Таких мест, в которых еврейская жизнь давно умерла, а память о ней уже перестала теплиться, в Беларуси много. Гораздо больше, чем нам кажется. Уходят последние свидетели, слабеет их память, не выслушаны и не записаны их истории, не востребован опыт. Потери продолжаются, как это остановить?

По следам еврейских кладбищ Беларуси

Главы из будущей книги

Камень

Леонид Смиловицкий

Продолжение. Начало

В Камень я бы никогда не собрался, если бы не случай. Когда Валентина Тадеушевна Адамович принимала меня в Ивенце, она познакомила с Михаилом Доминиковичем Новиком. Я назвал себя, и он спросил, не работал ли мой отец в университете культуры в Минске в середине 1970-х годов? Оказалось, что сестра Михаила была студенткой моего отца, а Миша Новик, которому тогда было 11 лет, водил нас с отцом по грибы. И вот через 40 лет я оказался в этих местах. Узнав цель моего приезда, Новик предложил показать еврейское кладбище в Камене. Правда, по его словам, последний раз он был на том месте в школьные годы, когда возили на сельхозработы. Тогда Михаилу было 15 лет, и с тех пор он там не бывал. Но с камнями что сделается? — рассуждал мой новый знакомый, — лежат.

Место в истории

Камень — деревня в Воложинском районе Минской области, в 6 км от Ивенеца и в 26 км от Воложина, рядом берет начало небольшая река Каменка. Название местечка, скорее всего, происходит от огромного валуна, который получил название «Чёртов камень». Это памятник природы периода бронзового века, который имеет историко-культурную ценность. Название Камень не редкое в Беларуси, его носят села Кобринского, Лепельского и других районов республики. Есть еще Каменки, Каменичи, Каменно, Каменистое, Каменюки, Каменючи, Каменистое и др.

«Наш» Камень впервые упоминается в документах первой половине XV в. как имение Гедигольдовичей. С середины XVI в., местечко принадлежало Минскому повету Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. В 1793 г. Камень оказался в составе Минского уезда уже Российской империи. В 1795 г. здесь было 268 жителей и 49 дворов, проводилась ежегодная ярмарка (Іна Соркіна. «Мястэчкі Беларусі ў канцы XVIII — першай палове XIX ст.» Вільня 2010 г., с. 121).

В начале девятнадцатого века Камень находился во владении Сологубов и Плевако, во второй половине XIX и начале XX в. местечко принадлежало Арнольдам и Яштальдам. Согласно результатам переписи 1897 г., в городке проживали 713 жителей и имелось 116 дворов, католический храм, синагога, богадельня, магазин, корчма, три кузницы, магазин, баня. Согласно Рижскому мирному договору 1921 г. Камень оказался в Столбцовском повете Новогрудского воеводства Польской Республики, а с сентября 1939 г. — в составе БССР (Энцыклапедыя гісторыі Беларусі у 6 тамах, Мінск, 1997 г., т. 4, с. 44).

Еврейская община

Сведения о еврейской общине в Камене очень скупы. Неизвестно, когда сюда прибыли первые евреи. Одни считают, что это случилось еще в период Великого княжества Литовского, а другие — после 1793 г., когда земли Речи Посполитой стали «русскими». По данным Географического словаря царства Польского и других славянских стран (польск. Słownik geograficzny Królestwa Polskiego i innych krajów słowiańskich. Tom III. Warszawa, 1882, s.734) польской энциклопедии в 15 томах, изданной в 1880-1902 гг. в Варшаве, в Камене 1880-х годах существовало не менее 80 хозяйств, большинство из которых принадлежали евреям. По данным эпиграфики (вспомогательной исторической дисциплине, изучающей содержание и формы надписей на твёрдых материалах, камне, керамике, металле и пр., евреи уже находились здесь в начале XIX в. В Списке еврейских синагог и молитвенных домов Минского уезда за 1852 г. указывалось, что в местечке Камень были одна деревянная синагога и таковая ж молитвенная школа, 50 прихожан, раввин Хаим Шлиомов Волкомич (утвержден в 1844 г.), «ученый бездин» Иосель Мееров Рабов, казначей Вульф Лейбов Рубинштейн, староста Иосель Фроимов Рубинчик (Национальный исторический архив Республики Беларусь, ф. 295, оп. 1, д. 1190, лл. 96-98). Мещанскую управу в Камене поочередно возглавляли Франц Антонович Козловский (1890-1896 гг.), Мордух Мовшев Левин (1898, 1901 гг.) и Гдаля Аронович Цофин (1906, 1907-1917 гг.). Термин «ученый бездин» означал «даяна» члена бейт дина — религиозного иудейского суда, который занимал и выборную должность ученого в правлении одной из синагог. Правление, согласно закону 1835 г., состояло из трех человек — старосты, казначея и ученого, а также его непременным членом являлся утвержденный властями казенный раввин. Такой состав правления мещанской управы являлся преломлением традиционной практики в российском имперском законодательстве. Таким образом произошло смешение двух систем самоуправления — формальной и неформальной, хотя существование бейт дина вполне признавалось российским законодательством.

Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. сообщила, что в Камене проживали 117 евреев, которые составляли 15,6% от общего населения, действовала синагога и миква. Но в 1921 г. в связи с последствиями первой мировой войны, погромами гражданской войны и эмиграцией за границу, в Камене осталось только 59 евреев. Считается, что к началу советско-германской войны в местечке проживали около 40 евреев (Российская еврейская энциклопедия. Москва 2004 г, то. 5, с. 43). Они жили в Камене по ул. Первомайской (ранее Столбцовская) и Лесной (ранее Кривая) и не подозревали об участи, которая им была уготована.

Немцы пришли в Камень 25 июня 1941 г., оккупировав весь Ивенецкий район. Вскоре евреев из Каменя переселили в гетто Ивенца. Через год они разделили общую участь других еврейских местечек, расположенных вокруг Налибокской пущи. Это произошло 9 июня 1942 г. Каратели, прибывшие из Барановичей, учинили расправу над последними оставшимися к тому времени в живых узниками Ивенецкого гетто, среди которых были евреи из Деревного, Рубежевичей, Налибок, Волмы и Каменя. Трагедия случилась в урочище Пищуги недалеко от северо-западной окраины местечка по дороге на Першаи (Памяць. Валожынскi раён. Гісторыка-дакументальная хроніка гарадоў і раѐнаў Беларусі. 1996, с. 265).

Смеяться или плакать?

Михаил Новик привез меня в Камень. Здесь он родился и вырос. После войне Камень было самым большим селом в Ивенецком сельсовете Воложинского района после Ракова, больше чем Вишнево, Першаи, Богданово, а теперь колхоз распался, мастерские закрылись, работы нет, средняя школа опустела. Остались старики. Камень доживает свой век. По дороге мы остановились у сельского магазина довоенной постройки, которую местные жители называли синагогой. Зашли посмотреть. Торговый зал, прилавки, нехитрый товар повседневного спроса. Я спросил разрешения вымыть руки и зашел в подсобное помещение. На стене висел рукомойник, на котором крупными черными буквами было выведено: «Жид мыло».

Меня передернуло. Я понял, что это всего лишь сокращение слова «жидкое». Злого умысла нет, но что получилось? В моем сознании сразу пронеслось: «Жидов на мыло!» и эксперименты нацистов по изготовлению мыла из человеческого жира, которые, по материалам Нюрнбергского процесса, проводились в Третьем Рейхе в годы войны (Joachim Neander. The Danzig Soap Case: Facts and Legends around «Professor Spanner» and the Danzig Anatomic Institute 1944-1945 // German Studies Review. — The Johns Hopkins University Press, 2006. Vol. 29, no. 1, pp. 63-86).

Я сказал, что мне как еврею и израильтянину это неприемлемо.

— Да? — удивилась продавщица, — а мы и не подумали, — и пообещала убрать зловещую надпись.

Кладбище

Мы начали спрашивать, где еврейские «могилки» (бел. — кладбище). Но никто толком не знал. Зашли в один дом, другой … Наконец, нам указали направление, махнули рукой — там. На пути встало кукурузное поле, дальше двигаться было нельзя, мы вышли из машины и пошли пешком. Кукурузные стебли выше человеческого роста преграждали путь. Они напоминали тайных сторожей, которые, не зная о наших намерениях, чинили препятствие. Наконец, поле с кукурузой осталось позади. Открылась безлесная равнина — это было поле под паром, где в этом году не сеяли. На пригорках виднелись несколько заросших кустарником мест, которые не запахали. Мы направились туда в надежде найти кладбище. Михаил утверждал, что мы почти у цели. Но уверенности не было. Шутка ли, обнаружить место, где не был 40 лет. Забравшись в почти непролазную чащу из бурелома, кустов, деревьев и высокой травы, где давно не ступала нога человека, мы увидели один камень, напоминавший мацеву. Он только выглядывал на поверхность своей верхушкой. Начали чистить ото мха и различили еврейские буквы. Поблизости оказалось еще несколько мацев. Михаил сходил в деревню и принес лопату.

Кладбище по периметру 200 м огибал санитарный ров. Я насчитал около 40 мацев, которые удалось определить на глаз, часть из них была поломана, часть утратила надписи в связи с атмосферными осадками, но некоторые хорошо сохранились, особенно те, которые мы с Михаилом откопали. Дата основания кладбища неизвестна, хотя наиболее старые мацевы относятся к началу XIX в. Старожилы утверждали, в 1920-1930-е годы кладбище было огорожено высоким деревянным забором. Говорили, что некоторые надгробия были изготовлены из привозного камня, но большинство из полевого гранита. Несколько мацев имели круглую форму, были и такие, которые изготовлены из мельничных жерновов. Приведу только два примера наших находок:

Последний свидетель

Матильду Валерьяновну Жданович (1930 г. р.) дома мы не застали, но дочь ее разыскала — сотовыми телефонами сегодня пользуются все. Хозяйка быстро нашлась. Нас гостеприимно приняли, усадили за стол, принесли чай. Матильда Валерьяновна родилась и выросла в Камене, всю жизнь проработала учительницей начальных классов. Она вспомнила, что евреи и белорусы между собой жили мирно, помогали друг другу. Евреи держали торговую лавку, были ремесленниками, молились в синагоге, но дети уже ходили в польскую школу. Жданович вспомнила, что война началась неожиданно. Пришли немцы и стали собирать евреев, чтобы переселить в гетто Ивенца.

Один мальчик по имени Янкель Пекарский убежал и его спрятали ксёндз Каменского костёла Леопольд Аулих, 1886 г. р. и викарий Каменского костёла Казимир Рыбалтовский, 1910 г. р. Но кто-то донес, и их расстреляли на краю деревни, бросив тела в ямы для хранения картофеля. Это случилось 24 июля 1943 г. После войны верующие перезахоронили их останки возле костела. Подвиг ксендзов стал легендой. Сегодня там стоят четырехметровые кресты, могилы ухожены. Янкель выжил и остался в Камене. Он женился на католичке, создал семью, родил детей и был единственным человеком, который посещал брошенное еврейское кладбище (Запись беседы с М. В. Жданович в Камене 12 августа 2018 г.).

О жизни евреев в Камене можно узнать подробнее только по книге, которую Флоретта Линн (Florette Lynn) подарила десять лет назад музею в Ивенце. Это перевод с иврита «These We Remember. Yizkor book of Ivenets, Kamin and Surroundings. Holocaust Memorial book (Мы это помним. Книга памяти об Ивенце, Камене и окрестностях).

Вывод

Поездка в Камень дала мне представление о том, как неумолимое время, независимо от нас, перемешивает все на своем пути — примеры из жизни, семейные и личные истории, эмоции, стереотипы, общественные настроения и государственную политику. И если не хранить память, не расставлять вехи на пройденном пути, то мы рискуем запутать свое прошлое и никогда не найти исходной точки. Таких мест как Камень, в которых еврейская жизнь давно умерла, а память о ней уже перестала теплиться, в Беларуси много. Гораздо больше, чем нам кажется. Уходят последние свидетели, слабеет их память, не выслушаны и не записаны их истории, не востребован опыт личной жизни. Потери продолжаются, как это остановить?

Продолжение