Бычками в томате», предпочитая им курсантов мореходки. Собственно, с этих «бычков» и началась наша дружба.
На юбилейном вернисаже известного художника Исаака Вайншельбойма Савинкин вышел к заваленному подарками и цветами столу, и прочитал какое-то стихотворение из классики — подарок юбиляру. Удивительно: я не запомнила, что он читал, но запомнила КАК он читал.
Больше мне, к сожалению, не довелось услышать его чтение…
Исаак Вайншельбойм:
Мы познакомились на организационном собрании одесситов, на котором родилось Одесское землячество. Уже первые его идеи вызвали у собрания большой интерес. Аура его обаяния усиливалась с каждой новой встречей…
Вскоре наши отношения стали дружескими. Незаурядный ум и такт Савинкина проявились, когда возник конфликт в руководстве. В этой сложной ситуации он принял смелое решение — возглавить Одесское землячество.
Вскоре президент землячества стал авторитетным и уважаемым в общественной жизни всего русскоязычного Нью-Йорка.
Идея Савинкина о создании ежемесячной Одесской гостиной была подхвачена.
Масштаб его общественного служения был настолько велик, что мы в полной мере еще не оценили его вклад. Его, безусловно, ждало блестящее будущее. Трудно даются воспоминания о близком друге и необыкновенном человеке. Уход Валерия Савинкина образовал в душе незаживающую рану. Это не только моя личная утрата: в общественной жизни русскоязычной эмиграции, и особенно в жизни Одесского землячества Нью-Йорка, это невосполнимая потеря.
***
Тогда, на вернисаже, я пошутила: Валерий, вы наверно Щукинское окончили или школу-студию МХАТ, а не «Бычки в томате»?
— Не скажите, — возразил Валерий, обидевшись за свою аlma mater, — у нас в институте был драматический кружок и замечательный руководитель.
Мне стало неловко: я поняла, что ненароком наступила на любимую мозоль. Больше мы к этой теме не возвращались…
***
…Я не могла предположить, что шесть лет спустя, в апреле 2017 года, через месяц после его кончины, я встречу в Одессе его тетю, сестру отца Женю Ермакову и коллегу по студии Наташу Ревякину. И они будут рассказывать о его участии в Театре Драмы и поэзии, руководимом тогда Арнольдом Юштейном, и о спектаклях, в которых он участвовал (среди них был «Граф Нулин»).
Оказалось, что «драматический кружок» был крепким профессиональным коллективом, дававшим два спектакля в год, и известным в городе. После смерти его последнего руководителя, Аркадия Словесника, “ Театр Драмы и поэзии» стал именоваться театром «Словесник».
Не случайно Валерий задержался в театре на несколько лет уже после окончания института.
Я привезла в Нью-Йорк снимки спектаклей с его участием, которые подарили мне эти замечательные женщины.
Спасибо им огромное!
***
Валерий Игоревич Савинкин родился в Одессе в 1955 году. Отец — инженер, мать — педагог. Учился во французской школе № 83, где работала учительницей его мать. Окончил Одесский институт холодильной промышленности, факультет глубокого холода и криогенной техники. Еще студентом остался при институте старшим преподавателем на должности доцента. Женился в 1977 году на девушке по имени Валентина. Это была юношеская любовь — она училась в девятом, он — в десятом классе.
Валентина:
По натуре Валерий был лидером, организатором, руководителем. Он и дома во всем любил порядок.
Любил публичность, трибуну, умел увлекать людей.
Был осторожен в принятии решений и не любил проигрывать. Перед тем как принимать решение проверял все варианты. Был скромен, но честолюбив. По натуре был «перфекшенист»: все, что делал, доводил до совершенства. Был прирожденным преподавателем: умел объяснять доходчиво, не раздражаясь. Помню, в девятом классе я попросила его помочь с задачкой. Другой бы просто решил ее за меня, а Валера терпеливо объяснял, пока до меня не дошло. Он окончил институт и пошел в науку: на зарплату начинающего инженера — 110 рублей — прожить было невозможно.
У нас родился сын, его назвали Владимиром в честь прадеда, погибшего на фронте, а в семье называли Владиком.
***
У него были фантазия и аналитический склад ума, без которых в науке нечего делать. Он учился в аспирантуре без отрыва от производства и одновременно писал диссертацию «Опреснение воды глубоким холодом».
Защита прошла блестяще, он получил степень.
Опреснитель был апробирован … и о нем забыли. На дворе был 1988 год. Экономика рушилась. До науки ли было? Валерий понял: это тупик.
На поиски своего места в жизни ушло 10 лет.
Оставался бизнес.
Здесь всего было с избытком: азарта, риска, денег, а общаться приходилось с самыми разными людьми.
Случилась в это время и тяжелая моральная травма: предательство лучшего друга. Валерий очень тяжело перенес это. Несмотря на общительность, он тяжело сходился с людьми в личном плане.
Вторую попытку бизнеса он сделал в одиночку, практически с нуля. Это было … производство бронированных дверей.
В криминальной атмосфере 90-х годов одесситы старались, как могли, обезопасить свои жилища. Двери пользовались спросом. Бизнес шел успешно. Около четырех лет семья жила безбедно.
Валентина:
Валерия в округе прозвали «бизнесмен с человеческим лицом». Но время шло. Подрастал сын. Родилась дочка. Надо было принимать решение: ехать или не ехать. Я торопила с отъездом, Валерий тянул. Его пугал переезд, он не был уверен, что сумеет реализоваться в Америке.
Мы оформили документы для всей семьи на мою маму, но она умерла 6 марта в 1992 года. Нам пришлось все переоформлять, это надолго отложило наш отъезд. Однако все обошлось.
Я пошла на курсы флеботомии (забор крови), Валерий окончил краткосрочные курсы программистов и нашел работу на 60 тысяч со старта — по тем временам совсем неплохо. Ему нравилось создавать программы.
Наш сын окончил Pace-институт и поступил на работу в крупную финансовую компанию. Он был очень самостоятельным юношей, зрелым не по возрасту, и выглядел старше своих лет. У него была любимая девушка Оля, они собирались пожениться. Она стала членом нашей семьи.
***
О прошлом он не распространялся. Он любил Одессу, но не в его натуре было жить воспоминаниями.
Он был всегда устремлен в будущее.
А в настоящем у него была трагедия. В теракте 11 сентября 2001 года погиб единственный сын Владик, 21 года. Отец нес свое горе как подобает мужчине, не жалуясь и не обременяя окружающих…
***
День 11 сентября 2001 года перебил пополам не только жизнь семьи Савинкиных, но всей Америки. Мир уже никогда не будет прежним.
Эпоха Большого исламского террора против остального мира началась именно с этого дня. И продолжается поныне.
Валерий в тот день работал в компании на противоположном берегу Гудзона, и воочию видел как самолет врезался в Северную башню. Там, на 101 этаже работал Владик.
Потом он скажет:
«Я просил Бога, чтобы он погиб мгновенно, а не сгорел заживо в этом адском пламени».
Валентина:
Первый год прошел в каком-то дурмане. Месяца три я ходила на службу как робот. Приходила домой и ложилась. Валерий держался. Он взял на себя заботу о пище и неизбежных формальностях и распределил обязанности между членами семьи. Дом был всегда полон: друзья, знакомые, сослуживцы приходили выразить соболезнование. Люди боялись оставлять нас одних. Их надо было принять, накормить и напоить.
Когда все уходили, он плакал…
***
Две недели Савинкины бродили по пепелищу, в тщетной надежде найти останки сына.
Семьям погибших выдали маленькие урны с пеплом, собранным на месте крушения Близнецов — его называют Граунд Зиро.
Условно считалось, что в этих урнах — пепел их близких. Савинкины положили в гроб урну и вещи сына: костюм, туфли, любимый галстук, книги, фото любимой девушки и устроили прощание в похоронном доме Яблокова.
Было много народу, раввин прочитал молитву — все как положено.
Трижды Савинкины хоронили останки сына.
Кто там, наверху, придумал для них эту казнь?
Валентина:
9 мая в нашей семье традиционно отмечаются две даты: день рождения сына и День Победы. Эта традиция сохраняется и сейчас, когда его уже нет с нами…
***
Любая смерть — трагедия, но остается могила, на которую приходят родные: убрать, положить цветы, камешки, поплакать, помолиться, если кто умеет.
Семьи жертв 11 сентября лишены даже этой горькой возможности. Останки тысяч жертв не найдены.
Десять лет спустя в телеинтервью на НТВ Савинкин обвинит правительство США в преступной халатности, которая допустила этот теракт, не уничтожила Бен Ладена (был ликвидирован при Обаме — Б.Е.) и Аль-Каиду.
— Мы хотим видеть на скамье подсудимых зачинщиков этого преступления, — сказал он. — Жертвы оплаканы, но не отмщены.
Решение создать в Бруклине локальный мемориал жертв 11 сентября отчасти было вызвано медлительностью, с которой создавался главный мемориал на месте Близнецов.
Десять лет скорбящим родственникам некуда было придти, чтоб помянуть своих близких.
Валерию пришла мысль сделать, в Бруклине, где жили родственники жертв террора, мемориальный сквер.
В осуществлении этой идеи он обрел смысл жизни. Бруклинцы, потерявшие близких, не должны были ехать в Манхэттен к месту их гибели. У них появится свой уголок, куда можно будет придти, помолиться, положить цветы, где можно будет собраться в годовщину смерти. На мемориальной доске будут высечены дорогие имена. Осиротевшие члены семей смогут встречаться и общаться на языке душ. Вместе им будет легче.
В своем неизбывном горе он думал о людях. И люди платили ему благодарностью. Так возникла идея сквера жертв 11 сентября. Сначала имен было восемь, теперь их восемнадцать.
Впоследствии Валерий скажет:
«Я — не отношу наши семьи к категории особых. Не должно быть ореола особого горя, привилегий особого внимания. Все мы — часть противостояния огромному мировому злу, которое множится».
У него было два соратника, у которых погибли близкие: Феликс Ксида и Роман Герцберг. Кто знает — через какие препоны удалось пройти им втроем, чтобы осуществить свой замысел, сколько препятствий пришлось преодолеть. Но они победили.
Начали они с посадки саженца дикой груши — единственного дерева, пережившего катастрофу. Это дерево было помещено в питомник, привилось и дало семена. Семена проросли и были высажены. Саженец превратился в дерево. Это дерево стало символом возрождения. Розовый терракотовый памятник строили всем миром. Валерий посадил саженец плакучей ивы — сейчас она разрослась в большое дерево. Последнее, что успел в жизни сделать Валерий для мемориала — флагшток. Он «пробивал» его два года — Теперь над мемориалом развевается американский флаг.
Наталья Нейжмакова:
Трудная задача передо мной стоит: написать о наидостойнейшем человеке нечто, достойное хоть в какой-то мере героя этого моего рассказа (извините за тавтологию — просто слова однокоренные со словом ДОСТОИНСТВО в этом случае — ключевые). Я позволю себе перечислить те его качества, которые можно отнести к категории «ключевых» в портрете Валерия Савинкина: интеллигентность, острый аналитический ум, блестящая образованность, умение принимать четкие решения в ситуациях любой сложности и брать на себя ответственность за их реализацию, тонкий вкус. Разнообразие талантов, доброта и деликатность по отношению к окружающим, высокая порядочность, мудрость и дипломатичность, умение ценить труд других. Поверьте, этот перечень далеко не полон. Что особенно трогало — как щедро и терпеливо делился он своими знаниями. Объяснял, обучал. И умудрялся «обнять необъятное» — все успевал. Создается впечатление, что он работал в круглосуточном режиме. Некоторые его электронные письма были отправлены поздно вечером. Чтоб утром можно было приступить к работе. Вообще он очень четко и планомерно строил и распределял работу, всегда оставляя время и возможность для делового обсуждения. И никакого диктаторства! Только конкретные, продуманные, обоснованные и систематизированные к исполнению решения. Что еще трогает и удивляет — редкое сочетание в характере и манере поведения требовательности и твердости с добротой и деликатностью и готовностью взять на себя обязанности и работы, с которыми другие не справляются.
Хочу напомнить, что я знала Валерия по его работе только в качестве президента Одесского землячества Нью-Йорка. И все вышеописанное известно мне только по совместной работе с ним в этой организации в течение менее двух лет. Может быть тот, кому повезло работать с ним дольше, дополнит меня.
Ари Каган:
Валерий Савинкин возглавлял многие важные организации нашей общины. Он на волонтерских началах был президентом группы семей жертв 11 сентября, Одесского землячества в Нью-Йорке, председателем совета директоров бруклинского мемориального комитета «Холокост». Он входил в правление Ассоциации малых бизнесов Брайтона, был членом общинного районного совета №13. Он работал в бюро по переписи населения и два года был помощником республиканца Боба Тернера. За последние 10 лет Валерий Свинкин возглавлял многие проекты: «Одесская гостиная», «Одесский сезон» в Нью-Йорке, создание мемориального парка 11 сентября; ежегодные митинги памяти жертв 11 сентября в Нью-Йорке, Мемориальный кубок по футболу с участием команд русскоязычной общины из Южного Бруклина и команд пожарных и полицейских, митинг в Шипсхедбее в парке Холокоста против ненависти и антисемитизма, «круглый стол» в офисе конгрессмена Джеффриса по поводу войны на Украине, Одесская юморина на бордвоке, вечер памяти доктора Павла Юциса.
Конгрессмен-республиканец Боб Тернер принял на работу Валерия Савинкина в качестве помощника по связям с общественностью.
— Я рад, что Валерий согласился присоединиться к нам, — сказал конгрессмен. — Он, несомненно, улучшит наше взаимодействие с русскоязычными избирателями.
Не случилось…
***
Он продолжал заниматься делами землячества на больничной койке, сознавая безнадежность своего положения. И это создавало впечатление, что он просто немного приболел.
Он уходил в муках, но думал о людях, для которых его уход будет ударом.
Я ему не звонила, но каждый день узнавала о его состоянии от Наташи Нежмаковой, которая была его заместителем и ежедневно бывала у него в больнице.
В один из последних дней он позвонил сам.
У меня перехватило горло.
Слова кончились.
Я что-то пролепетала, кажется что я буду молиться за него. Он был тронут.
— Будем бороться, — сказал он незнакомым голосом.
И повторил:
— Будем бороться…
Кому он этого говорил?
Мне?
Себе?
***
Под конец жизни Валерий был награжден долгожданным внуком. Судьба, наконец, оказалась милостива к нему. Он успел подержать его на руках и понянчить.
Ребенка назвали Адам-Хаим. Дома — Викусик.
По первой букве…
Галина, дочь Валерия, вспоминает об отце:
Он всегда забивал свое время до предела. И, что удивительно, он везде успевал. Ему нравилось быть занятым. Ему всегда важны были люди.
Когда разразился ураган Сэнди — исчезло электричество, началась паника. Он немедленно включился, связался с кем надо и помог. Он очень ценил уважение людей.
Он очень меня любил, но был строгим отцом и никогда не потакал моим капризам и не повышал голоса. У нас в семье мат был исключен. Отец никогда не матерился и не терпел этого от других.
Если я засиделась в гостях, он вместо обычного «Галочка» сухо говорил «Галина, иди домой». Этого было достаточно.
Но когда у меня начался переходный период, лет в 15-17, у нас случались конфликты. Папе не нравилось, что я пренебрегаю занятиями, слишком много трачу времени на развлечения и мало помогаю маме. Даже мои слишком откровенные наряды ему не нравились. Обычно эти конфликты кончались тем, что я просила извинения. Мама всегда становилась на сторону папы. И наоборот.
Я папу не боялась, а уважала. Его все уважали. Его нельзя было не уважать. Он был очень умным, интеллигентным и обаятельным человеком. Я говорю это не потому, что это мой папа. Он был… как это сказать по-русски … самый правильный человек, из всех, кого я знала. Я всю жизнь была под его охраной и сейчас, когда его нет, я чувствую себя незащищенной…
***
Хотелось, чтобы одесситы тоже вспомнили о своем земляке.
Я заочно предложила эти воспопоминания одесскому альманаху «Дерибасовская-Ришельевская», органу Всемирного клуба одесситов.
Главный редактор Феликс Кохрихт и его заместитель Евгений Голубовский были в отпуске. Вернувшись, они прислали ответ:
Редакция Альманаха не планирует очерк о Валерии Савинкине.
… А в Бруклине, на углу Брайтон-бич и Кони Айланд авеню недавно появился перекрёсток Валерия Савинкина…
