Григорий Быстрицкий: Открывая тайные знания…

Loading

В 20-х — 30-х евреев не притесняли, прятаться не нужно, но была такая мода всеобщего равенства, когда национальность отвергалась равно как и семья. Паспорта начали повсеместно вводиться с 1932, до этого действовали справки и трудовые книжки. В этих условиях Меер Швец мог стать русским Михаилом…

Открывая тайные знания…

Григорий Быстрицкий

С утра из Питера позвонила Алевтина Терентьева. Я слышал о ней в связи с участием моих внучек в питерских музыкальных конкурсах, но лично познакомился недавно через приятеля-дирижера. Постепенно выяснилось, что кроме интересов в непростом мире музыки у нас много общего в совсем уж для нас обоих сложно-мучительно-сладостном процессе любительского составления слов в предложения.

Утренний звонок Алевтины вызван некоторым смущением от реакции читателей на её последний рассказ. Сообщила, что от дальнейших публикаций пока воздержится. Ей показалось, что в Мастерской более привыкли к тематическим статьям на злобу дня, к мемуарному жанру, а она замахнулась на некие «художества», что не совсем в тренде.

Перед публикацией рассказа «Duesenberg» мы с В.Янкелевичем говорили Алевтине, что её идею будет трудно разглядеть и автора не так просто понять. На что она заявила буквально следующее:

— в начале рассказа задан лейтмотив — изучение истории семьи с помощью нового сайта. В наш продвинутый век узнать прошлое можно, не роясь в завалах родительских фото, писем, дипломов;

— как вариант возможностей сайта, предлагается история, связанная с редким автомобилем. Понятно, такое же фото может находится и у неизвестного родственника в США, а может и в Новой Зеландии;

— сюжеты про генеральшу и криминального авторитета — больше для декорации, главный эпизод прошлого — застенки МГБ. И здесь показан весь ужас, но с точки зрения виртуального арестанта. Не истинный ужас реальных жертв на допросах, а сегодняшнее осознание страшной обыденности и рутины издевательств при том, что ореол славы Сталина не угас;

если не читать наискосок, а задуматься, понять несложно. Ну а если читатель не понял, это его проблемы.

Оставим автору смущения, пояснения и прочие взаимоотношения с читателем. Хочу сосредоточиться на незамеченном по её мнению, «заданном лейтмотиве».

Алевтина является маленьким совладельцем нового сайта и по корпоративным причинам не может раскрывать подробности до его публичной презентации. Но она любезно согласилась на мою разработку идеи возникновения возможных коллизий при воссоздании истории семьи.

На этом документальную часть заканчиваю.

  1. Ваня Портнов и Зина Швец

Конфликт начался лет пять назад. Семья Зинаиды Михайловны Швец только вселилась в элитный жилой комплекс на Кутузовском и почти сразу они узнали неприятную новость.

Зина занималась поисками приемлемого жилья и в итоге выкупила две квартиры на последнем этаже, чтобы никто над головой не ходил и не заливал нижних соседей. Зинаида Михайловна, женщина крупная, властная, как и положено жене большого начальника, приятной внешности, с короткой седой прической, которую перестала красить с выходом на пенсию, — по хозяйски требовательно, но справедливо руководила ремонтом новой квартиры.

После переезда очень скоро они узнали, что технический этаж сверху, предназначенный для обслуживания сложной инженерии дома, совершенно наглым образом присвоен Заказчиком, продан как жилье, и новые владельцы бывшего общедомового техэтажа быстренько нарезали всю его площадь под небольшие квартирки и в один день оформили на них законные права собственности.

Все в действиях рейдеров было незаконным. Любая деталь и вся операция в целом. В какой-нибудь Германии такое даже представить невозможно, но в 10-ых такие штуки проходили на «ура», и захватчики никого не боялись.

— Представляешь? — говорила она мужу, — над нашей спаренной квартирой общей площадью 250 кв метров расположены пять квартирок со своими унитазами, душевыми и кухнями. Это означает, что пара унитазов могут попасть над люстрой в зале.

— Ты же на последнем этаже покупала…

— На последнем, по документам так и есть, лифт и все коммуникации выше не идут.

— Да я сейчас позвоню, — муж назвал известное имя, — да я этих ворюг пересажаю!

— Звони, сажай… — невнимательно заметила скептическая Зина.

***

Сходу посадить никого не удалось. Служба безопасности родного, но теперь уже бывшего предприятия мужа быстро установила фигурантов захвата. Ими оказались весьма заметные московские чиновники.

— Понимаешь, — сказали мужу в высоком кабинете, — это тебе не Север, где ты мог решать все вопросы. Здесь действуют неписанные правила когда одни топы не лезут в бизнеса других. Потому как можно получить ответку, а это никому не нужно. При таком пустяковом поводе уровень даже моего кабинета не позволяет начинать тяжбы с соседями. Цена вопроса мизерная, а неприятностей потом не оберешься. Ты же не пойдешь с этим к нашему главному?

Действительно, донимать Главного было неудобно. Когда-то небольшое предприятие, которое в 90-х создавал муж, ныне стало мировым лидером. Главный решал в Кремле глобальные вопросы, а здесь какой-то чердак.

— И что теперь мне делать?

— Решай через суд.

Муж приехал домой, объяснил ситуацию, а атмосфера посещения родной фирмы вызвала у них с Зиной воспоминания о боевом прошлом.

В их прошлом была длинная трудовая дорога.

Почти сразу после института его назначили буровым мастером. Он честно трудился, бригада работала слаженно, показатели были хорошими, и лет через пять карьера молодого специалиста пошла в гору. Где-то посредине между бурмастером и начальником управления, в отделе испытаний скважин он встретил Зину, с которой связалась долгая совместная жизнь.

В 80-х от огромного объединения отпочковалось управление для работы на удаленных восточных площадях, постепенно стало тоже объединением, в начале 90-х на последней чековом аукционе приватизировалось и превратилось в известное акционерное общество.

Как-то, вернувшись с совета Директоров, муж рассказал Зине:

— Знаешь, какой номер сегодня Толик отколол? Его вызвали запиской на неотложный разговор, он выскочил буквально на минуту и сразу вернулся. После, наедине в кабинете показал десятитысячную пачку долларов, которую один нефтетрейдер ему буквально на ходу всунул в коридоре со словами: «Маршрутная телеграмма».

Зина усадила мужа и начала давно заготовленный разговор.

Подходит пенсионный возраст, а уже наступили другие времена. Не наше это. Всех денег все равно не заработать, тем более, появились разные сомнительные способы. В свое время для покупки акций своего же предприятия, заложили почти все советские сбережения. Теперь, если часть их продать официально, денег хватит, и они совершенно легальные и ясные.

С этой безопасностью они на людей непохожи стали. В квартиру на первом этаже обычного панельного дома заезжают через подвал, на улицы города не показываются. Начальник охраны из обычной поездки по грибы устраивает целое представление. Впереди и сзади их Мерседеса вплотную следуют зловещие черные джипы со стволами в открытых окнах, если покажется встречный автомобиль, тут же его сгоняют на обочину и всегда их прикрывает джип, который несется совсем рядом.

Если будешь возражать против непомерно раздутой охраны, чего доброго, и инцидент устроят, чтобы оправдать эту кучу бездельников.

Короче, пока не поздно, надо уходить на отдых. Пора и для себя пожить.

Далеко не являясь подкаблучником, муж, тем не менее, доводы Зины принял. Действительно, уж больно непривычные времена наступали, подгонять под них свой характер он не собирался.

Но в каждом положении есть свои плюсы и минусы. Один из минусов проявился в виде захвата технического этажа, решить эту проблему оказалось совсем непросто. Зина со сторонниками-соседями включилась в долгоиграющую судебную тяжбу.

***

Иван Иванович Портнов оказался среди захватчиков. Ему принадлежали как раз те самые пять фальшивых квартир сверху.

Он занимал в Москве значительную позицию, настолько могущественную, что помог застройщику дома Зины решить важную проблему. Разного рода проблемы и создавались специально, чтобы их решать. Но не просто решать, а за вознаграждения.

Когда пришла пора застройщику расплатиться, он предложил не совсем обычный вариант взятки. Зачем эти чемоданы с наличными, куда их столько девать, при переводе в легальные доходы все равно следы останутся, демонстративно тратить наличные уже становится опасно, толком ничего не купишь… Словом, застройщик, которому и деньги отдавать жалко, а отдавать все равно надо, изобрел безопасную схему. Он за бесценок уступает Ивану пять квартир.

— На кой мне квартиры на чердаке без лифта и окон, с низкими потолками, среди труб и насосов? — удивился Иван.

— Э-э, дорогой, неконструктивно мыслишь. Все сделаем. Кроме лифта. Но не в этом смысл, — застройщик был непрост, — зачем тебе жить там, такому уважаемому человеку? Продать надо!

— Да что я тебе, квартирный спекулянт!?

— Какой недальновидный, слушай! Большой человек, а простых вещей не понимаешь. Смотри: оформляешь квартиры на себя. Не на шестерок своих, а именно на себя! Потом продаешь по законному договору-шмоговору купли-продажи. И у тебя легальные деньги! Потом подъезжаешь к мэрии на Майбах, новый мэр спросит, на какую-такую зарплату, а ты договор покажешь. Все законно, дорогой! Кто подкопается? Декларации, налоги — копейки заплатишь и живи спокойно.

Так в новом доме Зины появилась целая компания чиновников-решальщиков, подобных Портнову. Их личности и установила служба безопасности, что смутило собеседника Зининого мужа в высоком кабинете с видом на Кремль.

В законных квартирах жили тоже непростые люди вплоть до думских депутатов и тоже понимали современный этикет. Всего на техэтаже спорными оказались 17 липовых квартир, конфликт стал заметным.

Постепенно между спорщиками по пяти квартирам возникло подобие «шведского синдрома», непримиримые в суде стороны в быту общались почти дружески. Адвокаты занимались своими судебными делами, а истец и ответчик стали друг для друга просто Ваней и Зиной.

Поначалу высокий, спортивного вида в свои пятьдесят Иван Иванович пытался разводить фанаберии. Заезжал во двор с мигалкой, в сопровождении автомобиля охраны, дверь ему открывали…, ну и все такое. Но скоро он понял, с кем имеет дело, стал проще и приезжал без глупой в данной ситуации показухи.

— Вань, верни захваченные площади по-хорошему. — Задушевно советовала Зина.

— Ни за что, Зиночка! — у него уже пробудился спортивный интерес.

Адвокаты сторон старательно подтаскивали новые доказательства, судьи вынуждены были разбираться в технических и законодательных хитросплетениях, топовые фигуранты-захватчики организовывали звонки и другие виды воздействия на суды, судьи понимали, что обстановка в Москве меняется — медленно, но уже и не лужковские времена, сторона Зины никаких взяток за свою же собственность никому давать не собиралась… — все шло с переменным успехом, но время вынесения окончательного, ясного вердикта откладывалось на следующую пятилетку.

Суд попал в цугцванг, некуда было ходить. Лишить физических лиц квартир — значит признать неправомерность оформления прав собственности. А этот прецедент уже выходил за рамки конкретного дела, так недалеко и до лавинообразного потока подобных исков по стране.

С другой стороны, всем была ясна первопричина — именно оформление сотрудниками госорганов фальшивого права собственности и, понятно, не бескорыстно. «Квартирами» по их прямому назначению пользоваться было нельзя, условно нарезанные площади еще надо было превратить в квартиры, на что другие чиновники при громком резонансе разрешения не давали.

Техэтажи заперли на все эти судебные годы, что Зину и её сторонников вполне устраивало.

  1. Парвус

Зина не была историком ни по образованию, ни по призванию. Но однажды она попыталась провести частное историческое расследование.

Это случилось в 2010 после встречи с институтскими друзьями в Тюмени. Постаревшие товарищи после ужина в ресторане снялись на групповом фото. Зина вернулась в Москву и уже там получила фотографии.

Прежде всего она придирчиво изучила себя на предмет заметности увядания. В целом оставшись довольной, она разглядывала остальных и вдруг обнаружила необычайное сходство 65-летнего Аркаши с кем-то знаменитым, неоднократно виденным и которого она непременно должна вспомнить.

Те же глаза навыкате, устремленные прямо в объектив, требовательное выражение лица, оголенный лоб, гладко зачесанные назад остатки волос — точно! Один в один с Парвусом на фото 1906 года, когда ему было около сорока.

В советское время Парвус незаметно обозначался в глубине сцены как человек темный, как-то связанный с пломбированным немецким вагоном. Политические режиссеры дали ему эпизод третьего плана, в котором он представал растратчиком партийной кассы большевиков при поездке то ли с Розой, то ли с Кларой в казино Монте Карло.

В молодом РФ про него вообще забыли, поважнее аферисты нашлись.

А в преддверии 100-летия желто-коньюнктурных теледеятелей прорвало. Сразу в двух сериалах Парвус стал главным революционером: в одном — тощим, карикатурно-извивающимся жадным евреем, подозрительно похожим на Березовского, во втором — солидным дядькой, несолидно рассовывающим по большим карманам немецкие подачки в тощих конвертах. Впрочем, во втором сериале другой еврей в пенсне его быстро удавил. В политическом смысле.

И тотчас при сопоставлении двух фотографий с одинаковым лицом у Зины все сложилось.

Двойник Парвуса Аркаша, старший из друзей, до технического ВУЗа успел побывать студентом музучилища. В институте он организовал группу под Beatles, играл на клавишных и гитаре, писал аранжировки, а первокурсница Зина пришла в группу на бэквокал значительно позже. Студенческий коллектив уже имел популярность, они часто выступали и были успешны.

Репетиции проходили у Аркаши дома, в старом и тихом районе Тюмени. В доме оказалось много загадочного. Он был большим, деревянным, на кирпичном фундаменте с огромным подвалом. Во дворе, окруженном глухим забором, находилась пристройка, где хранились разные невиданные по тем временам свидетельства несоветской жизни. Старые немецкие медицинские учебники с цветными, выпуклыми деталями человеческих организмов во вкладках, сборники нот с аннотациями на дореволюционном русском, отдельные предметы быта из 30-х годов, в том числе и совсем уж непонятно откуда — американского.

Бас-гитарист Шура выпросил белые, холщевые, длинные трусы американского капрала, о чем с внутренней стороны гласил лейбл «US Army». Еще там было множество медных чайников и прочей добротной кухонной утвари, какие-то примусы и керосиновые лампы явно не советского производства.

В доме сохранился узорный паркет, всякие статуэтки и рояль с хрустальными вкладками внизу ножек. Иногда из Ленинграда приезжали родственницы-художницы, которые много курили и оставляли после себя яркие картины, неблизкие соцреализму.

Мать Аркаши, пожилая незаметная женщина трудилась по домашнему хозяйству. Отца установить не удалось, и было не очень понятно, за счет чего тут существовали.

Ни на один вопрос друзей Аркаша никогда не ответил, хотя их было много. Пытался даже спрашивать очень модный тогда А.Городницкий, побывавший однажды в гостях в этом странном доме.

Со временем мелочные вопросы про трусы и керогазы отпали и остался только один: как это возможно было сохранить такой декадентский оазис среди агрессивного и вездесущего режима?

Впрочем, в Тюмени и не такое встречалось. Здесь и Ленин со своим неразлучным приятелем Збарским во время войны отдыхали, и две чудные сестры-старушки, ставившие Зине вокал, сохранили благородные дворянские традиции, дореволюционную одежду и старинный фарфоровый сервиз с золотыми ободками.

А теперь, когда увлеченная Зина установила полное сходство портретов, возник и второй вопрос: а как это все в Тюмень попало?

В 1906 Парвуса отправили в ссылку в Туруханский край. Он был известен своими авантюрными способностями, но при этом, как говорил К.Радек в 1924 в «Правде», он был одним из «лучших революционных писателей эпохи 2-го Интернационала. Парвус — это часть революционного прошлого рабочего класса, втоптанная в грязь…»

Радек был тем еще фруктом, но все-таки: вот 40-летний Парвус подкупил охрану, где-то в Сибири покинул вагон, дальше, он же не сел сразу в обратный поезд? По законам конспирации он должен был на время где-то затаиться.

По виду матери Аркаши было за шестьдесят, значит родиться она могла в 1907-1908. Парвус умер в 1924, но кто сказал, что перед смертью он не мог кого-то попросить приглядеть за 16-ти летней дочерью? И кто сказал, что эта, уже взрослая дочь в 1945 не могла родить Аркашу?

Несмотря на открытые времена, Аркаша по-прежнему напрочь отказывался говорить о родителях. Не имея поддержки и каких-либо дополнительных сведений, Зина с большим сожалением оставила эту историю.

В 2017 она с помощью нового сетевого ресурса раскопала свою родословную. Результаты потрясли её, она долго не могла прийти в себя, осознать, поверить в такой поворот. А когда основные волнения прошли, она снова вспомнила Аркашу с его предполагаемым легендарным дедом.

  1. Волшебный сайт

На новом сайте следовало зарегистрироваться, купить себе необходимые кило-геко-терабайты для хранения и скачивать туда любые документы, связанные с прошлым. Сайт американский, поддерживается пока на английском и русском с обещанием добавления многих других языков. Конфиденциальность гарантируется, анонимность пользователя исключена.

Зина никогда раньше не регистрировалась в соцсетях, но здесь как-то сразу поверила в его практическую пользу. Поразмыслив убедилась, что нет мелочей, любая деталь может играть свою роль. Она скрупулезно, из всех возможных мест хранения собрала все старые фотографии, письма, дипломы, альбомы, документы и получилось два больших чемодана. В одном оказалось все, что относилось к ней лично, включая совместное с мужем, в другом — отдельно только по мужу до их знакомства.

Начала со своего чемодана. В компьютере завела дерево папок с разбивкой по периодам и начала складывать туда сканированные копии. Первым документом стала рукописная автобиография отца, в которой уложилась краткая история России с 1911 по 1952. Рожден в Витебске, рабфак, институт, война и вступление в ВКП(б), работа. Заканчивалась основополагающим в 1952: «В плену и на территории, занятой оккупантами, ни я и никто из родственников не были».

Среди фотографий была старая, пожелтевшая, на которой угадывалась страница какого-то гроссбуха. Зина повертела её, хотела отложить, но вспомнила, что мелочей нет и тоже отсканировала. Не разглядывая, она поместила скан в папку с автобиографией.

Когда создание копий было закончено, Зина в соответствии с инструкциями сайта отправила все папки в виртуальное хранилище и занялась материалами мужа.

Через некоторое время по мэйлу она получила письмо от администратора сайта. Сообщалось, что суперкомпьютер нашел в материалах другого пользователя идентичные документы, и был задан вопрос, хочет ли она продолжить отслеживание до знакомства. «Почему нет»— подумала Зина и ответила утвердительно.

Конфиденциальность сайта действительно была на высоте, работал он итерационно. Довольно быстро Зина получила сообщение с двумя вложенными файлами, в тексте говорилось:

«Уважаемая Зинаида Михайловна! Нам удалось очистить неразборчивые фотографии Вашего портфолио. На одной из них изображена страница №46 Метрической книги г.Витебск, Беларусь (файл 1). Запись в книге относится к 1911 году.

В деле другого нашего пользователя, имя которого мы откроем после его согласия, обнаружена страница №48 этой же Метрической книги (файл 2).

У Вас есть возможность изучить обе страницы Метрической книги и сообщить нам, нужно ли продолжать выяснение возможных связей. В случае Вашего согласия, с аналогичным предложением мы обратимся к другому пользователю».

Зина открыла вложенные файлы и на первом увидела страницу №46. Это была та самая пожелтевшая фотография, только более разборчивая.

Разворот прошнурован в нижней части в двух местах обычной грубой бечевкой. Разлинован на столбцы, третий слева озаглавлен: «Наименованiе мъщанъ и членовъ ихъ семействъ». Ниже заполнены фамилии мещан, среди которых компьютер выделил: «Швецъ Мееръ Лейзоровъ».

В следующем столбце «Мъсто жительства и родъ занятiй» внесено: «Витебскъ». Дальше записей нет и только правее в столбце «По утвержденному приговору обязанъ уплатить оклада: Руб.1, коп 50».

Зина не сразу поняла.

Швец, ну хорошо, допустим. Но при чем тут Меер? Ни о каких Меерах, тем более Лейзеровичей, она никогда в семье не слышала. Сайт ничего не утверждает, он только показывает отфильтрованное фото… С другой стороны, фото ведь из семейного архива. И страница гроссбуха именно та. Отец из Витебска, рожден в 1911. Как-то подозрительны такие совпадения.

Она вернулась к автобиографии, прочитала снова. Мало что добавилось, но неожиданно припомнила, что дед вроде был сапожником. «Вот идиотка!» — подумала и во втором же предложении автобиографии теперь ясно увидела: «Отец мой до революции и после революции был сапожником». Вот так мы и читаем книгу, а видим фигу, невнимательно читаем, — сказал бы товарищ Сталин.

Кстати, не для него ли последняя фраза о плене и оккупированных территориях? Витебск-то был в глубокой оккупации. Ну ладно, это потом, решила Зина и обратилась к происхождению своей фамилии.

Еще в школе Зина интересовалась, но родители как-то бесцветно говорили, что вроде украинская. Зине она нравилась. Такая звонкая словно бруском по косе провели, краткая, броская, к тому же последняя в журнале. После замужества осталась при своей, девичьей.

Очень быстро (жалко, не вовремя, когда отец жив был) она узнала, что множество еврейских фамилий произошло от названий профессиональной деятельности. Но совершенно оглушительным было: » …от «сапожника» произошли такие фамилии как Шустер, Сандлер, ШВЕЦ»!!

— Бляха-муха! — не сдержалась она, — так я ко всему прочему могу еще быть Сандлер? Как это тоже недурно звучит — Зина Сандлер!

Дальше она побежала по Вики и обнаружила: «Зина́ — в исламском праве — незаконная половая связь между людьми, которые не состоят в браке… термин зина означает добровольный половой акт между мужчиной и женщиной, которые не состоят в браке друг с другом».

— Час от часу не легче… Чего только о себе не узнаешь на старости лет. Ладно, хоть добровольный.

В переваривании такой неожиданной информации она чуть не забыла файл 2.

Открыла. Тот же журнал, те же дырки внизу разворота, та же грубая веревка, те же столбцы — все абсолютно одинаково, только страница № 48. Все пять мещан в столбце имеют фамилию «Портновъ». Имена неразборчиво, можно прочесть только одного: «Йохананъ Пейсахъ» из Лиозно.

Она набрала номер сотового:

— Вань, ты в Москве?

— В Москве я, в Москве! Свидетелей новых по делу нашла?

— Да на хрен твой чердак, скажи, ты на сайте Х зарегистрирован?

— Каком еще сайте? Все копаешь под меня?

— Забудь ты наш суд, вспомни, регистрировался или нет?

— Я не регистрировался, а дочь на какой-то сайт все семейные фотографии отправила. Я против был, а жена сказала, вы чиновники, мол, уже тени своей боитесь, чего из старых фотографий тебе пришить могут…

— А мы можем встретиться?

— Да что случилось, Зиночка? — насторожился Иван, — чего ты загадками разговариваешь?

— Где тебе удобно?

— Ну, я скоро с Вернадского в центр поеду… Может на скамейке против МГУ?

— Давай! И мне до ленинских гор близко.

— В смысле Воробьевых?

— В смысле ленинских. Буду я еще этим бздунам потакать.

— Будешь традиции Ильича хранить?

— Не в честь Ильича, еще не хватало, в честь Лены Лениной. Знаешь такую?

— Кто же её не знает? Известная теледива с такими прическами…

— Вот именно, прически в стиле МГУ. Ладно, кончай трепаться, через час успеешь?

***

Он поднялся со скамейки навстречу:

— Друзья люблю я Ленинские горы…

— Слушай, Вано, — перебила Зина, — я тебе сейчас скажу одну умную вещь, только ты не обижайся.

Они присели.

— Твои родители из Лиозно? — не стала крутить Зина.

Иван оторопел:

— Все-таки копаешь под меня. Биографию где-то достала…

— Успокойся, Ваня, наши судебные дела тут не при чем. Ответь на вопрос!

— Ну… допустим…

— Что значит «допустим»? Да или нет?

— Зиночка, из Лиозно много людей вышло. В Третьяковке можешь увидеть «Дом в местечке Лиозно», еще там родился создатель философского учения ХАБАД…

— Не морочь голову…

— Хорошо, хорошо. Если для тебя это так важно, — да.

— И отца твоего звали Йоханан Пейсахович?

— Деда. — Автоматически поправил Иван. — Откуда такие глубокие познания? Ты меня пугаешь…

Зина достала цветную копию страницы №48. Он всмотрелся, узнал, зачем-то глянул на обратную чистую сторону обычного листа А4, потом уставился на неё, не понимая.

— Скажи, — дожимала Зина, не давая ему опомнится, — тебе фамилия Шнайдер знакома?

Неожиданно для неё, Иван сразу успокоился:

— Очень хорошо знакома. Но прежде расскажи, откуда у тебя эта копия?

Выяснив главное, Зина решила раскрыть свои разработки. Она рассказала про сайт, предупредила что его дочь скоро получит письмо от администратора и какой там будет вопрос.

Потом вернулись к фамилии и Иван пересказал, как его пятнадцатилетний отец на комсомольском собрании в 1952, на вопрос зачем ему жидовская фамилия Портнов, ответил: «Если бы у моей матери была фамилия Шнайдер, или Хайят, или Шнайдерман, а все эти еврейские фамилии произошли от слова «портной», я бы взял любую из них».

— А у него была альтернатива? — удивилась Зина.

— Была, он русский.

В 1943 шестилетнего Ваню с группой детей-сирот вывезли из Ленинграда. Их разобрали по семьям, Ваня попал к женщине с четырьмя своими детьми. Жили как все, еды, одежды, дров постоянно не хватало. Но для блокадника Вани и это было изобилием, тем более, приемного сына Фаня Портнова восстанавливала в ущерб остальным.

Через год пришла похоронка. И родного отца Ваня толком не помнил, и приемного живым не увидел.

Вся семья так и осталась в Башкирии, возвращаться после войны было некуда. Неимоверными усилиями, всех пятерых Фаня поставила на ноги. После института Иван, приемный сын Йоханана, нашел в Ленинграде дальних родственников, узнал свою настоящую фамилию, но так и остался Портновым. В 1967 у него родился сын Ваня.

***

Они сидели на скамейке перед большими разноцветными клумбами. Несколько судеб, словно фигуры их легендарного земляка, пронеслись над этим огромным, открытым пространством в центре города.

— Это что же получается? — прервал молчание Иван.

— Это получается, что мы почти родственники. Витебск от Лиозно в сорока километрах… Такие вот дела… А встретились-то случайно, да еще и по склочному поводу. Что с судами будем делать, Ваня?

— Да что там суды? — прелести коррупции остались внизу, между домиками, церквями, синагогами и заборами, там где прячутся и не догадываются, что их можно увидеть. — Ничего мы с судами делать не будем! Пусть решат что-нибудь, а уж мы с тобой как-нибудь договоримся.

Он посмотрел на неё другими глазами:

— Ты ничего не знала?

— Представляешь, даже ни малейших намеков родителей. Вот ведь жизнь блядская была, всего боялись…

— Теперь, как дальше жить собираешься?

— А что теперь? Для мужа это значения не имеет, расскажу дома всем, удивлю новостями генеалогии… Еще у меня должок есть. Поеду в Германию собирать сведения по Парвусу.

Иван сначала не понял:

— При чем тут Парвус, откуда вдруг такой объект для исследований? Ах да, последнее время этот главный революционер с экранов не сходит, модная тема, глядишь, теперь родственники объявятся… ДНК всей страной по телевизору вычислять будем.

— Что мне мода, Ваня, я этим типом давно увлеклась… Кроме того, Изра́иль Ла́заревич Ге́льфанд родился в Березино, в 200-х километров от Лиозно.

— Не увлекайся ты вовлечением новых лиц, Зинаида, лучше вот что скажи: ты ведь Михайловна? Михайловна. А отца как звали?

— Михаил Поликарпович.

— А в Метрической книге?

Зина достала копию страницы №46:

— Вот: «Швецъ Мееръ Лейзоровъ».

— Вот, Зина! Ты сразу занялась моим разоблачением, стала звонить и забыла про себя. Со мной все ясно, а вот как из еврея Меера Лейзеровича получился русский Михаил Поликарпович — ты об этом не задумалась?

— А чего сложного? Меер— Михаил…

— Не спеши дорогая! С Михаилом точно не сложно, а Поликарпович, а национальность, а паспортная система, а контроль государства, всеобщая подозрительность, запреты передвижения, отсутствие паспортов у колхозников?

— Положим, мой отец не колхозником был, — обиделась Зина, — в биографии написал, после 7 классов пошел трудиться в качестве рабочего.

— Да не обижайся ты! Втянула, теперь и мне интересно стало. Я понять хочу.

Уже и день к концу подошел, а они все сидели на скамейке. Многочисленные туристы неустанно делали селфи на фоне МГУ и с удивлением взирали на солидную пару хорошо одетых людей, которые передавали друг другу бумаги и искали что-то в айфонах.

Наконец, совместными усилиями была выработана более-менее правдоподобная версия.

В 20-х — 30-х евреев не притесняли, прятаться не нужно, но была такая мода всеобщего равенства, когда национальность отвергалась равно как и семья. Паспорта начали повсеместно вводиться с 1932, до этого действовали справки и трудовые книжки.

В этих условиях Меер Швец мог стать русским Михаилом, оставалось только понять, что случилось с отчеством. Напрашивалось «Елизарович», что было логично.

Зина опять полезла в Интернет, нашла толкование имени «Лейзер» у Брокгауза и наткнулась на второе имя «Поликарп». Было непонятно, правда, в скобках — это имя или фамилия некого Поликарпа Лейзера, историка восемнадцатого века, но это уже и неважно.

— Какой затейливый у тебя папа. И ты, Зинаида Мееровна, вся в него!

— Ну, а принцип действия сайта тебе понравился?

— Понравился. Прежде всего возможностью создать собственную, легкодоступную и удобную капсулу времени для потомков. Интересен также процесс: человек ищет близких, делает неожиданные открытия, которые могут круто поменять его жизнь. Процесс увлекательный.

— А результат?

— А результат известен заранее. Не в частном, в глобальном смысле…

— Опять голову морочишь бедной девушке?

— Опять подозрения, Зинаида Мееровна… Не забывай, я все-таки ближе к иудаике. Кстати, как зовут твою мать, откуда она?

— Анна Борисовна, из Сквирского района Киевской области, — потом добавила, — украинка.

— Кто бы сомневался… Тору, надо полагать, ты изучила до рождения, — загадочно предположил Иван.

— Это как?

— Нет более счастливых дней для еврея, чем дни в чреве матери его — он изучает Тору. — Еще более таинственно почти нараспев продекламировал коррумпированный знаток иудаики. — Появившись на свет, быстро забывает. Ладно, потом поймешь. Лучше ответь: почему, по твоему, Адам — отец всех живущих? Даже если это сказка, почему такая живучая? Ну чего бы там наверху не создать все человечество сразу? Идти таким долгим и сложным путем…

— И для чего?

— Такой путь выбран, чтобы никто не мог сказать: «Мой отец выше твоего» — победно завершил Иван, — чтобы помнили — все мы братья.

— И наступило царство равенства и справедливости? — язвительно осведомилась Зина, — чего же тогда ты грабишь меня, брат, посягаешь на мое имущество?

— Не все за первые пять тысяч лет получилось…

— Какой деликатный… Наступило царство, метко описанное поэтом: «От шабата до шабата брат наё…», и так далее. Это тебе прогноз и на следующие пять тысяч лет!

Print Friendly, PDF & Email

15 комментариев для “Григорий Быстрицкий: Открывая тайные знания…

  1. Хороший рассказец, держит внимание. Также познавательный. Надо ещё Алевтину Терентьеву, наконец, почитать. Если налицо сильная оппозиция читателей, это может быть, наоборот, интересно. 🙂

  2. Чуть не забыл. Эта твоя постоянная лапидарность… Поясни, что ты имел ввиду, когда написал странную фразу: «— Да что там суды? — прелести коррупции остались внизу, между домиками, церквями, синагогами и заборами, там где прячутся и не догадываются, что их можно увидеть».

    1. Ты, Володя, меня балуешь, с другой стороны повышаешь мою эрудицию. Теперь я знаю, что лапидарность — «неотъемлемое качество ораторского искусства…». Чего объяснять эту фразу? Читатели итак поняли.

      1. Вообще-то я имел ввиду, что лапидарность это краткость, сжатость, лаконичность. Но ты не ответил на вопрос.

        1. «Чего объяснять эту фразу? Читатели итак поняли» — вообще-то это по поводу «прелести коррупции остались внизу, между домиками, церквями, синагогами…»

  3. Перечитал еще раз. Круто завернуто, через лихие девяностые, недвижимость на Кутузовском к Парвусу и Зине Сандлер в наши дни.
    От Нашего стола Вашему столу: У тебя в тексте есть перевод и толкование слова «Зина» с арабского, а между тем и в иврите есть интересные моменты с этим словом в иврите.
    «Мазон» – продовольствие, питание, пища.
    «Азана» – снабжение, питание, поставка,
    «Зона» – женщина поставляющая удовольствие мужчинам (солдатам на передовой), (проститутка, распутница, блядь),
    «Знут» – проституция, блядство. Всё от одного корня.
    Сообщи Алевтине Терентьевой, у нее потрясающая способность к неожиданным аналогиям.

  4. Интересный, хорошо написанный, рассказ, в определённой степени, продолжающий тему госсударственного советского антисемитизма. Спасибо, Григорий.

  5. Подумают: фантастика. Да ничего подобного!
    Моя жена нашла двух троюродных братьев по случайно неудалённому адресу в почте.

  6. Ин-те-рес-ная история. Невольно вспомнишь слова «дедушки-Ленина» (цитирую по-памяти): «поскреби любого мало-мальски способного русского…». А уж «от шабата до шабата…»… Эх, да что говорить! А изложено здорово.

  7. Спасибо вам, друзья Боря и Володя, за хорошие слова!
    Янкелевичу: смотри, парень с шести лет прожил со второй мамой, среди еврейских братьев и сестер. Разве невероятно, что она его наряду с остальными просветила? А он благодарно запомнил. Запомнил как Фаня через неимоверные трудности матери-одиночки всех пятерых в люди вывела. Фамилию её оставил…

  8. Наступило царство, метко описанное поэтом: «От шабата до шабата брат наё…», и так далее.
    Это и понятно, ведь в шабат нельзя, это работа. Только вот непонятно, откуда твои герои это знают?

    1. Владимир Янкелевич
      24 ноября 2017 at 0:43
      Наступило царство, метко описанное поэтом: «От шабата до шабата брат наё…», и так далее.
      Это и понятно, ведь в шабат нельзя, это работа. Только вот непонятно, откуда твои герои это знают?
      ————————————————————————————————————
      А они, герои, знают это из постсоветских времен, когда евреи услышали новые слово «шабат» и стали склонять его по-русски, заодно придумав и невероятно «остроумную» матерщинку — спасибо «200-м годам вместе». 🙂 До того, евреи знали только про «шабес» и без всяких склонений-наклонений.

      1. Складывается впечатление, что под ником «Сильвия» пишет не один: то вполне конструктивный и толковый пост, то лихие скачки по Вики, то до перестройки евреи не знали таинственное слово «шабат» и, впервые услышав, стали склонять его по-русски, » заодно придумав и невероятно «остроумную» матерщинку — спасибо «200-м годам вместе». При чем тут 200 лет? Это из «80 лет вместе». Вместе с И.М.Губерманом.

Добавить комментарий для Дмитрий Гаранин Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.