Александр Лейзерович
Умер поэт Иван Драч
(17 октября 1936, Тележинцы, Киевская область — 19 июня 2018, Киев)
БАЛЛАДА О ВЕДРЕ
Я — форма из цинка. Вмещаю я вишни,
Что пламя рассвета багряное пили
и, пьяные, пыльно-багрово-коричневые,
Уснули и, сонные, сорваны были.
Я — форма из цинка. Вмещаю я груши —
Соперники солнца, светильники сада,
Республики соков заблудшие души,
Что были подобраны в ночь грушепада.
Я — срезанный конус. Во мне остается,
Что было положено или налито:
Песок темно-рыжий, вода из колодца
Или капусты разлатые листья.
Я — форма из цинка. Мое содержанье
Подвластно минутным, случайным потребам.
Когда ж меня будни до дна опоражнивают,
Я все, до краев, переполнено небом.
(Перевод Александра Лейзеровича, circa 1964)
Я — цинкова форма. А зміст в мені — вишні,
Терново-огненні запилені кулі,
Що зорі багряні пили на узвишші
І зірвані, п’яні лежать, як поснулі.
Я — цинкова форма. А зміст в мені — груші,
Суперниці сонця, стітильники саду,
З республіки соків заблукані душі,
Підібрані в пелени в ніч грушепаду.
Я — зрізаний конус. А зміст мій до скону
Все незалежне, що вплине у мене:
Дині-дубівки чи промені хрону,
Чи гички хрумтливої тіло зелене.
Я — цинкова форма. А зміст не від мене.
Підвладне я часу, підвладне потребам.
Коли ж я порожнє в бутті цілоденнім,
Тоді я по вінця насипане небом.
Cветлая память. Иван Драч — замечательный, глубокий поэт. Перевод неплох; к сожалению, не более того.
Замечательное стихотворение, и замечательный перевод, и вообще — замечательная публикация, хотя по столь прискорбному поводу, как смерть создателя этих стихов.
P.S. Удивительно — но буквально на наших глазах, здесь и сейчас, выходит из глубин новая нация, пополняющая семью славянских народов Европы, со своей культурой и со своей историей, о которых мы знали так мало …
И вновь восхищаешься прозорливостью Жаботинского! Вспомните его «Урок юбилея Шевченко»: «Мужик все вынесет, все переживет, всех переспорит и медленно, шаг за шагом, но неуклонно и непобедимо со всех сторон втиснется в города, и то, что теперь считается мужицким говором, будет в них через два поколения языком газет, театров, вывесок — и еще больше…»