Лев Мирошниченко: Два чуда в России — на расстоянии века между ними

Loading

Из чего строить? С 1990 г. строительство жилья в России резко и безудержно покатилось вниз, и к 2000 г. оно сократилось вдвое. Лишь к 2014 г. его удалось поднять обратно к уровню 1987 года.

Два чуда в России — на расстоянии века между ними

Лев Мирошниченко

Лев МирошниченкоЧто такое чудо? Чудо — это то, что не объяснимо материальными причинами. Когда возникает нéчто, что не должно возникнуть. Или, наоборот, всё есть для того, чтобы обязательно возникло, а оно не возникает. Тоже чудо.

Возьмём, к примеру, нашу родную Россию в начале прошлого, 20-го века. В 19011913 гг. с чего-то у неё взяли да приросли железные дороги: с 48,5 тыс. до 65,8 тыс. км. На 17 с лишним тысяч. В Европе за тот же период построили меньше.

А обстановка в России с самого начала века была просто жуткая. Какие там железные дороги — до них ли? Нарастали бунты среди рабочих и крестьян, подогреваемые вездесущими революционерами, сулившими прекрасное справедливое будущее, лишь бы скинуть царя. Террор у студентов, с мозгами, взмыленными идеями о туманной свободе, становился чем-то вроде интересной разновидности спорта. Убили подряд двух министров внутренних дел. Не пожалели и министра просвещения. Популярной мишенью стали губернаторы.

В 1904 г. началась трудная с самого её начала Японская война. Пришёл кровавый 1905 г.— с «кровавым воскресеньем», с всероссийскими забастовками (до двух миллионов участников), бунтами на флоте, вооружёнными восстаниями в Москве и других городах. С разгромами дворянских усадеб на просторах сельской России. Поражение в войне с Японией (1905 г.) — с потерей почти всего флота. Коренной поворот к демократии в виде Конституции (конец 1905 г.), гражданских свобод и выборных законодателей (Госдумы).

Кипящий котёл. Конец света российского? Да нет: конец подождал ещё 12 лет, до 17-го года. А было, действительно, что-то вроде чуда.

Чудесно разрастающиеся железные дороги, как бы поливаемые волшебным эликсиром, росли навстречу бурно растущей почему-то экономике. Появлялись сотни новых крупных заводов, развозилась во все концы страны обильная продукция, быстро и широко осваивались новейшие технические достижения цивилизации.

По среднегодовому приросту продукции индустрии (9% в год) Россия опережала такие страны Запада, как Англия, Франция, Германия, США. По общему объёму промышленного производства Россия поднялась на 5—6-е место в мире, почти сравнялась с Францией и превзошла её по ряду важнейших показателей тяжёлой промышленности. С 1909 по 1913 г. Россия увеличила объем производства в 1,5 раза. Производство чугуна выросло на 64%, стали — на 82%. Рождаемость значительно превосходила смертность.

Перескочим на век вперёд. В 1992—2017 годах Россия явила всему миру совсем другое чудо. Не было нападения внешнего врага. Не было кровавой революции и массового революционного террора против государственных служащих. Не было тысяч забастовок, прокатывающихся по всей стране. Бескрайние недра России вспухали от несметных подземных богатств и просились наружу на радость людям. Было более, чем достаточно, всемогущего электричества в высоковольтных проводах, окутавших всю страну от мощных гидроэлектростанций, построенных ранее советской властью фактически на всех полноводных российских реках.

В 1992-м было объявлено и тысячи раз повторялось с экранов и газетных полотнищ о наступлении новой эры экономического процветания. Разворачивай-ка теперь, народ российский, новые производства, прилагай к ним с «рыночной свободой» руки и голову. Развози по стране и миру возросшую продукцию.

Но вот именно с 1992 г. Россия начала упорный развал доставшейся от СССР обширной промышленности и земледелия. Приходили в запустение или сразу закрывались одно за другим сотни предприятий, превращаясь в развалины, как после бомбёжки — без замены на новые. Погибло много крупных, знаменитых, работавших всегда успешно, выпускавших очень востребованную продукцию, как для населения, так и для самой промышленности. Среди них такой знаменитый гигант, как ЗИЛ (Завод им. Лихачёва — первого его советского директора).

В Российской Федерации за 10 лет после исчезновения СССР упало производство (по сравнению с советской РСФСР) грузовых автомобилей — в 4 раза, комбайнов — в 10 раз, тракторов — в 17, кранов — в 28 раз! Выпуск экскаваторов, без которых не обходится абсолютно ни один вид строительства (дороги, жильё, предприятия, прокладка коммуникаций и пр.), упал в 15 раз. Производство кирпича уменьшилось в 3 раза, досок и других пиломатериалов — в 3 с лишним раза. И это в стране с наибольшими мировыми запасами древесины, которая щедрыми потоками в виде брёвен теперь течёт в Китай! Китайские же рабочие вырубают тайгу, оголяя её без пощады.

Из чего строить? С 1990 г. строительство жилья в России резко и безудержно покатилось вниз, и к 2000 г. оно сократилось вдвое. Лишь к 2014 г. его удалось поднять обратно к уровню 1987 года.

100 лет назад, крестьянство, благодаря столыпинским реформам 1906 г., бодро пошло по фермерскому пути. Крестьянин получил права на землю, равные с помещиком, и постепенно прикупал в своё владение его земли вдобавок к той, что уже имел в сельской общине. В 1916 г. во владении крестьян было значительно больше земли, чем у всего дворянства. Они засевали (на собственной и арендуемой земле) 89,3% земель и владели 94% домашнего скота.

Росло производство сельскохозяйственной продукции, росла её продажа за рубеж. Более половины объёма зерна, 40% сливочного масла, закупавшегося странами Европы за рубежом, были русскими. Масла на экспорт вывозилось на сумму вдвое большую, чем стоимость всей ежегодной добычи золота в Сибири. Производство зерна в России в 1913 г. превышало на треть объем производства зерновых в США, Канаде, Аргентине вместе взятых. В Европейской России вспахивался каждый пригодный для земледелия клочок земли, началось широкое освоение земель Сибири.

Законом предусматривалась передача государственных земель крестьянам в Сибири без выкупа. Переезд туда был бесплатным, а специально оборудованные «столыпинские» вагоны позволяли крестьянским семьям перевозить по железной дороге имущество, инвентарь и скот. Государство помогало переселенцам всемерно. На местах переселения строились школы, медицинские пункты и т. п. За короткий срок на новом месте укоренилось 3 млн. крестьян (!). В 1916 г. в Томской губернии без коров и лошадей было всего 9,2% хозяйств. 59,7% хозяйств имели 3 и более лошадей; 43,1% хозяйств имели 3 и более коров. По большевистским понятиям, в Сибири «кулаками» были более 90% крестьян!

Теперь, наоборот, из 117 млн. гектаров плодородных земель, распахивавшихся до 1992 г., 41 млн. га (37%) сначала поросли бурьяном, и далее — сорным мелколесьем (осиной, берёзой, клёном). Сотни и тысячи просторных колхозных и совхозных скотных дворов, недавно выстроенных по всей стране из железобетонных панелей, стали катастрофически быстро пустеть от скота, призывавшего по утрам своим дружным мычанием к своевременной дойке. В 1991 г. (в РСФСР) было 20,5 млн. коров, в 1998-м их осталось 14,5 млн. Свиней было 38,3 млн., стало — 17,3. Овец и коз из 58,2 млн. осталось в живых к 1998 г. только 18,8. Ушли на чьи-то шашлыки?

Потоки продовольствия потекли теперь не из России, а, наоборот, в неё — со всех сторон планеты. Даже из Турции, даже из миниатюрного Израиля, который теперь выращивает для нас не только лимоны и апельсины, но и картошку, и редиску (!) на освоенных им песках пустыни, поливаемых опреснённой морской водой. Картошку везут к нам из-под египетских пирамид. Почему-то она обходится дешевле, чем своя — на пустующей земле в двух шагах от едоков.

Разве это не из мира чудес!

В начале 20-го века русский рубль считался одной из твёрдых конвертируемых валют, его золотое обеспечение было одним из самых прочных в Европе. Мемуаристы свидетельствуют, что тогдашние итальянцы за свои шикарные макароны и пиццы брали из рук русских туристов рублёвые бумажки (с приличной сдачей) даже охотнее, чем доллары америкашек. Бумажные деньги свободно обменивались на золотые монеты с твёрдым их соотношением, вплоть до мировой войны.

С 1992 г. началась бешеная инфляция, выразившаяся в тысячах процентов. У десятков миллионов граждан, не успевших опомниться, их денежные накопления, рачительно отложенные на важные расходы (лечение, жильё, крупная бытовая техника и т. д.) превратились в пыль. Новенький премьер Гайдар с первых же дней, брызжа оптимистической слюной с телеэкранов, объявил инфляцию обязательным средством реформы, которая должна привести к благотворной конкуренции, бурному предпринимательству и, максимум через два года, к процветанию. Президент Ельцин похваливал премьера и обещал лечь на рельсы, если в следующем году жуткая инфляция не прекратится, и не появятся признаки начавшегося благоденствия.

Суть этой волшебной реформы была примитивной: полная анархия цен, тотальная приватизация в виде разграбления огромного государственного хозяйства и дележа его между теми, кто успел к этому пирогу. А волшебной конкуренцией стало не соревнование между производствами, а между возможностями хапнуть как можно быстрее и побольше, чтобы превратить всё хапнутое без задержки в приятно шелестящую в карманах (портфелях, чемоданах, сейфах) заграничную валюту, и в сопровождении беспощадной, нередко смертельной, драки между хапугами за наиболее жирные куски.

Всё это разгулье называлось для ошарашенного населения по-медицински «шоковой терапией». В 1992 г. потребление мяса сократилось на 80%, молока — на 56%, овощей — на 84%, рыбы — на 56% от уровня и без того скудного 1991 г. Зато магазинные полки стали заваливаться недоступным для населения мясом (на 80% (!)), колбасами, сырами в десятках разновидностей и даже икрой. Власти трубили из всех рупоров о наступившем изобилии.

Всё это производилось или завозилось из-за рубежа и ранее, только растекалось в потребительские рты в последние годы всё чаще по привилегированным каналам, по блату, да и в виде примитивной спекуляции, ставшей привычной у работников государственной торговли.

Лечебный шок растянулся на мучительные годы, и вместо обещанного подъёма благосостояния сразу произошёл резкий подъём смертности населения — без всякой эпидемии чумы, холеры или сибирской язвы. Без всяких революций. Смертность стала в 1,5 раза превышать рождаемость. На графике их линии в 1992 г. пересеклись, и получился так называемый демографами «русский крест». Впервые за послевоенные годы естественный прирост населения сменился его убылью. За последующие 13 лет суммарная естественная убыль составила более 12 млн. человек. Возросший приток голодных мигрантов из бывших советских республик полностью не покрыл катастрофическую убыль.

Пьяненький Ельцин так и не добрался до ближайшего железнодорожного полотна, да и быстренько забыл свою клятву лечь на рельсы.

А в николаевской России за 13 очень не простых лет — с 1900 по 1913 год, население прибавилось, притом без помощи антибиотиков и мигрантов, на… 30 миллионов человек! Никто специально не плодил народ, как стадо послушной рабочей скотины, и не уговаривал плодиться, суля денежную подачку за каждого произведённого на свет ребёнка.

Советская экономика значительно уступала по эффективности капиталистическому Западу. А с 1992 г. и до сих пор мы идём, как было объявлено, по капиталистическому пути. Однако почти всё получается, как это ни удивительно, даже хуже, чем в СССР. Внятного и убедительного объяснения этому феномену, кроме фальшивой трескотни и бесконечных обещаний очередных успехов из уст власти, пока не видно и не слышно. За-гадка.

О железных дорогах стоит поговорить подробнее. Растущая сильная экономика должна раскатываться во все стороны страны по крепким разрастающимся дорогам. Железные дороги для России особенно важны — с её обширнейшими пространствами. В начале прошлого, 20-го века они прирастали более чем по полторы тысячи километров в год! Строили своими собственными руками, со своими инженерами. И какие ведь строились дороги! Какие надёжные и ровные, как стрела, насыпи, какие крепкие стальные мосты! Многие деревянные шпалы, уложенные под рельсы и щедро пропитанные пахучим креозотом, как и мосты, ещё надёжно служили во время Отечественной войны. Да и десятки лет после неё. И катило по ним в начале века всё своё — и паровозы, и вагоны. Паровозы, эти красивые стальные чудовища, производились в 1910—1913 годах более 1000 штук в год (на 11 заводах), вагоны — более 30 тысяч в год.

В 1992—2017 годах Россия показала всему миру иное «чудо»: дороги на огромных территориях нужны позарез, и есть из чего строить, а они не строятся. Ну, никак не строятся! За 25 лет после распада СССР железные дороги России практически не приросли. Можно подумать, что и не нужны. Выпуск грузовых вагонов в России с 2012 по 2015 г. даже упал более чем в 2 раза.

В 2008 г. российское правительство утвердило Стратегию (!) развития железнодорожного транспорта до 2030 (!) года. Замахнулись на 20 тыс. км, примерно по тысяче в год. (Ну, почти как в старой России.)

Жители Кызыла, столицы Тувы, обрадованно хлопали в ладоши и готовили чемоданы: наконец-то с остальной Россией их свяжет надёжная железная дорога. Её проект готовился три года, строить начали в конце 2011-го, планировали («стратегически») закончить в 2014-м, причём первый, «серебряный», костыль в шпалу был торжественно вбит, при большом стечении сановной публики и журналистов, самим Путиным. В 2012-м объявили о готовности первого километра (всего предстояло проложить 470 км), а затем… о банкротстве фирмы, которая этим занималась по контракту.

Подобрали другую фирму, обещавшую запустить дорогу в 2016-м. Однако к этому сроку и она обанкротилась. Рельсы на первом километре ржавеют, частично их растащили, насыпь размывается непогодой. О возобновлении строительства не слышно. Кызыловцы давно слезли со своих чемоданов.

Сколько прошло с 2008 по 2016 год? Восемь лет. Сколько построили? Один километр. Сколько чиновники «распилили» в свои карманы бюджетных миллиардов? Историю эту, как и множество подобных других, затянуло песком забвенья, и никто его не раскопает.

Стоило бы тут вспомнить, что в 1902—1905 годах, в крутых условиях войны с Японией и первой революции, была построена на средства государственной казны, через густые леса, болота и реки, прекрасная трасса длиной 600 км из Петербурга до Вологды. В 1942—1943 годах она послужила частью Дороги Жизни для вывоза погибающих от голода ленинградцев. (Нынешние вологодчане ищут спасения у потомков спасённых ленинградцев, везя к ним по этой дороге на продажу клюкву, вручную собираемую на болотах — главный теперь источник сегодняшней их Жизни.)

Если бы сейчас в России, как при царе в 1913 г., была популярна сатира, например, в виде сатирических журналов, ну пусть не в количестве 78, как в то время, а хотя бы десятка штук, вот было бы раздолье для безжалостных сатириков! Рельсовая тема началась бы, наверняка, с карикатурного изображения Путина с поднятой над головой пудовой кувалдой (ему такая нипочём) и хозяина железных дорог Якунина, одетого в одну из своих роскошных шуб, подставляющего храбро длинными руками серебряный костыль под удар своего патрона. К тому ж — на фоне якунинского знаменитого «шубохранилища» — шикарной подмосковной усадьбы, обошедшейся, по некоторым оценкам, в пару вагонов серебряных костылей.

Хотя бы сохранился советский «Крокодил» с его миллионными тиражами (до шести с половиной миллионов экземпляров). Но, подавившись чем-то, а скорее, задохнувшись от недостатка кислорода, то есть — тиража (упавшего в 1990-х годах до нескольких тысяч), это очень кусачее животное скончалось ещё в 2000 году.

Кризис экономики породил кризис сатиры? Или наоборот?

Из всех запланированных 20 тыс. километров построили в постсоветской России лишь несколько коротеньких дорог, например, из Адлера до Красной Поляны (48,2 км) — любимого места для горнолыжных забав наших крупных особ.

Как раз в «стратегическом» 2008 году госкомпания РЖД собиралась прокладывать ещё одну дорогу — через горы, леса и болота? — нет, не сразу догадаетесь, где: в песках Саудовской Аравии. РЖД готова была возвести там 520 км путей, 621 водопропускную трубу, 20 верблюдопереходов, 26 автодорожных и железнодорожных путепроводов и 8 мостов. Компания выиграла этот заказ на международных торгах, причём победу принесла низкая запрошенная цена — более чем в четыре раза ниже, чем она потратила бы на аналогичное строительство на родине. Потом вся эта затея рассыпалась (но не в убыток якунинскому «шубохранилищу»).

Верблюды очень огорчились.

В начале прошлого века не только бурного строительства железных дорог, вообще никакого подъёма экономики не должно было быть. Совсем наоборот. Лишь бы хоть как-то зацепиться и удержаться от проваливания всего и вся. Ситуация была хуже некуда. Просто кошмарная! Нынешние всякие проблемы и затруднения в сравнении с ней — потешные забавы.

Стоит разглядеть детальнее, что творилось в России также и после 1905 года. Повсеместный революционный раздрай после 1905 г. не прекратился. Несмотря на введение конституции.

В январе 1906-го повторили свой прошлогодний бунт солдаты и матросы во Владивостоке, подзуживаемые большевиками и эсерами. Захватили склад с оружием, батареи, убили несколько офицеров, втянули в бунт портовых рабочих, пошли на город. Их поддержали своей артиллерией стоявшие в бухте крейсера. Город оказался в руках нескольких тысяч восставших. Была объявлена «Владивостокская республика». Ничего себе!

Восстание было подавлено только через полмесяца. Из 402 преданных суду матросов трое были приговорены к смертной казни, заменённой потом пятнадцатью годами каторги, остальные — к различным срокам тюремного заключения и каторжных работ.

В Воронежской губернии в июне 1906-го крестьяне в дружном порыве разгромили и сожгли более 20 имений дворян. Поборники революции цинично называли такие деяния «иллюминацией дворянских усадеб»!

В июле случилось несколько мятежей на Балтийском флоте, опять же организованных эсерами и большевиками — с не пустяшным планом окружить Петербург кольцом восстаний и принудить правительство к капитуляции. Были даже захвачены четыре острова в Финском заливе.

Мятежи и погромы вспыхивали в разных местах страны. Эсеры, устраивавшие беспорядки в сёлах, пустили крылатое слово: «Разоряйте гнезда, вороньё разлетится!». Большевики специализировались на фабриках и заводах.

Продолжалась увлекательная охота террористов-революционеров на государственных деятелей. Особо лакомой дичью по-прежнему были губернаторы, генералы, и даже командующий Черноморским флотом.

Крайне впечатляющим был взрыв на петербургской даче премьера Столыпина 12 августа 1906 г., в день, когда он принимал посетителей. К даче подъехал экипаж-ландо, из которого вышли двое приличных мужчин в жандармской форме с портфелями в руках. В приёмной, столкнувшись с генералом Замятниным, ведшим запись на приём, террористы кинули к ближайшим дверям портфели с бомбами и бросились прочь. Раздался взрыв большой силы. Погибли более 30 человек, в том числе пензенский губернатор и важные чины министерства внутренних дел. Пострадали более 100 человек, включая двоих детей Столыпина, выброшенных взрывной волной на улицу. Сам он отделался ушибами (и всё-таки позже его убили). Между прочим, эти замечательные бомбы были изготовлены в динамитной мастерской большевистской «Боевой технической группы» Леонида Красина, которая была оборудована в московской квартире Алексея Пешкова (т. е. Максима Горького -того самого). Каждая из бомб, лежавших в портфеле, весила шесть кило.

Успехам российских террористов завидовали все тогдашние террористы мира. Куда им до них! Да и нынешним было бы чему поучиться. Всего с 1901 по 1911 г. в ходе революционного террора в России было убито и ранено около 17 тысяч человек. Из них 9 тысяч приходятся на период 1905—1907 гг. В 1907 году от террора каждый день в среднем погибало до 18 человек (почти полтысячи в месяц).

О каком подъёме тут можно было говорить? Вы что: смеётесь? А он был и продолжался. Притом продолжались и забастовки по всей стране. С принятием конституции они стали законными. Их число только росло. Да-да, это была свобода. Не врите, что её вообще не было.

Рабочие абсолютно не беспокоились о приросте заводской продукции. Им бы очередного прибавления зарплаты, убавления часов работы и вредности. А от этого продукция должна только упасть. Плевать, пусть падает, буржуи будут меньше на нас наживаться и меньше жрать. Не уступаете — объявляем забастовочку. А для производства — очередной шок. В 1910 году на заводах и фабриках страны прошли 222 забастовки. В 1913-м их было 2404, причём две пятых из них — политические. В 1914 году число бастующих рабочих достигло невиданной с 1905 года цифры в 1 337 000 человек. Из числа экономических забастовок проигранными оказывались меньше половины. Зарплаты прибавлялись, рабочий день сокращался. (К 1913 г. в целом по стране продолжительность рабочего дня снизилась с 11—12 до 9,5—10 час., и была одной из наиболее низких в Европе.)

А что с заводами, да фабриками, потрясаемыми очередной остановкой работы, — иногда на 2—3 месяца? Да они как-то выкручивались и только прирастали в общем числе и в выпуске продукции. Ну, чем не чудо? Никто не исследовал этот загадочный для нашего времени феномен. В 1908-м в России было 24,6 тысяч больших предприятий, в 1913-м — 27,6 тысяч. Суммарная их продукция выросла за 5 лет в 1,5 раза. И почему-то, опять же загадочно, росла производительность труда: с 1890 по 1913 г. — в четыре раза. С кнутом над рабочими никто не стоял. Безработица им не грозила.

Профсоюзы, эти заводилы забастовок и головная боль предпринимателей, с 1906 года тоже опирались на конституцию и наперегонки возникали на крупных предприятиях. В 1913 году их было около 400. У металлистов, например, их было 54, у швейников — 42, у печатников — 60. Даже официанты обзавелись своими. Профсоюзы были независимы от власти. Сейчас о профсоюзах, да ещё независимых, никто и не заикается.

И что же помогло России не развалиться по всем швам, а даже развивать успехи на зависть передовым соседям? Может, это добрый Боженька вытягивал любимую святую Русь из грозящей пропасти — поближе к себе?

В отличие от советских пропагандистов, твердивших дружно об этом времени, как о закономерном нарастании кризиса везде и во всём, просто обязанного обернуться революцией, нынешние некоторые историки отмечают этот длительный неудержимый подъём, но никто фактически его не объясняет. Чисто материальные его основания — да не за что ухватиться!

Бормочут что-нибудь о духовной силе русского народа, о каком-нибудь загадочном законе цикличности развития наций. Он что, этот могучий «цикл», способен автоматически возместить ущерб от двух тысяч забастовок в году? Разве это не всё та же божественная сила? Ничего реального и внятного.

Причём подробно и бойко описываются конкретные факты, трудности, ошибки и беды. Оттаптываются на Распутине, на самом Николае II, его замкнутом характере и якобы слабости, на его любви к жене с её трудным нравом и склонностью к мистицизму, на его записях в дневнике о погоде, на его погрязших в бюрократизме чиновниках.

А может быть, и хорошо, что самодержец был слаб, и не мешал экономике свободно расти и процветать?

А самое главное, что должно впечатлить русскую душу при взгляде на начало 20-го века — так это замечательный расцвет культуры, названный «Серебряным веком». Он достойно продолжил век «Золотой».

Казалось бы, до треньканья ли обществу было на лирических струнах в тогдашней взбудораженной стране, до зарифмованных ли вздохов поэтических душ, до упоения ли игрой линий и красок на полотнах с названием «кубизм», «абстракционизм», изображающих чёрт-те что?

Разумеется, поэзия без вздохов не обходится, но какими сильными, непокорными, прекрасными и между собою непохожими эти «вздохи» были, можно понять, если взглянуть на такие поэтические имена: Блок, Анненский, Бальмонт, Гумилёв, Ахматова, Цветаева, Хлебников, Северянин, Волошин, Есенин, Мандельштам… Вполне соответствуют кипящему котлу русского общества.

В сопровождении музыки Римского-Корсакова, Глазунова, Скрябина, Рахманинова, Стравинского, Прокофьева под пение Шаляпина, Собинова, Неждановой.

В обстановке, украшенной красками Врубеля, Репина, Коровина, Серова, Нестерова, Кустодиева, Сомова, Бакста, Добужинского, Кандинского, Малевича. В архитектурном пространстве, украшенном великолепными особняками, жилыми домами, служебными и даже заводскими зданиями в общепризнанном на Западе стиле «русский модерн», созданными неповторимо такими мастерами, как Шехтель, Кекушев, Клейн, Фомин, Барановский, Сюзор и др.

Названы далеко-далеко не все замечательные имена.

Русская культура с величайшим достоинством завоёвывала мировое признание. В списках первых нобелевских лауреатов были русские учёные Мечников и Павлов. В Париже на «Русские сезоны» с Шаляпиным и балериной Павловой ломилась вся культурная Европа. Над романами Достоевского и Толстого балдели все мировые интеллектуалы. Давно телеграфной связью была опоясана вся страна и, между прочим — начиная со времён Николая I. Телеграмму можно было послать также из деревни, доскакав на лошади до ближайшей станции (что частенько и использовал Чехов в своём селе Мелихове), причём её приносили адресату в тот же день. Телефон появлялся во всех крупных городах. Загремели колёсами трамваи, и Россия стала производить собственные трамвайные вагоны; появились в небе собственные аэропланы. В общем, всё, как положено в приличной стране.

К чему все эти подробности об успехах прошлой России?

Во-первых, к тому, чтобы отмыть хоть немножко некоторым россиянам мозги от застарелой большевистской лжи о том, что в начале 20-го века Россия мучилась в нарастающем кризисе, бесправии, несправедливости, голоде, неграмотности и т. д. Это якобы и привело к замечательной Октябрьской революции, открывшей дверь в светлое будущее, полное справедливости и процветания. (Минуточку: а два миллиона жертв гражданской войны, миллион расстрелянных только в 30-х годах, четыре миллиона погибших в лагерях, семь миллионов жертв коллективизации — эт цетера?).

Такая, никак почему-то не отскребаемая ложь, держится до сих пор, и даже нарастает, не только в массовых мозгах, но и в свежих романах и фильмах новых бойких сочинителей, да и в трудах многих профессиональных и самодеятельных историков. Никому не приходит в эти мозги, что в 1991 г., когда прихлопнулась большевистская власть, ни один из приверженцев этой лжи почему-то не вышел с протестом на площадь против роспуска благодетельной КПСС. А в ней на тот момент было, ни много, ни мало, 18 миллионов членов. (Протесты тогда не разгонялись дубинками и не развозились во множестве заранее приготовленных автозаков, с припаиванием потом тюремных сроков, как сейчас.)

И во-вторых. Энергию движения человеческого общества всегда творило и творит СЛОВО. Эта энергия может быть созидательной и разрушительной.

Окончание
Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Лев Мирошниченко: Два чуда в России — на расстоянии века между ними

  1. С тем, что Россия страна чудес, можно согласиться. Кроме экономического чуда конца 19-го, начала 20-го веков, в 1917 г. случилось чудо (в смысле невероятное происшествие) — падение самодержавия в феврале из-за того, что в столицу не подвезли во время ржаной муки для выпечки дешевого хлеба; затем — невероятная победа большевиков в октябре и после того, как занимаемая ими территория скукожилась чуть ли не до Подмосковья; непонятно каким образом страна не вымерла целиком в результате «ликвидации кулака»; непонятно, что заставило в 30-е годы бизнесменов США и Германии фактически провести индустриализацию (читай милитаризацию) СССР, несмотря на то, что он грозил всем мировой революцией; наконец уму непостижимо, каким образом богатейшая РФ, имея нефтедоллары, ресурсы и передовую техническую интеллигенцию согласилась с ликвидацией собственного производства вместо закупок передовых технологий. И это имея перед собой такой пример, как ее восточные соседи — Япония, Китай, Юж. Корея. Мне кажется причина в романтизме российского народа: в господстве психологии — «Нет, нет, нет! Мы хотим сегодня, мы хотим сейчас!». Так было в 1917-м, так и в 1992-м. В 17-м говорили: отдадим землю крестьянам, а заводы рабочим, и сразу наступит социализм. В 92-м — провозгласим частную собственность и рынок, и они нам сразу сделают изобилие всего, как на Западе. Об этой психологии писал еще Некрасов: «Вот приедет барин, барин нас рассудит». М. Поляк.

  2. Цифры цифрами, ведь «статистика похожа на уличный фонарь: нан него всегда можно опереться, но он никогда не дает достаточно света, чтобы читать газету», но по протяженности железных дорог на кв. версту Россия уступала и ВСЕМ развитым странам, и даже Австро-Венгрии, что не могло не сказаться в условиях Первой мировой войны. Сравнение русского рубля с долларом не очень корректно, т.к. до Первой мировой доллар был всего лишь «одной из» валют — критерием тогда служил британский фунт. Кстати, после реформы Григория Сокольникова, покончившей с гиперинфляцияй в РСФСР, советский червонец также высоко котировался на валютных биржах. Не понятно, почему в такой «стране чудес г-на Мирошниченко» случился Ленский расстрел, а за первое полугодие 1914 года потери рабочих дней от забастовок и стачек превысилили потери за всеь 1913 год. Кстати, в то же время и в той же «стране чудес» проходило совершенно средневековое «дело Бейлиса»; ужесточались ограничения для евреев, что усиливало коррупцию, а президент Тафт денонсировал торговый договор из-за отказа российского правительства не распространять ограничения для евреев на американских граждан еврейского происхождения… Вне кадра остался и тот факт, что подавляющее большинство призывников в 1914 году было неграмотными или малограмотными в отличие от Германии или той же Австро-Венгрии. Если по автору всё было так прекрасно, то просто диву даешься, почему народ восстал против власти. Как верно заметил Александр Невзоров: «Никакие евреи-комиссары с их ржавыми маузерами не сумели бы поднять народ, если бы ему было хорошо». Да, советский режим угробил миллионы людей ради химеры «построения социализма в одной стране», а реформы Гайдара со-товарищи создали все условия для превращения страны в Латинскую Америку времен «горилл», только с ядерным оружием, но это совсем не значит, что надо рисовать Россию времен Николая II только розовыми красками.

Добавить комментарий для Михаил Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.