Через какой-то небольшой промежуток времени после нашего короткого знакомства, она, судя по обрывкам дошедшей до меня информации, вышла замуж «в Финляндию» (а сделать это в советские времена было ох, как непросто).

Школа для дураков

Валерий Скобло

Был я в юности — в смысле восторженной наивной глупости — совершенный «телок». Наверное, именно это имел в виду классный руководитель нашего 11-3-го класса в июне 1965-го, написав в мой выпускной альбом: «… Желаю тебе подольше сохранить свое телячье настроение, но все-таки мужай…». Взрослел я медленно, и в этом плане вполне воплотил пожелание нашего «классного». После школы я поступил на мат-мех ЛГУ, куда поступила и большая часть нашего класса, в том числе, Боря, Володя, Марик и Толя, мои тогдашние, теперешние и, надеюсь, что и до конца жизни друзья, ставшие невольными участниками описанной ниже истории. А история эта случилась, когда все мы учились на первом курсе, весной 1966 года.

Именно тогда я чуть не вовлек всех своих друзей в рискованную и достаточно сомнительную историю. На чьем-то дне рождения я познакомился с понравившейся мне девушкой, звали ее Инна. Как сейчас помню, как на следующий день позвонил ей и назначил ей свидание, опробовав рекомендованный кем-то способ: «Вот ты сказала мне «до свидания», а где и когда?» Наверное, она подумала: «Ну что за идиот?..» (а зря — это было не от наглости и глупости, а от смущения и неуверенности в себе), но на встречу согласилась. На свидание она пришла с молодым человеком и довольно быстро ушла (сославшись на какую-то неотложную надобность), оставив нас с Женей, парнем моих лет, тоже студентом — не помню точно, кажется, какого-то технического ВУЗа, гулять одних.

Слово за слово, зашла речь об общественных проблемах, политике; уж на что я был «телок» и то почувствовал, что меня «прощупывают». Думаю, что если бы у меня и были какие-нибудь тайны, я проболтался бы, но скрывать мне было нечего, нес я обычный для среднего развития юноши своего круга либеральный вздор. Замечу: что-то из тогдашних своих взглядов я в какой-то степени разделяю и теперь, чушью это было потому, что мало из казавшегося мне в те времена моим мировоззрением было всерьез самостоятельно обдумано, да и внутренней согласованностью взгляды мои не отличались. Итак, послушав меня, Женя начал говорить сам. Ничем особенно ярким его довольно долгая речь мне не запомнилась, в общих чертах, рассказывал он мне о некой полуподпольной организации (понятие «диссидент» в его позднейшем смысле среди нас тогда хождения не имело), в задачи которой входило изменение существующего строя в сторону его демократизации и превращения в «настоящий» социализм, опираться эта организация должна была в основном на рабочих, среди которых и должна быть (и отчасти уже, по словам Жени, была) создана сеть законспирированных кружков; показал он мне прихваченные им с собой (на прогулку с девушкой! — но я не обратил тогда на это внимание) нечто вроде программы и устава.

Пригласил он меня и друзей по моему выбору на встречу с их лидером, запамятовал, как его звали, после чего мы по зрелому размышлению и должны были решить вопрос о своем вступлении в организацию. Я затрепетал и, как говорится, «загорелся»; школьная привычка делать все интересное «обща» сработала и тут (хотя стоило бы подумать и, если уж решил, сходить для начала одному), через несколько дней я, Борька, Вовка, Марик и Толька пошли «в гости». Подозреваю, что более трезво мыслящие Боря и Марик достаточно скептически (хотя и по разным причинам) отнеслись ко всему этому, но вида не показали и меня не оставили. Т. е. более трезвое отношение к ситуации не помешало им пойти со мной; Вовка и сам был горяч, а Толька пошел, наверное, за компанию с Борькой.

Место встречи оказалось недалеко от моего дома, Жил я тогда на Большой Зелениной, а это было через мост — на Крестовском, «школа для дураков» (теперь такие называются коррекционными… какого-нибудь 8-го вида), никакой иронии в том, где нам будут преподаны первые уроки демократии, я не видел, отец Жени был, кажется, ее директором или завучем. Собрались мы в спортзале, поиграли в бадминтон, а потом пришел «лидер», нашего же возраста (или чуть старше) парень, и прочитал нам лекцию — расширенный вариант того, о чем рассказывал мне Женя.

Я не смогу сейчас вспомнить, о чем мы с ребятами говорили по дороге домой, но дело, кажется, решил какой-то общий неясный оттенок недоверия не столько к сути нам изложенного (ничего особенно интересного мы не узнали, да и как-то трудно было поверить, что история должна повториться так уж буквально: кружки среди рабочих, листовки…), сколько к личности «лидера» и серьезности всего начинания, я и то нечто такое почувствовал. Мы не испугались — не от большой смелости, а от того, что даже самые здравомыслящие из нас, наверное, не вполне осознавали серьезности возможных последствий, но в итоге от предложения отказались. Инну я никогда больше не встречал, Женю встретил раз или два в трамвае, мы поговорили о том, о сем, о политике не заговаривали. Позже какими-то окольными путями, через третьих лиц до нас дошли неопределенного рода слухи, не слухи даже — так, полунамеки, на то, что поступили мы, ну, скажем так, разумно; но никаких серьезных фактов у меня нет; кто знает?.. Впрочем… совсем недавно уже по современным источникам я проверил: никакой подпольной молодежной организации именно в это время в Ленинграде не существовало: какие-то уже были разгромлены, какие-то еще не были созданы.

За эти полвека с лишним века всех нас разбросало по белу свету. Боря и Володя — в Израиле, Марик в Штатах, Толя и я — в том же городе, но с другим названием, и в другой стране, но по вопросу:, насколько другой, можно долго спорить. И нет в целом мире ни той королевской конницы, ни той королевской рати, которая могла бы снова собрать нас вместе.

И еще одно замечание, тоже уже совсем недавнее. Вопрос о том, что это было? — долго мучил меня. Недавно, совершенно случайно, я узнал какие-то штрихи из дальнейшей судьбы Инны, даже узнал ее теперешний номер телефона (как это ни удивительно, он почти не изменился по сравнению с тем — записанным в моей старой более, чем полувековой давности записной книжке). Через какой-то небольшой промежуток времени после нашего короткого знакомства, она, судя по обрывкам дошедшей до меня информации, вышла замуж «в Финляндию» (а сделать это в советские времена было ох, как непросто). Уже в перестроечные времена вернулась, вышла замуж за довольно крупного питерского бизнесмена, которого убили в конце «лихих 90-х». Дело это для тех времен совсем рядовое, а вот осуществила это убийство банда… или, может быть, лучше сказать группа совсем не простая, за ней много чего числилось, в том числе, и убийства гораздо более серьезного ранга, руководитель ее скончался скоропостижно и при совсем уж загадочных обстоятельствах в СИЗО за рубежом, когда дошло до расследования многочисленных дел этой группировки.

Наверное, Инна, если бы захотела, могла бы ответить на все мучавшие меня в связи этой полувековой давности историей вопросы. Но что-то подсказывает мне, что звонить, пожалуй что, и не стоит. Эти вопросы меня теперь не мучают… уже неинтересно. Здесь надо было бы поставить смайлик… Грустный. 🙁