Белла Езерская

Этот невозможный Евдокимов

Памяти Бориса Ильича Зайденберга

Прав был Вячеслав Тихонов, что не любил воспоминаний — слишком много сил и энергии они отнимают. Может быть, поэтому я до сих пор не касалась этой саднящей темы: Зайденберг.

Какой был актер! 13 лет прошло, как его нет. Я видела его на сцене в 70-80 годы. За это время самые яркие впечатления тускнеют. Трудно писать о театральном актере, после которого не остается ничего, кроме старых афиш и пожелтевших рецензий. И воспоминаний. Его фильмы сохраняются в архиве, их можно затребовать. Но никогда уже не увидишь Зайденберга-Меркуцио, Зайденберга-Годунова, Зайденберга-Раевского. Никто не позаботился заснять их на пленку и сохранить для потомства, как золотой фонд. Не было такой традиции. Или желания.

Я осторожно держу в руках истлевшую вырезку из газеты «Знамя коммунизма» со своей рецензией на «104 страницы про любовь» Радзинского. С трудом разбираю шрифт. На полях пометка: 13 февраля 1966 года. На обороте — репортаж из зала суда над Синявским и Даниелем: «Факты изобличают». Мы не читали, но осуждаем. Да, было времечко. На этом фоне я, рецензент, задаюсь вопросом: является ли положительным героем физик Электрон Евдокимов, и может ли он служить примером для нашей молодежи. Такая была сверхзадача. Да какой из него пример? Насмешлив, груб, циничен, к тому же бабник. Встречает стюардессу Наташу, не постигшую других высот, кроме воздушных, и сходу затаскивает её в постель. На сцене гаснет свет, на кровати вспыхивает огонек сигареты. Режиссер Владимир Бортко придумал эту сцену в те пуританские времена, когда милиционеры приводили в отделение милиции девушек в сарафанах.

Наташу играла талантливая Людмила Мерщий. Она вышла замуж и уехала в Венгрию, где нет русского театра, но есть что кушать и во что одеться.

… Наташа гибнет в авиакатастрофе, а Евдокимов понимает, что пропустил главную и, может быть, единственную любовь в своей жизни. Опоздал. Я опускаю собственные воспитательные комментарии по этому поводу. Раздавленный этим известием Евдокимов стареет буквально на глазах.. Это сыграть нельзя. Это нужно прожить. Зайденберг умел. Он ничего не делал на сцене «просто так». Каждая его фраза наполнена мыслью, каждая минута пребывания на сцене значительна. С его появлением возникает некое силовое поле, и вот уже зритель, только что расслабленно дремавший в кресле, просыпается. Потому что то, что несет со сцены актер, требует его, зрителя, внимания и сотворчества. Его игра спроецирована в сегодняшний день, независимо от того, играет ли он классику, или современную пьесу. Тема гармоничного человека возникла у него на шекспировском материале. Меркуцио, весельчак и шутник, истинный сын Ренессанса. Растертый жерновами нелепой войны Монтекки и Капулетти, он, умирая, проклял их: “ Чума на оба ваших дома!» Это проклятие не снято и поныне. Оно адресовано нам, живущим в ХХI веке, раздираемом войной всех против всех… Я до сих пор помню, как актер произносил эту фразу.

Он пропускал через себя авторский текст, как свой собственный. Он умел мыслить на сцене. А его знаменитые паузы.

В Евдокимова-Зайденберга влюбилась вся Одесса, особенно ее женская половина. Он был красив суровой мужественной красотой. Особенно выразительны были его глаза. В Одессе говорили: красив, как Зайденберг.

Когда Тихонова спросили, как он относится к своей фантастической славе, он ответил: как к издержкам производства. Примерно так же относился к своей популярности и Зайденберг.

Он много снимался, ему даже пришлось уйти из театра: загруженность в репертуаре была несовместима со съемками. Тогда он получил свой первый инфаркт. За 20 лет он сыграл 46 ролей в кино. Его первой кино ролью и самым значительным актерским достижением был Емельянов из фильма «Гадюка». Кого бы он ни играл: красного командира, генерала угрозыска или парторга — это было событие. Проходных ролей у него не было. Он обладал способностью оживлять любые персонажи. Но уж если роль совпадала с его индивидуальностью — рождался подлинный шедевр. В кино эпопее Озерова Освобождение он сыграл майора Орлова. Его героя послали на левый берег Днепра — создать ложный плацдарм. На верную смерть. Плацдарм был окружен и полностью уничтожен. Говорят, что зрителям так полюбился обаятельный и бесстрашный майор, что они не могли смириться с его гибелью. Озерову пришлось продлить майору жизнь, и Орлов благополучно дожил до конца сериала. Но как бы ни блистал Зайденберг на экране — для меня он навсегда остался человеком театра. Великим актером русской сцены. Соизмеримым с актерами МХАТа и голливудскими звездами первой величины.

В пьесе «Всего тринадцать месяцев»— Юрия Дынова Зайденберг играет друга Пушкина Александра Раевского. Его можно было бы представить злым гением поэта, его Демоном, и это было бы правдой. Но не всей. Актер не только обнаруживает явление, он находит его социальные и психологические причины. Трагедия Раевского — в неверии. Он не верит ни в пользу общественных преобразований, ни в успех вооруженного восстания. Не верит, и сам страдает от этого. Отсюда его разъедающий скепсис.

Россия — странная страна.
В ней даже жить порой — геройство.
Почти при всех царях она
Устроенное неустройство.

Лишь один раз приоткрылась его любовь к России, любовь тяжелая и нежная. Зайденберг произносит признание своего героя веско, скупо и страстно:

— Ошибся ты. Люблю я свое отечество.

Мне кажется (может быть, я ошибаюсь) что в их характерах — актера и его героя — много общего.

Классики он играл до обидного мало. Он так и не сыграл Сирано, о котором мечтал. Не сыграл Гамлета, Отелло, Арбенина, которого играл в 14 лет в школьном спектакле. Всякий раз, останавливаясь перед круглой афишной тумбой, я всматривалась в свежую афишу, в надежде увидеть его имя среди исполнителей. Напрасно. С каждым годом он все больше и больше уходил в режиссуру. Это был добровольный уход. Ему нравилось ставить. Он поставил 30 спектаклей на сцене одесского Русского театра, и сколько-то в Украинском, куда пошел на трехлетний контракт. Он ведь в Ташкентский театральный институт поступал на режиссерский факультет. Но кто-то умный ему объяснил, что хорошим режиссером можно стать, только пройдя актерскую школу. Вот он её и «проходил». Оказывается, истинным его призванием была режиссура. Он не был Станиславским, но был хорошим крепким режиссером. Но актером он был гениальным.

После моего отъезда в эмиграцию мы виделись с ним дважды: в Одессе в 1994 году, в доме моей подруги, куда он пришел за переданной ему из Нью-Йорка посылкой. Мы проговорили четыре часа, он не разрешил мне включить магнитофон. Мы говорили не об искусстве. Это была исповедь. Монолог. Он жаловался на судьбу; на неудачи и несправедливости. Тогда-то он рассказал об истории с фильмом «Доживем до понедельника». Возможно, роль Мельникова была его последним шансом прорваться в Большое кино… Он не хотел выглядеть неудачником, и моя статья ничего бы не изменила в его судьбе. Потому и не дал записывать. Тогда и подписал бережно хранимую фотографию в роли Раевского.

Второй раз мы встретились в октябре 2000 года у театра Миллениум в Бруклине, перед его возвращением в Одессу. Этот разговор был коротким… Я сказала: какой актер пропал! Он возразил, что теперь он профессор. Ему это льстило. Он умер в Одессе на следующий день по приезде, по пути к своей новой квартире.

Его личная жизнь не сложилась. Первая его жена Альбина Скарга была талантливой актрисой, но рано сломалась. Алкоголь. Он пытался её спасти, но безуспешно. О второй его жене не знаю ничего, кроме того, что она — немка. У него двое детей от первого брака: сын Геннадий и дочь Юлия. Оба — заслуженные артисты Украины, оба играют в том же театре, что их отец. Я разговариваю по телефону с Геннадием Скаргой:

— Отец не поощрял нас с Юлей стать актерами, но и не отговаривал. Своим именем не прикрывал. Считал, что если сами пробьемся, значит, сделали правильный выбор. Юля закончила ГИТИС, я — школу-студию МХАТ. Да ему и некогда было нами заниматься: съемки, переезды, проблемы в личной жизни. Он женился и уехал на несколько лет в ГДР. Вернулся, поступил в Украинский театр как режиссер, и одновременно в консерваторию — преподавателем сценического мастерства. Ставил сцены с выпускниками оперного отделения. В последний год полностью выпускал оперные спектакли для дипломантов. К 70-летию получил должность профессора Одесской консерватории,и подарок от мэрии — элитарную квартиру в престижном районе.

Что ж, и на том спасибо. Практично. Вместо ордена и звания, я полагаю. 70 лет он ждал этого подарка. А звания что? Мираж. На себя не оденешь, в суп не положишь. Он как приехал из Брянска заслуженным артистом РСФСР, так и ушел в этом звании в вечность.

Сколько же лет должно пройти, чтобы на фасаде Русского драматического театра имени Иванова появилась мемориальная доска, сообщающая, что здесь с такого-то по такой год играл заслуженный артист РСФСР Борис Ильич Зайденберг?

Кстати,а кто такой этот Иванов? Спрашивала — никто не знает.