Роман Казак-Барский: Зина

Loading

Роман Казак-Барский

Зина

Меня зовут Томас. Вообще-то, по-нашему — Фомка. Так меня назвал Зина, ещё когда я был совсем маленьким котёнком и едва продрал глаза, чтобы увидеть этот прекрасный мир.

Зина — умный и умелый мужик, но с прибамбасами. Построил себе дом-резиденцию в лесу на берегу реки и пожелал, чтобы в эту резиденцию первым вошел кот. На счастье. Вот и отправился лично на Птичий рынок, чтобы отыскать нужное животное. На некотором удалении его сопровождали два мордоворота из личной охраны. Бывшие спецназовцы. Он заставляет их тренироваться каждый день и запрещает пить водку, потреблять разные возбудители и увлекаться азартными играми. Правда в шахматы разрешает им играть. Числятся они у него служащими фирмы «Нотариальные и консультативные операции». Семьдесят процентов зарплаты получают в конвертах, имеют бонусы до 500% в год, медицинские страховки, двухнедельный оплаченный отпуск с выездом в любую точку глоба и еженедельное «общение» с работницами интимных услуг за счёт фирмы. Потому и держатся за работу как вошь за старый кожух.

Вообще-то, Зина — человек эмоциональный. А к старости стал ещё и сентиментальным. Животных он любит. Я даже сказал бы, — уважает. Он считает, что они не лгут и преданны, — не то, что человеки. Потому у него в резиденции доживает свой век, как бы на пенсии, старый конь-бегун Амбасадор, которого он купил на ипподроме, буквально выдрав из рук живодёров, и два пса. Кобель доберман, по имени Президент, и сучка колли, по имени Тони. Зина её так назвал в честь красавицы балерины, большой любительницы бриллиантов.

Уж не знаю, имел ли он её или нет (я имею в виду балерину), при сём акте не присутствовал, но бриллиантовое колье ей презентовал. Зина не любит групповуху. А у неё «отметились», пожалуй, все олигархи. Она, как малиновый клубный пиджак у начинающих бизнесменов. Каждый должен поносить.

Её дворец находится неподалеку. По соседству с замком бургомистра. Её кошка Клотильда (сиамских кровей) рассказала мне, что у Антонины есть тетрадка, в которую она записывает своих поклонников. Когда пришёл, когда ушёл, что подарил. Как в журнале посещений у товарища Сталина. Об этом знаменитом журнале я прочитал в Интернете. Клотильда говорит, что Тоня — плоская и холодная, как рыба. И не испытывает оргазма. Несчастная барышня. Ну, я этих олигархов понимаю. Истощённые своим бизнесом и взаимными разборками, они, если и в состоянии возбудиться, — быстро кончают, не принеся удовлетворения партнёрше. Ей нужно бы найти хорошего молотобойца для полноты ощущений. Но в обществе, где она тусуется, таковых нет. Либо импотенты, либо голубые. И почти все с червоточинкой от всяческих злоупотреблений стимуляторами.

Да… я отвлёкся. Так вот, идёт Зина по Птичьему рынку, глядит на кроликов и попугайчиков, рыбок и морских свинок, пока не наткнулся на старушку, хозяйку моей мамы. Она меня пожалела. Не стала топить. Да и вынесла на рынок не для продажи, а чтобы найти для меня доброго хозяина. Хотя ей бы лишняя копейка не помешала.

Зине понравился мой окрас и пушистость. Ничего удивительного. Я ведь настоящий сибиряк. Моего предка эта самая бабуся привезла из Тайшета, где она в молодости по комсомольской путёвке строила БАМ. БАМ — это не колокол, а железнодорожная Байкало-Амурская Магистраль в Восточной Сибири, с множеством туннелей. И строилась она не столько как транспортная линия, сколько как рельсовая «площадка» для запуска межконтинентальных баллистических боевых ракет с подвижных стартов, которые прятались в туннелях, замаскированные под пассажирские поезда…

Опять я отвлёкся. Зина погладил меня. Я в ответ пискнул и посмотрел на него только что открывшимися желтыми глазами. Зина взял меня. Выслушал внимательно инструкции бабуси, как меня кормить-поить настоящим коровьим или, на худой конец, козьим молоком. Ни в коем случае не той жижей, что упакована в пластиковые баллоны и картонные пакеты, которую продают под именем «молоко» в магазинах. Не давать мне сосисок и прочей гадости, а лучше бы рыбку, пойманную лично, а не купленную в рыбном супермаркете. Зина отвалил ей несколько сотенных бумажек, оставив стоять с отвисшей челюстью.

Думаю, эта сумма превышала её годовую пенсию за сорокалетнюю безупречную работу на державу.

Зина назвал меня Томасом в честь своего любимого героя детства Тома Сойера.

С Президентом и Тони я подружился. В густой шерсти Тони я часто грелся под её брюхом. Она даже вылизывала меня, как мама. Может быть она грустила, потому что у неё давно не было деток. Она была уже вполне пожилой, и её не водили на случку.

Президент — грубый солдафон. Носится по поместью с оскаленной пастью. Но ко мне относится хорошо. Старик Амбасадор меня зауважал, когда я, едва подросши, поймал в его яслях мышку, которая повадилась ходить в гости за овсом. Когда я её увидел, во мне проснулся инстинкт охотника, и я хлопнул лапой. Мышка дрыгнула лапками и околела. Мне даже стало жаль её. Я вовсе был не голоден и не стал её есть. Амбасадор фыркнул, кивнул головой и одобрительно посмотрел на меня. Потом он меня похвалил и пригласил заходить в гости.

Зина — известный в определенных кругах бизнесмен: финансист, член директоратов известных в мире банков, владелец активов некоторых транснациональных фармацевтических и электронных корпораций, известнейших информационных агентств, отелей и транспортных фирм, в прошлом был очень уважаемым Вором в Законе.

Зина — это его имя. Зиновий, а по настоящему Залман, Зяма. А кликуха у него — Профессор. У него было сложное голодное детство. Когда началась война, Зине было лет шесть. Отец сразу ушел на фронт, а мать мобилизовали на работу в госпиталь. Она была классным хирургом. Первым делом отправила в эвакуацию мать и сына. Таким образом Зина с бабкой оказался в Средней Азии. И стали они нахлебниками у державы, поскольку были по старости одной и малолетству другого неработоспособны, помочь своим трудом державе, истекавшей кровью в неравной борьбе с Гитлером, не могли.

Мать была мудрым человеком. Наверное, Зина пошел в неё. Она предполагала, и вовсе небезосновательно, что немцы придут в город и кто-то из добропорядочных соседей или хороших знакомых непременно донесёт новой власти, что старуха с внуком — родственники командира Красной Армии, к тому же — большевика и жида.

Ни отец, ни мать с войны не вернулись. Продукты, которые полагались по иждивенческой и детской карточкам, едва могли обеспечить организм питанием. Но кто же их выдавал сполна? Тогда Зина и попал в «дурную компанию». Он сразу выделился. Его «придумки» добычи жратвы и «увода» кое-чего позначительнее были достойно оценены даже старшими членами «компании». Бабушка Зины упала в обморок, когда он однажды принёс картонную коробку с какими-то иноязычными надписями, наполненную железными зелёными банками тушенки, бобами в томате, сгущёнки, клубничным пудингом и прочими мелочами: белыми галетами, солёной соломкой, шоколадом, сахарными кубиками и даже пачкой сигарет «Честерфильд», картоночкой со спичками и тюбиком хлорных таблеток для обеззараживания воды. Бабушка поняла, что внук нарушил одну из главных заповедей — «не укради».

Осенью Зина пошел в школу. Но там было скучно. Он рано научился читать и читал подряд всё, что попадалось, — даже дореволюционные книжки с буквой «ять», которые чудом сохранились в этой колониальной глуши.

Когда они вернулись из эвакуации, Красная Армия уже «потрошила» фашистское логово. Зину опять взяли в школу в 1-й класс, на второй год, так как в эвакуации он обучение в этом классе не завершил. Отец и мать числились пропавшими без вести, а потому ни бабке, ни Зине никаких пособий было не положено. Опыт, приобретённый в «компании» очень даже пригодился. В школе Зина считался «неблагополучным ребёнком», и его постоянно оставляли на второй год. В 12 лет он всё ещё числился третьеклассником. С уроков Зина постоянно сбегал. В скверике у развалин Золотых ворот старички и инвалиды «забивали козла» и «двигали дрова», то есть играли в домино и шахматы. На деньги. «Козёл» Зину не заинтересовал, а вот шахматы… В общем, это была его игра! Он не знал стихов про двух соколов — Ленина и Сталина, но знал, кто такие Ласкер и Капабланка. Посещать шахматный кружок во Дворце пионеров ему было не положено. Зина не состоял в пионерах, его не приняли — имел приводы в милицию, да и играть там было  не с кем. Всё же в этом самом кружке он «позаимствовал» кое-какую литературу. Через месяц Зина знал почти все опубликованные партии корифеев мировой шахматной мысли.

Как-то Зина «увёл» с уроков троих одноклассников. Отправился с ними в тот самый скверик, подробно объяснив по дороге, где им нужно будет стоять и что и когда восклицать. Пацаны с вниманием и уважением смотрели ему в рот, так как всё же он был старше на два года и был безусловным авторитетом, побывавшим даже в детской комнате милиции.

Операция «черная тура» прошла блестяще.

Покрутившись среди игроков, Зина присмотрел одинокого старичка, грустившего из-за отсутствия партнёра.

— Дяденька, давай сыграем! — предложил Зина.
— Иди, мальчик. Тут играют на деньги.
— У меня есть деньги, — и Зина показал мятую пятёрку.
— Уходи, мальчик. Мама тебе на завтрак в школе деньги дала, а ты вместо школы тут ошиваешься. Я не стану с тобой играть.
— Он боится с тобой играть! — мяукнул один из друзей.
— Конечно боится! — подхватил другой.

Этот хор «уболтал» престарелого шахматиста.

На третьем ходу Зина поставил старичку детский мат. Две пятёрки из-под доски перекочевали в карман его штанов. Дальше всё произошло по учебнику психологии. Через два часа Зина обыграл всех шахматистов и с карманами набитыми купюрами разного достоинства покинул с друзьями поле битвы. Честно выигранные деньги были истрачены на папиросы «Северная Пальмира», которые тут же на углу были куплены у безногого инвалида, торговавшего ими «в рассыпную», и на билеты во втором ряду оперного театра. Остаток разделен по-братски…

В подвале, в который поселили возвратившихся из эвакуации бабку с внуком, потому как их довоенное жильё сгорело вместе со всем имуществом в первые дни оккупации в грандиозном пожаре, организованном подпольщиками-диверсантами, кроме старой солдатской койки, на которой за ситцевой занавеской почивала бабка, и старого сундука — лежбища Зины, были: старый стол, скамья из неструганых досок и бумажный репродуктор. Репродуктор голосом Левитана вещал «От Советского информбюро». В перерывах между сообщениями о трудовых успехах колхозников и сталеваров тарелка извергала музыку.

Лёжа на своём сундуке, Зина считал мелькавшие за окном ноги, обутые в сапоги, а когда это занятие ему наскучивало, слушал музыку. Желание услышать её без помех и привело его в оперный театр…

Зине было 13 лет, когда его авторитет в «компании», не уважавшей Уголовный кодекс, зашкалил. Он предложил грабануть комиссионный магазин на Еврейском базаре. Сначала над ним посмеялись и отмахнулись, но потом его план простой, чрезвычайно дерзкий и гениальный, решили попробовать реализовать.

Комиссионка ломилась от разнообразных удивительных вещей — трофеев победителей. Там были фотоаппараты и бинокли фирмы «Цейс», готовальни «Рихтер», саксонский и севрский фарфор, бронзовое художественное литьё, разная бижутерия, манто дорогих мехов, ювелирная мелочь — от золотых швейцарских часов до платиновых колец с камнями, не говоря уж о разных  заграничных носильных шмотках. Зина заметил, что перед закрытием магазина самые ценные вещи загружали в громадный трофейный сейф с номеронабирателем для набора кода. Сейф стоял в нише за прилавком. Когда покупатели и продавцы перед закрытием покидали магазин, директор лично закрывал сейф и набирал код. Подсмотреть код было невозможно, но… Зина обратил внимание на громадный тройной шкаф полированного ореха, который стоял в торговом зале. Его накануне привезли «на комиссию», и за неимением места поставили прямо против сейфа метрах в трёх…

На следующий день, за час до закрытия магазина шкаф купили, но вывезти не успели. Ещё через полчаса под прикрытием шумной компании Зина забрался в шкаф… В сторожа влили литр самогонки от Муни, настоянной на курином помёте, и он к полуночи был уже в полной отключке. В час ночи у дверей комиссионки остановился крытый студебеккер.

Утром изумлённая толпа наблюдала, как из опустошенного магазина два милиционера вывели рыдающего директора. Бывший барыга бился в истерике. Громадный сейф известной швейцарской фирмы, совершенно целый, стоял с настеж открытой массивной стальной дверью. Его чрево было порожним, как в первый день его рождения… Сторож, положив под голову берданку, весь обоссаный, мирно посапывал у порога. Сивушное облако висело над ним уликой, не требующей дополнительной экспертизы. Из магазина вынесли всё, кроме шкафа. Он не поместился в кузов.

Слава об этой акции, как пожар разнеслась по стране. Наглые грабители «ушли» от Закона. Авторитет у Зины скакнул выше шпилей кремлёвских башен. Зина стал главным «разработчиком» акций. Следователи УГРО и Прокуратуры обрушивались в обморок после очередной акции. Уже сели три группы «признавшихся» наглых грабителей, доложено по начальству о ликвидации банды, «обмыты» очередные звёздочки на погоны, а тут на тебе… Новое приключение на задницу!..

Власть не любила Зину и его бабушку. И он ей, власти, отвечал взаимностью. Когда Зине исполнилось 16, он впервые «попал». Его появление в Зоне было встречено всеобщей овацией. Тогда ещё в професиональных кругах ценили красивую работу. До крушения Державы Зина сделал ещё три краткосрочных ходки. К тому времени он стал «в Законе» и одним из самых уважаемых авторитетов. Власть по своей хронической непрофессиональности не могла предъявить ему долгосрочную статью. На Зоне «хозяйственники» из цеховиков всех регионов необъятной страны искали с ним знакомства. Зина с интересом изучал их опыт, а заодно — «лазейки», «калитки» и «ворота» в Кодексах.

Когда Держава развалилась, у «рулильщиков» всех рангов проснулся хватательный инстинкт. Но почти никто из них не представлял, как превратить колоссальные державные богатства, которые они призваны были блюсти и умножать, в личные счета в твёрдой валюте где-нибудь за границей.

Вот тут-то и пригодились знания и изобретательность Зины, на которого выходили бывшие боссы через своих старых знакомых — цеховиков, скромно прикармливавших их при советах. Так Зина быстро разбогател.

В самом центре города, в новостройке, Зина купил себе на третьем этаже небольшую трёхкомнатную квартиру. Иногда он там жил. Но меня туда никогда не брал. Его тянуло к местам, связанным с детством. У него ничего не сохранилось от той жизни. Ни письма, ни фотографии. Он не знал, где могилы родителей, и погребены ли их останки вообще. Он не знал, где и кто похоронил его бабку, умершую, пока он «мотал» второй срок. Все вещи, которые были в их подвале, где он впервые услышал из бумажного репродуктора хор из «Набуко», выкинули, устроив там домовую прачечную.

Он очень любит этот чудный хорал. Иногда по вечерам, сидя в кресле и запустив руку в мой воротник, он «запускает» Набуко в исполнении хора Ла-Скала. Мне он тоже очень нравится. Когда я слышу его грохот, просто балдею. У Зины никого из близких живых существ, кроме меня, Амбасадора, Тони и Президента нет. Ведь ему не положено было иметь семью и детей. Вот так и получилось, что я стал тем живым существом, которое с удовольствием принимает его ласки и мурлыкает ему уютные песни.

Он любит Амбасадора. Каждое утро заходит к нему в конюшню. Угощает хлебом с солью, следит, чтобы конюх его холил, выводил на прогулку и вовремя приглашал ветеринара. Однажды, обнаружив, что копыта у Амбасадора недостаточно хорошо отполированы, а передняя правая подкова болтается, чуть не выгнал конюха, лишив его бонуса.

На свои деловые встречи Зина заказывает в эскортагентстве «Власта» барышень. Эскорт непременно должен иметь паспорта какой-нибудь республики Коста-Рика, позволяющие без виз передвигаться по глобу. Обычно барышни не работали у Зины больше суток. Правда, исключение с Анжелой я не могу обойти стороной.

В ту пятницу развозка «Власты» доставила в имение Анжелу с огромным баулом всяких нарядов и в сопровождении имиджмейкера. Тони объяснила мне, что особа с горящими нахальными глазами, которая называется имиджмейкером, по желанию заказчика одевает, причёсывает, раскрашивает и окропляет парфюмерной дурью «модель» так, чтобы она ему понравилась.

Услуги фирмы «Власта» стоят очень дорого. Но не для Зины. Лет десять тому назад Зина «сделал» Власту Королевой Красоты, разработал ей бизнес-план и ссудил беспроцентный кредит. Так возникло эскортагентство «Власта». Я предполагаю, что у Зины тогда случился приступ неравнодушия к этой голубоглазой красавице. Ничего не поделаешь, — возраст. Как говорят человеки: «седина в бороду — бес в ребро».

Эскорты «Власты» превосходили во всех отношениях своих зарубежных коллег. В последнее время фирма «Власта» стала получать заказы Спецуправления по обслуживанию госадминистрации и даже из-за границы. По наущению Зины Власта сделала рекламный ролик с секс-символом Франции, известнейшей кинозвездой месье Д., что несомненно укрепило позиции фирмы на мировом рынке. После съёмок ролика Власта неделю фыркала, как кошка: секс-символ оказался педиком.

Имиджмейкер «привела» Анжелу к максимально сексапильному виду и отбыла. Анжела, выкрашенная в черный цвет, как Амбасадор (нынче такой окрас стал модным), выглядела очень привлекательно. Её голубые глаза, как у Клотильды, гармонировали с вороными патлами, уложенными замысловатой копной. Пухлые губы, длинная шея… Сиськи спелыми дынями вываливались из глубокого выреза полупрозрачной блузки. Ноги под ней тоже были «всё в порядке». Как по мне, — длинноваты. Но человекам-самцам такие ноги нравятся. Не пойму, почему. Циркули — они и есть циркули — сведены или разведены, согнуты или на плечах. Должен заметить, что в способах соития, которые человеки назвали сексом, как и в приготовлении пищи, они достигли больших успехов. Даже целые трактаты написаны. С картинками. Сам видел. Некоторая человечья пища мне нравится. Я даже урчу от удовольствия, когда Зина угощает меня тушеными птичьими пупками или фаршированной рыбкой. Всё это готовит его личный повар месье Кулэ, бывший шеф ресторана «Руан». А вот секс… Человеки занимаются им круглый год. В любое время суток, в любом месте, любым из изобретённых ими способов…

У нас, котов, для соития с целью продолжения рода есть четкое расписание, предусмотренное Природой — весна. Осенью у меня нет никакого желания вцепиться зубами в загривок Клотильде и, вскочив верхом, засандалить ей свою морковку. Вот, к примеру, прошлой весной, бургомистрова кошка Нефертити подала страстный призыв. Ей приспичило. Вообще-то наши коты ею пренебрегают. Какая-то она тощая, лысая, как пудель Арно главного таможенника. Глаза громадные и уши торчком, как у Тони. Бургомистр купил её в Каире. Ему показали какой-то папирус с птичками, разными значками и сказали, что этот свиток подтверждает, что Нефертити — потомок любимой кошки фараона Сети и котов, живших при дворе Птолемеев. Потом его повели в Музей древностей и показали несколько кошачьих мумий, очень похожих на Нефертити. И этот болван, сам мошенник из мошенников, поверил, отвалив за киску двадцать тысяч баксов!

Так вот, Нефертити стала орать, требуя кота. На её призыв откликнулся Титус, беспородный трёхцветный дворняга, кормившийся при кухне митрополита. Титу было плевать на её голубые кровя и лысую шкуру. Вцепившись ей в загривок, Титус удовлетворил Нефертити по высшему разряду. Нефертити была в восторге, и напоследок с урчанием облизала Титу неоднократно битую морду и даже его рваные в сражениях уши, пообещав родить ему достойного наследника. Наверное, на её жаркой родине коты такой прытью и напором не обладали.

Сей акт происходил в усадьбе бургомистра и, как это принято у нас, котов, Титус «пометил» своим секретом (а он у него имеет едкий неприятный запах) поместье бургомистра и любимый бургомистров Ролс-Ройс. Ройс как раз стоял с открытыми дверцами у въезда в гараж. Проветривался. Это авто, стоимостью в полмиллиона баксов, собиралось вручную по спецзаказу. И было точной копией Ройса английской королевы. Бургомистр им очень гордился. Присобачил ещё мигалку, как у пожарной машины, и гонял с охранниками, упакованными в два бронированных мерса сопровождения, в мэрию или на проповедь к своему африканскому компаньону в храм какой-то новой, основанной им церкви. Бургомистр требовал, чтобы гаишники отдавали ему честь особым взмахом полосатого жезла, как некогда они салютовали партийным секретарям. По этому поводу он даже подрался с министром внутренних дел в приёмной Президента — лягнул министра, сам же получил затрещину в левую скулу…

Так вот, бургомистр имел обыкновение возить с собой Нефертити. Где-то подсмотрел — какой-то зарубежный олигарх никогда не расставался со своим любимым микропёсиком. Нутро Ройса, а особо задний диван, обитый натуральной кожей какой-то редкой антилопы, пах запахом Нефертити, неуловимым для человека, но вполне воспринимаемым котом. Тит взобрался на этот диван, задрал хвост и попрыскал на него.

Проветривать Ройс было бесполезно. С бургомистром случилась истерика. В этот момент Титус, вполне законно после такого энергетического выброса, отдыхал в тени под брюхом Ройса. Учуявши запах своей любовницы на штанах бургомистра, он сикнул на них тоже…

Вся усадьба бургомистра благоухала запахом титусова секрета. Ройс же стал непригоден к использованию, как минимум, в течение полугода. Пришлось ему пересесть в убогий Майбах, который он собирался подарить на день рождения своему молодому другу, секретарю городской Думы.

Однако, я отвлёкся. Так на чём я остановился? Ага, на сиськах Анжелы. Поскольку на дворе была середина апреля и гормоны, как и положено, всё ещё давили на мою нервную систему, мне ужасно захотелось пощекотать Анжелу своими усами в её соблазнительной промежности. Я с урчанием вскочил ей на колени и стал тереться щекой о роскошные сиськи. Они пахла лавандой и этот запах ещё больше меня возбуждал. Кажется ей понравились мои ласки, так как вишни сосков её сисек напряглись, как моя морковка. Я, нежно урча, топтал её колени, которые стали призывно раздвигаться. Я был в восторге! Зина заметил мой страстный порыв и воскликнул: «Ах ты нахал! Брысь отсюда!»

Не понимаю я этих человеков. Зачем ревновать к товарищу? Вот Клотильда спокойно смотрит на то, что я иногда посещаю Розамунду, персидскую кошку губернатора. Она знает, что меня не убудет. А если что, мне поможет мой друг Барсик, живущий в кардегардии охраны этого элитного поселения… Вечером Зина выгнал меня из спальни. Я даже на него немного обиделся.

Утром Зина позвонил Власте. Этот разговор я прекрасно слышал. Ведь у меня слух получше, чем у человеков. Мне слышно, что говорит абонент на другом конце, несмотря на то, что телефон приложен к уху. Обычно утром Зина запускает приятную музыку. Какой-нибудь ноктюрн Шопена или опус Равеля. Потом пьёт кофе с настоящим нормандским сыром «Камамбер» и закусывает большим яблоком. Это его завтрак. А в то утро, нарушив обычный ход событий, он взялся за телефон.

— Ты кого мне прислала, киска? — спросил Зина.
— Я решила, что тебе будет интересно познакомиться с новым кадром моего агентства. Она прекрасно себя зарекомендовала во время испытательного срока.
— Не сомневаюсь. Очень даже умелая. С утра пораньше она исполнила потрясающий минет, сама на финише затрепыхалась в экстазе. И что, ты думаешь, она изрекла отдышавшись? — “Папик,” — сказала, — “хочешь я тебе рожу сыночка? Ты такой чудный…” — “Позволь,” — говорю, — “а как ты это себе представляешь?” — “Так я же кончила вместе с тобой!” — “Но это же был минет!” — “Ну и что? Всё равно это попало в живот”. — Я ахнул. — “Ты вообще знаешь, как делаются дети? Знаешь, как человек устроен?” — спросил я. — “Ну… знаю. Нужно, чтобы то, что из тебя извергается, попало в живот”… Киска, я такого экземпляра ещё не встречал! Пришлось прочесть ей лекцию. Ты бы посмотрела, с каким вниманием она открывала для себя азы вульгарной анатомии и физиологии! Её небесные глазки хлопали, а нежный ротик приоткрылся от изумления. Впрочем, её детская непосредственность меня покорила. Я оставлю её до понедельника. Это, пожалуй, лучшая твоя находка.
— Я не сомневаюсь, что твои лекции усвоены. Не зря ведь ты — Профессор!
— Послушай, дорогая, мне пришла в голову мысль. Даже созрел бизнес-план для твоей фирмы. По старой дружбе подарю тебе. Жду тебя в следующую пятницу в 19:00. Суть идеи — использовать японский опыт. Создашь школу. Будешь обучать свой персонал, как в школах гейш. Нужно будет продумать программу. Адаптировать под наши условия.
— Спасибо, Профессор. Я всегда знала, что ты — настоящий друг!
— Надеюсь, такая акция в будущем отвратит утечку натуралов в лагерь сексменьшинств.
— Ты, как всегда прав. Поупражняйся с Анжелой до понедельника. За счёт фирмы.
— Ну ты даёшь, киска! Но за бизнес-план ты заплатишь! Пока. Целую. — и Зина положил трубку.

Вообще-то Зина добрый человек. Но «наказать» державу при случае всегда готов. Он говорит, что у державы и её гражданина должна быть взаимная любовь. В противном случае слабый партнёр непременно станет рабом.

Сильным партнёром всегда была и есть держава. В Зине живёт дух противоречия и вирус творчества — характерный для его древнего народа. Потому и реализовал он себя на криминальном поприще.

Как-то Зину посетил один из его старых клиентов, тихий полковник из организации, занимающейся экспортом вооружения. Этот полкаш был знаком с Зиной ещё с тех времён, когда держава валилась и большие армейские шишки желали урвать кус послаще. Зина помог им «толкнуть» через посредников вооружение и амуницию нескольких танковых и авиадивизий как металлолом каким-то азиатским шейхам.

Я сидел, свернувшись калачиком в кресле рядом с Зиной и прислушивался к беседе старых партнёров. На журнальном столике стояла початая бутылка «Греми» из партии, произведенной ещё тогда, когда этой знаменитой грузинской фирмой заведовал Гиви, старый друг и сокамерник Зины. Это был настоящий коньяк, а не туфта, которую продают в магазинах. Коньяк из этой партии не поставляли даже на кремлёвские банкеты. После Сосо и его друга Лаврика там никто не разбирался ни в винах, ни в коньяках. Ника же завёл обычай нажираться водярой, а ещё лучше — самогонкой, которую ему специиально гнали в его любимой Украине.

Так вот, сидели они за этим самым коньячком, посасывали ломтики лимона и обсуждали перспективы сделки по продаже радиолокационных систем не то какому-то канибалу в экваториальной Африке, не то какому-то мулле или королю в Азии. Полкаш, в костюме от Армани, грамотно грел в ладонях сосуд богемского стекла, наполненный янтарной влагой. Зина объяснял ему, что самым страшным оружием массового уничтожения, является не ядерное, а стрелковое, потому как им пользоваться можно научить даже детей, а боеприпас к нему сделает всяк, кому не лень. Другое дело вооружение, требующее специальных знаний для его использования и эксплуатации.

— Можешь спокойно продавать танки, даже самые современные, какому-нибудь «президенту» в пустыне Сахаре. Ну, использует он моторесурс на парадах. А дальше что? Ни запчастей, ни персонала для восстановления техники нет. Знаешь отчего Гот в 41-м не взял Москву? Его моторазъезды беспрепятственно приехали в Химках к мосту через канал. За каналом в ста метрах был знаменитый на весь мир московский Речной вокзал, запечатленный в любимом фильме Сосо «Волга-Волга». Кончился у Гота моторесурс. Вся его техника стала. В том числе и танки. Вот и получил хук в челюсть. Бросил всё железо, неспособное дальше двигаться. Потом развалы этого неубранного с дорог металлолома показывали союзникам, чтобы убедить их в способности армии воевать.

Полкаш капитулировал под тяжестью фактов, сложенных Зиной в логическую цепь.

Сначала я удивлялся, откуда у Зины, не имевшего регулярного образования, такие познания в разных областях. Но потом понял — именно потому, что не постигал научные истины в учебных заведениях, не было для него авторитетов. Всё же кое-что он постиг в «школе», когда сидел. Там были умные и образованные человеки. Его научили как познавать. А при его любознательности и сообразительности… В общем — гены…

На днях Зина дал аудиенцию братьям Зубовым, знаменитым боксёрам, чемпионам мира в супертяже. Они вышли на Зину через его референта-секретаря Фиму, большого почитателя их таланта. Фима, выпускник Йеля, имел к тому же какой-то цветной пояс в восточных единоборствах и отвечал ещё за охрану, безопасность и режим. Каждый день он час тренировался. Бегал, прыгал, дрыгал руками и ногами, а под конец сначала замирал, как я на охоте, а потом ставил на столбик высотой с человеческий рост тыкву и ногой расшибал её так, что куски этого плода разлетались по всей тренировочной площадке. Дворник Серёжа потом собирал останки тыквы — семечки сушил, а из кусков оболочки варил кашу. Я попробовал. Гадость. Как человеки её едят — не понимаю. Для своих тренировок Фима купил целую машину тыквы и загрузил ею всё подсобное помещение. Серёжа был не против, так как часть обломков и семечки он ещё и продавал.

Братья Зубовы свои капиталы сколотили в честных кулачных боях, и теперь хотели получить консультацию, где бы «пристроить» хотя бы часть заработанных средств, чтобы уберечь их от всяческих финансовых катаклизмов. Зина не увлекался спортом, если не считать шахмат, но о братьях был наслышан. И видел даже несколько их боёв.

Братья в назначенное время прибыли в скромном Хаммере. Перед шлагбаумом на въезде в поселение «Парадиз» охранник остановил их машину, но когда увидел за баранкой Захара, старшего брата, потерял дар речи от восторга. Получив автографы братьев на страничке собственного паспорта, немедленно дал им зелёный свет. Об этой мизансцене мне рассказал мой друг Барсик.

Зина поздоровался с братьями и усадил в кресла.

Я, как всегда, пригрелся у правого бедра Зины. Он запустил свою руку в густую шерсть на моём загривке, а я, зажмурив глаза, мурлыкал, не забывая вникать в суть текущей беседы.

На столике среди хрустальных стаканов стояли — бутылка «Боржоми» и кувшин со свежим охлаждённым апельсиновым фрешем, приготовленным месье Куле из свежайших яффских апельсинов.

С минуту Зина рассматривал братьев, потом, улыбнувшись, сказал:

— В школе вас били. Так ведь?
— Били, — ответил Зосима, младший брат. — Откуда вы знаете?
— Посмотрите в зеркало. Физиономии у вас совершенно не арийские — нос, губы, глаза, опять же — масть. Обзывали вас жидятами и крепко с энтузиазмом, присущим толпе, били. Толпа не любит тех, кто отличается от общей массы. Вы выбрали правильную тактику — стали давать сдачи. А силу толпа уважает.
— Верно. Так было почти во всех гарнизонах, где служил отец. Нам приходилось становиться спина к спине и отбиваться от старожилов.

Зина посоветовал этим славным ребятам приобрести недвижимость дома и за рубежом. Поскольку в ближайшие сто лет вряд ли кто-либо захочет экспериментировать с пролетарской революцией, такое вложение не будет девальвировать.

— Яйца нужно класть в разные корзины, — сказал Зина.

Зина любит музыку. Не только классику. В другое время и при других обстоятельствах возможно он стал бы великим дирижёром, как Кароян или Спиваков. А может быть, создал бы ансамбль, как Миша Турецкий. Очень он любит шведский квартет. Там, где две девочки и два мальчика. У Зины есть запись. И он её иногда крутит. Мне нравится. К чему я всё это говорю?.. В то время, когда свежие миллиардеры из бывших скупали себе недвижимость на Лазурном берегу, старинные особняки и замки в старой Европе, яхты, самолёты и футбольные команды, Зина создал фонд помощи молодым музыкантам и художникам. Как я уже говорил, его статус Вора в Законе не позволял ему иметь семью, а потому всё своё достояние, приобретённое мозгами, оставить было некому. Оттого и тратил его щедро через свой фонд. Он не любил «светиться». Кандидатов на свои гранты находил сам. В лицо его никто не знал. Кроме узкого круга. Не пёрся под телекамеры, не давал интервью.

За границей, в Кесарии, у Зины была скромная вилла с небольшим апельсиновым садом и бассейном. А в этом прекрасном лесном уголке — двухэтажный, очень даже скромный дом. Не то, что у главного таможенника или бургомистра. Таможенник построил себе дворец, как у Юзефа Понятовского, племянника последнего польского короля. А бургомистр построил себе замок в готическом стиле, как у европейских феодалов времён раннего средневековья.

Гуляя как-то по городу, Зина заглянул в маленькую кофейню, что в боковой улочке у Центральной площади. Стены этого заведения на четыре стойки, у которых новоявленные любители этого напитка, облизывая чашечки с отбитыми ручками (чтобы не увели), травили баланду, были обтянуты серым дермантином. Завсегдатаи — студенты, непризнанные художники и поэты, в общем богема, шариковой ручкой делали разные записи и рисунки прямо на дермантине. Среди этой пачкотни Зина обнаружил две серии рисунков-комиксов, совершено оригинальных, сделанных несомненно рукой мастера. Это были приключения пиратского одноглазого капитана Флинта и его верного одноногого боцмана Билли Бонса. Но особо ему понравились злоключения кота Мурзика, которого упорно заставляли справлять свои надобности на унитазе. Зина поручил Фиме найти художника. Фима заглянул к менеджеру этого заведения. Имени художника менеджер не знал, но признался, что за эти «фрески» платит ему чашечкой кофе и бутербродом с Российским сыром. Но, если нужно, он покажет этого «богомаза». Фима отвалил менеджеру сотню за информацию, а вторую бумагу такого достоинства просил передать художнику.

Художник Боря работал грузчиком в соседней зеленной лавочке. Фима доложил Зине, что Борю выгнали из школы из-за того, что он всюду, куда только доставала его рука, рисовал карикатуры на директора, учителей и непристойные картинки из жизни разных животных, мордочки которых походили на совершенно конкретных человеков, даже облечённых большой властью. Без аттестата зрелости поступить учиться ни в художественно-прикладное училище, ни, тем более, в художественный институт он не мог.

Зина инкогнито заказал  Боре несколько рекламных плакатов и плакатов-календарей. Плакат-реклама к международному фэшнфесту имел колоссальный успех. Красотка, обряженная в брезентовую робу, кирзачи, заляпанные краской, с желтой каской на голове на фоне новостройки со строительных лесов, обворожительной улыбкой известной голливудской кинозвезды встречала участников и посетителей феста. Не меньшим успехом пользовался плакат-календарь. На плакате перед компьютером, стоящим прямо на полу, в позе лотоса сидел помятый после вчерашней пьянки студент. Вокруг валялись — огрызок батона, пустая банка из-под килек в томатном соусе, недопитая бутылка портвейна «777». Кот, присев на лапах, как это делаю я на охоте в лесу, завидев полёвку, подбирался к початой банке сгущёнки. Мышка обнюхивала ломтик пожилого сыра. Тираж календаря разошелся моментально и нынче является ценной редкостью. Как рисунки Пикассо. Через свои каналы Зина организовал приглашение Боре в одно из ведущих зарубежных издательств. Его комиксы и плакаты пользуются успехом. Иногда приезжает домой, чтобы вдохновиться. Он так и не узнал, кто его благодетель.

В «Трубе» — самом большом подземном переходе, Зина нашел Вову. Тот играл на стареньком баяне «Аргентинское танго». И как играл! Толпа балдела! Зина задержался. Репертуар у юного баяниста был самый разнообразный. От популярных мелодий до классики. Интерпретация и техника исполнения были необычны. Футляр от баяна быстро заполнялся мятыми купюрами, которые своевременно изымал «смотрящий». Зина понял — перед ним очень талантливый самоучка. Наверное, он ему напомнил собственное «счастливое» детство, когда он, пацан, принимал капитуляцию любителей-шахматистов в скверике у Золотых ворот.

Первым делом Зина откупил Вову у банды рэкетиров, которая «пасла» его, устроил Вову прямо посреди семестра в музыкальное училище, подарил ему самый лучший инструмент, определил Вове стипендию и поручил через свои каналы оберегать его от возможных богемных «нахлебников» и дурного влияния. Вова оправдал его надежды. После победы на Парижском конкурсе Вова, несмотря на свой юный возраст, стал заметной фигурой среди исполнителей на своём популярном инструменте и даже Членом Парижской Академии. Теперь он каждый год летом приезжает в родной город, даёт концерты, которые собирают полные залы, устраивает фестивали лучших аккордионистов мира. Сам же, в день своего рождения, даёт бесплатный концерт на открытой эстраде городского парка для старичков, которые не могут позволить себе купить билет в концерт. Аренду этой концертной площадки Вова оплачивает сам. Импровизированный концертный зал набивается до отказа. Вову засыпают охапками простеньких полевых цветов, которые дороже ему благородных орхидей и роз. Зина гордится им, как сыном, который добился успеха. Вова так и не узнал, кто был его благодетелем. Главное, что он усвоил — в мире есть Добро. И долг платежом красен.

Узнавал я подробности Зининых благодеяний, когда он при мне давал поручения Фиме относительно выбранных им подопечных.

Несмотря на свой уже немолодой возраст, Зина энергичен, не страдает возрастными хворями и может ещё хорошо оттрахать аппетитную бабцю. Мне кажется у него всё же были нежные чувства к Власте. И у неё тоже к нему. Но Зина её «отшил», заметив, что она ему в дочки годится и что ему «по закону» не положено иметь семью. Всё же Зина пообещал Власте пригласить её будущим летом погостить в отпуске у него на вилле в Кесарии, искупаться в Средиземном море и позагорать на диком пляже у римского акведука. Зина попрежнему не любит толпу. Я надеюсь он и меня возьмёт с собой…

Print Friendly, PDF & Email

8 комментариев для “Роман Казак-Барский: Зина

  1. Инночке, которая Беленькая.
    Спасибо за признание. А пишу я так, потому что СВОБОДЕН! Я не зарабатывал на хлеб пером. Это — хобби. Думаю, мои романы и повести доставят тебе удовольствие не хуже крутого секса. Можешь найти в электронной библиотеке. Кое-какие новеллы публиковались в журнале «22» («Танго», «Жнское счастье» и др.). Что касается ненормативной лексики. Моё отношение к этой сокровищнице русского языка «изложено» в новелле «Сукин, сын Сукина» устами Главного Судьи Апеляционного Суда при Создателе Апостолом Фомой. Пока что я предложил доку Берковичу ещё пару новелл «Хлеб» и «Ездюк». Может в ближайшее время опубликует. При желании потолковать со мной — вот мой Skype — nordcap4

  2. Многогранный у Вас талант, Роман. Трудно даже представить. что «Кызыл -Арват», «Зина» и «Гамаль» (так , кажется) написаны одной и той же рукой. Только не надо говорить про сатирическое перо, разящее слово, жало и пр. Кроме ненормативной лексики, замешанной на крутой эротике, я ничего не увидела в этом рассказе.

  3. Зое.
    Согласен. Ни бывшим, ни настоящим кошкам и котам БАМ и всё, что связано с ним, не интересен. Но… Томас рассказывает свою историю человекам, которым полезно бы знать, почему у их родной державы не хватало средств на самые необходимые вещи для своих граждан. Это между делом. То, что ты прочла сей опус, меня радует. Обращение на «ты» — не фамильярность. Мы — не рабы! Рабы — не мы! Обращайся ко мне также. По имени. Как солдаты ЦАХАЛ к своему командиру. С уважением. Р.

  4. Интересное, многообещающее начало, но вот это: «БАМ — это не колокол, а железнодорожная Байкало-Амурская Магистраль в Восточной Сибири, с множеством туннелей. И строилась она не столько как транспортная линия, сколько как рельсовая «площадка» для запуска межконтинентальных баллистических боевых ракет с подвижных стартов, которые прятались в туннелях, замаскированные под пассажирские поезда…» — никакого, даже самого гениального кота не интересует. Коты не станут рассуждать о БАМе и баллистических ракетах. И слва Б-гу. Уж поверьте той, кто в «прошлой жизни» была кошкой.

  5. Круто закручено, хорошо изложено, легко читается. Спасибо. Любопытный пассаж, когда в перестроечные времена всё переворачивается вверх дном и воры в законе становятся благородными меценатами, кажется мне вполне реальным и жизненным.

  6. Местами несколько затянуто, но в общем и целом очень хорошо.

  7. Спасибо за удовольствие, это — литература!

Обсуждение закрыто.