Марина Ясинская: Сказки к Новому Году

Loading

Этот Новый Год Саше не нравился. На улице не горели фонари, не ездили машины и не торопились нагруженные пакетами и подарками люди. Никто не зажигал разноцветные гирлянды на балконах и на деревьях во дворе, а в окнах дома напротив не было видно расцвеченных весёлыми огоньками ёлок.

Сказки к Новому Году

Марина Ясинская

Дюймовочек

Пете через неделю должно было исполниться шесть лет. Мама обещала, что на день рождения будет много гостей, большущий-пребольшущий торт со свечками, веселые игры и, конечно же, подарки.

— Сейчас хочу, — ныл Петя. — Ну или пусть будет завтра.

— Так не бывает, сынок, — отвечала мама. — Подожди немножко.

— Не хочу! Хочу день рожденья!

— Ну ты ведь уже большой, на следующий год в школу пойдешь. Надо потерпеть.

— Не хочу в школу! И учиться не хочу!

Мама вздыхала.

А Петя ждал. Один день, и еще один день, а потом еще один — праздника все нет. Погода на улице плохая — не погуляешь. Дома все переделано по сто раз — солдатики отвоевали в тяжелых битвах, машинки объездили все закоулки комнат, кубики выстроились и в замок, и в пирамиду, и во дворец, а конструктор разошелся на запчасти к десяткам космических роботов. И тогда Петя принимался недовольно бурчать. Канючил он вполне сознательно, понимая, что еще достаточно маленький, чтобы хныканье сошло ему с рук, но уже достаточно большой, чтобы использовать эту возможность с умом, а не просто так. Ну, а если и просто так, то хотя бы получать от этого удовольствие.

И вот сидел Петя у окна, внимательно наблюдая за ручейками скользящих по стеклу дождевых капель, и ныл:

— Мне ску-ушно! Мне все игрушки надое-ели!

— Ну так давай поучимся считать, — предлагала мама.

— Не хочу-у считать! И читать не хочу! И писать! Хочу день рожденья. И хочу такой подарок, чтоб мне было всегда ве-есело!

Потерявшая в конце концов терпение мама сдалась и спросила:

— И что же ты хочешь?

Петя, тайком зажмурившись от удовольствия, запыхтел, придумывая, что бы ему такое позаковырестее выдумать, чтобы мама сказала «Нет», и он мог бы продолжить бубнить и жаловаться.

Наконец, он придумал и победно выпалил:

— Хочу волшебное ячменное зернышко, как в сказке про Дюймовочку. Только мне девчонка не нужна — пусть в цветочке будет мальчишка. Дюймовочек. Чтоб мне с ним играть! — хитро покосился на маму, и, набрав побольше воздуха, приготовился возмущаться.

— Хорошо, — неожиданно согласилась мама. — Только помни, человечек — это не игрушка, его не выкинешь, не уберешь в шкафчик, когда надоест. Он с тобой останется навсегда. Ну как, уговор?

Петя призадумался. Неужели мама серьезно? Разве такие бывают, ну, живые маленькие человечки? Наверное, бывают. Если есть Дед Мороз, почему бы не быть и им?

А может, лучше все-таки попросить щенка?

Нет, маленький человечек — это интереснее.

— Уговор, — согласился Петя.

* * *

Мама и правда принесла ему в подарок горшочек с землей и ма-аленькое семечко. Ячменное или нет — Петя не разбирался. Правда, перед тем, как высаживать, он строго спросил маму:

— Точно не девчонка?

— Точно, точно, — заверила мама.

— Ну тогда ладно, — успокоился Петя и, посадив зернышко в горшочек, стал ждать, когда оно прорастет.

Зернышко не проросло ни в тот день, ни на следующий, ни через неделю. Когда Петя жаловался маме, она только отвечала:

— Так быстро только в сказке бывает. Жди, и не забывай поливать.

Петя терпеливо ждал еще с неделю, а потом решил, что его просто надули — взрослые так иногда делают, и, затаив горькую обиду, забросил горшочек.

Вспомнил он о нем ни много ни мало, а через целый год, когда уже вовсю ходил в школу. Петя нечаянно опрокинул баночку кока-колы, а та возьми да вылейся прямо в забытый горшочек, что стоял под столом. И — вот чудо-то! — оттуда проклюнулся маленький зеленый росточек.

С неделю Петя прилежно поливал крохотное растеньице водой, наблюдал, как оно изо дня в день вырастает все больше и больше, и ожидал, когда же оно зацветет. Еще через неделю появился темно-синий бутон и медленно раскрылся, являя Пете и всему свету маленького человечка в джинсиках и футболке, сидящего в самой глубине цветка. За спиной у него были прозрачные крылышки, похожие на стрекозиные, которыми он часто-часто мелко-мелко махал.

— Э-э, — неуверенно протянул Петя, давно уже решивший, что волшебное семечно было всего лишь выдумкой, — ты кто?

— Слушай, у тебя кока-кола есть? — отозвался человечек.

— Что? — удивился Петя.

— Кока-кола. Пепси тоже сойдет. Пить хочу — умираю, а ты уже с неделю меня только одной водой поишь.

— Сейчас посмотрю, — неуверенно отозвался Петя, и уже отправился было на кухню, но в дверях обернулся и спросил: — А разве ты воду не пьешь?

— А ты сам — что, только воду пьешь? — раздраженно ответил человечек.

— Нет. Я еще пью молоко, чай, соки и лимонад.

— Ну, тогда что ты глупые вопросы задаешь? — человечек уже выбрался из бутона, и теперь, стоя на подоконнике, деловито отряхивал джинсики от пыльцы.

— А-а, — снова протянул Петя, потом спохватился: — Я сейчас, — Вернулся через минуту со стаканом в руке и немного виновато сказал: — Кока-колы нету, только Фанта.

Человечек встряхнул крылышками, подлетел к лимонаду, долго пил, зачерпывая шипучую сладкую воду обеими руками, а потом, утеревшись, снисходительно кивнул:

— Сойдет… Ну, с чего начнем?

Петя уже попривык немного к случившемуся чуду, потому спросил:

— Ты кто?

— Что значит — ты кто? — возмутился человечек. Похоже, он любил возмущаться. — Кого заказывал, того и получил. Ты чем-то недоволен?

— Да нет, я просто так спросил, — смутился Петя.

— А зачем что-то спрашивать просто так?

Петя снова растерялся. Подумал немного и решил зайти с другой стороны:

— Просто я про тебя ничего не знаю. А мне интересно.

— Тогда ладно, — крылатый человечек перелетел на письменный стол и уселся на краю. — Я — сильф, и зовут меня Лаир.

— А я — Петя, — вежливо ответил Петя, а потом поинтересовался: — А кто такие сильфы?

— Сильфы — это мы, — гордо сообщил Лаир.

Уточнять в надежде получить более подробный ответ Петя не рискнул — сильф как-то очень уж бурно на все реагировал. Вместо этого он перешел к интересующей его теме:

— А что ты умеешь?

Похоже, безопасных вопросов на свете просто не существовало. По крайней мере, для Лаира.

— Что значит — что умею? А ты что умеешь? — взвился он.

Петя немного рассердился:

— Почему ты всегда спрашиваешь в ответ?

— Чего? — еще секунду назад казалось, что более возмущенный вид принять просто невозможно, но Лаиру это удалось.

— Молчу, молчу, — тут же отступился Петя.

Человечек несколько секунд внимательно смотрел на него, а потом кивнул, взлетел в воздух и завис прямо перед Петиным лицом.

— Значит, так, слушай меня внимательно — я повторяться не люблю. Мы с тобой теперь надолго вместе. Радости особой я, честно говоря, не испытываю, ну да что поделаешь — работа у меня такая. А поскольку я уже стольких уму-разуму наставлял, нервишки у меня пошаливают, так что не зли меня понапрасну, ладно? Тебе же лучше будет: у тебя нет проблем — и я к тебе не лезу, — Лаир подлетел вплотную к Петиному носу. — Понятно?

— Нет, — с готовностью кивнул Петя, — Ты разве не играть со мной будешь?

Лаир застрекотал прозрачными крылышками, обеими руками вцепился в шевелюру и в отчаяньи быстро закружился над Петиной головой, будто наматывая на него невидимые нити. Кружился так долго, что, наматывай он их взаправду, Петина голова стала бы похожа на кокон.

— Нет, ну, это что же такое делается, а? — вопрошал человечек неведомо кого.

Петя решил не вмешиваться, а терпеливо дождаться, когда чувствительный сильф успокоится. И правда, спустя минуту тот, наконец, перестал носиться, снова замер перед Петиным носом и спросил:

— Ты что же, не знаешь, для чего я явился?

— Ну, — заколебался Петя, размышляя, стоит ли рассказывать правду, — Я у мамы просил подарок — чтоб у меня был маленький человечек, как Дюймовочка, только мальчик, чтоб мне скучно не было. Вот.

— Дюймовочка! — всплеснул руками сильф. Потом поверьезнел: — О, скучно тебе не будет. Только мы с тобой не в игры играть будем. Да будет тебе известно, — Лаир заложил руки за спину и принялся летать перед Петиным лицом — вправо-влево, вправо-влево, — что нас, сильфов, нанимают, с пожизненным, заметь, контрактом, для того, чтобы мы пробуждали тягу к знаниям, давали вдохновение, очищали и возвышали цели, — увидел непонимание на Петином лице и добавил: — Буду заставлять тебя хорошо учиться, ясно?

— Ха! — насмешливо откликнулся Петя, который терпеть не мог школу. — Ну, ну, попробуй. Посмотрим, что у тебя выйдет.

* * *

Вообщем, зря он тогда так сказал. Лаир оказался изобретательным, вредным и назойливым мелким поганцем — в этом Петя успел неоднократно убедиться за долгие школьные годы. И раз за разом все яснее понимал, что терпеть этого зануду не может, и все сильнее мечтал о том, чтобы от него навсегда избавиться.

Приходилось ему порой слышать истории, в которых сильфы описывались прекрасными, благородными существами — вроде ангелов… Петя кривился про себя — и кто это придумал такие глупости? Его летун скорее напоминал дьяволенка.

— Та навсегда, что ли, со мной? — угрюмо спрашивал он.

— Ну уж, по крайней мере, очень надолго, — отвечал Лаир и тут же строго сдвигал брови, — Ты домашнее задание по русскому уже сделал?

Спрашивал про уроки Лаир беспрестанно, мешая смотреть телевизор или играть на компьютере. Петя злился, проигрывая из-за него одну игру за другой или пропуская самые интересные вино. Злился и — плелся делать домашнее задание по русскому. Думал: «Сделаю — и он отстанет», но не тут то было.

— А по математике?

— Так это ж к пятнице! — пробовал возражать Петя.

— Раньше начнешь — больше будет времени. Внеклассным чтением займешься.

— Не буду, — отказывался Петя.

— Будешь, — злорадно заявлял сильф. — Будешь, — и снова принимался причитать прямо над ухом, — Иди делай математику, иди делай математику, иди делай математику…

Если Петя задумывал погулять во дворе, сильф мог вмиг испортить погоду, так что мама его не пускала на улицу. Если он не вылезал из-за игрушек очень подолгу, противный человечек нагонял такую грозу, что приходилось выключать компьютер.

— Я…, — от злости из-за очередной проигранной стрелялки Петя аж терялся, — я тебя жабе отдам!

— Я тебе не дюймовочек какой, — презрительно откликался сильф, — И вообще, браков с земноводными не признаю! Надаю лягушке по морде, зачерпну в болоте грязи, заявлюсь сюда и изляпаю твою тетрадку с сочинениями — все выходные переписывать будешь.

— Тогда я тебя на улицу выброшу, — угрожал Петя. — Там минус двадцать, замерзнешь.

— Вот глупый, так ничему и не научился. Кто, как ты думаешь, плетет снежинки? Мы, сильфы. Так что морозом нас не проймешь. А пока иди делай уроки — у тебя еще английский не выучен.

— Тогда я маме пожалуюсь!

— Ну, давай, иди! Можно подумать, это не она тебе такой подарочек сделала.

Ох, ну куда ж деваться то? Петя так уставал от нотаций крылатого человечка, что шел заниматься только чтобы не слышать противный назойливый голосок Лаира — пока он что-то учил, сильф молчал.

Порой Петя надеялся, что со временем тот утомится, что ему надоест так пристально за ним следить. Но проходил год за годом, а Лаир и не думал уставать. На досуге он или сосредоточенно плел снежинки, или деловито собирал облака, не отвлекаясь на всякие мелочи вроде Петькиного желания поиграть в компьютерные игрушки или побеситься с друзьями на улице. Ни в жизни не дождаться было от него похвалы за полученную пятерку. Зато если вдруг случалось схлопотать по недосмотру двойку — хоть караул кричи! — не отстанет назойливая крылатая мелочь, весь день будет комаром зудеть над ухом.

Дотошный поганец ни разу не упустил ни одного домашнего задания, даже при том, что чем старше были классы, тем больше становилось предметов. Ни разу он не забыл отчитать ни за одну двойку или даже тройку. К тому же, умудрялся подстраивать подленькие гадости. Например, заходит мама в комнату, а он — раз! — и вытащит из портфеля дневник, а там — вон она, красуется жирная тройка. Или только он соберется друзьям позвонить, а Лаир сотовый спрячет и домашний заколдует. Ну, то есть, родители по нему звонят спокойно, а стоит только Пете подойти — молчит.

Правда, классу к седьмому Петя нашел управу на ненавистного летуна: если он не хватал троек и двойками, то сильф его не пилил. Не жужжал над ухом, не портил погоду, не ломал телефон, не мешал смотреть телевизор и сидеть за компьютером. Вот и стал Петя из вредности, приходя из школы, первым после обеда делом садиться за уроки. Переделывал их побыстрее — и всё, не к чему Лаиру придраться!

«На тебе! Что, не за что на меня попенять, да? Не нравится?» — злорадно вопрошал Петя. Правда, даже не шепотом, а про себя. Так, на всякий случай, а то мало ли… Услышит еще…

* * *

И только в старших классах Петя понял, что не зря прививал ему через силу противный сильф привычку разделываться со всеми уроками пораньше. Занятий в выпускном классе было ой как много. Одноклассники не успевали, жаловались, что отстают. Зато у Пети всё было сделано вовремя. Еще и свободное время оставалось, и сильф, что удивительно, ему уже не мешал, не портил настроение.

Честно говоря, класса с десятого Лаир ему на глаза почти не казался: не за что шпынять, нечем попрекать — ни хвостов, ни двоек с тройками. А когда Петя сдал выпускные экзамены и поступил в институт — сам, с первого раза! — Лаир впервые снизошел до похвалы. В своей манере, конечно.

— Ну, для такого лентяя, как ты, сойдет, — нехотя буркнул он.

А на следующий день случилась неожиданная вещь — Лаир сообщил, что уходит.

— Как это? — Петя растерялся и с удивлением понял, что вместо того, чтобы обрадоваться — а как же, ведь сколько лет мечтал он об этом миге! — он немного расстроился. Не такой уж сильф был и противный. Не такой уж и вредный. И вообще, он давно уже на Лаира не злился, ведь не будь крылатого человечка, был бы Петя заядлым двоечником. А жизнь двоечника, знаете ли, нелегка.

— Как, как! — ворчливо повторил Лаир, и, услышав эти хорошо знакомые, но уже подзабытые интонации, Петя улыбнулся, вспоминая далекий день первого знакомства с сильфом. — Да вот так. Мне с тобой больше делать нечего. Всё теперь на месте: тяга к знаниям есть, вдохновение есть, хорошие цели -тоже, — серьезно перечислил летун и замолчал.

Петя тоже молчал — ждал, не добавит ли еще чего крылатый человечек. Понял, что ничего больше тот не произнесет, и неловко сказал:

— Спасибо. За… ну, за всё. И ты прости меня, а? Тяжело тебе со мной было…

— А, — отмахнулся сильф, навернул пару кругов вокруг его головы и завис по привычке перед носом, — Ничего! Работа у меня такая, — снова помолчал, а потом сказал: — Ладонь протяни.

— Что? — переспросил Петя.

— Что, что, — привычно забубнил Лаир, — Ладонь, говорю, протяни! Мой контракт закончен, так что я отправляюсь в долгожданный отпуск. Сейчас я к тебе в руку усядусь и снова стану ячменным семечком. Если понадоблюсь — ты знаешь, что надо делать. Посадишь, польёшь — и я приду. А как семечко хранить, у матери спроси — она знает. И умеет — вон сколько лет его хранила!

— Так ты маму тоже… — начал было Петя.

— А как же! — улыбнулся сильф, приземляясь на ладонь, — Ох, как её приходилось заставлять ходить в школу! Да с дедушкой твоим забот хватало. Но ты был еще похлеще! Страшно представить, какой у тебя ребенок будет, — завершил крылатый человечек, лукаво подмигнул, и исчез. На ладони осталось маленькое ячменное семечко.

Петя осторожно зажал его в кулаке и улыбнулся.

Книговой Дубыня

В высоких, от пола до потолка, стеллажах, пахнущих пылью и бумагой и заставленных тяжелыми книгами, жил Дубыня.

Лера познакомилась с ним, когда ей исполнилось восемь лет. Случилось это пасмурным и скучным осенним днем. Родители, хотя дело было в субботу, сидели за компьютерами — похоже, на работе им давали домашнего задания больше, чем Лере в школе — свое-то она уже сделала. Пушистого ленивого кота Шипуню нигде не было видно — наверное, завалился дрыхнуть под новым кожаным диваном. По телевизору не показывали ровным счетом ничего интересного; вся домашняя видеотека — давным-давно выучена наизусть; погода на улице — слишком плохая, чтобы пойти погулять во двор, а за компьютером Лере долго сидеть было нельзя, чтобы не испортить зрение.

От скуки девочка прогуливалась вдоль огромных стеллажей, что стояли в маленькой комнатушке, которую папа с мамой именовали то рабочим кабинетом, то библиотекой, и разглядывала корешки книг.

Читать она не любила. Яркие цветные мульфильмы и кино куда интереснее, чем скучные страницы, испещренные ровными рядами черных букв. А даже если и встретишь где картинку — она ведь не движется. Скучно!

Но в тот день заняться было решительно нечем, и Лера от нечего делать рассматривала корешки книг.

Книжек на стеллажах собралось немало. Толстые и худые, новенькие и потрепанные, глянцевые, матерчатые или в бумажных обложках, с тусклым золотым тиснением или вовсе истертым переплетом… Некоторые названия были непонятными, другие — очень даже знакомыми.

У одной полки Лера задержалась. Она разглядела там «Волшебника изумрудного города»; книга почему-то выступала из ряда на целую ладонь. Недавно девочка смотрела кино, и оно ей очень понравилось, только вот досмотреть не получилось — по телевизору стали показывать какой-то экстренный выпуск новостей, мама с папой засуетились и стали щелкать с канала на канал, искать, где еще есть новости. Так Лера и не узнала, чем закончились приключения Элли.

«А ведь в книжке, наверное, написано» — мелькнула у нее мысль. Оглядевшись вокруг — а вдруг появилось какое-нибудь интересное занятие? — Лера вытащила книгу, пришла в свою комнату, и, усевшись в глубокое плюшевое кресло у высокого серебристого торшера, принялась читать. Вначале было скучно, но потом стало очень интересно, так интересно, что маме пришлось несколько раз звать Леру обедать — девочка её не слышала. И едва расправившись с гороховым супом, поспешила обратно в библиотеку, к приключениям Элли.

На улице уже смеркалось, когда Элли благополучно вернулась в Канзас вместе с верным Тотошкой. Только вот жалко было, что потерялись волшебные серебряные башмачки…

Приподнявшись на цыпочки, Лера ставила «Волшебника» на место, как вдруг откуда-то из-за плотных книжных рядов раздалось тихое покашливание. Сначала Лера немножко испугалась, но потом ей стало очень любопытно, и она решила посмотреть, что это за шум. Правда, в таинственных глубинах книжных полок было слишком темно, и она так ничего и не разглядела. Тогда Лера включила в комнате верхний свет и, вынув сразу целую стопку книг, заглянула внутрь.

Между стенкой стеллажа и плотными рядами книг, прислонившись спиной к какой-то увесистой энциклопедии, сидел маленький, росточком с пол-книги, человечек и деловито перелистывал пожелтевшие от старости страницы рассыпающегося журнала. Вид у него был немножко профессорский: седые волосы до плеч, аккуратная белоснежная борода и малюсенькие очки на кончике носа. Зато одежда очень даже современная: потертые синие джинсы, светло-голубая спортивная рубашка, а на голове — крохотная бейсболка, из-под которой смешно торчала всклоченная шевелюра.

Увидев Леру, он отвлекся от своего занятия и дружелюбно улыбнулся:

— Привет.

— Привет, — растерянно ответила Лера. — Ты кто?

— Книговой, — ответил человечек.

— Кто-кто? — переспросила Лера.

— Книговой, — снова сказал он, поправил очки на носу и внимательно посмотрел на нее: — Ты про домовых слышала?

Лера кивнула — она видела мультик про домовенка Кузю.

— Ну так вот, — продолжал человечек, — домовой живет в доме, а я — книговой, и живу среди книг.

— А почему я тебя раньше не видела? — заинтересовалась Лера.

— Так ты сюда раньше и не приходила, — лукаво улыбнулся книговой.

— И давно ты у нас живешь?

— Не очень, — ответил человечек, а потом таинственным шепотом добавил: — На самом деле я сбежал.

— Откуда? -тоже шепотом спросила девочка.

— Из твоей школы. Понимаешь, книговые живут в библиотеках, там, где много книг. А у вас в школе из года в год становилось все больше пустых полок — вам ведь надо самим покупать все учебники, и их теперь в библиотеке не держат. А книжки дети читать больше не приходят — предпочитают сидеть у компьютеров. Вот я и сбежал.

— А как ты попал к нам домой?

— Ты сама меня и принесла. Ты на урок чтения взяла из дома книгу со сказками Пушкина, и от нее пахло библиотекой. Только не пустой, а хорошей, большой библиотекой. Тогда я подумал, что ты можешь знать, где она, и залез к тебе в рюкзак. Так я здесь и оказался. Мне понравилось — хорошо, тихо, аккуратно, и книг много. Вот и решил остаться тут жить.

Лера подивилась про себя — как это она не заметила в своем рюкзаке крошечного человечка? Потом спохватилась:

— Как тебя зовут?

— Дубыня, — ответил книговой.

Лера хихикнула.

— Смешное имя.

— Это почему же?

— Потому что похоже на дубину… Правда, еще немножко похоже на Добрыню, но он-то был богатырь, а ты вон какой маленький.

— Ничего и не смешное, — книговой, кажется, чуть-чуть обиделся. — Старинное русское имя.

— Извини, — Лера была вежливой девочкой. — А мои родители про тебя знают?

— Нет, — покачал головой Дубыня.

— Ты от них прячешься?

— Не прячусь. Просто они сюда редко приходят. Мне книги рассказали, что раньше было по-другому. Твои дедушка с бабушкой собирали эту библиотеку всю жизнь. Сами читать любили. Но не твои родители. Им книги заменил компьютер. А библиотека осталась в наследство. Можно сказать, раритет.

— Раритет? — удивилась незнакомому слову Лера.

— Редкая вещь. Старинная. Как самовар или граммофон.

— Как кто?

Дубыня задумался, почесал, приподняв бейсболку, затылок, а потом сказал:

— Как видеоплейер. Или кассетный магнитофон. Вещь сохранилась, но ею уже никто не пользуется.

— Как книгами, — догадалась Лера.

— Ну да. Зачем они нужны, если любой текст можно найти в Интернете? Только ведь это не одно и то же, — голос маленького человечка зазвучал торжественно и печально. -Там — неживые тексты. Разве испытаешь у экрана такой же трепет, с которым открываешь новую, пахнущую типографской краской книгу? Разве почувстуешь запах прошлого, листая пожелтевшие страницы со старинным шрифтом? Разве ощутишь обещающую столько прекрасных часов тяжесть толстых томов?

Лера не все понимала из того, что говорил книговой, но настроением его прониклась.

— А ты мне покажешь? — тихо спросила она.

Дубыня серьёзно взглянул на девочку поверх крохотных очков.

— Почему бы и нет, — согласился он и посмотрел на «Волшебника изумрудного города», который она все еще держала в руке. — Ну-ка, что там у нас? А-а, Александр Волков. Понравилось?

— Очень, — искренне ответила Лера. — Только жалко, что башмачки потерялись Теперь Элли не сможет вернуться в волшебную страну Гудвина.

— Признаюсь по секрету — я ее специально выдвинул, чтоб ты заметила. Давай-ка, поставь на место, в библиотеке должен быть порядок. А у меня для тебя кое-что есть, — Дубыня деловито отправился вглубь книжных рядов, а потом вернулся, легко неся книгу вдвое больше него ростом. — Держи.

— Урфин Джюс и его деревянные солдаты, — прочитала Лера. — Это что?

— Сюрприз, — хитро прищурился книговой. — Иди читай.

Девочка направилась было к себе в комнату, но на пороге остановилась и, обернувшись к стеллажам, спросила:

— Дубыня, а ты не уйдешь?

— Да куда я денусь, — добродушно отмахнулся он.

* * *

После знакомства с книговым жизнь Леры стала совсем не похожа на прежнюю. Как только выдавалась свободная минутка, девочка навещала Дубыню, и тот давал ей новые интересные книги, а потом они вдвоём обсуждали прочитанные истории.

Незадолго до девятого дня рождения родители спросили, что Лера хотела бы получить с подарок. Услышав: «»Приключения Алисы» Кира Булычева. Только не на диске, а обычные книги», очень удивились, но всё-таки купили.

Как радовалась Лера, обнаружив в перевязанной ярким красным бантом коробке семь новеньких томов! А уж как счастлив был Дубыня от хруста беленьких, кое-где слегка склееных страниц и запаха свежей типографской краски! Он потом ей рассказал, что книговые питаются запахом книг. И если долгое время кушать запах только старых пыльных книг, это надоедает — все равно как изо дня в день несколько лет есть одни макароны.

А родители, поглядев на восторги дочери, решили переставить стеллажи с книгами к ней в комнату — пусть там стоят, раз ей так нравится читать! И Лера, и Дубыня, само собой, этому только порадовались.

Книги оказались не только увлекательным хобби, но и весьма полезным занятием — они не раз помогали Лере в школе. Например, однажды, на уроке истории, она удивила всех своими познаниями о подвигах Геракла — Лера как раз недавно прочитала мифы древней Греции.

В компании Дубыни и книг Лере было куда интереснее, чем на форумах с людьми, которых она никогда не видела, или в чатах с одноклассниками. В интернете только и делали, что говорили о музыке, фильмах и компьютерных играх, в то время как книги открывали ей удивительный, безграничный мир. Каждая новая страница приносила новые открытия, каждая книга — новые переживания. Лера от души хохотала над проделками Тома Сойера и плакала вместе с дядей Томом, когда умерла маленькая Ева.

Однажды она даже испугала маму, разрыдавшись грустной повестью Приставкина «Ночевала тучка золотая». Разобравшись, прочему дочка плачет, мама даже немножко рассердилась:

— Дочка, тебе уже целых тринадцать лет! Кто же в таком возрасте ревёт над книжками?

— А ты почитай, — хлюпнула носом Лера, — Почитай, и сама поймешь.

Мама тогда только недоверчиво покачала головой и ушла, ничего не сказав, но через пару дней отыскала ту книгу на стеллажах и унесла к себе в спальню — читать. А когда возвращала ее обратно, в глазах у неё были слезы.

* * *

Когда Лера заканчивала школу, времени на книги и беседы в Дубыней у нее оставалось совсем мало, приходилось часами сидеть за учебниками и пособиями, готовиться к экзаменам. Книговой не обижался; он устраивался с каким-нибудь томом под зеленой настольной лампой подле учебников, тихонько шелестел страницами и порой подсказывал ответы на особенно сложные вопросы — казалось, он знал всё на свете.

И не только про книги.

Несколько лет спустя, на двадцатый дня рожения, когда всех гостей проводили, посуду перемыли, а красивый наряд убрали в шкаф, Лера подошла к высоким стеллажам и тихо спросила у своего верного книгового:

— Дубыня, что скажешь?

Книговой неторопливо вышел из-за собрания сочинений Горького, уселся на край полки и оглядел Леру с крайне серьезным видом. Стряхнул с рукава невидимую пылинку, поправил очёчки на носу и важно ответил:

— Подходит.

Несколько лет спустя, когда Лера уже закончила университет и сыграла свадьбу с тем самым «Подходит», она спросила Дубыню:

— Откуда ты знал уже тогда?

На что Дубыня проворно нырнул в сумерки стеллажа, а потом вернулся, таща толстую книгу, уже довольно потертую, и с победным видом протянул ее Лере:

— По подарку! Другие приносили тебе цветы, плюшевые игрушки, диски и прочую дребедень, а он подарил тебе Стругацких!

Лера осторожно взяла любимую книгу, ласково провела пальцем по потрепанному корешку, вспоминая, как блестел он нетронутым глянцем в тот день рождения, и улыбнулась.

— Дубыня, — счастливо вздохнула она — Я так рада, что ты у меня есть!

* * *

Дубыня волновался. Он в третий раз придирчиво осмотрел полки — его хозяйство здорово разрослось за последние десять лет, подправил кое-какие книги, проверил, всё ли приготовил, и даже попытался пригладить свою вечно взъерошенную шевелюру.

Входная дверь тихо скрипнула, и в комнату вошла совсем уже взрослая Лера, держа за руку маленькую девочку. Подведя ее к высоким стеллажам, она сказала:

— Дочка, знакомься. Это Дубыня, самый лучший книговой на свете. Дубыня — это моя дочка Саша.

Девочка поглядела на маленького человечка и несмело улыбнулась.

— Привет. А почему у тебя такое смешное имя?

Дубыня лукаво взглянул на Леру, едва заметно подмигнул, а потом притворно-серьезно сдвинул брови к переносице:

— Ничего и не смешное. Старинное русское имя.

— Извини, — сказала Саша — она была вежливой девочкой. — А как ты к нам попал?

— Твоя мама, когда была такой же маленькой как ты, принесла меня из их школьной библиотеки…

Дубыня поудобнее уселся на краешек полки и оперся на какой-то том. Лера потихоньку отошла к двери, оставляя дочку у богатого царства книгового, и, прикрывая за собою дверь, посмотрела в корешок книги, около которой устроился ее верный Дубыня. Это был «Волшебник Изумрудного города»…

Мандаринка

Этот Новый Год Саше не нравился. На улице не горели фонари, не ездили по проезжей части машины и не торопились нагруженные пакетами с продуктами и подарками люди.

Никто не зажигал разноцветные гирлянды на балконах и на деревьях во дворе, а в окнах дома напротив не было видно расцвеченных весёлыми огоньками ёлок. Собственно, в доме напротив свет в окнах вообще не горел, лишь кое-где проглядывали слабые отблески зажжённых свечей — и не потому, что большинство жильцов давно бежали из города либо переселились в подвалы. Просто на днях трансформаторную будку во дворе повредило взрывом, и электричества на районе больше не было.

У них в квартире в этом году тоже не было ёлки. Точнее, не было настоящей, той, которая пахла бы снегом, смолой и зимним лесом и с которой сыпались бы на пол иголки. Вместо ёлки была небольшая, размером с электрочайник, игрушка, сделанная из двух металлических пластинок медного цвета, которые складывались вместе в простенькую ёлочку и ставились на круглый поднос. На поднос крепили две свечки, на вершину металлической ёлочки надевали круглую шапочку с двумя висюльками, на верхние «веточки» — два маленьких диска, так что когда зажигали свечи, от идущего вверх тепла шапочка начинала равномерно крутиться, и её висюльки ударяли по дискам, наполняя квартиру тихим мелодичным звоном.

Вообще-то Саше нравилась эта ёлочка и связанная с ней история. Мама рассказывала, как много лет назад, когда Саши ещё не было на свете, папа работал на Севере, и они с мамой очень долго не виделись. Наступал Новый год, и маме было очень грустно; она даже не купила мандаринов и не нарядила ёлку, ведь она осталась на этот праздник одна. Мама хотела даже попросить у Деда Мороза, чтобы хотя бы на новогоднюю ночь папа приехал домой — но не стала, она же знала, что папе нужно работать. И вот незадолго до боя курантов раздался звонок в дверь, а на пороге стоял папа! В одной руке у него был пакет с мандаринами, а в другой — коробка вот с этой самой металлической ёлочкой.

Словом, Саше нравилась эта игрушка. Но сейчас, когда она осталась единственным напоминанием о празднике, ёлочка выглядела какой-то особенно одинокой, а от её тихого позвякивания Саше почему-то становилось грустно.

Хотя на улице было безлюдно и темно, Саша продолжал сидеть у окна и смотрел на то, как кружатся и падают на тёмный асфальт снежинки. В глубине души он надеялся, что несмотря ни на что Новый год всё равно окажется сильнее, и что вот-вот за окном, как прежде, загорятся разноцветные огни и засуетятся прохожие, и в воздухе появится ощущение праздника. Хотя… какой Новый год без ёлки? И без мандаринов?

И в своём письме Деду Морозу — взаправдашнему, а не тому, который с ватной бородой гуляет по улицам или позирует с маленькими детьми на камеру в торговых центрах — Саша просил именно об этом, о празднике с ёлкой и мандаринками, как прежде. И о подарках — о железной дороге или о вертолёте. А если бы вертолёт ещё был радиоуправляемым! Ему бы завидовали все мальчишки во дворе! А ещё чтобы снова стало как раньше — чтобы люди перестали бояться ходить по улицам, чтобы в доме запахло праздником и жареной курицей, а из телевизора гремела музыка. Чтобы мама с папой нарядились, и они все втроём уселись за праздничный стол. Чтобы Саше разрешили не ложиться спать до самой полуночи, и вместе с родителями поднять бокал с соком под бой курантов…

А утром он проснётся, и под ёлкой будут лежать подарки — ведь ночью, пока все спят, придёт Дед Мороз.

Издалека донеслись звуки хлопков, и небо над крышами многоэтажных домов окрасилось тёмно-оранжевыми всполохами.

В прошлый Новый Год с очень похожим звуком в соседнем дворе запускали петарды, и они взрывались яркими снопами разноцветных искр высоко в небе. Но сейчас это были не петарды. За последние месяцы Саша хорошо выучил, что означают такие звуки. Какими громкими они могут быть, когда снаряды взрываются неподалёку… Как оставляют глубокие воронки в асфальте. Как разрушают стены домов, как расплющивают машины. Как убивают…

Тут Саша вздрогнул от неожиданной мысли — и понёсся на кухню.

— Мама! Папа!

Мама колдовала над маленькой газовой плиткой, папа стоял у раковины и мыл посуду.

— Что случилось? — обернулся папа.

— А вы уже отправили моё письмо Деду Морозу? — встревоженным голосом спросил Саша.

— Отправили, — осторожно ответила мама и незаметно сунула руку в карман фартука, нащупывая конверт.

— А вот если прямо сейчас отправить ему ещё одно, Дед Мороз успеет его получить?

Родители печально переглянулись. Наверное, Саша хочет ещё один подарок.

— Думаю, получит, — ответила мама и незаметно вздохнула, заранее расстраиваясь из-за того, как разочарован будет сынишка утром. Когда весь мир переворачивается вверх тормашками, тут уже не до ёлки и мандаринов и не до подарков на Новый год.

— Тогда я сейчас, — сказал Саша. — Только нужно, чтобы письмо обязательно успело до Нового года!

И убежал. А через четверть часа принёс сложенный вчетверо листок и отдал маме.

Та дождалась, когда Саша уйдёт, и развернула письмо.

А через минуту со слезами на глазах протянула листок папе.

* * *

Обычно на Новый год Саша ложился спать вскоре после боя курантов. Ведь чем раньше он заснёт, тем скорее придёт Дед Мороз с подарками, которые Саша найдёт утром под ёлкой.

Но в этом году не было ни ёлки, ни боя курантов, и телевизор тёмной безжизненной коробкой стоял в углу зала. Не было мандаринов и жареной курицы, а вместо праздничного стола мама приготовила обычные блины, а к ним заварила чай и достала банку клубничного варенья. И сидеть до полуночи не было никакого смысла.

Но Саша всё равно сидел, хоть у него и слипались глаза — он хотел убедиться, что Дед Мороз получил второе письмо.

— Пора спать, — сказала Саше мама, когда стрелки часов сошлись на самой верхней отметке циферблата.

И Саша, у которого уже слипались глаза, пошёл в кровать. Он нырнул под тёплое одеяло, свернулся калачиком, закрыл глаза и стал мечтать о следующем Новом годе. Ведь до следующего Нового года ещё так долго, и война к тому времени наверняка закончится. У них отремонтируют трансформаторную будку и дороги, и в районе снова появится электричество. Они обязательно нарядят в квартире настоящую пушистую ёлку, а он вырежет из белых салфеток бумажные снежинки, и мама украсит ими праздничный стол. Саша даже сходит с родителями в торговый центр, где, словно маленький, охотно сфотографируется с Дедом Морозом с ватной бородой и на радость родителям сделает вид, что верит, будто тот — настоящий. Город будет украшен разноцветными гирляндами, и в воздухе будет витать ощущение самого лучшего праздника на свете.

Так Саша и заснул под эти приятные мечты и звуки далёких глухих хлопков, которые вовсе не были новогодними фейерверками.

* * *

Среди ночи Сашу разбудил странный шум, доносящийся из соседней комнаты. Некоторое время он прислушивался — за последнее время Саша научился опасаться незнакомых и неожиданных звуков.

Шум повторился, он походил на тихое шуршание, шебуршание и позвякивание, и в этом звуке не было ничего угрожающего.

Саша выбрался из постели и пошёл в зал. А там…

Там стояла ёлка! Настоящая живая ёлка, от которой пахло снегом и морозом, и по комнате уже распространялся аромат смолы. На ветках красовались разноцветные шарики, и кто-то высокий и тёмный, повернувшись к Саше спиной, вешал на ёлку серебристую мишуру.

«Папа?» — с сомнением подумал Саша. Но откуда он достал ночью ёлку?

Тут тёмная фигура обернулась, и Саша тихо охнул — у незнакомца была густая белая борода и длинная красная шуба!

— Эх, — вздохнул Дед Мороз. — Вот досада! Разбудил!

— А вы… настоящий? — неуверенно спросил Саша.

— А ты как думаешь? — подмигнул ему в ответ Дед Мороз.

Саша задумался. Ненастоящий Дед Мороз не попал бы в закрытую квартиру. В прошлом году родители пригласили Саше одного такого ненастоящего Деда Мороза, чтобы тот послушал, как Саша будет читать ему стихи и вручил подарок — коробку с конфетами. Так тот Дед Мороз сам к ним в квартиру не зашёл, он звонил в дверь.

— Ты что, не получил моё письмо? — подозрительно нахмурился Саша.

— Почему же? Получил, — заверил Дед Мороз, засунул руку в глубокий карман шубы, извлёк оттуда ярко-оранжевую мандаринку и протянул Саше. Тот автоматически взял спелый фрукт.

— А второе? — всё ещё не до конца убеждённый, продолжил расспросы он

— И второе получил.

— Тогда почему же ты пришёл? — не на шутку разволновался Саша. — Я же просил тебя не приходить в этом году! У нас тут война, тебя ведь могут убить!

— Да кто же меня убьёт? — перебил его Дед Мороз и улыбнулся: — Я же настоящий. Хоп! — прищёлкнул он пальцами, и на ёлке зажглась гирлянда.

Это больше всего убедило Сашу, что Дед Мороз настоящий, ведь электричества у них на районе не было, а, значит, гирлянды могли зажечься только от волшебства.

— Мандарин-то ешь, — добродушно предложил Дед Мороз.

Саша послушно начал счищать с сочного фрукта кожуру. Запах мандарина смешался с ароматом ёлочной смолы, и комната внезапно наполнилась атмосферой праздника.

На улице ярко сияла луна, и деревья до дворе в её свете серебрились так, будто были увиты гирляндами. В тени под козырьком подъезда мелькнуло что-то белое -то ли пушистый кролик, то ли зазевавшийся снеговик…

Что-то громко хлопнуло в небе, Саша невольно вздрогнул. И рассмеялся от облегчения, когда увидел, как над крышами домов вместо зарева взрыва распускаются цветные снопы искр фейерверка.

— Ну а теперь я выполню твоё желание, — сказал Дед Мороз. — Любое. Хочешь радиоуправляемый вертолёт? Или могу сделать так, чтобы тебе целый год не надо было ходить в школу. Или чтобы летние каникулы были в два раза дольше.

Саша задумался. Он уже не хотел ни вертолёта, ни железной дороги, и даже по урокам в школе он соскучился. Сейчас Саша хотел совсем другого…

Только вот не будет ли это слишком большим и невыполнимым желанием?

— А давай я тебе на ушко скажу, — смущённо попросил он.

— Давай, — согласился Дед Мороз и наклонился к мальчику.

* * *

Проснувшись утром, Саша первым делом торопливо выскочил из кровати и побежал в зал.

Ёлки там не было.

Саша растерянно огляделся. От мысли, что и Дед Мороз, и ёлка в мишуре, и мандаринка ему приснились, на его глаза невольно навернулись слёзы.

— Ой, — сказала вдруг мама. — Холодильник заработал.

— Электричество дали? — удивился папа, щёлкнул выключателем на стене — и под потолком зажглась люстра.

— Ничего себе! — покачала головой мама и взяла пульт телевизора, уже давно пылившийся на книжной полке. — Неужели…

Она не договорила, потому что включился телевизор, с экрана которого радостно частил диктор:

— … сегодня утром подписали договор о прекращении военных действий. Стороны приняли на себя обязательство мирного урегулирования конфликта…

Саша подбежал к окну и выглянул на улицу. Около трансформаторной будки стоял ремонтный фургончик. На дороге появились асфальтовые заплатки на месте воронок. По улице проезжали машины, по тротуарам как ни в чём не бывало ходили люди. Из-за угла появился ненастоящий Дед Мороз с фальшивой бородой.

Мама с папой, обнявшись, стояли перед телевизором и внимательно слушали, что рассказывает диктор.

А Саша побежал обратно в спальню. Он забрался в тёплую кровать, накрылся с головой пушистым одеялом и довольно вздохнул. Совершенно неважно, приходил этой ночью Дед Мороз на самом деле или нет. И что в доме нет ёлки, а под ней — радиоуправляемого вертолёта.

Главное, что его желание исполнилось, и война кончилась!

Что-то жёсткое кольнуло Сашу в бок.

Он откинул одеяло.

Среди смятых простыней лежала кожура мандарина.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Марина Ясинская: Сказки к Новому Году

  1. Дорогая Марина, у вас замечательные сказки.

    С Новым Годом!

Добавить комментарий для Soplemennik Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.