Генрих Иоффе: Царь Федор Второй Годунов, сын Борисов

Loading

Черная тень углического убийства легла и на борисова сына — молодого царя Федора Борисовича. И все 7 недель своего царствования довелось ему вести борьбу с самозванцем.

Царь Федор Второй Годунов, сын Борисов

Генрих Иоффе

 Генрих Иоффе И один ли, одно ли имя
Жертва страшных нетопырей?
Нет, давно мы ночами злыми
Убивали своих царей
(А. Несмелов)

Царь Борис Годунов в последние годы жизни болел, но смерть его 13 (23) апреля 1605 г. была неожиданной. Едва успели постричь умиравшего в монашество под именем Боголепа. Жители Москвы безропотно присягнули Борисову сыну — 16-летнему Федору 2-му (род. 1589 г.). В присяге говорилось:

«И к вору, который называется князем Дмитрием Углицким, не приставать, с ним и его советниками не ссылаться ни на какое лихо, не изменять, не отъезжать, лиха никакого не сделать, государства не подыскивать, не по своей мере ничего не искать, и того вора, что называется Дмитртем Углицким, на Московском царсте видеть не хотеть».

Дьяки принимали дополнительную присягу.

«Мы, — говорилось в ней, —будучи у государынина и государева дела, всякие дела делать вправду, тайных и всяких государевых дел и вестей никаких не сказывать, государыниной и государевой казны всякой и денег не красть, дел не волочить, посулов и поминков ни у кого не брать, никому ни в чем по дружбе не норовить и не покрывать, по недружбе ни на кого ничего не затевать…»

Но если в Москве присяга прошла без сопротивления, не так было в областях, особенно тех, к которым приближался с войском самозванный Дмитрий Углицкий, обещая в своих посланиях «быть в Москве, как “на дереве лист станет разметываться”».

Молодой царь Федор Борисович, одаренный от природы глубоким умом, благодаря заботам отца получил по тем временам прекрасное образование. Современник писал о нем:

«Научен книжному сочетанию, в ответах дивен и сладкоречив вельми, пустое и гнилое слово никогда из уст его не исходит».

Федор фактически стал одним из первых русских картографов. Созданная им карта России была издана в Амстердаме в 1613 г. Рано приобщенный Борисом Годуновым к государственным делам, он мог стать надеждой страы. Если бы…

Еще в мае 1591 г. в Угличе при невыясненных обстоятельствах погиб сын Ивана Грозного и его последней жены Марии Нагой — восьмилетний Дмитрий. Подозрение пало на боярина Бориса Годунова, фактического правителя государства при бездетном царе Федоре Ивановиче как на «подыскивателе» царского престола. А потом поползли слухи, что Дмитрий Углицкий не погиб, а чудесным образом спасся и движется с войском в Россию, чтобы сбросить узурпатора Годунова и занять законный престол. В. О. Ключевский писал, что Дмитрия Углицкого «заквасили» московские бояре, ненавидевшие Бориса Годунова и сами «подыскивавшие» престол. «Заквасили» в Москве, а «испекли» в Польше, куда он бежал.

Черная тень углического убийства легла и на борисова сына — молодого царя Федора Борисовича. И все 7 недель своего царствования довелось ему вести борьбу с самозванцем. Правительственные войска под командованием князя Мстиславского долго и тщетно осаждали крепость Кромы (ныне в Орловской обл.), в которой засели отряд самозванца и перешедшие на его сторону донские казаки атамана Корелы. Между тем, взятие Кром могло нанести самозванцу удар, который остановил бы его движение к Москве и, скорее всего, сделал его невозможным. Федор отозвал Мстиславского и воеводой под Кромы назначил Петра Басманова, прославившегося героической обороной Новгород-Северского и истинно по-царски награжденного Борисом Годуновым. Но по закону «местничества» Басманов не мог быть определен главным воеводй и формально им стал князь Катырев-Ростовский. Федор безоговорочно верил Басманову и перед отъездом сказал ему: «Служи нам, как ты служил отцу моему». В ответ Басманов поклялся умереть за молодого царя и его мать-царицу.

В середине апреля Басманов с митрополитом Исидором прибыли к войскам, которые стали приводиться присяге царю Федору. Но присяга шла как-то вяло, во всяком случае без всякого воодушевления. А в Москве из-под Кром ждали победных сообщений. И дождались, казалось бы, невероятной вести об измене кого же? Самого Басманова!

В начале мая Басманов неожиданно для многих объявил, что истинный царь — это Дмитрий, а не Федор — сын Годунова, который «сел на царство» незаконно. За Басмановым последовали почти все другие бояре, находившиеся в русском лагере под Кромами. Многие историки (Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев и др.) анализировали причины измены Басманова. Основными можно, пожалуй, считать две. Под Кромами Басманов воочию увидел, что общее настроение склоняется в пользу Дмитрия и не захотел или побоялся пойти «против течения». При этом он, конечно, рассчитывал, что самозванец по достоинству оценит его шаг. Вероятно, Басманов был и настолько уязвлен тем, что первым воеводой (пусть формально) был назначен малоизвестный Катырев-Ростовский, а не он, прославленный Басманов, что душа его не остановилась перед изменой присяге. Карамзин писал, что он отдал «честь мужа думного и славу знаменитого витязя за прелесть вельможества под скипетром бродяги».

Измена Басманова и исход сражения под Кромами фактически положили начало Смуте, которая ввергла Русское государство, как тогда говорили, в «нестроение» и на многие годы затормозила его развитие. Здесь под Кромами, может быть, впервые отчетливо проявилась и черты Смуты: измены, попрание присяг, клятвопреступления, пренебрежение крестоцелованием….

Князь Василий Голицын с другими боярами поспешили к самозванцу в Путивль, чтобы сообщить ему радостную для него весть. Некоторые из них, увидев «Дмитрия», сразу узнали в нем Отрепьева, но было поздно. Коготок увяз, всей птичке пропасть. Да многие и раньше понимали, что перед ними никакой не сын Грозного, а самозванец, на языке того времени — вор…

После своего триумфа под Кромами «Дмитрий Углицкий» из Путивля перебрался в Орел. Отсюда большую часть войска во главе с Голицыным он направил к Москве, а с двумя–тремя самыми надежными неспеша двинулся за ним. Он еще был осторожен: опасался поворота событий. Но по пути толпы людей бросались к его коню чтобы облобызать ноги «истинного царя». В Москву он засылал своих людей с грамотами, клявшими Бориса Годунова и Федора и призывавших поддержать его, законного царя, за что он обещал милости и награды. Этих «агентов» хватали и убивали, но появлялись все новые. 1 июня в Красном Селе объявились от самозванца Наум Плещеев и Гаврила Пушкин (предок великого поэта). Красносельские купцы и ремесленники присягнули самозванцу и многие вместе с Плещеевым и Пушкиным направились в Москву, к Кремлю. С Лобного места стали читать сбежавшимся москвичам. «Дмитриеву» грамоту. «Страшитесь гибели, временной и вечной, — говорилось в ней. — Страшитесь ответа в день суда Божия: смиритесь, и немедленно пришлите митрополитов, архиепископов, мужей думных, больших дворян и дьяков, людей воинских и торговых, бить нам челом, как вашему царю законному».

Народ требовал, чтобы явился Василий Шуйский, который в мае 1591 г. вел следствие по делу погибшего в Угличе царевича Дмитрия. Тогда он заявил, что Дмитрий погиб в результате случайного самоубийства. Теперь Шуйский отрекся от того, что утверждал ранее, и заявлял, что на самом деле погиб и был похоронен некий «попов сын».

Ворота Кремля были открыты или кто-то из сторонников самозванца их намеренно открыл, и толпы хлынули в Кремль, где находились Федор, его мать и сестра Ксения. Федор сел на трон, полагая, видимо, что к нему толпа подойти не решится. Решилась. Всех троих вывели из Кремля и поместили в доме Бориса Годунова, приставив охрану. А в Кремле мятежники бросились в пьяный разгул и грабеж.

Самозванец же находился в Туле и по некоторым свидетельствам отказывался въезжать в Москву пока там Федор Годунов с матерью и сестрой. Изменникам и перебежчикам не надо было объяснять, чего ждет самозванец. За «дело» принялись князья Голицын и Масальский, дворяне Молчанов и Шерефединов. Взяв с собою, как пишет Карамзин, «трех звероподобных стрельцов», они 10 (20) июня ворвались в дом, где находились арестованные Годуновы и развели их по разным комнатам. Царицу-мать удавили сразу. Но обладавшего недюженной силой Федора три «звероподобных стрельца» и Молчанов с Шарефединовым долго одолеть не могли. Удалось убить его только таким отвратительным способом, о котором не пристало и писать. Пощадили Ксению, не исключено, что по приказанию самозванца, наслышенного о ее красоте и сделавшего ее наложницей…

Москвичам было объявлено, что Федор и его мать «со страху отравились». Вырыли тело Бориса Годунова и вместе с убитыми Федором и его матерью закопали в монастыре Святого Варсонофия на Сретенке.

… Выехав из Тулы 16 (26) июня, Лжедмитрий остановился в селе Коломенском. Здесь бояре и знатные граждане подносили ему хлеб-соль, приветствовали и говорили: «Иди и владей достоянием твоих предков. Святые храмы, Москва и чертоги Иоановы ожидают тебя… Настало время мира, любви и веселья». Они и ведать не ведали насколько глубоко заблуждались.

Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.