Генрих Иоффе: «Дать нам возможность послужить возрождаемой России»

Loading

Кто отдал приказ о расстреле Колчака? В Советское время ответ был однозначен: Колчака расстреляли по постановлению Иркутского ВРК. Весьма сомнительно, однако, чтобы решение такой значимости могло быть самостоятельно принято местными партийными организациями.

«Дать нам возможность послужить возрождаемой России»

Генрих Иоффе

 Генрих Иоффе К началу ноября 1919 г. стало очевидно, что Омск — столицу Совета министров Верховного правителя, адмирала А. Колчака — от взятия наступавшей 5-й Красной армией не удержать. 14-15 ноября Совет министров покинул Омск и направился в Иркутск, а через два дня, взяв золотой запас, выехал из города и сам Колчак. Но железнодорожная магистраль была так забита чехословацкими и союзными (антантовскими) эшелонами, что поезд Колчака продвигался чрезвычайно медленно. Но причина была, пожалуй, в другом — в скрываемом желании представителей чехословаков и союзников, «отделаться» от Колчака, как от уже «отыгранной карты». Это-то и приводило к тому, что поезд Верховного правителя неделями задерживался на разных станциях. Отношения между Колчаком и бывшими союзниками все более и более обострялись. Адмирал, вообще человек нервный, уже с трудом сдерживал раздражение и негодование. Он изменился и внешне. Похудел, поседел, почти беззубый рот его (следствие полярной цынги) запал. Лицо стало угрюмым и мрачным. В разговорах с собеседниками он часто откидывал голову на спинку кресла и закрывал глаза. Ходили слухи о том, что он якобы употреблял морфий.

Только в середине января 1920 г. чехословацкий эшелон с вагоном Колчака прибыл в Иркутск. Но в это время (с 5 января) власть обновленного в Иркутске колчаковского Совета министров (председателем стал В. Пепеляев) уже не существовала. Она была свергнута эсеро-меньшевистским Политцентром (действовавшим под флагом Учредительного собрания, разогнанного большевиками еще в начале января 1918 г.), и Колчак с согласия представителей чехословаков и антантовских союзников был передан под его контроль. Но и власть Политцентра длилась в Иркутске недолго. Уже 21 января она перешла в руки большевистского Иркутского революционного комитета. Худшего варианта для Колчака быть не могло. Политцентр, возможно, и оставлял ему еще какой-то шанс, но в руках большевиков… Еще в августе 1919 г. ВЦИК и Совнарком приняли декрет, который объявлял Колчака, а также всех его «ставленников» вне закона. Это означало, что Колчак мог быть расстрелян без следствия и суда.

По некоторым мемуарным свидетельствам перед расстрелом Колчак выразил желание повидаться и проститься со своей гражданской женой А. М. Тимиревой (она тоже находилась в тюрьме), но в этом было отказано. По другим свидетельствам Колчак снял с руки часы и вручил их председателю Следственной комиссии С. Чудновскому.

— Прошу передать на память сыну, — попросил он. — Сын Ростислав с матерью теперь в Париже.

— Это можно, — деловито сказал Чудновский.

Адмирал Колчак был расстрелян в ночь с 6-го на 7-е февраля 1920–го г. при впадении реки Ушаковки в Ангару. Он мужественно принял смерть, так, как и положено морскому офицеру высшего ранга и Верховному правителю Белой России.

Вместе с Колчаком был расстрелян председатель Совета министров В. Пепеляев. Как свидетельствуют некоторые мемуаристы, в отличие от Колчака, Пепеляеву трудно давалось сохранение мужества, он шел спотыкаясь, тихо молился…

Мороз достигал 35 градусов. Ночь была светлая, стояла полнейшая тишина. Вот команда расстрельному наряду дана. Где-то далеко-далеко раздался пушечный выстрел, и в этот же момент прозвучал залп…

Кто отдал приказ о расстреле Колчака? В Советское время ответ был однозначен: Колчака расстреляли по постановлению Иркутского ВРК из-за опасений, что он может быть освобожден шедшими к Иркутску каппелевцами. Весьма сомнительно, однако, чтобы решение такой значимости могло быть самостоятельно принято местными партийными организациями — не только Иркутским ревкомом, но даже и Сибревкомом. Ныне многие историки связывают решение о расстреле Колчака с указанием Ленина. В исторической литературе широко цитируется ленинская записка (или отрывок из какого-то документа) следующего содержания: «Склянскому (зам. председателя Реввоенсовета Л. Троцкого — Г.И.) Пошлите Смирнову (РВС 5-й армии) шифровку: «Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска (это произошло 5 марта 1920 г. — Г.И.), пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступили так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Ленин. Беретесь ли сделать архинадежно?».

Эту записку можно было бы посчитать доказательством того, что приказ о расстреле Колчака исходил от Ленина, если бы ее (записку) можно было бы с большей или меньшей точностью датировать: написана она до расстрела Колчака или уже после него? В «Бумагах Л. Троцкого», изданных в Гааге и Стенфорде в 1971 г., записка в одном месте датируется просто январем 1920, в другом сделана приписка: «после 7-го февраля 1920 г.». Российский государственный архив социально-политической истории в сборнике «В. И. Ленин. Неизвестные документы, 1891-1922» (М.,1999) датирует записку 24-м февраля 1920 г. Исходить приходиться из текста записки, а он свидетельствует, что Ленин, конечно, имел прямое отношение к судьбе Колчака.

Между тем Сибревком сообщал в Москву, что в Омской тюрьме находятся 22 бывших высокопоставленных колчаковцев, в том числе несколько министров, их заместителей, управляющих отделами и др. Сибревком запрашивал, как с ними следует поступить. Ведь согласно советскому декрету (август 1919 г.) как Колчак, так и его «ставленники и агенты» объявлялись вне закона и могли быть расстреляны без всякого суда. И декрет этот не был отменен. Тем не менее решено было, исходя из того, что «острый момент гражданской войны миновал», всех арестованных колчаковцев предать трибуналу. В созданный при Сибревкоме ревтрибунал включили 5 человек. Омские железнодорожные мастерские, где в течение 10 дней (первое заседание состоялось 20 мая, последнее — 30 мая 1920 г.) проходили открытые судебные заседания, были заполнены до отказа. На стене висел огромный плакат: «Восставший трудовой народ ищет не мести, а справедливого суда».

Главными подсудимыми являлись заместитель председателя Совета министров (В. Пепеляева) юрист и политический деятель А. Червен-Водали, министр труда, бывший педагог и журналист Л. Шумиловский, министр транспорта, известный инженер-изобретатель А. Ларионов, председатель Восточного отдела кадетской партии А. Клафтон (при Колчаке заведывал Русским бюро печати) и др.

Обвинителем выступал юрист, приват-доцент А. Гойхберг. Его хорошо знал один из лучших российских адвокатов В. Маклаков. Он отзывался о нем как «о совершенном мерзавце, притом продажном». Защищали подсудимых адвокаты Айзин, Аронов и Бородулин.

Гойхберг клеймил Колчака и его режим как «бунтовщическую шайку», продавшуюся иностранным правительствам с целью восстановления «старого строя». Трибунал посчитал доказанными следующие преступления подавляющего большинства обвиняемых как членов правительства: ассигнование различных сумм на розыски семьи Романовых, убийства неугодных лиц, введение законов о смертной казни и военно-полевых судов, организацию массовых расстрелов, сношение с иностранными правительствами, при помощи оружия и войск которых истреблялось трудовое население Сибири и России, государственный переворот 18 ноября 1918 г., объявление царского гимна «Коль Славен» национальным гимном, тесную связь с черносотенными организациями, ложь и клевета по адресу Советской России, массовые грабежи, наем иностранных бандитских шаек для осуществления террористических целей. и др.

Только один С. Третьяк признал себя виновным и то скорее в том, что, по его утверждению, будучи направленным в колчаковские «верхи» эсеровским руководством, он не выполнил «секретного задания» и не взорвал «созданный по указке из Лондона омский государственный притон». Третьяк квалифицировал колчаковское правительство как «шайку воров, бандитов и мошенников».

Все же остальные подсудимые виновными себя не признали. Они утверждали, что являлись чисто «техническими специалистами», не оказывали влияния на формирование политической линии и в большинстве случаев вообще стояли вне политики, а если и участвовали в ней, то лично руководствовались демократическими целями. В этом не было полной неправды. В правительства Колчака (правительство П. Вологодского в Омске и правительство В. Пепеляева в Иркутске) входили кадеты, правые эсеры и даже бывшие меньшевики (например, до 1918 г. — А. Шумиловский). В совершении действительно преступных деяний решающую роль играли не столько гражданские, сколько военные власти, преимущественно так называемая «атаманщина», часто проявлявшая неподчинение и самому Колчаку.

Наиболее опасными преступниками трибунал посчитал Червен-Водали, Шумиловского, Ларионова и Клафтона якобы сохранившими связи с антисоветскими организациями, что могло «облегчить им повторение преступлений».

Исходя из этого, трибунал приговорил Червен-Водали, Шумиловского, Ларионова и Клафтона к смертной казни — расстрелу. Другие подсудимые были приговорены к различным срокам лишения свободы — от пожизненного заключения до 5 лет.

Трое приговоренных к смерти (Шумиловский, Клафтон и Ларионов) направили в Москву, во ВЦИК, прошение о помиловании. Червен-Водали предложение обратиться с просьбой о помиловании отклонил. Перед смертью в записке жене написал: «Через несколько мгновений нас расстреляют. Умираю за Родину, которую горячо любил и к этому призываю тебя». А просившие о помиловании заявляли: «даем слово не участвовать в какой-либо борьбе с Советской властью, относится к ней с полной лояльностью и, если потребуется, честно служить ей». Один из приговоренных — Ларионов —направил отдельную просьбу о помиловании на имя Ленина, Троцкого и Калинина.

«Заверяю честью моей, — писал он, — что во время службы моей у колчаковского правительства я нес только техническую работу по дорогому мне поддержанию транспорта. Не принимал никакого участия в руководительстве политикой. Умоляю вас теперь, когда кончается гражданская война, против воли людей бросающая в тот или иной лагерь, сохранить мне и осужденным вместе со мной Червен-Водали, Шумиловскому и Клафтону жизнь, дать нам возможность хотя бы надеяться послужить когда-нибудь объединяемой и возрождаемой вами России. Инженер Ларионов».

Но рассмотрение прошений приговоренных к расстрелу в Москве задержалось. Во ВЦИКе обсуждался вопрос о приостановке смертного приговора прежде всего в отношении Ларионова как ценного железнодорожного специалиста… 14 июня 1920 г. из Омска во ВЦИК (копия Ленину) пошла явно раздраженная телеграмма:

«Задержка ЦИКом разрешения приведения приговора в исполнение над колчаковскими министрами вызывает недовольство широких масс рабочих и крестьян. Просим срочно разрешить вопрос. Мнение Облбюро прежнее, т.е. четверо должны быть расстреляны. Предсибревком Смирнов».

Ответ на сей раз не заставил себя долго ждать.

«Президиум ВЦИК ходатайство о помиловании Ларионова, Клафтона, Шумиловского, Червен-Водали отклонил. Приговор надлежит привести в исполнение. Секретарь ВЦИК Лутовинов».

В ночь с 22-го на 23-е июля Червен-Водали, Ларионов, Шумиловский и Клафтон были расстреляны.

Беспощадное время. Жестокие, суровые нравы. Гражданская война….

Print Friendly, PDF & Email

4 комментария для “Генрих Иоффе: «Дать нам возможность послужить возрождаемой России»

  1. Одной из самых любимых книг адмирала были «Протоколы сионских мудрецов». Будем его оплакивать?

    1. Заявление Колчака: »
      » — Моё отношение к еврейскому вопросу известно из моих заявлений, сделанных депутации Омской еврейской общины. Я против национальной травли и не имею оснований менять своё отношение по этому вопросу. Объясняю шероховатости, наблюдавшиеся в национальных отношениях нервным состоянием страны, особенно в прифронтовой полосе. Уверен, что в связи с общим успокоением страны исчезнет и острота национального вопроса» (Правительственный Вестникъ, №235, 1919 г.).

    2. На совести адмирала разгон, и если бы только разгон, демократического правительства Комуча.
      Но погромов его армия, наподобии деникенцев, не устраивала.
      Во-первых было мало евреев, во-вторых было много иностранцев.

Добавить комментарий для Сэм Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.