Михаил Пойзнер

Награда нашла героя?

… Как-то в Одесском обществе коллекционеров я случайно прислушался к негромкому разговору: «Почему так дорого медаль «За оборону Сталинграда»? Вот рядом в раза полтора дешевле…»

В ответ: «Вот рядом и возьми! А я отдаю её с удостоверением. Это же еврейская медаль! Смотри глазами на фамилию. С такими фамилиями часто встретишь? Разве ЭТИ воевали?!»

… Много лет назад мой отец подружился с одним чудаковатым, как мне тогда казалось, стариком. У старика на даче потекла крыша и надо было быстро хоть что-то делать. Не только во время ремонта, но и потом старичок довольно часто приходил к нам. Долговязый, несколько сутулый, с хорошо крючковатым носом он всегда неторопливо пересекал наш двор, зорко оглядывая всех вокруг. Всё бы ничего, но на лацкане его пиджака был прикреплен… орден Ленина! И весной, и летом, и осенью  — старик всегда появлялся в одном и том же «долгоиграющем» пиджаке. Согласитесь, не часто в обычный молдаванский двор заходят евреи с орденом Ленина… Соседи замирали. Приостанавливались громкие разговоры, даже прекращались вот-вот набирающие обороты дворовые скандалы.

Честно говоря, вид у старика был далеко не героический. Даже наоборот. Многих так и подмывало спросить, откуда такая награда? И что, собственно, связывает этого орденоносца именно с нашей семьей? Отец как-то путанно объяснял. Я же, не выдержав, спросил: «А где вы в войну воевали?». Старик усмехнулся: «Нет, нет! В прямую не воевал. Воевал… в госпитале. Так получилось… Только госпиталь был прифронтовой. До передовой километров так 8, ну 10 от силы. И до тех настоящих медсанбатов ещё ой как далеко. Мы  — это первая помощь и сортировка раненных. Тяжелых  — дальше.

А сам «госпиталь»  — большая шведская палатка, освещение  — аккумуляторное или там просто фарами автомашины. Спирт, много раз перестиранные бинты. И опять спирт… Скальпель или нож обычный. Под руками пара пинцетов, чтобы выковырнуть застрявшую пулю. Ну и спички, чтобы прокалить «инструмент». Самодельные носилки. Всё… А вдобавок одна-две медсестрички. Хорошо, если ещё после каких-то ускоренных курсов.

Так и в строй ставили, так и… хоронили, не отходя от «рабочего стола».

С одной руки скальпель, с другой  — винтовка. Если что, ты  — уже простой солдат. И за тобой теперь не только твоя жизнь… Потому и ордена боевые  — «Красная Звёзда», «Красное Знамя». Эти чаще всего…

С обычным гриппом или там с фурункулами к нам и близко не совались.

А «самострел»? И это тоже не прошло мимо. «К стенке» ставили быстро. Без суда и следствия. Хотя на самом деле никакой «стенки» рядом не было. Чистое поле…»

Прервав его, я продолжал настаивать: «Так всё-таки, за что же орден Ленина?!».

«Деточка,  — ответил старик,  — это уже после войны. В Казахстане просто спасали людей от чумы. Так получилось… Думаешь, одесситы всё время сидели дома? Ты, наверное, знаешь, что в Одессе, как ехать на Черёмушки, есть целая гора  — Чумка? Это старое чумное кладбище. Так чтобы такая беда больше не повторилась, мы, врачи, и живём…»

Тогда мне, школьнику, эти объяснения не показались столь убедительными. Однако, через много лет жизнь снова напомнила мне про Казахстан и борьбу с эпидемией.

Как-то, пробегая мимо, я заскочил, «от нечего делать», к забытой школьной приятельнице. Пару слов ещё за ту жизнь, кто где и с кем… И тут невольно обратил внимание на её маленького сына, играющего на полу целой грудой различных значков  — очевидно, остатков брошенной коллекции. Внезапно среди побрякушек мелькнуло что-то очень похожее на орден Ленина (?!) Я не поленился нагнуться… К огромному удивлению, это, действительно, был орден Ленина! Приятельница всплеснула руками: «Нашелся! А мы думали, что его давным-давно украли или дети куда-то насовсем затащили…»

Орден, оказывается, достался от деда её очередного мужа. Ни дедушки-еврея, однако, ни мужа того давным-давно нет. Возвращать как бы некому… Короче, забрал я на память этот орден, а через какое-то время всё-таки показал свою находку «серьёзным людям» на Куликовом поле. «Подойди до того длинного, он как раз «стоит» на орденах»,  — сориентировали меня. Прикрыв один глаз от дыма, не выпуская сигареты изо рта, «тот длинный» выверенным движением сразу взялся за оборотную сторону ордена: «Значит так  — «ушко» родное золотое, следов запилов нет. Уже хорошо… Теперь, что на «морде»  — эмаль как бы в норме, царапин нету. Ну, чуть потертость… Значит, носили не так часто. Видно, скромничали… Номер  — шестизначный, начинается с двойки, потом двор  — двор монетный, ленинградский. Всё вроде на месте…» Резко отбросив сигарету, он продолжал: «Скорее всего, награждали в 48-ом году  — за борьбу с эпидемией в Казахстане» (!)

Я был поражен мгновенной реакцией «специалиста» с Куликового поля. На прощание мужик подмигнул: «А вообще орденов таких «наклепали» что-то пятьсот тысяч с копейками, не больше. Учти, тогда так просто не давали. Просто так давали только в довесок к Золотой Звездочке… А думаешь, «за борьбу с эпидемией» легко? Думаешь, чтобы броситься под танк, так надо больше смелости? Там, среди тех дикарей, врачи умирали пачками! И выжили даже не единицы. Только прикинь, как войти в тот чумный барак и как оттуда выползти живым!.. Хотя, что тебе с этого…» А дальше скороговоркой, уже совсем одесское: «Сейчас они хорошо «идут» на Испанию… За каждого «Ленина» долларов так по 750. Что киваешь? Там у Володи голова из платины! Короче, сегодня так, а что завтра не знают даже в опергруппе Привоза…»

Урок этот я усвоил…

Другие уроки усваивали другие, а жизнь продолжала знакомить всё с новыми людьми.

Был у нас один знакомый. Скромный работник торговли… с характерной внешностью. В самом центре Одессы он «держал» очень престижный магазин. Буквально на второй день после торжественного открытия этой точки работники ОБХСС (печально известный в советское время «отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности») «тормознули» целую машину «левых» яблок. Директор, однако, вел себя весьма сдержанно. Туда-сюда… прошли в его кабинет дооформить протоколы изъятия. И только тут молодые милиционеры поняли, что к чему.

Над рабочим столом директора висела его небольшая (так метр на метр) застекленная фотография. Лихо сдвинутая на бок кубанка, военная гимнастерка, гвардейский знак, «стопка» нашивок о ранениях и… три ордена Славы.

Хозяин кабинета беспристрастно прокомментировал онемевшим сотрудникам правоохранительных органов: «Здесь мне 21 год. Как раз тогда я был заместителем военного коменданта одного немецкого городка… Уже тогда я мог стать миллионером… Уже тогда! А вы тут с этими яблоками…» И не дождавшись их реакции, сказал, как бы в сторону: «Сколько вокруг женщин работает за какие-то копейки? И у всех дети. А детей кормить надо…»

И в этой ситуации он оставался настоящим Кавалером.

Старые «обхссники» знали, этот магазин надо быстро обходить стороной. Кроме неприятностей, тут ничего не светит. В среде одесских работников прилавка у этого директора было прозвище «НЕПОДСУДЕН».

При нем никого никогда нельзя было обидеть. Его не могли озадачить приказные звонки из горкома или обкома. Как и в былые времена, он, лихой дивизионный разведчик, всегда был готов к рукопашной.

И такие были.

… Почти рядом со мной, на углу Раскидайловской и тогда Манежной улиц, в частном дворе, жил невысокого роста коренастый мужчина. Время от времени он, в «домашней одежде», выбегал на угол, чтобы втихаря «стрельнуть» папиросу у случайного прохожего  — дома, очевидно, был введен строжайший запрет на курение. Как-то раз, чтобы прикурить, он остановил моего отца. Мы познакомились.

Сосед слегка прихрамывал. Всё это война. Лицо со следами ожогов и шрамов, вставные золотые зубы…

Приходилось буквально вытягивать из него по слову.

Родители, жена и дети погибли в захваченной Одессе, в Слободском гетто. Остался только он и брат. Воевали вместе в дальнобойной артиллерии, на 1-ом Белорусском. Воевали до конца. Украина, Белоруссия, Польша, Германия. Он  — командир батареи, брат  — «по блату», в разведке. Он как все, а вот брат уходил в глубокий тыл врага с радиопередатчиком за спиной, чтобы вызывать огонь на себя. Так оттуда и не вернулся…

А сам в Одессу попал только в конце 50-ых. На Дальнем Востоке, на границе с Китаем, дослужился до полковника.

О войне говорил крайне редко, с большой неохотой.

Как-то в День Победы я встретил его «по форме», в орденах и медалях. Один знак, однако, был мне не знаком. «Орден Александра Невского»  — награда, по-сути, полководческая. Награжден в январе 45-го, после Висло-Одерской операции, будучи гвардии-капитаном  — за действия артиллерии, обеспечившие победу над численно превосходящими силами противника. Сосед зло шутил: «До Героя так и не дотянул, отделался «Александром Невским». И это после «Красной Звездочки» и «Красного Знамени».

Во время застолий внезапно вскакивал и, дирижируя сам себе, возбужденно, затягивал:

… Артиллеристы, Сталин дал приказ,
Артиллеристы, зовет Отчизна нас,
Из сотен тысяч батарей –
За слезы наших матерей…

При этом он, как когда-то на фронте, резко давал отмашку рукой. Мол, пли!…

Через много лет я поинтересовался судьбой необычного ордена. Родственники давным-давно махнули за океан, чтобы вывезти «Александра Невского» ездили в Москву за специальным разрешением.

А в памяти навсегда застряло, как он, поднимая меня, мальчишку, высоко над головой, приговаривал: «Мы выжили! Мы выжили!..»

… Несколько лет назад, въезжая на 3-е Еврейское кладбище, пожилой водитель притормозил перед закрытыми воротами. Охранник поспешил за очередными «пару рублями». К удивлению, денег он не взял, а наоборот, поклонившись несколько раз, пропустил машину, что-то бормоча себе под нос. Я стал невольным свидетелем произошедшего. Охранник, как бы оправдываясь, обратился ко мне, поясняя руками «У него аж три (!) медали «За отвагу». И что-то там ещё… Ты такое видел? Это ж минимум надо было раза три махнуть на себя и на свою жизнь…».

А кто вообще на войне считал те минимумы? Надо было воевать…

…Кажется, всю жизнь передо мной мелькали люди с наградами  — сначала в военной форме, потом  — в полувоенной, потом  — в гражданской, но с неизменными орденскими колодками на груди.

Какое-то время награды носили даже охотно, потом стало как-то не удобно, потом незаметно ушло целое поколение победителей. Остались кричащие наградные документы, которые каждый читает по-своему.

Разве ЭТИ воевали?

ЭТИ — воевали!

С оружием в руках или со скальпелем, у чертежной доски или у торпедного аппарата, у токарного станка или за штурвалом истребителя, за дирижерским пультом или за пультом «Катюши»…

Они нашли свое место на войне.

Они не занимали очереди за наградами.

Они всегда (при жизни и после смерти) оказывались в самом конце этой очереди.

Сотням тысяч награды всё же достались.

Миллионам досталась пуля за колючей проволокой оккупации. И это в лучшем случае… Не было б этого, может быть медалей «За оборону Сталинграда» на всех и не хватило.

А так, до наградных листов не дошло.

Обошлись без похоронок, без почетных караулов и трех прощальных выстрелов в воздух.

Вот такая арифметика.