Виктор Фишман: «Время и мне собирать камни…» Главы из неоконченной биографии. Продолжение

Loading

Это было уже совсем другое время, когда предприимчивые и целеустремленные люди впервые при советской власти (если не считать недолгих годов НЭПа) могли работать не только на государство, а на самих себя.

«Время и мне собирать камни…»

Главы из неоконченной биографии

Виктор Фишман

Продолжение. Начало

Виктор ФишманГлава семнадцатая
«СОЗИДАТЕЛЬ»

Заниматься непосредственно проектированием мне более не хотелось. Но работать где-то нужно было. И я устроился директором проектного центра Научно-производственного объединения «Созидатель». Руководил этим объединением Леонид Турчин.

Это было уже совсем другое время, когда предприимчивые и целеустремленные люди впервые при советской власти (если не считать недолгих годов НЭПа) могли работать не только на государство, а на самих себя. И точно так же, как греческий император Диоклетиан, получать удовольствие от такой жизни.

Проектный центр Научно-производственного объединения «Созидатель» в начале моей карьеры состоял из 6-10 человек. Через несколько лет я превратил его в небольшой проектный институт. Мы получили лицензии по нескольким направлениям проектной деятельности. И стали известны в Днепропетровске и на Украине.

Приведу лишь один пример. Специалисты руководимого мной проектного центра разработали и согласовали с газовыми службами Украины проект крышной котельной. Такая газовая котельная устанавливается на последнем этаже здания и отапливает его. А значит, оказываются ненужными дорогостоящие теплопроводы от центральной котельной, прокладка которых в городских условиях весьма затруднительна. Разработчиком проекта был теплотехник Эдуард Мармер. Первая крышная котельная была запроектирована и установлена на чердачном этаже 9-этажного дома по улице Свердлова. Потом этот проект тиражировался много раз.

После моего отъезда в днепропетровских газетах появилась статья, что крышные котельные — это заслуга основателя НПО «Созидатель» Леонида Турчина. Ну, и бог с ним. Видимо, ему это было очень нужно!

В проектном центре «Созидателя» я собрал специалистов разных направлений. Но когда объёмы работ становились слишком большими, мне приходилось приглашать на работу по дополнительному соглашению своих бывших сотрудников из проектного института «Укргипромез».

Например, не было смысла закупать измерительное оборудование и создавать специальную группу по защите подземных сооружений от коррозии блуждающими токами. Я передал эти работы своим бывшим коллегам Вадику Заблудовскому и Грише Айзенбергу. Они выполнили большой объём работ по изысканиям и проектированию защитных средств для газопроводов Западной Украины, в частности, для районов Ровенской области.

В «Созидателе» бывали такие моменты, когда лишь договора на проектирование разных объектов спасали всю организацию от финансового кризиса.

Однажды заместитель директора «Укргипромеза» Анатолий Шубин, старый знакомый Люси, позвонил мне и попросил встретиться. Во время моей работы в «Укргипромезе» между мной, и им была дистанция огромного размера. Он, кавалер высоких правительственных наград, проводил оперативные совещания, подписывал приказы о выговорах и награждениях, ездил по заграницам. Я же скромно выполнял текущие задания в отделе.

В 1993–1994 годах «Укргипромез» оказался в трудном положении: объекты в России отпали, и институт испытывал финансовые трудности. Звонок Анатолия Шубина не застал меня врасплох. И хотя он, согласно занимаемой должности, всегда вёл себя довольно высокомерно, я согласился на встречу и пригласил его к себе в кабинет.

— Я знаю, что у тебя работает несколько десятком наших сотрудников. Но я закрываю на это глаза, поскольку нам не из чего платить им заработную плату, — признался мне Шубин. А затем спросил:

— Как ты находишь работу?

— Мы имеем возможность вести переговоры с заказчиком на тех условиях, на которых ты, представитель государственной организации, вести не можешь, — сказал я ему с такой же откровенностью.

Несколько лет спустя, когда в институте «Укргипромез» произошли структурные преобразования, Анатолия Шубина понизили в должности до старшего инженера технического отдела. По рассказам его жены Милы, он не смог этого пережить.

«Суперметаллы»

В эти же годы вместе с моим другом, доктором технических наук профессором металлургического института Александром Рабиновичем, научным сотрудником Всесоюзного научно-исследовательского Трубного института Людмилой Кулагиной и руководителями Запорожского завода высоковольтной аппаратуры (ЗВА) мы создали Объединение с ограниченной ответственностью (ООО), которое я предложил назвать «Суперметаллы». Идея заключалась в использовании и переработке медных отходов ЗВА. Но для её реализации требовалось восстановить специальную электровакуумную печь металлургического института, которая многие годы бездействовала и пришла в негодность. Деньги взяли взаймы, и за три месяца с помощью специалистов лаборатории Александра Рабиновича довели печь «до ума». Спектральная лаборатория металлургического института выполняла анализ нашей продукции. Таким образом, мы получили возможность поставлять нашим покупателям не «кота в мешке», а настоящий сертифицированный товар.

Общим собранием учредителей я был назначен директором ООО «Суперметаллы». Наше детище весьма успешно функционировало. Большую помощь со стороны ЗВА оказывал нам главный энергетик этого предприятия Евгений Кузнецов Покупателей продукции было, хоть отбавляй. Ведь медь в Украине — на вес чукотского золота!

Не скажу, что мы много зарабатывали. Потому что честно платили налоги, да и прибыль делили едва ли не на двадцать человек. Даже электровакуумную печь, в ремонт которой было вложено около 30 000 заработанных нами рублей, мы эксплуатировали на основании официально заключенного договора с Металлургическим институтом.

Тогда нам было интересно не только зарабатывать деньги. Мы пытались использовать новые возможности для реализации возникающих идей. Вот одна из них. Известно, что ток не распространяется равномерно по всему сечению проводника, а, в основном, по его поверхности. Поскольку в Украине наблюдается дефицит меди, мы решили изготовить и опробовать для высоковольтных комплектно-распределительных устройств, выпускаемых на ЗВА, двуслойные шины: верх — из меди, середина — из алюминия. Под руководством Людмилы Кулагиной такие шины методом взрыва были изготовлены в Трубном институте.

Три отрезка шин я, Людмила Кулагина и Шура Рабинович привезли на ЗВА и показали тогдашнему директору этого предприятия Чаплинскому Анатолию Ивановичу.

— Сколько вы хотите получить за эксперимент? — спросил у нас Чаплинский.

— Ничего не хотим. Просто просим Вас опробовать эти новые шины, — ответил я.

На следующий день Чаплинский собрал у себя в кабинете весь руководящий состав предприятия, представил нас, и. нежно поглаживая медно-алюминиевые шины, сказал своим сотрудникам:

— Вот, учитесь бессребренности. А то всё плачете, что мало зарабатываете!

Помимо двуслойных медно-алюминиевых шин для комплектно-распределительных устройств мы с Людмилой Кулагиной придумали способ нанесения двуслойных покрытий на токопроводящие шины. В авторах авторского свидетельства № 14 940 81, обеспечивающего повышение надежности изоляции шин и уменьшение габаритов ячейки за счет уменьшения расстояния между шинами, оказались едва ли не все лица, которые были причастны к работе ООО «Суперметаллы».

Людмила Николаевна Кулагина работала в лаборатории покрытий, которой руководил кандидат технически наук Попович Виталий Андреевич. Виталий Андреевич был не только светлейшей научной персоной, но и, как сказали бы сейчас, прекрасным менеджером. Он понимал, что мало придумать устройство и получить на него авторское свидетельство. Новое устройство должно быть реализовано на практике, давать продукцию. И только в этом случае изобретатели могут получить солидное вознаграждение за свои труды (а не только традиционно выплачиваемые 50 рублей за авторское свидетельство). Здесь уместно сказать, что принципы Виталия Поповича я уразумел слишком поздно: из моих почти 30 авторских свидетельств реализовано не более пяти, а «солидное» вознаграждение (в несколько сот рублей) я и мои соавторы получили лишь за одно устройство.

Пример Виталия Андреевича Поповича многому меня научил. Совместно с сотрудниками Трубного института Сердюченко Николаем Акимовичем и Агаповым Владимиром Николаевичем, сотрудниками Укгипромеза Левиным Яковом Наумовичем. Комарницким Аркадием Елкуновичем и Сержантовым Виктором Андреевичем, я и Попович разработали новую «Автоматическую линию для нанесения гальванических покрытий на полые цилиндрические изделия» и внедрили её в гальваническом цеху одного из трубных заводов Советского Союза. Было это в 1988 году. Мы получили даже два авторских свидетельства: № 14 927 81 и № 15 392 42. Но вскоре Союз развалился, Виталий Андреевич неожиданно умер и посчитать экономический эффект от нашего внедрения было уже некому.

Кажется, Пете принадлежала идея использовать в качестве конторы нашего ООО пустующую, после отъезда Светы в Германию, её кооперативную квартиру на улице Гоголя:

— Ты из своих денег платишь за отопление, уборку территории и так далее. Переложи эти расходы на «Суперметаллы». Должно же быть у вас своё помещение, — убеждал меня Петя.

Людмила Кулагина, исполнявшая обязанности финансового директора, эту идею поддержала. «Суперметаллы» платили небольшую сумму за аренду этой квартиры. Эти деньги я тратил на нужды Светы.

Работа сближает. Не избежали этого и мы с Кулагиной. В общем, все получилось почти по Роберту Бернсу:

Если кто-то звал кого-то
Сквозь густую рожь
И кого-то обнял кто-то,
Что с него возьмёшь?!
И какая нам забота,
Если у межи
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи!…
(перевод С. Я. Маршака)

Леонид Турчин помог нам получить участок земли с подъездной железной дорогой на окраине города. Сотрудники прокатного отдела Укргипромеза разработали проектные предложения строительства на этом участке небольшого медеперерабатывающего предприятия. Однако мои учредители не поддержали меня в части финансирования этого проекта. Мне осталось лишь напомнить им китайский анекдот:

— Почему вы выкапываете рис, который только что посадили? Он же даст Вам большой урожай!

— Урожай ждать не можем, потому что очень кушать хочется…

Смерть Иосифа Лазаревича и отъезд Светы

Совмещение двух должностей — директора проектного центра в ООО «Созидатель» и такой же должности в ООО «Суперметаллы» не оставляло мне почти никакого свободного времени. Но — и это было впервые в моей жизни! — подарило мне ощущение полной материальной и моральной независимости. Мне все доверяли, и я ощущал себя буквально всесильным. И впервые не скряжничал.

Случилось так, что две семьи из нашей многолетней компании потеряли кормильцев: Изя Лейбман разбился в автомобильной катастрофе, а Толя Рогальский умер от рака. Я предложил Инне Лейбман (Корина) и Неле Рогальской, оказавшихся к тому времени в стесненных материальных обстоятельствах (потому что жить на одну пенсию было практически невозможно!), поработать в моём проектном центре. Неля согласилась, стала заведующей архива, и работала там много лет, даже после того, как я оттуда ушел. И искренне благодарила меня за это. А Инна походила два-три месяца, а потом отказалась.

В ноябре 1991 года я уехал на два дня в командировку в Запорожье, на ЗВА. Когда вернулся домой и поднимался по лестнице к нашей квартире, на площадке второго этажа увидел крышку гроба. Почувствовал что-то неладное. Оказалось, что в день моего отъезда умер Иосиф Лазаревич. Люся звонила в Запорожье, но там меня не могли найти. Петя взял на себя все хлопоты по организации похорон. Впервые я подумал, что если со мной что-то случится, Люся сможет на него положиться.

Сегодня я понимаю, что у Люси были основания сердиться на меня. Через несколько дней после похорон она мне это высказала:

— Тебя не было при рождении сына, тебя не было при рождении дочери. И в день смерти папы я тебя нигде не могла найти! В самые трудные минуты моей жизни тебя нет возле меня. Какой же ты муж!

«Когда дело доходит до самооправданий, здесь мы все гении», — утверждал отец психоанализа Зигмунд Фрейд. А я даже не оправдывался. Она и сама понимала, что многое я делал для самоутверждения. Лишь теперь могу сказать, что мои статьи, авторские изобретения и книги есть ни что иное, как часы, дни и месяцы, украденные мной из нашего семейного счастья. Вспоминаю ли я хоть иногда ту или иную свою книгу, то или иное авторское изобретение? Нет, никогда. А обида Люси до сих пор жжет мне сердце.

В ту ночь, что умер Иосиф Лазаревич, в номере запорожской гостиницы всю ночь верещал сверчок. Я ещё подумал: «К чему бы это?!». С тех пор не люблю и боюсь верещания сверчка.

В январе 1992 года Света, Владик и Маринка собрались уезжать в Германию. Они решили воспользоваться фиктивным гостевым приглашением новых знакомых — Риты и Лёни Рубинчик. Уезжали мои дети, что называется, в никуда: их в Германии никто не ждал, и никто не обещал им помощь. Если сравнивать их положение с положением сегодняшних беженцев из Сирии, Афганистана. Ирака и Ирана, то положение последних следует признать предпочтительным: ведь в нынешней Германии разработана специальная программа приёма и поддержки таких людей. Повторю: в те годы, когда уезжала Света и её семья, закон о контингентных беженцах только разрабатывался.

У нас на даче состоялся принципиальный разговор по поводу отъезда Светы и Владика. В разговоре принимали участие родители Владика, мы с Люсей и сами отъезжающие.

— Если ты уедешь и бросишь родителей, ты мне не сын, — заявил Давид Каплун. — Я знаю, что Света всё равно будет настаивать на своём. Так вот, пусть она едет, если так хочет, а ты должен остаться…

Забегая вперед, сообщаю, что ровно через год Дусик (так все называли Давида) и Бэла Каплун сами выехали в Германию.

В день, когда Владик оформил визы в Киеве, стало известно, что со следующего дня цены на авиабилеты возрастут в шесть раз. Света бросилась за помощью к друзьям: если они не помогут, то все оформленные анкеты, документы и визы окажутся напрасными. Ибо у нас в семье денег на покупку билетов по новой, возросшей цене, просто не было. Друзья помогли Свете. Билеты в оба конца были куплены.

А семья Рубинчиков получила визы (без которых в те годы невозможно было купить билеты за границу!) лишь на следующий день. И имевшихся у них денег хватило лишь на билеты в одну сторону. Хорошо, что в другую сторону они им не потребовались!

Я поехал провожать Свету, Владика и Марину в Москву. Мы провели ночь в квартире у Лёни, родного брата Владика. А на следующее утро в небольшом автобусе все поехали в аэропорт Шереметьево.

По дороге я спросил у Лёни:

— Ты, наверное, переживаешь за брата?

Повод для переживания, конечно, был. Повторю, что уезжали они в никуда, по фальшивому гостевому приглашению, и в кармане у них «на всё по всё» было лишь … 400 долларов! Но Лёня ответил мне сакраментальной фразой, которую я никогда не забуду:

— А зачем мне переживать? Ведь Владик уезжает со Светой!

Примерно через полгода Света с Маринкой приехали в гости в Днепропетровск. Мы жили тогда в большой трёхкомнатной квартире на улице Комсомольской, дом 52 А. Люся пригласила гостей. Пришли Петя с маленьким Лёшей и подруга Светы, Наташа Дейнеко с сыном.

Лёша залез на стул и читал по-английски небольшое стихотворение. Сбивался, и упрямо начинал всё с начала. А Наташа Дейнеко рассказывала, что её сын ходит в еврейский детский сад, и хотя является евреем лишь наполовину (так как отец его мусульманин!), он там самый главный еврей.

История Наташи Дейнеки и её сына напоминает мне сюжет одного из рассказов Чингиза Айтматова. Наташа подали документы на выезд в Германию, но в процессе подготовки к выезду умерла от рака. Бабушка и дедушка с внуком приехали в Германию. Света несколько раз навещала их, когда они втроем жили в общежитии.

Мальчик был неуправляемый, старики с ним справиться не могли, и его отдали на воспитание в одну еврейскую семью. Но та тоже вскоре от него отказалась. Мальчика приняла другая, немецкая семья. Там ему запрещали говорить по-русски, и вскоре он, как и герой рассказа Чингиза Айтматова, забыл родной язык.

Через неделю я провожал Марину и Свету. Мы втроем доехали поездом до Львова. Во Львове я посадил их в поезд Москва — Варшава. Света простудилась, залезла на верхнюю полку и не могла говорить: у неё были полные глаза слёз.

У меня сжималось сердце от боли за свою дочь. За то, что ей самой приходится принимать такие тяжелые решения. За её мужество и за её стойкость. Прощание было тяжелым.

— Если тебе там тяжело, возвращайся обратно, — говорил я дочери. — Вы же здесь ничего не потеряли. Квартира твоя в целости и сохранности, и мы тебе поможем.

Но Света не тот человек, чтобы свернуть с намеченной цели.

В гости в Мюнхен

Ещё через полгода мы с Люсей приехали к ним в гости. Видя, в каких стеснённых обстоятельствах живут дети, я отдал Владику деньги за оставленный мне автомобиль «Запорожец». Но и Владик не остался в долгу.

— Папа, хотите поработать на фирме? — спросил Владик.

— А что это за работа? Я справлюсь? — поинтересовался я.

— Справитесь, — многозначительно сказал мне зять.

Мы встали очень рано, добирались на электричке, затем автобусом. Работа заключалась в сортировке товаров на огромном складе. Мне досталось сортировать лифчики, то есть, раскладывать их по размерам и по цветам. Закончили работы мы довольно поздно. В конце дня мне сообщили, что я заработал 125 марок — сумма, которую я в Днепропетровске не зарабатывал за неделю (пиком моих официальных заработков было 300 долларов в месяц).

На следующий день я уже сам встал рано, готовый к новым трудовым подвигам. Но зять, смущаясь, сказал:

— Вы не имеете права работать в Германии. Хозяин мне сделал выговор и попросил больше Вас не приводить…

Заработанные деньги я отдал Люсе, а сам через несколько дней вернулся в Днепропетровск.

На следующий год мы с Люсей поехали в Израиль. Везли три мешка (!) с подарками. Именно три мешка, так как ни в один чемодан не входили купленные нами утюги, кофеварки, пылесосы и другие электротовары, которые, как мы узнали, в Израиле стоили дорого. Встречались с Валерой и Таней Шкабатурами, Ирой и Мироном Елиными, вместе путешествовали. Ребята благодарили меня за помощь женам наших умерших товарищей. А мне было приятно, что я хоть что-то мог для них сделать.

Таня Шкабатур устроила обед и пригласила на него моего двоюродного брата Юру, жившего к тому времени в Израиле. Это был последний раз, когда я его видел.

На следующий год мы снова поехали в гости к Светочке. Я там провел месяц, и вынужден был вернуться на работу, а Люся осталась ещё на два месяца.

После её возвращения нас пригласила в гости семья Володи Алексеенко. Запомнил эту встречу я по странной причине: там включили магнитофонную запись, и я впервые услышал шлягер «Ах, какая женщина, мне б такую…».

Помочь Свете и Владику мы могли лишь тем, что передавали с проводниками международных поездов буквально всё, что оставили они в своей квартире на улице Гоголя в Днепропетровске: макароны и сахар, сигареты и спички, дрель, тиски и другие инструменты. Света попросила картины. И даже заказала сюжет: виды реки Орель, где она и Маринка не раз отдыхали летом. Я пошел к начальнику строительного отдела № 2 Золотореву — доброму человеку и хорошему художнику, и заказал триптих. Он потом многие годы украшал жильё Светы и Владика.

Все эти вещи я упаковывал в ящики или тюки и вёз в Киев. Мне нужно было успеть в установленный день к отходу международного поезда, к которому цепляли вагон на Варшаву. Я передавал вещи проводнику вагона и платил деньги за каждое место. Иногда вагон на Варшаву в установленный день по каким-то причинам к поезду не цепляли. В этом случае я с вокзала со всеми, весьма не легкими, «шмотками» добирался на трамвае до квартиры своей двоюродной сестры Муры, ночевал там, а утром снова тащился с вещами на вокзал.

Меня вдохновляла следующая картина. Мои дети идут на мюнхенский вокзал, с нетерпением ожидают там прибытия поезда. Вот зеленые вагоны медленно вкатываются под свод вокзала, а Света и Владик устремляются к вагону с табличкой «Варшава-Мюнхен». Они с нетерпением ожидают выхода всех пассажиров, а затем заходят к проводнику вагона. И проводник передает им вещи, упакованные мной. Дома они разворачивают эти упаковки, рассматривают давно знакомые предметы, расставляют их по местам. И обсуждают между собой, передал ли я то, что им нужно, или что-то напутал по невнимательности …

Как бы то ни было, примерно за два года я передал в Мюнхен почти все вещи из квартиры на улице Гоголя, но нажил паховую грыжу.

Я уже упоминал, что Владик и Света оставили мне в пользование автомашину «Запорожец». Но не успели оформить дарственную бумагу. Для оформления такой бумаги требовалось личное присутствие у нотариуса владельцев автомашины. Но не вызывать же для этого Свету и Владика из Германии!

Роль Владика и Светы вызвались сыграть Петя и Лена. Внутренние паспорта Светы и Владика были у нас в наличии. Как сейчас помню, нотариальная контора находилась в районе Озерного рынка. Я, Петя и Лена явились к нотариусу; я представил их как своего зятя и свою дочь, мы предъявили паспорта и техпаспорт на автомашину. Но от волнения я тут же забыл, кто и какую роль исполняет. И в присутствии нотариуса стал называть Петю и Лену их настоящими именами. У нотариуса глаза полезли на лоб. Петя начал его успокаивать.

— Не обращайте внимания, — говорил сын нотариусу. — Мой тесть волнуется, так как никогда раньше не садился за руль, и ему ещё придется брать уроки вождения.

— Да, да, — поддерживала Петю Лена. — Папа озабочен, и у него рассеивается внимание…

Представляю себе, что подумал об этой сумасшедшей семье нотариус. Но требуемый документ нам выдал.

Карьера Пети

Петя прилагал большие усилия, чтобы изменить своё финансовое положение и занять достойное место в жизни. Начал он с того, что хотел улучшить условия работы в институте «ДнепрВнипиЭнергопром», где работал уже в должности начальника отдела. Нашел единомышленников, и они решили предъявить претензии руководству на общем собрании сотрудников. Петя выступил на этом собрании, высказал свои претензии, но его единомышленники его подвели: им не хватило смелости. Казалось, что катастрофа была полной. Дошло до того, что нервы сына не выдержали напряжения, и ему пришлось на время лечь в психиатрическую больницу.

Мне и Люсе ничего не рассказывали, и мы узнали обо всём задним числом. Главной опорой и поддержкой Пети в эти трудные дни, как всегда, была его жена Лена. Она верила в мужа, и это давало Пете новые силы для рывка.

Наверное, не будь той катастрофы, Петя не достиг бы того положения, которое он занимает сегодня. Петя решил организовать собственное предприятие по проектированию тепловых электростанций. В этом начинании его поддержал главный инженер его же института Николай Ремезок и еще несколько лиц. Свою компанию они основали в 1997 году.

Пете на ранней стадии нужны были свои собственные контакты и связи с заказчиками. Мы с ним решили, что будет полезным привлечь в соучредители новой организации руководителя тепловых сетей города Днепропетровска Юрия Петровича Пронченко. Я с этим человеком хорошо контактировал по работе, мы доверяли друг другу. Я позвонил ему, и мы договорились о встрече.

Этот человек тепло принял меня и Петю в своём кабинете, и обещал свою поддержку. Более ничего практически я не мог сделать для сына. Петя самостоятельно пошел дальше, и добился успеха.

Когда Люся завела разговоры про отъезд в Германию, обосновывая своё решение желанием чаще видеть Свету, я ей сказал:

— Если ты сложишь воедино все время, которое ты провела со Светой в Германии за последние три года, то увидишь, что за такое же время жизни в Днепропетровске ты со Светой виделась меньше. Обещаю тебе, что ты и дальше будешь столь же часто ездить в Германию. Кроме того, здесь живет семья нашего сына…

Но мои доводы не действовали.

Когда я уходил из «Созидателя», Леонид Турчин попросил меня подобрать на место директора проектного центра достойную кандидатуру. Я вспомнил про Володю Алексеенко, опытного проектировщика, и попросил его прийти ко мне. Рассказал ситуацию в проектном центре, сколько он будет зарабатывать, и тому подобное. Пришла очередь задавать вопросы ему.

— У тебя работает несколько десятков человек. Значит, мне придется обеспечивать всех работой, искать заказчиков, договариваться с ними, «отстегивать» отступные…

— Естественно, — ответил я. — В этом сегодня и заключается работа руководителя.

— Нет, — ответил Володя, — лучше я буду получать крохи в Укргипромезе, но спать спокойно…

Перед отъездом в Германию я собрал учредителей ООО «Суперметаллы» и предложил им назначить на должность директора моего сына Петра Фишмана. И ему я хотел передать принадлежащие мне акции ООО «Суперметаллы». Людмила Николаевна Кулагина и Александр Вольфович Рабинович, несмотря на наши близкие отношения, в очередной раз отказались поддержать моё предложение. А вскоре по вине Кулагиной акции ООО «Суперметаллы» превратились в пустые бумажки.

«De mortuis aut bene, aut nihil» («О мёртвых или хорошо, или ничего»). Придерживаясь этого правила, более ничего плохого не скажу о тех, кого сегодня уже нет с нами. А Людмиле Николаевне у меня особая благодарность: перед моим отъездом в Германию она подарила мне «Большой немецко-русский словарь» в двух томах и однотомный «Русско-немецкий словарь». Они и теперь стоят на моей книжной полке и являются моими ежедневными помощниками.

Продолжение
Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Виктор Фишман: «Время и мне собирать камни…» Главы из неоконченной биографии. Продолжение

    1. «… про грыжу»
      :::::::::::::::::::::::::::::::::::::::;
      а как Вам понравилось: »предложил им назначить на должность директора моего сына Петра Фишмана. И ему я хотел передать принадлежащие мне акции ООО «Суперметаллы». Людмила Николаевна Кулагина и Александр Вольфович Рабинович, несмотря на наши близкие отношения, в очередной раз отказались поддержать моё предложение. А вскоре по вине Кулагиной акции ООО «Суперметаллы» превратились в пустые бумажки…» — опять виновата Кулагина, Александр Вольфович Рабинович, несмотря на близкие отношения, не при делах. Всегда эти Вольфовичи выскакивают сухими из воды

      1. Ещё одна интересная деталь у автора, уважаемого ВФ: «Света простудилась, залезла на верхнюю полку и не могла говорить: у неё были полные глаза слёз…»
        Однако, продолжение следует. Почитаю.

Добавить комментарий для Soplemennik Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.