Узнал, случайно ткнувшись в печатный текст, что Трифонов в одном из последних романов написал о пауках, создавших миллионнотонную плиту, придавившую все живое в стране. Это он о сталинской системе. А я и забыл этот образ, лет двадцать не перечитывал Трифонова.
Две альтернативных фантазии о России
Иосиф Гальперин
Паучий сон
— Ну всё, можете забирать, что хотите из того, что осталось, и разбегаться.
С какой-то равнодушной ленцой они теперь говорят с нами, особенно этот, бледнолысый. Это даже не цинизм (в общем-то, признаются в том, что осознают своё воровство, и разрешают и нам такое же), а просто рациональная экономия сил, нежелание напрягаться. Включать агрессию. Дождались, нам можно уже ничего не бояться. Всё уже произошло, дальше — в другой жизни — они без нас, а мы без них.
…Опять сон, который, чтоб не мучил, надо пересказать. Нет, не разобраться — он ясен был даже в предутренней дрёме, а вроде бы сбыть с рук. Вынести на суд, почему же я один должен его — именно, что ясно! — видеть. Хотя переходы в нём, как и в любом сне, были скачкообразны, думаю, меня поймут, если буду излагать близко к образному почти бессловесному тексту.
Почти — потому что дальше, после вердикта, прозвучавшего за общим, видимо, столом (их немного и нас уже немного), но не обеденным, а примерно конторским, слов уже никаких не было. Сначала было облегчение, порыв — нет, не прихватить чего-либо из оставшегося (а взгляд на окружающее был, пусть и не оценивающий, но слегка хозяйственный), но побыстрее вырваться из этого опустошённого пространства. А потом стремление стало замедляться, обрастать ответвлениями…
Сначала привиделось — из образа запустения, что ли? — что вокруг паутина. Потом она показалась привлекательной, радужной, лёгкой полупрозрачной шёлковой лентой. Радующей, украшающей хоть чем-то жизнь. Возникла картинка, в развитие, что у кого-то на плече, как бутоньерка в петлице, сидит паук, он по желанию владельца выхватывает из себя, как фокусник из бумажного кулёчка, ленту и окружает ею очарованного хозяина.
И вот лента эта сверкает радостью перед глазами. Не такая уж она и лёгкая и прозрачная, ложится прямо на глаза, мир темнеет, а потом плотное не рвущееся полотно охватывает тело, оно обмотано, как мумия, быстро-быстро работает паук. Успеваю увидеть, что обмотано всё пространство, прибинтовано к земле всё находящееся на ней. И темно совсем…
Понятно теперь, почему они нас так легко отпускали — знали, что не вырваться! Не думали об этом специально, просто знали, когда ещё собирали за столом, перед тем, как распустить. А может и с самого начала. Зачем им думать об этом, когда есть подсознательный опыт, позволяющий не чувствовать себя уж последними злодеями, но добиваться своего без лишних затрат.
Оказывается, я потом узнал, недели две спустя после сна, случайно ткнувшись в печатный текст, что Трифонов в одном из последних романов написал о пауках, создавших миллионнотонную плиту, придавившую все живое в стране. Это он о сталинской системе. А я и забыл этот образ, лет двадцать не перечитывал Трифонова.
Национальная идея
Текст был написан в 2012 году (до высказывания «нацлидера») после приглашения участвовать в каком-то конкурсе. Ничего в нем не меняю, думаю, все возможные оговорки и добавки сделают читатели, для себя. Надеюсь, мой проект более внятен, чем объявление нацидеей патриотизма, который может быть наполнен чем угодно и где угодно.
ОСВОИТЬ СТРАНУ
Если подходить к проекту с требованием пользы, а не мгновенного пиар-фейерверка, то надо прежде всего понять, что национальной идеей может быть только долгоиграющая идея развития. На мой взгляд, есть еще несколько критериев, которым я постарался соответствовать, выдвигая свою концепцию, но о ней ниже, а сначала — о критериях.
1. Национальная идея не может быть обращена в прошлое, хотя и должна продолжать наиболее продуктивное его развитие.
2. Она не может быть заимствованной, хотя обязана иметь аналогии в мировой истории, иначе она окажется или слишком экзотической, или не имеющей отношения к России.
3. Пусть это прозвучит слегка тавтологией, но национальная идея не имеет права быть только идеологической, она должна предусматривать наполнение самыми разноуровневыми действиями, иначе она не сможет способствовать сплочению российской нации, чьи представители вряд ли одинаково воспримут чисто идеологическую конструкцию.
4. Отсюда следующий критерий: она должна быть доступна разным людям, разным поколениям, быть способной к видоизменению по мере выполнения, оставаясь сама собой. Она же не рассчитана на какую-то одну «пятилетку».
5. Национальная идея призвана способствовать проявлению лучших качеств национального характера, который сформировала не столько история, сколько география.
6. Она обязана быть универсальной для понимания, но не агрессивной. То есть — понятной окружающим странам и народам, но не направленной против них, а нацеленной на внутреннее употребление.
Еще небольшая преамбула. Лет десять назад, работая и дружески общаясь с одним политиком, я задал ему вопрос: «Может ли быть в России национальная идея?». Он ответил, практически не задумываясь: «Конечно! Какая? Освоить свою территорию!».
За прошедшие годы я все больше убеждался в его правоте. Итак, что же значит:
Освоить свою территорию?
1. Мы только пометили своим присутствием огромные пространства Евразии, но на восток от Урала, в тех краях, которые обеспечивают России относительно сносную экономическую жизнь, живет не больше 15 процентов населения федерации. Азиатская же часть страны составляет 70 процентов ее территории. А если вспомнить просторы европейского севера, когда-то заселенные, а сейчас опустевшие, то поле прямого действия подобной национальной идеи выглядит необъятным.
2. Исходя из геополитики, приходишь к пониманию: если мы не освоим свою территорию, то за это возьмутся соседи. Уже сейчас на российском Дальнем Востоке расширяются колонии жителей соседних стран, они все больше формируют рынок труда и вообще — всю экономику. При этом только в Китай уехало до 500 тысяч жителей России — там для их нормальной жизни лучшие условия.
3. Обращаясь к истории, мы увидим, что освоение Севера, Сибири и Дальнего Востока было делом не столько государства, сколько русского общества, то есть, идея сформировалась в гуще народа.
4. США стали бурно развиваться, привлекая инициативных, трудоспособных людей со всего мира, когда Штаты стали расширятся на Запад. Выделяли землю за символические деньги — и люди превращали ее в экономический Клондайк. Они двигались на Запад, но к тому же Тихому океану, что и русские — двигаясь на Восток. При этом, по крайней мере сейчас, россиянам не надо будет воевать с местными дикарями…
Освоить территорию в нашем веке — это не только распахать целину и наладить переработку древесины, переселив людей из переполненных городов. Не обязательно на болотах и в тундре основывать полномерные города, для многих мест, богатых сырьем, достаточно и вахтового метода. Но для начала надо ввести в оборот хотя бы те сырьевые богатства, под флагом разработки которых когда-то строился БАМ. Правительство и сейчас ведет речь о развитии инфраструктуры Сибири и Дальнего Востока, но почти не слышно конкретных предложений по развитию там, в глубинах российской территории, промышленности. Кроме, разумеется, добычи нефти и газа…
Стоит заметить, что сто лет назад таежные просторы манили людей тем же, чем американских бедняков — фронтир Запада. И на Алтае, и в Минусинске научились выращивать виноград, а сибирское масло везли в Париж. Теперь Россия его там покупает на деньги, вырученные за сибирские углеводороды. Хотя сибирское плодородие не иссякло, а вот сибирские углеводороды когда-нибудь кончатся. Или перестанут цениться за границей.
Поэтому идея освоения — перспективна и многообразна, но способна уместиться в образ родного, своего дома. Который надо желать и строить. Идея может развиваться в разных плоскостях:
1. Физическое освоение пространства — идея, годная для всей России и всего российского народа в целом, дает направление движения — на Север и на Восток.
2. Инновационное освоение, то есть — осовременивание, уже обжитого, поднятие на мировой уровень — для населения центральных и просто развитых регионов. Возвращение к труду и жизни опустевших просторов срединной деревенской России — это новое их освоение.
3. Освоение новых, цивилизованных, условий жизни и работы — для регионов с избыточным населением, то есть — Юга и Кавказа. Не обязательно тем или иным способом переселять южан в Сибирь, тем, кто туда не рвется, надо предложить осовременивание местной экономики. Южная Корея ведь сумела…
4. И последнее — последнее по очереди, а не по смыслу, потому что получается в результате всего предыдущего, значит — первое по значению для конкретного человека: освоение — это разворот страны к ее жителям, прочувствование ее своей, не территорией, а Родиной.
Большая русская изба в современном воплощении — вот зримый образ освоения России.
