Элла Грайфер: Глядя с Востока. Предисловие

Loading

  

Элла Грайфер

 Глядя с Востока

1. Предисловие

 

Мои родители принадлежали к разряду ассимилированных евреев, которые изо всех сил верят, что стали уже «как все», что антисемитизм вот-вот уйдет в прошлое, и стремятся по мере сил ускорить этот процесс несколько преувеличенной порядочностью и преданностью «почвенной» культуре и даже пейзажам. В таком духе воспитывали и меня, не предупредив, что подобные установки со стороны чужаков аборигенами обыкновенно не приветствуются. Впрочем, в причинах и следствиях разобралась я лишь много позже, зато примерно в возрасте 10-12 лет, в результате общения с ровесниками и не только, усвоила главное: в России я – чужая и всегда буду чужой. Планов перемены места жительства это открытие за собой не повлекло, поскольку отъезд в те времена и еще долго потом однозначно был связан с большими неприятностями для родственников, которые, естественно, никуда ехать не хотели и не хотят. Перестройка устранила эту опасность, но решилась я далеко не сразу. Решающим стало ощущение, что Россия пошла вразнос и в любую минуту может поставить ребром вопрос, кто выпил воду в ихнем кране, так что в Израиль ехала, считай, с перепугу. Безопасность обрести надеялась, от дискриминации убежать… ну и еще немного мечтала о встрече с полусекретным миром детства, где украдкой ели гефилте фиш и пели «Ужасно шумно в доме Шнеерсона».

Эти ожидания определенно и решительно не сбылись, про трудности адаптации рассказывать тут не буду – как у всех, так у меня – не буду и перечислять реальные проблемы Израиля (их много, как у всякого живого организма), но… получилось вроде как в истории Буратино: за тряпкой с нарисованным очагом обозначилась вдруг настоящая дверь, ведущая к некоторой реальности, о которой не подозревала я прежде, а оказалось, что на самом-то деле она вот именно мне всю жизнь и была нужна.

У Генриха Белля есть рассказик «Смехач», герой которого неплохо зарабатывает на жизнь, изображая смех: в радиопостановках, в озвучивании фильмов, клакером на выступлениях плохих юмористов, и т.д., и т.п. Смех всех эпох, культур и сортов, как у Райкина, помните: иронический, саркастический, наш, не наш, и от этого… от щекотки. Кончается рассказ словами: Так я смеюсь на все лады, но собственного смеха не знаю.

Оказавшись в Израиле, внезапно (хоть и не сразу) я поняла, что тоже никогда «не слышала собственного смеха». С детства интересуясь идеологией, социологией, историей и культурой самых разных народов – французов, немцев, поляков, ну и, конечно же, русских – подсознательно, но упорно избегала я обращения к своей собственной истории. И не то чтобы не ведала, что и у нашего народа есть свои проблемы, свои достижения и промахи, свои нужды и интересы, а просто… ну, как-то оставалось это все… теоретическим, что ли. Было что-то глубоко нездоровое в отношении моем к собственной этнической принадлежности, в чем несправедливо было бы винить антисемитское окружение или родную советскую власть, то самое, что лучше всех выразил Жаботинский: Мы от малых лет сроднились с мыслью, что мы, правда, евреи, но не должны быть евреями.

В Израиле разом обессмысливается привычная мендельсоновская схема: «Будем евреями дома и немцами (французами, поляками, американцами, русскими…) на улице», а мы так привыкли балансировать на канате, что неуверенно себя чувствуем на твердой земле. Мы привыкли жаловаться на неполноправность, не замечая, что оборотная сторона медали – отсутствие груза ответственности за себя и страну: «почвенная» армия и полиция при случае и тебя заодно защитит… если захочет. А не захочет – так все равно плохо. Совсем иное дело, когда твое выживание зависит от тебя самого. Это меняет человека, неудивительно, что в диаспоре иной раз слышишь: «Вы перестали быть евреями». Тут в самом деле исчезают кой-какие черты, привычно ассоциирующиеся с образом еврея: «книжные дети, не знавшие битв».

Слабые (не физически, а, прежде всего, духовно слабые, не уверенные в своем праве на жизнь) тут не выживают. Не случайно все наши «супергуманисты» не только на европейские субсидии живут, но при первой возможности и перебираются в Европу, где можно не шляться сорок лет по пустыне, а, наоборот тому, на спокое мечтать о хрустальных дворцах Веры Павловны. Остаются те, для кого естественна свобода (не безопасность, а свобода со всеми ее рисками и неудобствами!). Так тяжкий млат, / дробя стекло, кует булат.

Физическая возможность самозащиты вместо взывания к гуманности прогрессивного человечества, оказывается, здорово меняет представления о добре и зле, или, как обозначил Гете, «о Боге, мире, бытии». Очень метко сказала однажды знакомая француженка: Ты перестала бояться собственного страха.

И сочинила вот это… Не стану настаивать, что получились стихи, просто в рифму короче вышло:

Ещё музей, ещё мемориал,

Еще научный труд издать готовы…

И я пишу про Холокост, что миновал,

И вижу я, как подступает новый.

С экрана голливудская слеза,

В газетах бредни, в письмах недомолвки…

И снова в сторону отводятся глаза,

И про Израиль книжек нет на полке.

Был в древности у множества племен

Обычай: жертву ставят на обрыве

И начинают подступать со всех сторон,

В едином гневном, яростном порыве.

Он – против всех, и все на одного,

Не вырваться из замкнутого круга,

И не выдерживали нервы у него,

И в пропасть сам он прыгал от испуга.

Так теоретиков «гуманных» рать

Толкует нам, подталкивая в бездну,

Что кроме них самих правá существовать

Имеют только те, что им полезны.

А как полезным может быть народ,

Кому-то подающий повод к войнам,

Что топчет землю и вдыхает кислород,

Необходимый «более достойным»?

И не желает понимать намек,

Что лишний он давно на этом свете,

Из-за него дожди не выпадают в срок,

И цены лезут вверх, и гибнут дети…

Нетрудно опровергнуть этот вздор,

Но потолкуй с орущею оравой:

Не соглашаться с большинством – какой позор!

Один, выходит, прав, а все неправы?!..

…Но ведь смогли евреи всех времен,

Преодолев сомнения и робость,

Толпе врагов, что подступает с трех сторон,

Ответить: «Врете!», – и не прыгнуть в пропасть.

Все собранные в этой книге размышления о народах и культурах, войне и мире, судьбе и выборе – сделаны с точки зрения человека, свободно и бескомплексно осознавшего на склоне лет свое еврейство. Не как повод для стеснения или гордости, радости или печали, а просто как факт, определяющий очень многое в моей… и не только моей жизни.

  

Print Friendly, PDF & Email

5 комментариев для “Элла Грайфер: Глядя с Востока. Предисловие

  1. Ваше «Не случайно все наши «супергуманисты» не только на европейские субсидии живут, но при первой возможности и перебираются в Европу, где можно не шляться сорок лет по пустыне, а, наоборот тому, на спокое мечтать о хрустальных дворцах Веры Павловны» напомнило мне вот что. Весной мы с женой были в Лондоне. Это было первое посещение, что всегда особенно запоминается. В «Британском музее» у входа нам вручили брошюру о «исламе — религии мира и любви». К сожалению я так и не понял, где расположен регион — ареал ислама «мира и любви». В музее входишь в потрясающий огромный зал и видишь примерно 20 метровой высоты транспарант, где с высоты птичьего полета снята Кааба и концентрическими кругами, головами вниз, а остальным вверх — паломники. Я обратился к сотрудникам с просьбой подсказать, где экспозиция, посвященная Израилю, и представьте, там таковой не оказалось! Есть все, где когда-то просто бывали англичане, а Израиля нет! Помните, как мы учили в школе историю? Там были и скифы и шумеры, великие полководцы и цари, вот только евреев и, естественно, Израиля, не было. Так я снова встретился с этой ситуацией, но уже в Лондоне, но в кармане у меня лежал израильский паспорт, что существенно меняет дело.
    Как говорится: «Ты что хочешь сказать? — Да ничего, просто мы вышли в финал».
    Спасибо, Элла.
    Спасибо, и простите за многословие.

  2. Это предисловие, несмотря на спокойный тон, крик души, чистой и благородной еврейской души. Я еще не прочитал всей книги, но есть ощущение, что само предисловие — царская корона, венчающая всю книгу. Все ли в книге правильно, обоснованно или нет — это уже не столь важно. Важно, что в ней возрождается дух макковейства, дух неистребимого свободолюбия, самоуважения и той могучей жизненной мотивации, которая позволяла еврейским Давидам побеждать Голиафов. Преодолеем и современных Голиафов.
    Спасибо женщина. Спасибо Дебора!

    1. Дорогая Элла,

      Всегда читаю Вас с восторгом. В восторге, однако, есть оттенок зависти. Зависть проистекает от осознания, что и здесь в Заметках, среди умнейших и образованнейших мужей иудейских, Вы — незатмеваемы. Мои знакомцы не раз говорили мне, что всегда начинают чтение нового выпуска Заметок именно с Ваших блестящих статей. И нам читателям, и Вам — автору желаю новых текстов.

Обсуждение закрыто.