Александр Левинтов: Книга о вкусной и красивой жизни. Небольшая Советская Энциклопедия. Главы из книги

Loading

Шустовы были мастера на настойки, наливки и бальзамы. Из их коллекции («спотыкач», «зубровка», и ещё десятка два алкогольных изобретений) в неприкосновенности остался только рижский бальзам. Советская тридцатиградусная переслащенная «рябина на коньяке» была всего лишь жалкой и неумелой подделкой…

Книга о вкусной и красивой жизни

Небольшая Советская Энциклопедия

Пятая редакция, исправленная и дополненная
Главы из книги

Александр Левинтов

Книга вторая. О красивой жизни, или
Выпивка и пьянка
ОглавлениеКнига перваяПредыдущие главы

 

Водка и война

Су­ще­ству­ет устой­чи­вое мне­ние, что вод­ка — су­гу­бо рус­ский на­пи­ток, оте­че­ствен­ное изоб­ре­те­ние. Мне не очень в это ве­рит­ся, уже хо­тя бы по­то­му, что у нас за­мет­но сни­жен им­му­ни­тет про­тив пьян­ства и ал­ко­го­лиз­ма, а это бы­ва­ет толь­ко в тех слу­ча­ях, ко­гда ал­ко­голь ока­зы­вал­ся вклю­чен­ным в уже сло­жив­шу­ю­ся без­ал­ко­голь­ную куль­ту­ру. Ес­ли вод­ку за­вез в Рос­сию Петр I, то всё схо­дит­ся: и ге­не­ти­че­ская не­под­го­тов­лен­ность на­се­ле­ния к ней, и ис­поль­зо­ва­ние вод­ки в ис­клю­чи­тель­но го­су­дар­ствен­ных (фи­нан­со­вых и управ­лен­че­ских) ин­те­ре­сах, че­го нет и быть не мо­жет в стра­нах ев­ро­пей­ской ци­ви­ли­за­ции.

Од­на­ко я го­тов на вре­мя встать на сто­ро­ну край­них пат­ри­о­тов и на­ци­о­на­ли­стов, утвер­жда­ю­щих весь­ма со­мни­тель­ный (с мо­раль­ной точ­ки зре­ния) при­о­ри­тет Рос­сии в изоб­ре­те­нии вод­ки.

По убеж­де­ни­ям пат­ри­о­тов сла­вя­не уже во вто­ром ве­ке об­ла­да­ли, как ми­ни­мум, тре­мя тех­но­ло­ги­я­ми про­из­вод­ства пра­са­мо­го­на. Име­ют­ся до­ку­мен­таль­ные сви­де­тель­ства 1147 го­да, под­твер­жда­ю­щие, что в Нов­го­ро­де «во­дю» не толь­ко про­из­во­ди­ли, но и тор­го­ва­ли ею. Не ме­нее до­ку­мен­таль­но из­вест­но, что в мо­на­хи Чу­до­ва мо­на­сты­ря в Москве из­го­тав­ли­ва­ли вод­ку и 1447 го­ду.

При Ива­не Гроз­ном до­хо­ды от про­из­вод­ства вод­ки рав­ня­лись рас­хо­дам на со­дер­жа­ние вой­ска. Этот по­ра­зи­тель­ное и зло­ве­щее сов­па­де­ние про­дер­жа­лось не­из­мен­ным прак­ти­че­ски до кон­ца 20-го ве­ка, до 1985 го­да, де­мон­стри­руя по­ра­зи­тель­ную устой­чи­вость го­су­дар­ства рос­сий­ско­го и ис­точ­ни­ка его мо­гу­ще­ства, при­рас­тав­ше­го во­все не Си­би­рью и Се­вер­ным мо­рем.

Го­су­дар­ствен­ная мо­но­по­лия на вод­ку, «ка­зён­ку», силь­но уда­ри­ла по част­ным ви­но­кур­ням и за­гна­ла их в под­поль­ное и по­лу­под­поль­ное со­сто­я­ние. Пом­нит­ся, при Хру­ще­ве ка­ра за са­мо­го­но­ва­ре­ние до­хо­ди­ла чуть ли не до ВМН. Впро­чем, при Хру­ще­ве ВМН бы­ла вве­де­на на по­ло­ви­ну ста­тей УК: на из­на­си­ло­ва­ние, на ва­лют­ные ма­хи­на­ции (об­мен ва­лю­ты, осу­ществ­ля­е­мый ны­не на каж­дом уг­лу), на про­па­ган­ду вой­ны (по ней все про­пу­тин­ские СМИ под­ле­жат от­стре­лу), на хи­ще­ния в осо­бо круп­ных (свы­ше 10 000 руб­лей или 1000 дол­ла­ров по ры­ноч­но­му кур­су) раз­ме­рах, пе­ре­вод без­на­ла в нал в тех же раз­ме­рах и т.д.

До­хо­ды от спа­и­ва­ния соб­ствен­но­го на­ро­да и рас­хо­ды на со­дер­жа­ние ар­мии (так на­зы­ва­е­мые пря­мые во­ен­ные рас­хо­ды, не вклю­ча­ю­щие ВПК) ко­ле­ба­лись от 18 до 29% гос­бюд­же­та и со­став­ля­ли по сред­не­ве­ко­вым по­ка­за­те­лям 20%.

Воз­ни­ка­ет за­кон­ный во­прос пер­вич­но­сти: на­ше го­су­дар­ство ре­гу­ли­ро­ва­ло це­ны и объ­ем про­из­вод­ства вод­ки, пла­ни­руя рас­хо­ды на со­дер­жа­нии ар­мии или уро­вень со­дер­жа­ния ар­мии и её чис­лен­ность — про­из­вод­ная от успе­хов ви­но­тор­гов­ли?

Чу­до­вищ­ны и ди­ки оба пред­по­ло­же­ния, осо­бен­но, ес­ли при­нять во вни­ма­ние, что у на­ше­го па­то­ло­го-ру­ко­вод­ства мог­ли дей­ство­вать оба фак­то­ра.

Ни од­на от­расль на­род­но­го хо­зяй­ства не мо­жет по­хва­стать­ся та­кой эф­фек­тив­но­стью и та­ким вли­я­ни­ем на бюд­жет. Тут до­ста­точ­но вспом­нить, что в со­вет­ское вре­мя, ко­гда це­на вод­ки до­сти­га­ла 8–10 руб­лей за пол­лит­ра, се­бе­сто­и­мость 1 л пи­ще­во­го спир­та (око­ло пя­ти пол­лит­ро­вок) со­став­ля­ла все­го 6 ко­пе­ек. Про­цент сверх­при­быль­но­сти столь вы­сок, что да­же про­тив­но его вы­чис­лять. Стро­го го­во­ря, се­бе­сто­и­мость мож­но бы­ло счи­тать, без осо­бо­го ущер­ба для точ­но­сти, ну­ле­вой.

На ре­ги­о­наль­ном уров­не эф­фек­тив­ность впе­чат­ля­ет не ме­нее: Нов­го­род­ский ли­ке­ро-во­доч­ный за­вод, на ко­то­ром ра­бо­та­ет все­го 305 че­ло­век, да­ёт 34% об­ласт­но­го бюд­же­та. Ещё па­ру та­ких пред­при­я­тий — и всё осталь­ное мож­но про­сто за­кры­вать, а ты­ся­ча тру­же­ни­ков на во­доч­ной ни­ве осво­бо­дят для ви­но­пи­тия сот­ни ты­сяч жи­те­лей края.

Все бе­ды, вся ис­ка­ле­чен­ность и ин­ва­лид­ность се­го­дняш­ней эко­но­ми­ки стра­ны мо­жет быть объ­яс­не­на не труд­но­стя­ми пе­ре­хо­да от со­ци­а­лиз­ма к ком­му­ка­пи­та­лиз­му, не при­дур­ко­ва­то­стью ре­форм и ре­фор­ма­то­ров, не то­таль­ны­ми во­ров­ством и про­даж­но­стью власть пре­дер­жа­щих, не из­ну­ри­тель­ной бес­ко­неч­но­стью войн, а тем про­стым фак­том, что Гор­ба­чев сло­мал глав­ную скре­пу, уни­зил глав­ную от­расль стра­ны, а Ель­цин пу­ще то­го по­пу­стил де­мо­но­по­ли­за­цию про­из­вод­ства и тор­гов­ли вод­кой.

Ны­не в стра­не про­из­во­дит­ся 2700 сор­тов вод­ки, не счи­тая па­лё­ной (от 40 до 15% все­го про­из­вод­ства) — это при том, что не­ко­то­рые сор­та яв­ля­ют­ся «об­ще­фе­де­раль­ны­ми» и фаб­ри­ку­ют­ся ес­ли не на всех, то на мно­гих из 120 за­во­дов от­рас­ли…

Сим­во­лом еди­не­ния вой­ны и вод­ки ста­ла вод­ка «Ка­лашников»: два са­мых по­пу­ляр­ных рос­сий­ских брен­да со­шлись и со­мкну­лись… не знаю даль­ней­шей судь­бы это­го сим­би­о­за: наш во­доч­ный ры­нок, в от­ли­чие от во­ен­но-про­мыш­лен­но­го, весь­ма ди­на­ми­чен и не­устой­чив.

В те­ме «вой­на и вод­ка» есть да­же эс­те­ти­че­ская но­та. Ар­хи­тек­тор Ве­ра Му­хи­на во вре­мя вой­ны со­зда­ла ди­зайн со­вре­мен­но­го гра­не­но­го ста­ка­на с 16-тью гра­ня­ми и глад­ким обод­ком по­вер­ху. Прав­да, со­глас­но ле­ген­де, сна­ча­ла это был не стек­лян­ный, а ме­тал­ли­че­ский пред­мет, бо­лее под­хо­дя­щий для окоп­но-блин­даж­ной жиз­ни с её ста нар­ко­мов­ски­ми грам­ма­ми пе­ред бо­ем.

Гранёный стакан

Вод­ка — без­от­каз­ное ору­жие в ар­се­на­ле го­су­дар­ства, ве­ду­ще­го вой­ну про­тив сво­е­го на­се­ле­ния.

 

Водка и государство — на качелях совести

Рос­сия ста­ла им­пе­ри­ей од­но­вре­мен­но с по­яв­ле­ни­ем в ней вод­ки и этот на­пи­ток ока­зал­ся чуть ли не един­ствен­ным сред­ством управ­ле­ния стра­ной, го­раз­до бо­лее су­ще­ствен­ным, чем ре­ли­гия, идео­ло­гия, по­ли­ти­ка и про­чие мно­го­ум­ные вы­кру­та­сы. Рос­си­ей пра­ви­ли по боль­шей ча­сти пья­ни­цы и управ­ля­е­мы в ней так­же по боль­шей ча­сти пья­ни­цы, а не­пью­щие и про­чие дис­си­ден­ты уда­ля­ют­ся и вы­кор­че­вы­ва­ют­ся и уж к вла­сти ни­как не до­пус­ка­ют­ся. На­шей им­пе­ри­ей мож­но управ­лять толь­ко в пья­ном ви­де (ина­че, как Бо­ри­су Го­ду­но­ву, всю­ду бу­дут ме­ре­щить­ся «и маль­чи­ки кро­ва­вые в гла­зах», ме­ни, ли­стье­вы, дуда­е­вы и ки­ро­вы) и мож­но управ­лять толь­ко пья­ным сбро­дом, веч­но ви­нов­ным за своё пьян­ство и бес­стыд­ства пе­ред не­про­сы­ха­ю­щим и ещё бо­лее бес­сты­жим на­чаль­ством.

Рос­сий­ское го­су­дар­ство устро­е­но та­ким об­ра­зом, что офи­ци­аль­но и об­ще­ствен­но осуж­да­е­мое пьян­ство — един­ствен­ная воз­мож­ная фор­ма су­ще­ство­ва­ния. В вод­ке и ей по­доб­ных про­дук­тах лю­ди на­хо­дят за­бве­ние и укры­тие, про­тест и от­дох­но­ве­ние, как им ка­жет­ся, а ча­ще все­го — оту­пе­ние и по­слу­ша­ние. Сколь­ко их, при­ки­пев­ших к сво­им ра­бо­чим ме­стам и ста­ка­нам? — ал­ка­ю­щее боль­шин­ство.

Натюрморт с гранёным стаканом

И тут ку­да ни кинь — всё пло­хо: Хру­щев и Бреж­нев под­ни­ма­ли це­ну на вод­ку и тем са­мым би­ли не по пью­щим, а по их се­мей­но­му бюд­же­ту (де­ти и же­ны не­до­еда­ли на воз­рос­шую про­пи­ва­е­мую сум­му, ведь ни­кто и не ду­мал со­кра­щать про­из­вод­ство и по­треб­ле­ние вод­ки). Ель­цын сде­лал вод­ку са­мым не­ин­фли­ру­ю­щим то­ва­ром, до­ступ­ным без огра­ни­че­ний воз­рас­та, со­сто­я­ния и вре­ме­ни су­ток — и пья­ный угар охва­тил стра­ну, в этом уга­ре по­то­ну­ла да­же та­кая сверх-афе­ра как «при­ва­ти­за­ция», то есть пря­мое ограб­ле­ние и без то­го ни­щей стра­ны и её на­се­ле­ния (ма­ло кто хо­чет это об­суж­дать, но имен­но за счёт «при­ва­ти­за­ции» стра­на по­став­ле­на на од­ну дос­ку с наи­бо­лее сла­бо­раз­ви­ты­ми стра­на­ми и по­став­ле­на на ве­ка — вы­брать­ся с этих ка­ра­чек мож­но лишь за счёт мно­го­лет­ней трез­во­сти все­го на­ро­да). Али­ев, Ан­дро­пов и су­пру­ги Гор­ба­че­вы во­все хо­те­ли за­пре­тить вод­ку — пошло та­кое са­мо­го­но­ва­ре­ние, лю­ди та­кие сме­си и взве­си ста­ли упо­треб­лять — ни­ка­ко­го Чер­но­бы­ля не на­до, сре­ди этих на­пит­ков «Бо­рис Фе­до­ро­вич» (клей БФ) вдруг стал не то, что­бы ари­сто­кра­том, но впол­не за­уряд­ным яв­ле­ни­ем. Кста­ти, в Рос­сии и су­хой за­кон был. Его вве­ли в раз­гар Пер­вой ми­ро­вой. Ок­тябрь­скую ре­во­лю­цию и по­бе­ду боль­ше­ви­ков в ян­ва­ре 1918 го­да мож­но сме­ло от­не­сти к пря­мым по­след­стви­ям это­го за­пре­та, как ганг­сте­ризм в Аме­ри­ке — пря­мое след­ствие та­ко­го же «су­хо­го за­ко­на».

Чем же так ми­ла на­шим го­су­да­рям вод­ка?

Вин­ная мо­но­по­лия («ви­но­по­лия» как го­во­ри­ли в своё вре­мя) да­ет огром­ные и ста­биль­ные по­ступ­ле­ния в бюд­жет. Ко­гда в со­вет­ские го­ды где-ни­будь на Кам­чат­ке не­чем бы­ло вы­да­вать зар­пла­ту, де­лал­ся от­ча­ян­ный те­ле­фон­ный вопль: «Го­ни борт вод­ки!» и на сле­ду­ю­щий день по­сле при­бы­тия са­мо­ле­та или суд­на мест­ное от­де­ле­ние Гос­бан­ка име­ло до­ста­точ­ную для раз­да­чи зар­плат сум­му на­лич­ных. Устав­шие от не­пла­те­жей и укры­ва­тельств от на­ло­гов но­вые упра­ви­те­ли очень хо­те­ли иметь это про­стое и силь­ней­шее сред­ство: не­чем пла­тить пен­сии? — а вот вам во­дов­ка! При ца­рях ви­но­по­лия свя­за­на бы­ла с ак­ци­за­ми на тор­гов­лю ею: ни­че­го не на­до де­лать, знай толь­ко со­би­рать ак­циз. Сей­час к этой прак­ти­ке вер­ну­лись.

Хо­ро­ша во­дов­ка и и как сред­ство мо­раль­но­го воз­дей­ствия. С Пет­ра пошло вы­да­вать чар­ку вод­ки в ар­мии, со­хра­ни­лось это и по сей день, че­ки­сты же пе­ред рас­стре­лом при­ни­ма­ли спирт как сред­ство по дез­ин­фек­ции со­ве­сти — пусть спит, ми­лая.

Это — как пря­ник. Но мож­но — и как кнут.

В се­ре­ди­не 70-х го­дов во вре­мя ко­ман­ди­ров­ки во Вла­ди­во­сток я по­се­тил по слу­жеб­ным де­лам круп­ней­шее обо­рон­ное пред­при­я­тие го­ро­да «Даль­за­вод». В фойе пе­ред ка­би­не­том Ге­не­раль­но­го ди­рек­то­ра чуть не от по­тол­ка ви­се­ло по обе сто­ро­ны две­рей два длин­ню­щих спис­ка: спра­ва — оче­ред­ни­ки на жи­льё, сле­ва — пья­ни­цы, за­дер­жан­ные ми­ли­ци­ей или до­став­лен­ные в мед­вы­трез­ви­тель. Уже в кон­це бе­се­ды с Ге­не­раль­ным я спро­сил:

— Как мно­го за­вод стро­ит жи­лья?

— Ни­сколь­ко.

— А как же дви­жет­ся оче­редь на жи­льё?

— Очень про­сто — пе­ре­ме­ща­ем оче­ред­ни­ков спра­ва на­ле­во, вот оче­редь и не рас­тет.

Ту же кар­ти­ну я на­блю­дал в Но­во­рос­сий­ске, толь­ко-толь­ко став­шем го­ро­дом-ге­ро­ем. Там со­ору­ди­ли ги­гант­ский ме­мо­ри­ал, на та­кие сред­ства мож­но бы­ло не толь­ко Ма­лую Зем­лю от­сто­ять, но и Боль­шую. За­то жи­льё в кон­це вось­ми­де­ся­тых по­лу­ча­ли те, кто встал на оче­редь в кон­це со­ро­ко­вых, встал и… тре­мя по­ко­ле­ни­я­ми не про­ва­лил­ся в чёр­ный спи­сок пья­ниц. Лю­ди, до­ве­ден­ные до от­ча­я­ния не­вы­но­си­мы­ми жи­лищ­ны­ми усло­ви­я­ми, на­чи­на­ют пить и тем са­мым ре­ша­ют свои жи­лищ­ные про­бле­мы окон­ча­тель­но.

На Ни­ко­ла­ев­ском су­до­стро­и­тель­ном од­но вре­мя пья­ни­цам вы­да­ва­ли про­пус­ка пол­мет­ра на пол­мет­ра, что­бы все ви­де­ли, что они — пья­ни­цы. Это — не счи­тая по­все­мест­но рас­про­стра­нён­но­го «Не про­хо­ди­те ми­мо» — да тут и трез­вен­ник с яз­вен­ни­ком со­пьют­ся от по­зо­ра!

Не столь­ко пью­щие, сколь­ко за­ме­чен­ные в пьян­стве, под­вер­га­лись в СССР го­не­ни­ям, при­тес­не­ни­ям, дис­кри­ми­на­ции и пря­мо­му ущем­ле­нию всех граж­дан­ских прав. Вод­ка ока­за­лась са­мым эф­фек­тив­ным и на­деж­ным сред­ством управ­ле­ния, а так­же ис­пол­не­ния мест­ных бюд­же­тов.

А с дру­гой сто­ро­ны.

«Се­го­дня с на­ми ты не пьёшь, а зав­тра Ро­ди­не из­ме­нишь» — этот по­пу­ляр­ный сло­ган чёт­ко от­ра­жа­ет управ­лен­че­скую суть кол­лек­тив­но­го пьян­ства в ра­бо­чих, про­из­вод­ствен­ных и лю­бых дру­гих кол­лек­ти­вах. Не­пью­щий вы­зы­ва­ет все­об­щую не­при­язнь и по­до­зри­тель­ность, из­ви­ня­ю­щим об­сто­я­тель­ством мо­жет быть толь­ко ост­рая или хро­ни­че­ская бо­лезнь, не­сов­ме­сти­мая с ал­ко­го­лем, но да­же в этом слу­чае со­чув­ствие все­гда гу­сто за­ме­ше­но на брезг­ли­во­сти.

Ал­ко­сизм — осо­бая, су­гу­бо рус­ская вер­сия ра­сиз­ма.

Не пить в ар­мии, на­при­мер, не­воз­мож­но, за­пре­ще­но. Ар­мия— один из мощ­ней­ших по­тре­би­те­лей вод­ки, по край­ней ме­ре, со вре­мен Пет­ра, а ка­бы и не рань­ше. Не­про­сы­ха­ю­щая от пьян­ства ар­мия — это и весь 18-й век, и весь 19-й, и Се­реб­ря­ный (до­ста­точ­но вспом­нить Куп­ри­на), и весь 20-й, за ис­клю­че­ни­ем пе­ри­о­да су­хо­го за­ко­на, вве­ден­но­го Ни­ко­ла­ем II (не в этом ли за­пре­те — при­чи­на ре­во­лю­ции и про­иг­ры­ша Пер­вой ми­ро­вой?). Ар­мия — не толь­ко вод­ку жру­щая, но и вод­кой жи­ву­щая, ибо за­все­гда со­дер­жа­лась она за счёт до­хо­дов бюд­же­та по во­доч­ной ста­тье…

Осо­бен­но же хо­ро­ша вод­ка тем, что мож­но фан­та­зи­ро­вать и из­го­лять­ся без­на­ка­зан­но из­бран­ни­кам над из­брав­ши­ми. Тут — мо­ре бес­край­нее для вос­па­лен­но­го по­ле­та во­об­ра­же­ния. Вод­ка в Рос­сии, осо­бен­но в со­вет­ское вре­мя — не толь­ко мощ­ней­шее по­ли­ти­че­ское сред­ство, но и без­жа­лост­ное сред­ство управ­ле­ния людь­ми.

И че­го толь­ко нам не де­ла­ли.

«Час Вол­ка» вво­ди­ли? — Вво­ди­ли (на ку­ран­тах ку­коль­но­го те­ат­ра в Москве в 11 ча­сов по­яв­лял­ся Волк и с его по­яв­ле­ни­ем от­кры­ва­лись вин­ные от­де­лы, тор­го­вав­шие до се­ми ве­че­ра — от­сю­да и вы­ра­же­ние «Час Вол­ка»). Это при­ве­ло к то­му, что лю­ди по­чти пе­ре­ста­ли пить до­ма и пи­ли ли­бо на ра­бо­те, ли­бо сра­зу по­сле ра­бо­ты, в сто­лов­ках, «ка­фе “Па­рад­ное”», по под­во­рот­ням и в пив­нуш­ках, а по­то­му ста­но­ви­лись до­ступ­нее ми­ли­ции и дру­жин­ни­кам.

 

Мы пом­ним, что до­ве­де­ние це­ны на вод­ку до 2.87 при Хру­ще­ве по­ро­ди­ло куль­ту­ру пи­тия на тро­их (сы­рок «Го­род­ской» или «Но­вый», до сих пор не най­ду меж­ду ни­ми раз­ни­цы, сто­ил 12 ко­пе­ек — ито­го «по руб­лю и в шко­лу не пой­дём»). Ны­неш­ний на­род ис­пор­тил­ся и из­ба­ло­вал­ся — на тро­их уже по­чти не пьют.

Мы пом­ним, что за са­мо­гон бы­ла да­же рас­стрель­ная ста­тья при Хру­ще­ве. Ни­кто, ко­неч­но, этих лю­дей не рас­стре­ли­вал, как не рас­стре­ли­ва­ли при­го­во­рен­ных к каз­ни за из­на­си­ло­ва­ние, убий­ство и дру­гие пре­ступ­ле­ния — го­су­дар­ству нуж­ны бы­ли (как все­гда, бес­плат­но) силь­ные и креп­кие муж­чи­ны для смер­тель­ной ра­бо­ты на ура­но­вых руд­ни­ках, в ядер­ных и кос­ми­че­ских экс­пе­ри­мен­тах.

Мы пом­ним так­же, как при Ан­дро­по­ве у во­доч­ных оче­ред­ни­ков (оче­редь дли­лась, осо­бен­но в про­вин­ции, че­ты­ре-пять ча­сов) про­ве­ря­ли и пе­ре­пи­сы­ва­ли пас­порт­ные дан­ные, ми­ли­ция устра­и­ва­ла на­ле­ты и об­ла­вы по ба­ням и пи­тей­ным за­ве­де­ни­ям, по­сле че­го шли мас­со­вые уволь­не­ния по со­от­вет­ству­ю­щей ста­тье КЗОТа.

Мы пом­ним, что со­мни­тель­ная по­бе­да в вой­не бы­ла за­ли­та вод­кой по гор­ло — лишь бы на­род не очу­хал­ся и не по­нял, что про­иг­рал толь­ко он.

Мы пом­ним си­вуш­ный за­пах тай­ги и го­лу­бые, осо­бен­но по по­не­дель­ни­кам, го­ро­да, где мо­ло­дые ге­не­ра­ции стро­и­ли бес­смыс­лен­ные ги­ган­ты ин­ду­стрии и за­ли­ва­ли свой эн­ту­зи­азм в теп­луш­ках, зем­лян­ках, па­лат­ках, бал­ках каж­дый день и каж­дый ве­чер, за­чи­ная ис­ка­ле­чен­ные мёрт­вые жиз­ни…

Рос­сия дав­но и уве­рен­но пе­ре­сту­пи­ла ПДК (пре­дель­но-до­пу­сти­мую кон­цен­тра­цию) по­треб­ле­ния ал­ко­го­ля на ду­шу на­се­ле­ния: де­би­ли­за­ция и вы­рож­де­ние на­сту­па­ет при 12 л на ду­шу на­се­ле­ния в год при пе­ре­сче­те на аб­со­лют­ный спирт, а мы устой­чи­во, ещё с ель­цин­ских вре­мён, то есть це­лую ге­не­ра­цию, по­треб­ля­ем 18 лит­ров, не счи­тая са­мо­го­на (плюс 4–6 лит­ров), ап­теч­ной спир­то­со­дер­жа­щей про­дук­ции (плюс 0.5–1 л) и эр­зац-ал­ко­го­ля (клей БФ, по­ли­ту­ра, де­на­ту­рат, лосьо­ны, оде­ко­ло­ны, стек­ло­очи­сти­те­ли, сред­ства от об­лы­се­ния, сред­ства по вы­ве­де­нию во­лос и т.п.) и про­чая ста­ти­сти­че­ская не­учтён­ка — ещё от 0.5 до 1 л, ито­го на круг двой­ная пе­ре­до­зи­ров­ка ПДК.

При этом пьян­ство и ал­ко­го­лизм стре­ми­тель­но мо­ло­де­ют, как, впро­чем, и смерт­ность во­об­ще и смерть, свя­зан­ная с по­треб­ле­ни­ем ал­ко­го­ля в част­но­сти. Вла­сти пре­дель­но за­ин­те­ре­со­ва­ны в этом про­цес­се, осво­бож­да­ю­щем их, эти са­мые вла­сти, от из­лиш­них со­ци­аль­ных обре­ме­не­ний…

Вод­ка — тя­жё­лое при­ло­же­ние к тя­жё­лой жиз­ни. Цель лю­бо­го ци­ви­ли­зо­ван­но­го го­су­дар­ства — сде­лать жизнь сво­их граж­дан лег­че. Мо­гу­ще­ство же Рос­сий­ское при­рас­та­ет во­все не Си­би­рью и Се­вер­ным мо­рем, а за счёт утя­же­ле­ния до­ли сво­е­го на­ро­да, ибо труд­ная судь­ба лю­дей — важ­ней­ший ре­сурс про­цве­та­ния го­су­дар­ствен­ной ма­ши­ны и тех, кто сто­ит у её кор­ми­ла.

 

Горе от достатка (арха)

По­сле успеш­ной ре­а­ли­за­ции про­ек­та со­ци­аль­но-эко­ло­ги­че­ско­го мо­ни­то­рин­га в Гор­ном Ал­тае (это бы­ло на ру­бе­же 80-90-х го­дов) за­каз­чик, ин­сти­тут «Гид­ро­про­ект», пред­ло­жил нам но­вую те­му — «Устой­чи­вость хо­зяй­ствен­ных струк­тур в за­ви­си­мо­сти от кон­фес­сий в Гор­ном Ал­тае». От огром­но­го кол­лек­ти­ва в 30 с лиш­ним че­ло­век я оста­вил все­го дво­их, се­бя и мо­ло­до­го фи­ло­со­фа (че­рез год он уехал в США), и за­про­сил ка­кую-то не­су­свет­но ма­лую сум­му воз­на­граж­де­ния: те­ма са­ма в се­бе нес­ла не­слы­хан­ное удо­вле­тво­ре­ние и на­гра­ду.

Боль­ше го­да мы мо­та­лись по раз­ным уг­лам Гор­но­го Ал­тая, об­ща­лись с раз­ны­ми кла­на­ми гор­ных ал­тай­цев, языч­ни­ков, буд­ди­стов и ори­ги­наль­ной сме­си ла­ма­из­ма и язы­че­ства, с ка­за­ка­ми, ни­ко­ни­ан­ски­ми об­щи­на­ми, от­кро­вен­ны­ми ате­и­ста­ми и мест­ны­ми ста­ро­ве­ра­ми-бес­по­пов­ца­ми.

Это бы­ло са­мое силь­ное ми­ро­воз­зрен­че­ское по­тря­се­ние в мо­ей жиз­ни, и я ни се­кун­ды не жа­лел, что Гид­ро­про­ект не за­пла­тил нам за на­шу ра­бо­ту ни ко­пей­ки (у них про­сто кон­чи­лись день­ги на про­ек­ти­ро­ва­ние и стро­и­тель­ство Ка­тун­ской ГЭС), бо­лее то­го, я был бы оскорб­лён и шо­ки­ро­ван, ес­ли бы по­лу­чил от них хоть сколь­ко-ни­будь. Со сво­им на­пар­ни­ком я чест­но рас­пла­тил­ся из сво­их, ко­то­рые за­ра­ба­ты­вал то­гда са­мы­ми не­обыч­ны­ми спо­со­ба­ми.

Вот один из фраг­мен­тов это­го ис­сле­до­ва­ния, как он мне пом­нит­ся спу­стя чет­верть ве­ка.

Во вре­ме­на Чин­гис­ха­на (13 в.) про­изо­шло мощ­ное эт­ни­че­ское за­ме­ще­ние на­се­ле­ния Гор­но­го Ал­тая: сю­да внед­ри­лись степ­ные за­пад­ные мон­го­лы (ой­ра­ты). Они осе­ли по бла­го­дат­ным до­ли­нам рек Ка­ту­ни и её при­то­ков (Кок­се, Муль­те, Ку­ра­га­ну, Су­муль­те, Ак­ке­му, Ку­чер­ле, Ар­гу­ту, Чуе и дру­гим). Рез­ко из­ме­нил­ся их но­мад­ный цикл: рань­ше, в сте­пи, они блуж­да­ли по мно­го­лет­не­му марш­ру­ту, пе­ре­хо­дя от вы­топ­тан­ных и вы­еден­ных ско­том паст­бищ к но­вым, не­тро­ну­тым, и воз­вра­ща­яь на преж­ние ме­ста, толь­ко спу­стя не­сколь­ко лет, за ко­то­рые вос­ста­нав­ли­вал­ся на мест­ных то­щих поч­вах тра­во­стой.

В го­рах но­мад­ный цикл по­лу­чил­ся стро­го го­дич­ным: на ле­то ста­да под­ни­ма­лись вверх, к аль­пий­ским лу­гам, зи­мой спус­ка­лись в до­ли­ны, где за­го­тав­ли­ва­лось се­но. Юр­ты, со­хра­няя свою мон­голь­скую ша­тро­вую фор­му, те­перь ста­ли де­лать­ся из брё­вен, как из­бы рус­ских, при­шед­ших сю­да в 17 ве­ке. Прак­ти­че­ски гор­ные ал­тай­цы пе­ре­шли на осёд­лый об­раз жиз­ни, а их хо­зяй­ство ста­ло силь­но на­по­ми­нать хо­зяй­ство на­ро­дов, за­се­ля­ю­щих Кав­каз и Аль­пы. За од­ним прин­ци­пи­аль­ным от­ли­чи­ем.

В мон­голь­ском язы­че­стве, ла­ма­из­ме, а так­же эк­зо­ти­че­ском для гор­ных ал­тай­цев ис­ла­ме от­сут­ству­ет куль­ту­ра сы­ро­де­лия.

На лю­дей бук­валь­но сва­ли­лось мо­лоч­ное бо­гат­ство и изоби­лие. Са­ми ал­тай­цы ре­гу­ли­ро­вать по­го­ло­вье стад тол­ком не уме­ли, ис­чез­ли и есте­ствен­ные ре­гу­ля­то­ры по­го­ло­вья, степ­ные вол­ки. Ни­ка­ких спо­со­бов и тех­но­ло­гий кон­сер­ва­ции мо­ло­ка, пре­вра­ще­ния его в ме­нее ско­ро­пор­тя­щи­е­ся про­дук­ты (тво­рог, мас­ло и т.п.) не бы­ло в куль­ту­ре хо­зяй­ство­ва­ния.

Так воз­ник­ла идея мо­лоч­ной вод­ки, ар­хи.

Тех­но­ло­гия — при­ми­тив­ней­шая. Сы­рья — нев­про­во­рот.

Лу­ка­ва эта вод­ка сво­ей сла­бо­стью — обыч­но 10–12, ре­же 15–17 гра­ду­сов (мож­но, ко­неч­но, де­лать и по­креп­че, ди­стил­ли­ро­вать). Пить на­чи­на­ют лет с 2–5, прак­ти­че­ски без­оста­но­воч­но пе­ре­хо­дя от ма­те­рин­ско­го мо­ло­ка к мо­лоч­ной вод­ке. И пьют до кон­ца дней сво­их, увы, не дол­гих: не­смот­ря на чи­стей­ший, эко­ло­ги­че­ски иде­аль­ный кли­мат, гор­ные ал­тай­цы жи­вут за­мет­но мень­ше кав­каз­ских на­ро­дов.

Ал­ко­го­лизм сре­ди гор­ных ал­тай­цев во мно­гих ме­стах стал по­валь­ным и потом­ствен­ным. Рус­ские, со­вет­ские и рос­сий­ские вла­сти охот­но по­та­ка­ли мо­лоч­но­му пьян­ству, де­ла­ю­ще­му лю­дей без­воль­ны­ми, по­кор­ны­ми и без­раз­лич­ны­ми к сво­ей жиз­ни и судь­бе.

Как и Кав­каз, Ал­тай — пре­крас­ный аре­ал сы­ро­де­лия. В от­ли­чие от Кав­ка­за, здесь, как и в Аль­пах, до­ми­ни­ру­ют твёр­дые сор­та сы­ров. В на­ча­ле 20-го ве­ка ал­тай­ские сы­ры со­став­ля­ли се­рьёз­ную кон­ку­рен­цию на ев­ро­пей­ском рын­ке. Но про­из­во­ди­ли эти сы­ры пре­иму­ще­ствен­но нем­цы и лишь от­ча­сти рус­ские, и те, и дру­гие — хри­сти­а­не, а мест­но­му на­се­ле­нию так и не да­ли воз­мож­но­сти осво­ить про­из­вод­ство и по­треб­ле­ние сы­ров. Они до сих пор пре­бы­ва­ют в дур­ма­не и ту­ма­не мо­лоч­ной вод­ки, сва­лив­шей­ся на их го­ло­ву и бе­ду от из­быт­ка кор­мов.

 

Шнапс

На­звать нем­ца ав­стрий­цем — та­кое ма­ло, ко­му в го­ло­ву взбре­дет, но на­звать ав­стрий­ца нем­цем — это уже оскорб­ле­ние, осо­бен­но, ес­ли речь идёт о со­се­дях — ти­роль­цах и ба­вар­цах. Слож­ные у них от­но­ше­ния, ис­то­ри­че­ски слож­ные — про­бле­мы и оби­ды, хо­тя на го­су­дар­ствен­ном уров­не… По до­ро­ге из Гар­миш-Пар­тен­кир­хе­на (Ба­ва­рия) к зам­ку Ной­шван­щтайн (Ба­ва­рия), че­ты­ре­жде пе­ре­се­ка­ешь го­су­дар­ствен­ную гра­ни­цу, так и мель­ка­ют то си­ние «EU Bundesrepublik Deutchland», то бе­ло-крас­ные «Österreich», а в про­гу­лоч­ном ка­ньо­не Лёй­таш у лес­ной тро­пы сто­ит стол­бик «Вни­ма­ние! Го­су­дар­ствен­ная гра­ни­ца!»; на этот стол­бик ре­а­ги­ру­ют и фик­си­ру­ют толь­ко со­бач­ки, а те, ко­го они во­ло­кут по марш­ру­ту, да­же не за­ме­ча­ют.

Ес­ли вы в Ти­ро­ле по­хва­ли­те ба­вар­ское пи­во, то вам мол­ча на­льют мест­ное и да­же не спро­сят, луч­ше оно или ху­же ба­вар­ско­го. Для ба­вар­ца шнапс — это всё, что со­рок и за со­рок: и вод­ка, и ко­ньяк, и ром, и вис­ки, и сам шнапс, и вся про­чая тро­пи­че­ская и суб­тро­пи­че­ская эк­зо­ти­ка. А для ти­роль­ца…

Для ти­роль­ца шнапс — толь­ко ти­роль­ский шнапс, фрук­то­вая вод­ка.

Хо­зяй­ка го­сти­ни­цы до­ве­ри­тель­но со­об­ща­ет:

— Мой муж — са­дов­ник.Мы ле­ла­ем шнапс из груш, из слив, из крас­ных и зе­лё­ных яб­лок. Наш шнапс из крас­ных яб­лок — луч­ший в Зе­е­фель­де, Ли­цен­зия и сер­ти­фи­кат у нас есть.

Хо­зяй­ский шнапс дей­стви­тель­но от­ме­нен, луч­ше ма­га­зин­но­го, но вдвое до­ро­же.

А на ху­то­ре «Лес­ной Лось», что с ве­ли­ко­леп­ным ви­дом на го­ру Grosse Munde, в ре­сто­ра­не на от­кры­том воз­ду­хе жур­чит не­боль­шой за­тей­ли­вый, как и всё тут в Ти­ро­ле, фон­тан­чик, ря­дом — под­нос с 40-грам­мо­вы­ми сто­поч­ка­ми. Фон­тан­чик чи­сто­го яб­лоч­но­го шнап­са.

— Пер­вая стоп­ка — ва­ша, вто­рая — уже во­ров­ство, — при­вет­ству­ет вновь вхо­дя­щих хо­зя­ин.

Ни­ка­кое яб­ло­ко, ни­ка­кой каль­ва­дос, сидр или яб­лоч­ный сок не пах­нет столь аро­мат­но, как этот шнапс. Дол­го вды­ха­ешь эту све­жай­шую пре­лесть, пах­ну­щую дет­ством и де­рев­ней, по­том вы­пи­ва­ешь зал­пом и… — за­ку­сы­вать не на­до, вот толь­ко за­ку­сы­вать не на­до, пусть во рту оста­ёт­ся по­доль­ше этот ис­тин­но яб­лоч­ный вкус. По­том, ко­неч­но, мож­но вы­пить и пар­но­го аль­пий­ско­го мо­ло­ка, и ка­пуч­чи­но со све­же­ис­пе­чен­ным яб­лоч­ным же штру­де­лем, а нет, так и при­нять круж­ку тём­но­го не­филь­тро­ван­но­го.

В ма­га­зи­не (в Зе­е­фель­де да­же два ма­га­зи­на: сто­ят ря­дом, один по­бед­нее, в дру­гом це­ны по­вы­ше) этих шнап­сов — не про­толк­нешь­ся: от сто­грам­мо­вых бу­ты­ло­чек до двух­лит­ро­вых бу­ты­лей, яб­лоч­ные, гру­ше­вые, сли­во­вые, ма­ли­но­вые, аб­ри­ко­со­вые, чер­нич­ные, из лес­ных ягод, ря­би­но­вые (у нем­цев и ав­стрий­цев это «пти­чья яго­да», у ан­гли­чан — «рим­ская», но и у нас не­пло­хо зву­чит) и ещё ка­кие-то там — всех не за­пом­нишь.

В про­щаль­ный ве­чер я взял на про­бу ря­бин­ный шнапс.

Seefeld-Schnaps-und-Speck

Аро­мат — го­раз­до силь­нее, чем у ря­би­ны на вет­ке. И горь­ко­ва­тый терп­кий вкус со­хра­нён — как им это уда­ёт­ся? И пьёт­ся — лег­ко, хо­ро­шо и мно­го.

Есте­ствен­но, я вы­пил всю бу­тыл­ку, сна­ча­ла под за­кус­ку, а по­том про­сто так. И упал, устав на­сла­ждать­ся, спо­ткнув­шись впотьмах об ве­ло­си­пед­ные при­бам­ба­сы, и раз­бил се­бе нос, пе­ре­но­си­цу, бровь и серд­це лю­бив­шей ме­ня ко­гда-то де­вуш­ки.

 

Бальзамы, настойки и ликеры

Вот при­ме­ча­тель­ная за­тея — со­еди­нить при­ят­ное с по­лез­ным, ал­ко­голь с це­ли­тель­ством. Соб­ствен­но, ви­но, пи­во и про­чий ал­ко­голь с ме­ди­цин­ской точ­ки зре­ния са­ми по се­бе по­лез­ны: и как воз­буж­да­ю­щие ап­пе­тит (апе­ри­ти­вы). И как дез­ин­фе­ци­ру­ю­щее, и про­тив ра­дио­ак­тив­но­сти (вод­ка и ка­бер­не), и про­тив ма­ло­кро­вия (мер­ло и крас­ные ви­на), и при не­до­ста­точ­ной кис­лот­но­сти же­лу­доч­но­го со­ка, и как про­ти­во­вос­па­ли­тель­ное (глинт­вей­ны, го­ря­чий ка­гор, го­ря­чее пи­во, грог и т.п.).

На­ста­и­вать вод­ки и спир­ты мож­но на лю­бой рас­ти­тель­ной, жи­вот­ной и ми­не­раль­ной ма­те­рии: на ли­мон­ных, ман­да­рин­ных и апель­си­но­вых ко­роч­ках, ка­ли­не, клюк­ве. Ря­би­не и лю­бых яго­дах и фрук­тах, на кал­га­не, ани­се, ва­ле­рья­не, пу­стыр­ни­ке, зо­ло­том, ма­ра­льем, ма­рьи­ном (гор­ный пи­он), крас­ном, чер­ном, ба­да­но­вом, со­лод­ко­вом, жень­ше­не­вом, эле­у­те­рок­ко­ко­вом кор­нях, за­ма­ни­хе, ли­мон­ни­ке, оре­хо­вых пе­ре­пон­ках и скор­луп­ках, зме­и­ном, му­ра­вьи­ном, пче­ли­ном яде, ме­ду, смо­ро­ди­но­вом и виш­не­вом ли­сте, укро­пе, му­мие, кра­пи­ве, тми­не, пер­це, бар­ба­ри­се, ки­зи­ле, ча­бре­це, ко­фе, ци­ко­рии, пан­то­кри­не из ма­ра­лов ро­гов, му­ску­се, кра­сав­ке, ку­ри­ной, рыб­ной или сви­ной жел­чи, бе­рё­зо­вых и смо­ро­ди­но­вых поч­ках, ли­по­вом цве­те, ма­ко­вом се­ме­ни, раз­ных це­леб­ных трав­ках, ве­ще­ствах и пр.

Chartreux et Bénédictine

Тер­пе­ли­вые ев­ро­пей­ские мо­на­хи, ви­дя и пред­вку­шая веч­ность рай­ско­го бла­жен­ства, хо­ли­ли эти це­леб­ные на­стой­ки, на­лив­ки, баль­за­мы и ли­ке­ры. Так воз­ник­ли бе­не­дик­тин (в мо­на­сты­рях ор­де­на бе­не­дик­тин­цев), шар­трез (в Шар­три, Фран­ция), мно­гое дру­гое, про­да­ва­е­мое ны­не и в ап­те­ках, и в вин­ных ма­га­зи­нах.

Есть сре­ди это­го сон­ма и чем­пи­о­ны — зна­ме­ни­тый «Риж­ский баль­зам», «Ус­су­рий­ский баль­зам» на трид­ца­ти ред­чай­ших и силь­ней­ших рас­ти­тель­ных био­сти­му­ля­то­рах, шу­ст­ов­ская «Ря­би­на на ко­нья­ке», фин­ская клюк­вен­ная вод­ка, чер­носмо­ро­ди­но­вый «Аб­со­лют», ко­рей­ская га­дю­чья вод­ка. Об­щим свой­ством всех этих це­леб­ных на­пит­ков яв­ля­ет­ся их вы­держ­ка — чем доль­ше хра­нит­ся, тем це­леб­ней, а так­же до­зи­ров­ка по­треб­ле­ния, ведь всё это, в сущ­но­сти, яды, по­это­му до­зы долж­ны быть мик­ро­ско­пи­че­ски­ми, а са­мо по­треб­ле­ние, ча­ще все­го. Эф­фек­тив­но лишь при ре­гу­ляр­ном и дли­тель­ном упо­треб­ле­нии чай­ны­ми ло­жеч­ка­ми, кап­ля­ми, ли­кер­ны­ми рю­маш­ка­ми, са­мы­ми ма­лень­ки­ми изо всех.

Рижский бальзам

 

Римский цветок, римская ягода

Ро­маш­ка, «рим­ский цве­ток», хо­ро­ша и в по­ле, и в бу­ке­те, и в чаю, и как ан­ти­сеп­тик, и как бо­ле­уто­ля­ю­щее. Уни­каль­ный по сво­ей уни­вер­саль­но­сти цве­ток, уже не­сколь­ко ты­ся­че­ле­тий жи­ву­щий ря­дом с че­ло­ве­ком, укра­ша­ю­щий и укреп­ля­ю­щий жизнь че­ло­ве­ка.

Но это — все­го лишь при­сказ­ка.

А сказ­ка бу­дет о ря­би­не. По-ан­глий­ски — «рим­ская яго­да», romanberry (не­мец­кое на­зва­ние мне нра­вит­ся го­раз­до боль­ше — die Vӧgelkirsche, пти­чья че­реш­ня).

Ря­би­на, «ря­бая яго­да», у нас — или куст, или не­боль­шое де­ре­во. В Аме­ри­ке, в Се­вер­ной Ка­ли­фор­нии, в част­но­сти, это — огром­ное де­ре­во, под стать на­шим ве­ко­вым ли­пам и ду­бам. Ка­ко­во бы­ло изум­ле­ние аме­ри­кан­цев, ко­гда я со­рвал гроздь ря­би­ны и спо­кой­но за­пу­стил се­бе в рот. «poison!» — за­кри­ча­ли они, по­то­му что у них ди­кие гри­бы, яго­ды, ди­кое мя­со и ди­кая ры­ба, лю­бые ди­ко­ро­сы — яд, от ко­то­ро­го смерть не­ми­ну­е­ма. Од­на­жды я спро­сил у аме­ри­кан­ца, по­че­му они не едят крас­ную ик­ру, ведь кру­гом пол­но ло­со­се­вых. «Рыб­ные яй­ца? — да от них да­же со­ба­ки дох­нут».

Ко­гда-то Шу­ст­о­вы при­ду­ма­ли изу­ми­тель­ный на­пи­ток «Ря­би­на на ко­нья­ке». Они во­об­ще бы­ли ма­сте­ра на на­стой­ки, на­лив­ки и баль­за­мы. Из их кол­лек­ции («спо­ты­кач», «зуб­ров­ка», и ещё де­сят­ка два ал­ко­голь­ных изоб­ре­те­ний) в не­при­кос­но­вен­но­сти остал­ся толь­ко риж­ский баль­зам. Со­вет­ская трид­ца­ти­гра­дус­ная пе­ре­сла­щен­ная «ря­би­на на ко­нья­ке» бы­ла все­го лишь жал­кой и не­уме­лой под­дел­кой зна­ме­ни­то­го шу­ст­ов­ско­го из­де­лия, о ко­то­ром мы мо­жем по­чи­тать у Че­хо­ва, Ги­ля­ров­ско­го и дру­гих клас­си­че­ских по­этов вы­пив­ки.

Сей­час мно­гие пы­та­ют­ся вос­ста­но­вить ше­дев­ры Шу­ст­о­ва — с пе­ре­мен­ным успе­хом.

Я же хо­тел бы пред­ло­жить свой, весь­ма не­за­тей­ли­вый, но про­ве­рен­ный жиз­нью ва­ри­ант.

При­хва­чен­ную пер­вым за­мо­роз­ком (мак­си­маль­ная са­ха­ри­стость) ря­би­ну со­би­ра­ют с ве­ток, вы­би­рая гроз­дья с са­мы­ми круп­ны­ми яго­да­ми, тща­тель­но очи­ща­ют от че­реш­ков и по­пор­чен­ных ягод, про­мы­ва­ют в хо­лод­ной про­точ­ной во­де и су­шат, вы­ло­жив на бу­маж­ное ку­хон­ное по­ло­тен­це или сал­фет­ки. В глу­бо­кой фа­ян­со­вой или фар­фо­ро­вой мис­ке яго­ды на­до чуть-чуть при­да­вить, что­бы они не­мно­го рас­пу­сти­ли сок. На ки­ло­грамм ягод три лит­ра вод­ки.

Ко­неч­но, мож­но де­лать на­стой­ку в трех­лит­ро­вом бал­ло­не, в ко­то­ром обыч­но уку­по­ри­ва­ют огур­цы или по­ми­до­ры, но это без­ду­хов­но. А ду­хов­но де­лать это в чет­верт­ной бу­ты­ли тем­но-зе­ле­но­го стек­ла: те­перь та­кие про­да­ют­ся по­чти по­все­мест­но. Ем­кость та­кой бу­ты­ли, есте­ствен­но, три лит­ра (это — чет­верть вин­но­го вед­ра, ко­то­рое рав­ня­лось 12 лит­рам и со­дер­жи­мое ко­то­ро­го раз­ли­ва­лось в 20 вин­ных бу­ты­лок ем­ко­стью 600 мл — вот от­ку­да у нас вин­ная та­ра, рас­счи­тан­ная на 20 бу­ты­лок, 4х5 бу­ты­лок в ящи­ке). Чуть бόльшая ем­кость — аме­ри­кан­ский гал­лон (для ал­ко­го­ля — 3.78 л), то­же, как ни стран­но, го­дит­ся.

Сна­ча­ла ссы­па­ют­ся слег­ка при­дав­лен­ные яго­ды, за­тем вли­ва­ет­ся вод­ка, же­ла­тель­но, хо­ро­ше­го ка­че­ства, не «бе­лу­га», ко­неч­но, но и не бес­по­род­ная «бе­рёз­ка», а иде­аль­ны для на­ших це­лей «бай­кал» улан-удин­ско­го раз­ли­ва (толь­ко не улья­нов­ско­го, по по­ли­ти­че­ским со­об­ра­же­ни­ям) ли­бо лю­бая вод­ка фир­мы «Ал­кон» из Ве­ли­ко­го Нов­го­ро­да. Го­дят­ся поль­ские, укра­ин­ские, ли­тов­ские и бе­ло­рус­ские вод­ки — они обыч­но мяг­че на­ших, по­то­му что из кор­не­пло­дов, а не зер­но­вые.

Гур­ма­ны до­бав­ля­ют не­мно­го ме­да, ли­мон­ной цед­ры, ва­ни­ли — я за чи­сто­ту жан­ра.

По­сле уку­пор­ки дер­жать на­стой­ку на­до в тем­ном и по воз­мож­но­сти, про­хлад­ном ме­сте. Дер­жать на­до до Ве­ли­ко­го по­ста.

В пост ал­ко­голь не ре­ко­мен­ду­ет­ся. Но эту на­стой­ку — мож­но. По­то­му как це­леб­но-ле­чеб­ная, а боль­ным все­гда в пост по­да­ёт­ся об­лег­че­ние.

Ря­би­но­вая, в от­ли­чие от всех осталь­ных во­док, не под вся­кую за­кус­ку. Она во­об­ще — ап­пе­тит не воз­буж­да­ет, как обыч­ная вод­ка, по­это­му её и пить на­до в пост. Ря­би­но­вая при­зна­ет толь­ко од­ну за­кус­ку: со­лё­ные груз­ди, ну. Ес­ли уж ва­ша жизнь со­всем не уда­лась, то — ры­жи­ки и вол­нуш­ки, на са­мый край­няк — со­лё­ные ва­луи, ли­сич­ки и опя­та.

А те­перь счи­тай­те: 3 лит­ра Ря­би­но­вой на 49 дней по­ста — это по шесть­де­сят грам­мов в день, ров­но по хо­ро­шей стоп­ке, к ней — блю­деч­ко (не плош­ка!) гри­бов, счи­тай те же 50-60 грам­мов, трёх­лит­ро­вая бан­ка.

Стоп­ка гор­ча­щей как судь­ба рус­ско­го на­ро­да на­стой­ки — ви­лоч­кой, ак­ку­рат­но, не ты­кая, а под­цеп­ляя сни­зу, гриб­ки и — ду­шой к не­бу, еже­днев­но, семь не­дель кря­ду — все гре­хи про­стят­ся, как быв­шие, так и пред­сто­я­щие.

Уссурийский бальзам — целебный алкоголь

Ви­но­де­лие дер­жит­ся на фа­на­ти­ках. На­до от­дать жизнь, по­рой жизнь не­сколь­ких по­ко­ле­ний, что­бы со­здать Ви­но, ко­то­рое бу­дет ве­ка­ми укра­шать буд­ни и празд­ни­ки лю­дей, по­рож­дать куль­тур­ный эс­корт дру­гих про­из­ве­де­ний ис­кус­ства ви­но­де­лия. Та­ко­вы шам­пан­ские и бур­гунд­ские ви­на, ка­го­ры и ко­нья­ки, рейн­ские и мо­зель­ские ви­на, то­кай и мас­сан­дров­ские ви­на. Та­ко­вы на­стой­ки и на­лив­ки «Ус­су­рий­ско­го баль­за­ма».

Ещё со­всем не­дав­но до­стать «Ус­су­рий­ский баль­зам», да­же во Вла­ди­во­сто­ке, бы­ло де­лом хло­пот­ным: ма­лые пар­тии рас­пре­де­ля­лись под чут­ким ру­ко­вод­ством в уз­ком кру­гу парт­хоз-ис­теб­лиш­мен­та, па­ра бу­ты­лок баль­за­ма от­кры­ва­ла лю­бые две­ри в бю­ро­кра­ти­че­ских ча­що­бах мос­ков­ских ми­ни­стерств.

Се­го­дняш­няя фир­мен­ная кол­лек­ция — «Ус­су­рий­ский баль­зам», баль­зам «Рус­ский ост­ров», на­стой­ка «Ара­ли­е­вый бу­кет», баль­зам «Ус­су­рий­ский сюр­приз», на­стой­ка «Кед­ро­вая падь», «Ка­пи­тан­ский ром», на­стой­ка «Зо­ло­той фа­зан», джин «Чёр­ный бар­хат», на­стой­ка «Пан­ты на ме­ду», на­лив­ка «Ши­пов­ник на ко­нья­ке», чес­ноч­ный «Элик­сир мо­ло­до­сти», без­ал­ко­голь­ный баль­зам «Гер­ба­ма­рин» — смесь трав и мо­ре­про­дук­тов, — вот лишь та про­дук­ция, что уже вы­рва­лась на ми­ро­вой ры­нок, по­лу­чи­ла при­зна­ние и ав­то­ри­тет, об­ре­ла меж­ду­на­род­ные сер­ти­фи­ка­ты ка­че­ства, ди­пло­мы и ме­да­ли.

Уссурийский бальзам

Не­смот­ря на яв­ный рас­цвет, «Ус­су­рий­ский баль­зам» — не без про­блем: ди­зайн и за­щи­та от под­де­лок от­ста­ют от про­из­вод­ства. Для боль­шин­ства про­из­во­ди­те­лей фир­мен­ных из­де­лий в на­шей стра­не бич Гос­по­ден — во­ров­ство. Не­су­ны тя­нут всё под­ряд: и спирт, и го­то­вые из­де­лия, са­мые же уш­лые во­ру­ют эти­кет­ки. Од­на­ко, всё боль­шую по­пу­ляр­ность при­об­ре­та­ет штоф­ная и по­лу­штоф­ная та­ра, ко­то­рую и в ин­те­рье­ре иметь при­ят­но, и под­де­лать не­лег­ко…

На чем дер­жит­ся это про­из­вод­ство, что срод­ни кол­дов­ству? На ус­су­рий­ской тай­ге,на эн­ту­зи­а­стах и учё­ных, они же фа­на­ти­ки и чу­до­деи, плюс — на тра­ди­ции.

Ус­су­рий­ская тай­га, ко­гда вхо­дишь в неё, — на­сто­я­щая ап­те­ка. Фар­ма­ко­пей­ные аро­ма­ты дур­ма­нят и пья­нят. Сот­ни аро­ма­тов, ты­ся­чи от­тен­ков и ню­ан­сов, кон­кор­данс зри­мо­го и вды­ха­е­мо­го ми­ров, тай­ные элек­си­ры за­во­ра­жи­ва­ют и при­да­ют не­ве­до­мо от­ку­да си­лы, всё за­по­вед­но и окол­до­ва­но, как в страш­ной сказ­ке. Ве­ка­ми лю­ди вхо­ди­ли сю­да — не хо­зя­е­ва­ми, а роб­ки­ми ис­ка­те­ля­ми чу­дес и ис­це­ле­ний.

И на­хо­ди­ли их. Здесь да­же при­выч­ные и обыч­ные рас­те­ния це­леб­ны, чу­де­са же ис­це­ле­ния при­над­ле­жат жень­ше­ню и ли­мон­ни­ку, эле­у­те­ро­кок­ку и ара­лии, за­ма­ни­хе и бар­хат­но­му де­ре­ву, мань­чжур­ско­му оре­ху — бо­лее трид­ца­ти це­леб­ных эн­де­ми­ков хра­нит ус­су­рий­ская тай­га. Сю­да же — уни­каль­ный при­мор­ский мёд и пан­то­крин из пан­тов (мо­ло­дых ро­гов) та­ёж­ных оле­ней. Сю­да же, уже не из тай­ги, но из глу­бин оке­а­на — ди­ко­вин­ные рас­ти­тель­ные и жи­вот­ные сна­до­бья: ик­ра мор­ских ежей, тре­пан­ги, ку­ку­ма­рия, ла­ми­на­рии, мор­ской гре­бе­шок, тру­бач и ещё не­весть сколь­ко че­го.

Тра­ди­ции ус­су­рий­ских баль­за­мов ухо­дят в да­лё­кую даль древ­но­стей. Тут и на­род­ная ме­ди­ци­на ис­кон­ных мань­чжур­ских на­ро­дов, и ки­тай­ская ме­ди­ци­на, и япон­ская, и ко­рей­ское кор­не­ле­че­ние…

* * *

А на­чи­на­лось всё в 19-м ве­ке с трёх пред­при­им­чи­вых бра­тьев Пьян­ко­вых, ре­шив­ших не толь­ко оправ­дать соб­ствен­ную фа­ми­лию, но и по­тес­нить хо­див­шую по все­му Ус­су­рий­ско­му краю и Ман­чжу­рии ки­тай­скую вод­ку «хан­шинь» — де­ше­вую, но низ­ко­проб­ную.

Ни­где не бы­ло та­кой во­ло­ки­ты, как на даль­не­во­сточ­ных за­двор­ках Рос­сий­ской им­пе­рии. Чуть не на два­дцать лет рас­тя­ну­лась «де­ло­вая» пе­ре­пис­ка раз­ре­ше­ний и по­пу­сти­тельств. Лишь в 1892 го­ду упор­ные бра­тья до­би­лись зе­мель­но­го участ­ка. В ок­тяб­ре 1894 го­да за­вод дал первую, и сра­зу — пер­во­класс­ную про­дук­цию. Это сов­па­ло с вол­ной хо­зяй­ствен­но­го осво­е­ния Ус­су­рий­ско­го края и мощ­ным при­то­ком пе­ре­се­лен­цев из Ев­ро­пей­ской Рос­сии сю­да по мо­рю и по Транс­си­бу. Транс­сиб, кста­ти, шёл то­гда на пря­мую во Вла­ди­во­сток, че­рез Мон­го­лию и Ки­тай, лишь поз­же бы­ла по­стро­е­на до­ро­га на се­вер, к Ха­ба­ров­ску.

Биз­нес бур­но рас­цвёл, до­стиг­нув обо­ро­та к на­ча­лу Пер­вой ми­ро­вой 3 млн. руб­лей в год, и про­дол­жал бы своё се­ми­миль­ное раз­ви­тие, ка­бы не ис­то­ри­че­ские пе­ре­ме­ны — в мае 1919 го­да пар­ти­за­ны уни­что­жи­ли име­нем дик­та­ту­ры про­ле­та­ри­а­та, са­мо­го пью­ще­го клас­са в Рос­сии, за­вод и всё во­круг. Лишь спу­стя не­сколь­ко лет эта дик­та­ту­ра вновь от­кры­ла за­вод, про­зя­бав­ший на вы­пус­ке ин­тер­на­ци­о­наль­но­го и бес­по­род­но­го про­дук­та всех не­иму­щих — вод­ки.

Од­на­ко — «ма­стер­ство не про­пьешь» и про­мы­сел не уни­что­жишь. Ис­под­воль, по­лу­ле­галь­но, ма­лым ого­нёч­ком теп­ли­лось и вос­ста­нав­ли­ва­лось за­вет­ное де­ло с ко­реш­ка­ми и трав­ка­ми, горь­ки­ми зе­лья­ми, слад­ки­ми пло­да­ми и по­та­ён­ны­ми яда­ми.

И ко­гда сме­ни­лись по­ли­ти­че­ские де­ко­ра­ции и спа­ли дра­пи­ров­ки де­фи­цит-эко­но­ми­ки, «Ус­су­рий­ский баль­зам» вы­шел из ана­бео­за и стал раз­во­ра­чи­вать­ся.

У нас по­яви­лась, со вре­мен Льва Сер­ге­е­ви­ча Го­ли­цы­на, кня­зя то­стов, воз­вы­шен­ная и ро­ман­тич­ней­шая ма­не­ра опи­са­ния вин. По­э­ти­че­ские пер­лы, па­фос­ные ме­та­фо­ры, ал­ле­го­ри­и­че­ские ги­пер­бо­лы, бо­та­ни­че­ские ок­сю­мо­ро­ны вро­де «бу­кет хо­ро­шо пе­ре­жа­рен­ной осе­ни» и про­чий пыл и бред — всё это уже ста­ло утом­лять и вы­зы­вать ску­ку не­до­ве­рия.

Баль­за­мы, на­стой­ки и на­лив­ки «Ус­су­рий­ско­го баль­за­ма» от­ли­ча­ют­ся есте­ствен­но­стью слож­ных аро­ма­тов, пре­дель­ной чёт­ко­стью и узна­ва­е­мо­стью всей гам­мы вхо­дя­щих ком­по­нен­тов, за­по­ми­на­ю­щим­ся вку­сом и от­чет­ли­вым, со­дер­жа­тель­ным по­сле­вку­си­ем.

На­стой­ки хо­ро­ши в апе­ри­тив­ном упо­треб­ле­нии, к ним же­ла­тель­ны ост­ро­вку­со­вые и не­объ­ём­ные за­кус­ки — доль­ка ли­мо­на, мас­ли­ны, не­мно­го под­ли­мо­нен­ной крас­ной ик­ры на све­жем бе­лом сит­ном со сли­воч­ным мас­лом фран­цуз­ско­го или во­ло­год­ско­го тол­ка. Впол­не умест­ны и ло­со­се­вые, но не все, а наи­бо­лее алые сор­та — ча­вы­ча, си­ма и нер­ка. Сём­гу луч­ше при­бе­речь для дру­го­го слу­чая, а ке­ту и гор­бу­шу не на­до лиш­ний раз по­зо­рить.

На­лив­ки хо­ро­ши на де­серт, в меж­ду­чае­пи­тии, с обес­са­ха­рен­ной ме­ло­чью и су­хо­сто­ем — ореш­ка­ми, кре­ке­ром, со­лом­кой, пе­че­нюш­ка­ми, сю­да пой­дёт так­же сыр твер­дых сор­тов, ка­мам­бер, рок­фор, брын­за, го­лу­бые сы­ры, чед­дер и по­доб­ные увле­ка­тель­ные неж­но­сти то­же, ко­неч­но, мож­но, но очень по­не­мно­гу.

Соб­ствен­но баль­за­мы хо­ро­ши и в вод­ке, и в про­стых сто­ло­вых бе­лых ви­нах, и в ко­фе, и в чае, и в про­хла­ди­тель­ных на­сто­ях, и осо­бен­но — в кок­тей­лях и крю­шо­нах. Иметь в ба­ре, до­маш­нем или ком­мер­че­ском, не­боль­шую кол­лек­цию баль­за­мов зна­чит быть спо­кой­ным за лю­бой ве­чер и лю­бую ком­па­нию, вклю­чая оди­но­че­ство. Сле­ду­ет при этом под­черк­нуть, что ве­чер или ночь люб­ви без баль­за­ма мо­жет ока­зать­ся не­за­по­ми­на­ю­щим­ся пре­про­вож­де­ни­ем вре­ме­ни.

А, кста­ти, о ре­ко­мен­да­ци­ях вре­ме­ни. Все эти ши­кар­ные на­пит­ки — пре­иму­ще­ствен­но нок­тюр­ны, пред­на­зна­чен­ные для пе­ре­хо­да от ве­че­ра к но­чи. Лишь ма­лые до­зы баль­за­ма умест­ны в утрен­нем ко­фе. И, ко­неч­но, все они — зим­не­го упо­треб­ле­ния, с ок­тяб­ря по ап­рель, осо­бен­но же сто­ит на­ле­гать на них с фев­ра­ля, ко­гда си­лы ис­то­ще­ны и в окон­ча­ние зи­мы не ве­рит­ся. Ле­том так­же, ко­неч­но, мож­но, но толь­ко при силь­ной уста­ло­сти и рас­слаб­ля­ю­щих не­до­мо­га­ни­ях.

 

Хреновуха и другие местные напитки

В каж­дой мест­но­сти у нас, по­ми­мо фир­мен­ной вод­ки фаб­рич­но­го про­из­вод­ства, есть и под­лин­но мест­ные на­пит­ки предо­су­ди­тель­но­го по гра­ду­сам и це­леб­но­го по со­ста­ву со­дер­жа­ния. Но сна­ча­ла не­сколь­ко слов о мест­ных фир­мен­ных вод­ках.

Обыч­но в со­вет­ские по­ры их бы­ло все­го 2–3 об­ще­рас­про­стра­нен­ных сор­та, на­при­мер, «Мос­ков­ская Осо­бая» и «Сто­лич­ная» в 50–60-е го­ды, по­том, в на­ча­ле 70-х, по­явил­ся мо­но­по­род­ный ко­лен­вал «Вод­ка» за 3.62, к кон­цу 70-х по­яви­лись «Рус­ская» и «Ста­ро­рус­ская», с при­хо­дом к вла­сти Ан­дро­по­ва — слег­ка де­шё­вень­кая «Пер­во­класс­ни­ца» (по­то­му что по­яви­лась 1 сен­тяб­ря), за­тем «Пше­нич­ная» и «Си­бир­ская», це­ны на ко­то­рые под­ско­чи­ли к чер­вон­цу. Из­ред­ка по­па­да­лись «Стар­ка» и «По­соль­ская». Со­всем боль­шой, по­чти ра­ри­тет­ной ред­ко­стью бы­ли «Еро­фей Пав­ло­вич» и дру­гие штуч­ные про­из­ве­де­ния ал­ко­голь­но­го ис­кус­ства.

От ме­ста к ме­сту ка­че­ство вод­ки силь­но ме­ня­лось: от экс­т­ра-клас­са нов­го­род­ко­го за­во­да «Ал­кон» до пол­ной пас­куд­но­сти ка­шин­ско­го, ря­зан­ско­го, брян­ско­го и са­мар­ско­го раз­ли­вов.

Но на каж­дом ли­кё­ро-во­доч­ном за­во­де был спец­цех спец­раз­ли­ва: для мест­ной парт­хоз­но­мен­кла­ту­ры, а ино­гда да­же на экс­порт (мос­ков­ский «Кри­сталл»).

Ко­гда Со­вок рух­нул, эти за­во­ды бы­ли тот­час при­хва­ти­зи­ро­ва­ны, а спец­це­ха ста­ли вы­пус­кать мест­ные ка­че­ствен­ные вод­ки: толь­ко тут, по­сле от­ме­ны КПСС, и ре­а­ли­зо­вал­ся ло­зунг «на­род и пар­тия еди­ны».

Воз­вра­ща­ясь к мест­ным сла­бо-, сред­не-, и силь­но­ал­ко­голь­ным на­пит­кам, нель­зя не на­чать со зна­ме­ни­той суз­даль­ской ме­до­ву­хи, низ­ко­обо­рот­ной ме­до­вой браж­ки. Сна­ча­ла её про­да­ва­ли мест­ные баб­ки, по­том ста­ли по­да­вать в ре­сто­ра­не (он был один на весь го­род и, ка­жет­ся, на­зы­вал­ся «Нерль»), по­том — в роз­лив по па­лат­кам. Сей­час это — хо­ро­шо по­став­лен­ный, рас­пи­а­рен­ный и ши­ро­ко про­да­ва­е­мый на­пи­ток, уже не дет­ский, но ещё и не жен­ский, а так — дам­ский.

Ок­ская ме­до­вая бра­га рас­про­стра­не­на от де­рев­ни Дра­ки­но, что при впа­де­нии Протвы в Оку, аж до Ря­за­ни. Тут пол­но­цен­ные 20 гра­ду­сов и все не­об­хо­ди­мые для пра­виль­но­го бу­ке­та «рус­ский дух» си­вуш­ные мас­ла. Бьёт этот на­пи­ток двой­ным уда­ром: по моз­гам и по но­гам. То есть: си­дишь, пьёшь, об­суж­да­ешь внеш­нюю по­ли­ти­ку ка­кой-ни­будь пра­вя­щей пар­тии, а по­том — встать на­до, но не мо­жешь, а ес­ли смо­жешь, та­кие вен­зе­ля с кан­де­ляб­ра­ми но­га­ми вы­пи­сы­ва­ешь, что и сам удив­ля­ешь­ся. Не­важ­но, лёг ты или упал — до утра ты труп, а утром, ес­ли проснёшь­ся — ни­че­го сво­им чу­гун­ком не пом­нишь. И ни­кто, кто с то­бой вче­ра был и пил, ни чер­та не пом­нит.

Но это — ес­ли вы вдво­ём трёх­лит­ро­вый бал­лон уго­во­ри­ли. Или втро­ём — пя­ти­лит­ро­вый.

А так и до то­го — впол­не без­обид­ная штуч­ка.

В ме­стах рас­про­стра­не­ния тём­но­хвой­ных ле­сов и бо­ло­ти­стых почв с вы­со­ким Ph рас­тво­ра (8.0–9.0) рас­тёт се­вер­ный жень­шень — кал­ган. Это — са­мая цен­ная и це­леб­ная на­стой­ка. Клу­бень­ки на па­у­тин­ных ко­реш­ках по­хо­жи на ми­ни­а­тюр­ные ре­дис­ки, мень­ше го­ро­ши­ны. На пол­лит­ро­вую бу­тыл­ку их на­до со­брать столь­ко, что­бы при­крыть дно. И вы­дер­жи­вать в тём­ном ме­сте 40 дней.

На­до ска­зать, что во мно­гих язы­ках чис­ло «со­рок» име­ет яв­но ми­сти­че­ское зна­че­ние. Это чис­ли­тель­ное вы­па­да­ет из ря­да по­доб­ных ему и в сла­вян­ских, и в ро­ман­ских, и в ря­де тюрк­ских язы­ков, и в гре­че­ском. В рус­ском язы­ке «че­тыр­цать» и не вы­го­во­ришь.

Со­рок со­ро­ков церк­вей, со­рок дней Хри­стос ма­ял­ся в пу­сты­не, за со­рок дней ду­ша умер­ше­го до­сти­га­ет по­ро­га Все­выш­не­го, со­ро­ка­днев­ный пост и так да­лее.

По­чти все на­стой­ки и со­ле­ния вы­дер­жи­ва­ют­ся со­рок дней.

Кал­га­но­вая — не ис­клю­че­ние.

Мож­же­вель­ник — ши­ро­ко рас­про­стра­нен­ное рас­те­ние из се­мей­ства ве­рес­ко­вых. На жен­ских ку­стах к осе­ни вы­зре­ва­ют мел­кие си­зо-си­ние яго­ды. В бу­тыл­ку их на­до на­со­би­рать столь­ко, что­бы они лег­ли в два ря­да. Ни­ка­ко­му ан­глий­ско­му или гол­ланд­ско­му джи­ну не срав­нить­ся с са­мо­дель­ной мож­же­ве­ло­вой на­стой­кой.

На све­жих кед­ро­вых оре­хах (в скор­лу­пе, ра­зу­ме­ет­ся) Си­би­ри и на Ура­ле на­ста­и­ва­ют ко­ньяч­но­го ко­ле­ра кед­ров­ку, чу­до здо­ро­вья и мяг­ко­сти вку­са.

На­стой­ка из чер­носмо­ро­дин­но­го ли­ста де­ла­ет­ся в пе­ри­од от цве­те­ния до пло­до­но­ше­ния. На литр вод­ки при­мер­но два­дцать све­жих и про­мы­тых ли­стьев, на­ста­и­ва­ет­ся все­го 2-3 дня до ли­мон­ной зе­ле­но­ва­той жел­тиз­ны. По­лез­на ото все­го.

Ко­рей­цы на­ста­и­ва­ют свои вод­ки на га­дю­ках, ко­то­рых за­со­вы­ва­ют по бу­тыл­кам жи­вьём. Змея из по­след­них сил дер­жит го­ло­ву над по­верх­но­стью и, уми­рая, вы­бра­сы­ва­ет по­след­нюю кап­лю яда. Ну, это не для сла­бо­нерв­ных.

Об ар­мян­ской фрук­то­вой вод­ке на­до ска­зать осо­бо. Луч­шая — из ди­кой гру­ши и аб­ри­ко­со­вая. Ес­ли она сде­ла­на пра­виль­но, а не на про­да­жу, то пить её, 65-70-гра­дус­ную, мож­но всем и круг­ло­су­точ­но, но по­не­мно­гу. Ар­мян­ские ста­ри­ки обыч­но первую рю­моч­ку вы­пи­ва­ют ча­сов в 5 утра, на­то­щак, по­сле че­го опять ло­жат­ся спать, до на­сто­я­ще­го утра. От пра­виль­ной фрук­то­вой вод­ки ни­ко­гда не бо­лит го­ло­ва, а жизнь ка­жет­ся не та­кой за­нуд­ной, как на са­мом де­ле.

Армянская фруктовая водка
Армянская фруктовая водка

Мож­но так­же на­ста­и­вать на:

— клюкве, калине, рябине, бруснике, чёрной смородине, облепихе;
— кизиле и барбарисе;
— перепонках грецкого ореха;
— лимонных корочках;
— чабреце и других полезных и лекарственных травках;
— лимоннике (плети и ягоды);
— корнях женьшеня, элеутерококка, заманихи, красного корня, царского корня и других чудо­дейст­вен­ных корнях.

Те­перь, ко­гда нет здо­ро­вья вы­пить за один при­сест всё, а де­нег хва­та­ет на лю­бую пар­тию вы­пив­ки, жизнь на­ко­нец при­об­ре­ла чер­ты рус­ской ин­тел­ли­гент­но­сти Се­реб­ря­но­го ве­ка, по­чти по Че­хо­ву («О брен­но­сти»):

«На­двор­ный со­вет­ник Се­мен Пет­ро­вич Под­ты­кин сел за стол, по­крыл свою грудь сал­фет­кой и, сго­рая не­тер­пе­ни­ем, стал ожи­дать то­го мо­мен­та, ко­гда нач­нут по­да­вать бли­ны… Пе­ред ним, как пе­ред пол­ко­вод­цем, осмат­ри­ва­ю­щим по­ле бит­вы, рас­сти­ла­лась це­лая кар­ти­на… По­сре­ди сто­ла, вы­тя­нув­шись во фронт, сто­я­ли строй­ные бу­тыл­ки. Тут бы­ли три сор­та во­док, ки­ев­ская на­лив­ка, ша­то­ла­роз, рейн­вейн и да­же пу­за­тый со­суд с про­из­ве­де­ни­ем от­цов бе­не­дик­тин­цев. Во­круг на­пит­ков в ху­до­же­ствен­ном бес­по­ряд­ке тес­ни­лись сель­ди с гор­чич­ным со­усом, киль­ки, сме­та­на, зер­ни­стая ик­ра (3 руб. 40 коп. за фунт), све­жая сём­га и проч. Под­ты­кин гля­дел на всё это и жад­но гло­тал слюн­ки… Гла­за его по­дер­ну­лись мас­лом, ли­цо по­кри­ви­ло сла­до­стра­стьем…»

Те­ма, ко­неч­но, бес­ко­неч­ная, по­это­му за­вер­шу её не­ожи­дан­ным ак­кор­дом.

В Ниж­нем весь­ма по­пу­ляр­на хре­но­вуха. Вот её ре­цепт: на­ста­и­вать толь­ко две не­де­ли, два ки­ло­грам­ма про­кру­чен­но­го в блен­де­ре кор­ня мо­ло­до­го хре­на на 15 лит­ров вод­ки…

ОглавлениеПредыдущие главыПродолжение
Print Friendly, PDF & Email

5 комментариев для “Александр Левинтов: Книга о вкусной и красивой жизни. Небольшая Советская Энциклопедия. Главы из книги

  1. Русские это славяне только по языку, а по генам финно-угры, то есть те, кто пить водку не должен по причине нерасщепляемости алкоголя (как индейцы и эскимосы). По причине лютейшого опохмелочного синдрома «русских» финно-угров и повального распространения банкетно-стаканной формы общения жизнь в России превратилась в ад ещё на земле задолго до советской власти.

      1. Интересно изложено. Спасибо, Александр. Вспомнил что творилось во времена сухого закона Горбачёва. Очереди по километру в Москве.У нас в муз школе на банкетах разливали водку-вино из чайников и пили из чашек. Удивительно, что тогда народ не поднялся на «бунт кровавый и беспощадный»

        1. В Новосибирске буквально на моих глазах был растерзан миллиционер, пытавшийся купить водку без очереди. Толпа озверела, когда он достал оружие. ВСЁ сельское население и больше половины городского перешло на самогон, молодёжь — на Бориса Федоровича и другие резино-технические изделия, в Чите перед 7 ноября 1988 года с бортов продавали тройной одеколон, официально. Там же вокруг города стояли пожары. На месте пожаров люди находили записки: подожгли и ещё будем поджигать, если водку не завезёте». Это и есть гражданская война, понимаемая властями как война против гражданского населения и идущая уже более ста лет, без перерывов и перемирий

Добавить комментарий для Александр Левинтов Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.