Марина Ясинская: Фантастика. Рассказы

Loading

Видимо, неистребимая тяга к лучшей жизни передается по наследству. Нельсон рассказывал, что в поисках этой самой лучшей жизни его пра-прадед пешком прошел весь путь от Гватемалы до Техаса. Больше трех месяцев брел вдоль федеральных трасс, питался лимонами, что росли на деревьях вдоль дорог…

Фантастика

Рассказы

Марина Ясинская

Эффект морской раковины

В наступившей после выстрелов тишине приказ снять повязки прозвучал оглушающе громко.

Ник догадывался, что именно увидит. Догадывался, но, опустив полосу мягкой, плотной ткани на шею, вздрогнул и сглотнул. До мобилизации он не раз задумывался над тем, сможет ли убить человека.

Ну, вот теперь он знает.

Хотя…

Стоящего слева от него в шеренге, невысокого крепыша с бульдожьей челюстью, вывернуло прямо на песок. Судя по звукам, доносящимся откуда-то справа, его сосед был не единственным, кого потянуло блевать от непривычного зрелища смерти.

— Следующих! — гаркнул с вышки старшина, и минуту спустя перед новобранцами стояла свежая цепочка «улучшенных». Бледные и темнокожие, высокие и низкорослые, с тонкими руками, безволосыми головами, большими глазами… Одни были похожи на людей; другие на людей почти не походили.

— Повязки! — скомандовал надзирающий за свежим пополнением невысокий жилистый сержант.

«Усложняют задачу», — констатировал про себя Ник. Первый раз новобранцы не знали, во что стреляют. Теперь, пусть по-прежнему с завязанными глазами, но знают.

Натягивая на глаза эластичную черную ткань, Ник успел заметить, что у соседа слева дрожали руки и мелко тряслась массивная, упрямо выдающаяся вперед нижняя челюсть.

— Огонь!

Когда треск затих, приказа снять повязки не последовало.

В наступившей тишине был отчетливо слышен скрип песка под подошвами тяжелых армейских ботинок — вдоль шеренги шел сержант.

Скрип затих, как показалось Нику, прямо напротив него.

Нет. Чуть левее.

Звук тычка, рык:

— Поднять автомат!

В тишине слышно только натужное дыхание соседа слева.

— Поднять автомат!

Дыхание сорвалось на всхлипы.

Хлесткий звук удара; глухой — падающего тела.

— Встать!.. Поднять автомат!.. Огонь!

Тишина.

Сопение, возня, удаляющийся скрип песка под тяжелыми армейскими ботинками.

— Призывники! Поднять автоматы!.. Огонь!

Теперь Ник знал, что именно он увидит, и потому руки, опускавшие полосу мягкой, плотной ткани на шею, дрожали. Да что уж там дрожали — ходили ходуном.

До мобилизации он не раз задумывался над тем, сможет ли убить человека.

Теперь он знает…

* * *

«Каждый имеет право на свободный выбор собственного внешнего вида и внутреннего устройства своего организма, а также право на применение в организме кибернетических устройств и искусственных органов».

Пункт первый Всемирной Декларации общества биологических носителей человеческого интеллекта. Проект представлен на рассмотрение на международной конференции в Женеве в 2398 году. Документ не ратифицирован.

* * *

— Думаешь, это правда, что «улучшенные» умеют читать мысли людей?

Голова Таши лежала у Ника на плече; девушка задумчиво вертела в руках простенькую цепочку с медальоном — её регистрационный номер рядового.

— Нет, — уверенно отозвался Ник, легко ероша короткие темные волосы на затылке девушки. — Если бы они читали наши мысли, они бы давно уже нас разбили. Логично?

— Логично, — рассеянно согласилась Таша. — А что, если им не надо нас разбивать?

— В смысле?

— Ну… Если они не хотят нас уничтожить? Они ведь никогда не нападают первыми… Только защищаются.

— Не хватает военной мощности, вот и не нападают. А мы последовательными наступательными действиями не даем им мобилизоваться для атаки.

— Да ладно тебе, Ник, — перебила Таша, — Подумай сам, ведь когда-то «улучшенные» были людьми…

— И что? Это не мешает им убивать нас. У нас огромные потери. Ежедневно. Нет, Таша, «улучшенные» — не люди.

Ответы на такие вопросы отскакивали у Ника от зубов. Еще бы — ведь они заучены едва не с пелёнок. Не надо ничего придумывать; простые ответы — они самые верны.

— Думаешь?.. — с сомнением протянула Таша.

Но Нику больше не хотелось разговоров о военной политике. Особенно сегодня — ожидание первого боя кипятило кровь, проводило смычком по струнам нервов. Хотелось снять напряжение; хотелось отвлечься, хотелось не думать о том, что завтра он может умереть.

И не надо ничего придумывать. Есть верный способ — старый, как мир.

Не дослушав девушку, Ник быстрым движением перекатился на узкой казарменной койке, навис, опираясь на локти, над Ташей.

Простые способы — они самые верные.

* * *

«Белковые апгрейды, заменяющие более пятнадцати процентов человеческого организма, приводят к заметному изменению морфологических признаков человека.

При замене более пятидесяти процентов естественных клеток на синтезированные белковые молекулы наблюдается увеличение средней продолжительности жизни человека на двести десять процентов.

Одновременно при замене более пятидесяти процентов естественных клеток на синтетические наблюдаются существенные изменения генетического кода человека. Подобные изменения являются необратимыми и кардинально меняют известную нам природу человека, превращая homo sapiens, человека разумного, в принципиально новый вид разумного существа — homo preficeris, человека улучшенного».

Из доклада Международной Комиссии по исследованиям белковых апгрейдов, 2449 год.

* * *

Ник явился на войну по призыву; армейская служба для него была всего лишь обязанностью. Потому, когда ему предложили нашивки младшего сержанта, он принял их без энтузиазма.

Зато потом радовался: теперь он сам определял составы групп для боевых заданий и мог отправлять Ташу на самые безопасные — на патрули.

Девушка не спорила — понятие воинской дисциплины инструкторы вбивали в новобранцев крепко. Но ночью, когда гас свет, и в казармах наступала тишина, Таша тихонько сопела ему в грудь и просила:

— Пожалуйста, отправь меня на настоящее дело.

Ник только молча качал головой в темноте и спрашивал у нее — про себя, не понимая: «Ну зачем тебе это надо?»

Таша злилась, плакала и уговаривала.

Со временем перестала просить. Поняла, что бесполезно. Смирилась с тем, что Ник научился говорить ей «Нет».

* * *

«С первого марта текущего года любые белковые апгрейды, включая проводимые по медицинской необходимости, полностью запрещены.

Считать «улучшенными» всех, у кого количество синтетических молекул в организме составляет более пяти процентов.

Принудительная высылка «улучшенных» в Австрало-Антарктику прекращается.

Обо всех «улучшенных», проживающих среди людей, немедленно сообщать в местные правоохранительные органы.».

Из обращения Президента Объединенных Наций, 2451 год.

* * *

— А я думаю, человек может слышать мысли другого…

Ташина голова лежала у него на плече, по телу разливалась блаженная слабость, и меньше всего Нику хотелось сейчас говорить.

— Телепатия, — Ник сделал усилие над собой и поддержал разговор.

— Не обязательно… Ник, ты слышал про эффект морской раковины? Ну, если приложить ее к уху, то можно услышать плеск волн?

— Это вовсе не плеск волн, — сонно буркнул Ник, проводя по голому плечу девушки кончиками пальцев. — Это эхо от окружающих шумов: звуки залетают в раковину, отражаются от её стенок, искажаются и порождают шум, который принято считать гулом моря.

— Ник, в тебе ни капли романтики… — выдохнула Таша и, помолчав, продолжила, — А я верю, что в ракушке живет море. Просто надо его очень любить, чтобы услышать… Мне кажется, так и с людьми — если ты любишь человека, то можешь его услышать. Даже если он далеко… Ник?.. Ты спишь?..

Ник спал.

* * *

«Несколько лет назад “улучшенные” создали эталонный геном биологических носителей интеллекта и сейчас производят апгрейды специально для военных целей. Усовершенствованный искусственными генами, организм «улучшенного» устойчив к воздействию высокой радиации, отравляющих веществ и биологического оружия и может функционировать даже с огромными физическими повреждениями. Помните — убить “улучшенного” один на один гораздо сложнее, чем человека».

Выдержка из Инструкции Новобранца, 2454 год.

* * *

Операция, в которой он потерял Ташу, не была боевой. Обычное патрулирование по периметру, тремя шаттлами, с предусмотренным по плану небольшим выходом за намеченные границы, обеспечивающим постепенное расширение подконтрольной территории. Привычный полет над жирафами забытых строительных кранов, над перекрестками проводов, над остывшими трубами давно заброшенных нефтеперерабатывающих заводов, танцующими танго с ржавыми куполами больших перегонных кубов.

— Ник!

Он вздрогнул — голос Таши прозвучал совсем рядом, словно она сидела на соседнем сидении.

— Ник!

На этот раз в ее голосе отчетливо прозвучала паника.

Да нет, ему показалось — ведь она не выходила на связь…

А в следующий миг прогремел взрыв — и шаттл, в котором была Таша, грудой горящего металлолома полетел к земле.

Когда Ник, резко приземлившись рядом с дымящимися останками судна, выскочил на горячий песок, Таша еще дышала. Воздушные подушки отсрочили смерть. Но не спасли. И не надо было быть медиком, чтобы, глядя на девушку, понять — ей уже не помочь.

Ник бережно занес обожженное, переломанное тело Таши внутрь шаттла, поднялся над окраиной заброшенной индустриальной зоны. Развернулся, готовый рвануть обратно к базе, к медикам, зная, что, скорее всего, не довезет девушку живой — и тут увидел спрятанный среди нагромождений промышленных руин белый купол шатра с синей стрелой, заключенной в круг.

Жестоким соблазном, злым искушением смотрел на него синим глазом с земли приёмник «улучшенных».

Ник колебался недолго.

«Улучшенные» — не люди. Но они ведь живые.

Что ж, пусть хотя бы так.

* * *

«К сожалению, и в наше время находятся люди, не верящие подтвержденным научными исследованиями выводам, что “улучшенные” — не люди. Или же такие неблагонадежные личности, которые считают, что за лишние сто пятьдесят лет жизни вполне можно поступиться человеческой сущностью.

Желая разрушить наше общество изнутри, “улучшенные” принимают этих людей в своих передвижных приёмных пунктах и проводят над ними белковые апгрейды, пополняя, таким образом, свои ряды. Несмотря на ряд показательных расстрелов активистов из захваченных приёмников, “улучшенные” продолжают рассылать подобные пункты по границам своей территории, ожидая человеческих отступников».

Из аналитической статьи журнала Globe Politics «Враг внутри», 2455 год.

* * *

Тонкорукий «улучшенный», абсолютно лысый, с нечеловечески большими глазами и биопортами для прямого подключения мозга к компьютерам на месте ушей, при виде серебристой военной формы ворвавшегося в палатку Ника совсем по-человечески взвизгнул и попытался укрыться за шаткой кушеткой, одновременно стараясь дотянуться до валяющегося в углу беспризорного автомата.

— Не надо, — буркнул Ник, кинув короткий брезгливый взгляд на хилое тело, закутанное в голубой халат.

Уложил Ташу, едва дышавшую, на кушетку, бесцеремонно ухватил тонкорукого, подтащил к столу.

— Работай!

«Улучшенный» в ужасе таращился на него лишенными белков глазами и что-то невнятно бормотал.

— Работай, я сказал!

— А ты уверен? — раздался позади чей-то голос.

Ник резко обернулся — низкорослый улучшенный, неестественной белый и такой гладкий, будто сделан из пластика, показался из-за ширмы, держа в руках автомат.

Дуло смотрело в землю.

— Ты понимаешь, что ты просишь?

Ник посмотрел на Ташино лицо, бледное, с заостренными чертами — посмотрел пристально, запоминая.

Уже на выходе обернулся:

— Она говорила, когда-то вы были людьми…

Он не увидел, как «пластиковый» грустно усмехнулся, глядя в спину уходящего солдата, и не услышал, как тот тихо вздохнул:

— Действительно, были.

* * *

«Постановлением командующего Юго-Восточного округа за заслуги перед человечеством посмертно наградить Наташу Марию Крамер орденом за боевые заслуги третьей степени».

Из приказа генерал-полковника Юго-Восточного военного округа Сергея П. Риверти, 2455 год.

* * *

Нашивки сержанта на рукавах. Скрип песка под тяжелыми армейскими ботинками. Плотная повязка на глазах.

Издалека доносятся знакомые команды:

— Следующих!.. Поднять автоматы!..

Казалось, целую вечность назад стоял рядом с ним парень с бульдожьей челюстью, с автоматом в дрожащих руках.

Ник переступил с ноги на ногу. Что-то медлят они со следующей командой…

Наконец он не выдержал:

— Ну? Чего же вы? — выкрикнул Ник, слепо водя головой с завязанными глазами и сплюнул хрустящий на зубах песок — пополам с кровью. — Кишка тонка?

Руки, крепко связанные за спиной, затекли.

— Стреляйте, чего ждете? Я таких, как вы, гадов, знаете, сколько положил?

— Стоять! — раздался чей-то голос.

Чужой голос. Но почему-то очень знакомый.

«Ник, ты слышал про эффект морской раковины?»

Кто-то сдернул с него повязку, и он зажмурился от яркого солнца, успев заметить только песчаный плац, строй «улучшенных» с автоматами в руках и цепочку связанных солдат напротив.

«Прямо как мы», — мелькнула у Ника неуместная мысль.

Глаза, наконец, привыкли к слепящему солнцу, и Ник, щурясь, разглядел стоящего прямо перед ним «улучшенного».

Нечеловечески большие глаза прямо перед ним. Такие знакомые темные глаза… Внимательно смотрели на него. Сквозь него.

И не видели…

— Таша… — сипло прохрипел Ник.

Ну и что, что у нее в руках автомат… Ник просто смотрел на нее — такую чужую, такую прежнюю Ташу, и в ушах у него шумело море.

Ретрография

Ни косметика, ни стильная стрижка не скрывали внутреннего напряжения и усталости молодой женщины. Стоявший рядом с ней угрюмый подросток не отрывал взгляда от экрана своего телефона.

— На сколько настраиваем? — спросил я.

— На десять лет, — ответила женщина и уселась на кресло перед аппаратом. Сын нехотя оторвался от телефона, сел рядом, скроил выражение недовольства на лице.

Вспышка.

— Готово. За снимками приходите завтра.

Вечером я аккуратно купал в ванночке с проявителем глянцевый квадрат бумаги. На нём постепенно проступало лицо молодой женщины с буйной копной волос и бесконечным счастьем в глазах. У неё на руках сидел малыш лет четырёх-пяти и задорно смеялся.

На следующий день женщина расплатилась за снимок, вынула его из конверта — и, увидев, расплакалась. Сын мельком взглянул на изображение, пожал плечами и уткнулся в телефон.

* * *

— Внучка подарила, — пояснила старушка с аккуратно уложенными седыми кудряшками, протягивая подарочный сертификат. — Сами мы про эту ретрографию раньше и не слышали.

— Но вы знаете, что это такое? — уточнил я.

— Вы нас фотографируете, но на снимке выходим мы не сегодняшние, а молодые?

— В целом, правильно, — согласился я. — Получается этакое ретуширование времени. На сколько лет назад хотите сделать снимок?

— Давайте на пятьдесят, — предложил старичок.

Тем вечером на бумаге в ванночке появилась совсем юная пара, нежно глядящая друг на друга.

Старичок со старушкой долго разглядывали ретрокарточку, а потом обменялись точно таким же взглядом, как на снимке — и на миг вдруг стали очень молодыми.

* * *

Представительный мужчина в дорогом галстуке — идеальная иллюстрация успешного бизнесмена — задумчиво рассматривал образцы снимков на стенах.

— Насколько далеко назад идут ваши настройки? — поинтересовался он.

— На сколько угодно в пределах вашей жизни.

— Мне нужно на двадцать семь лет назад, чтобы на снимке я был восемнадцатилетний, — попросил он и пояснил, хотя я и не спрашивал: — Сестра делает сюрприз родителям на золотую свадьбу — стенгазету с экскурсом в прошлое. Попросила всех нас сделать ретрографию на нашу юность.

— Без проблем!

Вспышка.

Вечером я с удивлением смотрел на то, как в ванночке проявляется изображение нездорово измождённого молодого человека в футболке ядовито-яркой расцветки, с дредами на голове, серьгами в левой брови и подведёнными чёрной краской запавшими глазами.

Утром мужчина с любопытством вскрыл конверт и несколько долгих минут рассматривал снимок, а потом покачал головой и усмехнулся, глядя в лицо своей юности:

— Какой же я был дурак!

* * *

Супругам едва ли исполнилось тридцать, но в глазах мужа стояло такое раздражение, будто вместе они прожили целую вечность и смертельно надоели друг другу. А в глазах жены была надежда, которую она старательно прятала.

— Ир, ну вот скажи мне на милость, зачем нам эта ретрография? — раздражённо осведомился муж.

Жена не ответила.

— На шесть лет назад, пожалуйста, — попросила она меня и едва слышно добавила: — Мы тогда только познакомились…

— Прошу, — указал я им на скамеечку перед аппаратом.

Сев, оба фальшиво улыбнулись в объектив.

Снимок на следующий день забирал крайне недовольный поручением муж. Я специально не заклеил конверт, так что когда он его взял, ретрокарточка вылетела на стойку.

Муж мельком глянул на неё, а потом поднял и принялся пристально рассматривать. Лицо девушки на снимке сияло радостью и предвкушением счастливого будущего, в глазах юноши горели восторг и готовность свернуть горы ради счастья любимой.

— А я ведь и забыл, что она когда-то была такой, — пробормотал он потрясённо. — И что я был таким… И что мы были такими… влюблёнными.

Затем вынул сотовый и набрал номер.

— Алло! Ирочка? Я скоро буду! — сообщил он, выходя из студии. Я проводил его взглядом и улыбнулся, вспомнив, как тот спрашивал накануне, зачем им нужна ретрография.

Сорок девятый

Рик знал, что опоздал, но всё равно бежал так, что сердце стучало в груди, и кровь шумела в ушах. Рик бежал несмотря на то, что пожар уже отгорел, и улицы превратились в пепелище…

— Вина подсудимого в дезертирстве и нарушении военной тайны установлена, — голос председателя военного трибунала прервал воспоминания. — Обвинение в качестве наказания требует пятьсот повторов с единоличным правом выбора дня. Защита настаивает на ста повторах и выбор дня по согласованию обеих сторон. Рассмотрев все обстоятельства дела, я приговариваю подсудимого к двумстам повторам с правом выбора дня обвинением.

— Поздравляю! — сияющий адвокат семенил рядом с конвоем, выводящим Рика из зала заседаний.

Рик не разделял его радости.

— Лучше бы вы отстояли право выбора дня.

— Но мы ведь скостили тебе срок с пятисот повторов до двухсот!

— Я бы лучше прожил пятьсот раз какой угодно день, чем ещё один раз тот день, который выберет прокурор.

— Ты же ещё не знаешь, какой день он тебе выберет! — удивился адвокат.

Рик лишь обречённо вздохнул.

* * *

Рик служил в окружном штабе, обрабатывал расшифрованные данные разведки и командования. Там ему и попался на глаза секретный меморандум Генштаба и приложенное к нему донесение разведки. Враг планировал нанести удар по родному городу Рика; в соответствии с тактическим планом Генштаб приказывал не принимать никаких мер по предотвращению удара и эвакуации населения.

— Разрешите мне предупредить жену! — бросился Рик к командиру.

— Исключено. Ты предупредишь её, она расскажет друзьям, те — соседям, и вот уже весь город в панике разбегается, враг понимает, что мы были предупреждены — и мы лишаемся стратегической выгоды.

— Полмиллиона людей ради стратегической выгоды… — начал было Рик.

— Отставить! — прервал командир.

Рик чётко, по уставу развернулся и, чеканя шаг, вышел вон из кабинета.

Это была последняя вещь, которую он выполнил по уставу.

* * *

Предупредить Яну не удалось — все каналы связи оказались перекрыты. И тогда Рик угнал развед-флайер и рванул домой.

Он опоздал всего на один день. Или это враг сдвинул сроки операции? Когда Рик прилетел, город уже догорал, а по разрушенным улицам потерянно бродили живые тени сошедших с ума от горя людей.

Когда Рик нашёл среди руин дома обугленное тело Яны, он и сам превратился в такую тень.

Он не сопротивлялся, когда за ним прибыл военный конвой…

* * *

Рик бежал так, что сердце бешено билось в груди, а в ушах шумела кровь. Он бежал так, будто ещё была надежда. Бежал, хотя знал, что найдёт вместо дома руины, а вместо Яны — обгорелое тело.

Рик бежал, хотя помнил, что он проживает этот день вот уже сорок восьмой раз. Сорок девятый, если считать тот — самый первый.

Рик бежал, хотя знал, что ещё сто пятьдесят два раза он будет находить среди обгоревших руин тело Яны, и сто пятьдесят два раза его сердце будет разрываться от невыносимой боли. Рик бежал…

Лабиринт Власова-Санчеса

В бар «Герб и молот» Стас приходил часто. Не из-за жратвы. Она все равно везде синтетическая, разница разве что в упаковке: в одном месте подают в пакетиках, в другом — в брикетиках. Впрочем, от перемены мест слагаемых содержимое, как известно, не меняется.

«Герб и молот» нравился Стасу отсутствием официантов. В ресторане подлетят — расторопные, фальшиво-приветливые, с заученными улыбками, а взгляд цепкий, хваткий — вмиг оценит стертое напыление скафандра и заметит кремнезем на подошвах. И мелькнет в глубине глаз презрение — старатель! — и разочарование: хороших чаевых не дождешься.

Однако, все равно улыбнутся — будто оскалятся — и заученно протараторят:

— Какую желаете консистенцию? Жидкую, полужидкую, твердую? Вкусовые добавки? Мясная, овощная, рыбная?..

А в «Гербе и молоте» вместо этих, юрких и хватких, -только равнодушные автоматы с кнопками. Меню то же, зато цены дешевле — ведь расходов на рабочую силу меньше.

Впрочем, главное достоинство бара — даже не цены, а полунатуральное пиво. Солод, конечно, синтетический, а вот вода — настоящая, не переработанная, с ледяного озера на Южном полюсе.

Бар нравился Стасу еще и тем, что, в отличие от большинства построек в поселении Шрётер-12, кирпичный цилиндр «Герба и молота» был загрунтован лишь наполовину. Полная загрунтовка, конечно, лучше защищает от ионо-излучения, но… как же устаёшь от подземных помещений! А в «Гербе и молоте» можно сесть на высокую вертушку у стойки бара — и долго глядеть в окно, на сиреневое плато Большого Сирта, на клыкастые пики Терры Тиррении. Можно душевно молчать с улыбчивым барменом Хавардом или перекинуться парой слов со сморщенным стариком-завсегдатаем Афоризмычем.

Можно писать письмо Лиле. Писать в мыслях, тщательно выстраивая фразы, так, чтобы выразить то, что слова передать не могут. И когда придет срок отправлять почту, письмо будет уже давно написано; останется только выложить готовые слова на бумагу и отдать маленькое состояние за почтовые расходы.

И уж совсем редко в «Гербе и молоте» можно позволить себе бережно извлечь из закромов души мечту, полюбоваться ею, убрать обратно и постараться убедить себя в том, что уже совсем скоро она исполнится.

* * *

Нельсон торопливо плюхнулся на стул рядом со Стасом и буднично выложил на стол две золотистые банки консервов.

— Сардины? — недоверчиво поднял брови Стас, беря банку в руки. — Настоящие?.. А в честь чего?

— Надоела синтетика — сил нет, — как-то отчаянно отмахнулся Нельсон.

Стас с трудом оторвал жадный взгляд от банки и подозрительно взглянул на своего напарника. Транспортировка натуральных продуктов с Земли была крайне дорогой; «настоящая» еда стоила здесь запредельных денег.

— Просто захотелось немножко живой пищи, — правильно истолковал молчание Стаса Нельсон. — И так мы себе во всем на свете отказываем… Ну, чего сидишь? Вскрывай, что, смотреть на них станем, что ли?

Стас не заставил себя долго уговаривать. Ухватился за колечко на крышке, потянул — и вот, в густом золоте масла появились ровные ряды румяных рыбешек…

Память хранила воспоминания о любимых домашних блюдах — о гусе, запеченном с яблоками, о воздушных пирогах с луком и яйцами. Но божественный вкус консервированных сардин в масле безжалостно изгнал эти драгоценные воспоминания.

«Я ведь ни разу не ел настоящей пищи с тех пор, как прилетел сюда» — сообразил вдруг Стас. «Ни разу за три с половиной года… Марсианских года».

То есть семь земных лет.

* * *

Видимо, неистребимая тяга к лучшей жизни передается по наследству.

Нельсон рассказывал, что в поисках этой самой лучшей жизни его пра-прадед пешком прошел весь путь от Гватемалы до Техаса. Больше трех месяцев брел вдоль федеральных трасс, питался лимонами, что росли на деревьях вдоль дорог, пил остатки газировки из пластиковых бутылок, которые выбрасывали из окон проезжающих машин туристы.

Дошел.

А прадед Стаса в свое время больше года добирался из Восточно-Китайской Сибири в Моску — он попался пограничникам с поддельными документами и десять месяцев провел на тюремных нарах где-то в Средней Азии, пока его вскладчину не выкупила московская община.

Неудивительно, что именно пра-правнуки таких авантюристов и первопроходцев прилетали на Марс — ведь они унаследовали от предков беспокойный ген поиска лучшей жизни.

И как надеялись на удачу, ныряя в холод морской глубины, мальтийские ловцы жемчуга с разъеденной солью кожей и раздутой от постоянного пребывания под водой грудью…

Как были уверены, что им вот-вот повезет, обмороженные золотоискатели Юкона и Аляски…

Как не сомневались, что оно того стоит, измученные на грандиозных стройках мировых столиц гастарбайтеры…

Так и их потомки, пропитываясь радиацией на кремнезёме и урановых залежах Марса, ждали, что со дня на день найдут ее — лучшую жизнь.

* * *

Когда внутренности банок из-под сардин заблестели жестяной чистотой, Нельсон откинулся на спинку высокой вертушки, прикрыл глаза и вздохнул:

— Домой хочу.

Стас пожал плечами. Не было на Марсе ни единого старателя, который в один прекрасный момент не махал бы в сердцах рукой и не говорил: «Всё! Хватит! Надоело!»

Все старатели прилетали сюда с одинаковым планом: подкопить деньжат — и сразу же обратно. И почти все — до сих пор здесь…

— Ну, должно же и нам с тобой повезти, в конце-то концов! — сердито сверкнул темными глазами Нельсон.

— Должно? — криво усмехнулся Стас и кивком указал на сидящего в углу зала бессменного завсегдатая «Герба и молота».

Высохший беззубый Афоризмыч со сморщенным лысым черепом выглядел на семь десятков. На самом деле ему было намного меньше. Насколько именно — никто не знал. Говорили, старик был в четвертой группе исследователей Керганского купола, тех самых, которые попали под протонное солнечное событие, и им выплатили огромные компенсации. Вот на эти деньги Афоризмыч здесь и жил.

Непонятно только — почему здесь…

— Ему как — повезло?

Нельсон нахмурился, а потом неожиданно прокричал через весь зал полупустого бара:

— Афоризмыч, ты почему домой не возвращаешься?

— Домой? — встрепенулся старик и непонятливо заморгал глазами.

— Ну, да, домой. На Землю.

— Ах, на Землю… — Афоризмыч помолчал, пожевал беззубым ртом. — Знаешь, Земля ведь кажется домом только с Марса… Да и привык уж я к ней такой… Когда она висит в небе голубым ночником.

Стас с Нельсоном проследил за кивком старика. Сиреневые вечерние облака почти рассеялись, в небе недвижно висел Деймос, его резво обгонял Фобос и слабо мерцала полоса лазерного луча, по которому качали атмосферу с Венеры на Марс.

И где-то между ними горела голубая точка, от взгляда на которую теплело на душе… Хорошо, когда есть дом.

И пусть он истощен и перенаселен; пусть там почти не осталось нефти, а питьевая вода на вес золота.

Пусть он очень далеко.

Но пока он там, есть куда возвращаться.

Хотя бы в мыслях.

* * *

Нельсона развезло с одной пинты пива. Но вместо привычной депрессии — «Сказочники! Этот из-за них я потерял здоровье и семь лет жизни! Всё торчу здесь, торчу — а зачем?» — Нельсон пришел в состояние упрямой уверенности:

— А я говорю, нам должно повезти! Не может такого быть, чтоб за зря мы тут столько лет облучались! Мы с тобой им еще покажем… Мы еще такое найдем, что они забудут про всех этих Гарденасов…

Как археологам Земли в свое время не давали покоя лавры раскопавшего Трою Шлимана, так и искателей удачи на Марсе вдохновляла история старателя-мексиканца Гарденаса, наткнувшегося на Цитадель. Первое целое сооружение, явно не являющееся случайным созданием природы. И пусть суровые песчаные бури за долгие тысячелетия изъели камень — это не имело никакого значения. Главное, что на Марсе всё-таки существовала цивилизация!

— Везунчик, — с завистью говорили старатели, упуская из виду тот факт, что Гарденас восемь долгих марсианских лет без устали подставлялся ионо-излучению Марса на Сабейских землях, прежде чем ему «повезло».

— А если не найдем? — приподнял брови Стас.

— Значит, когда-нибудь наберемся смелости и плюнем на старательство. Наймемся на урановые залежи или в концерн. Будем получать стабильную зарплату… Станем благоустраивать планету для будущих поколений.

Если бы не пьяные нотки в голосе, фраза прозвучала бы почти иронично.

Все понимали, что здесь, на Марсе, жить, а не существовать, станут очень нескоро. Однако, жертвовать собой ради блага будущих поколений был готов далеко не каждый.

Зато каждый стремился урвать себе на кусочек жизни. Урвать — и увезти с собой, домой, на Землю.

Только вот урвать так запросто не получалось.

С Земли марсианские зарплаты казались Стасу огромными. На такую можно и свадьбу с Лилей сыграть, и жильё купить, и даже лицензию на детей. Поработаешь годик-другой, вернешься обратно — и всё, сможешь враз приобрести себе ту базу, которую на Земле будешь строить всю жизнь.

Лишь прилетев на Марс, Стас узнал, что почти все деньги там и остаются. Один только налог на воздух съедает больше половины дохода. Постоянный заработок — если пашешь на концерны. Поработаешь годик-другой с их автоматами — и всё, больше жить не хочется, будто сам превращаешься в автомат — ни желаний, ни сил. А если сам, старателем-одиночкой, в надежде отыскать сокровище — и того хуже. Раскопать что-то ценное удается крайне редко; тектонические колодцы или гейзеры покупают по бросовой цене; залежи полезных минералов попадаются редко, останки прежних цивилизация — никогда.

С какой стороны не посмотри — выгоды нигде нет. Лучше не тратить понапрасну время и возвращаться обратно.

Об этом говорил каждый старатель, год за годом оставаясь на Марсе.

Об этом умалчивал Стас — в каждом письме Лиле.

Во всех семи отправленных письмах.

* * *

Истертое на руках напыление почти не закрывало кожу, но потратить деньги на новый скафандр-напыление Стас был не готов; за долгие годы он привык экономить на всем, включая здоровье, ради того, чтобы отложить побольше.

Однако, именно истертый скафандр сослужил ему добрую службу; фонарь, лучом которого Стас безразлично пошарил в глубине очередного, похожего на сотни уже виденных, кратера, выскользнул из потных ладоней.

— Полезешь? — осведомился Нельсон, уныло проследив за полетом кругляша искусственного света в пыльную темноту.

— Полезу, — вздохнул Стас, берясь за смотанный трос. — Иначе придется новый покупать.

А новый фонарь — это новые расходы. Еще несколько лишних дней на Марсе.

Ноги погрузились в кремнезем почти по колено. С трудом сделав шаг вперед, Стас наклонился, протянул руку к фонарю — и вздрогнул от донесшегося до него сверху крика:

— Сзади!

Обернулся — и в первый момент не сообразил, о чем речь. Только потом увидел, что углубление, оставленное в песке ногой, становится всё глубже. Песок утекал, словно в воронку.

Будто завороженный, Стас неотрывно смотрел, как воронка ширилась и росла, и как проступали из-под утекающего песка одна за другой ступени…

* * *

В себя Стас пришел только тогда, когда спустившийся вниз Нельсон сгреб его в охапку и заорал прямо в ухо:

— Мы богаты!.. Я же говорил, нам должно было повезти!.. Мы! Богаты!

— Богаты, — согласился Стас, не отрывая глаз от появляющихся из-под песка все новых и новых ступеней.

— Надо вызывать… Сообщать…

— А как?

— Не знаю! Но надо сообщать. И скорее… Или — нет, надо подождать. Надо посмотреть, куда приведет лестница.

— Надо, — кивнул Стас.

— Эй, ты чего? — потряс его за плечо напарник, удивленный односложными ответами.

Стас не мог объяснить своего оцепенения. Он так долго ждал этого момента, так часто представлял его себе, что когда заветный миг, наконец, настал, Стас никак не мог поверить в реальность происходящего. В то, что мечта совсем близка к исполнению.

* * *

Лестница закончилась через четырнадцать ступеней, и прыгающий свет фонарей выхватил низкое, но довольно просторное помещение. Вековая пыль, потревоженная стекшим на пол кремнеземом, стояла столбом, не позволяя разглядеть детали.

— Дождемся, когда пыль осядет, — предложил Стас и уселся на нижнюю ступень.

У Нельсона сил на спокойное ожидание не было. Он достал камеру и принялся снимать ступени — во всех ракурсах. Потом поднес фонарь близко к камню, начал изучать, дюйм за дюймом, поверхность стены. Через какое-то время донесся его восторженный вопль:

— Стас, здесь, кажется, надписи на камнях!

И чуть позже:

— Тут выход! В какой-то коридор!

Прибежал обратно, уселся рядом.

— Ну, что, теперь сообщаем?

— Вспомнил, как?

— Неа. Но нашел инструкцию к передатчикам, там все коды вызовов… Ну так что — сообщаем? — Нельсон дрожал от нетерпения.

— Давай…

Почти немедленно на старателей обрушился самый настоящий шквал звонков. Сигналы вызова поступали без перерыва, передатчики тонко пищали, Нельсон деловито сообщал координаты всевозможным организациям, концернам, комитетам и агенствам, без устали описывал немногочисленные детали, строил предположения о том, куда может вести коридор…

Не прошло и часа, как над кратером послышался шум двигателей — подтянулись первые исследователи. Галдели люди, шумели приборы, стрекотали моторы и гудели мощные фонари. Стены обрастали проводами, густую пыль резали потоки искусственного света.

А Стас всё сидел на ступенях и смотрел в темноту обнаруженного помещения.

И он не гадал, куда ведет коридор.

Куда бы он не вел, Стас по нему придет только в одно-единственное место.

Домой.

* * *

Находку Стаса и Нельсона окрестили «Лабиринтом Власова-Санчеса» — проход вел в цепь коротких, соединенных между собой каменных коридоров, упирающихся в другие помещения.

Всего несколько дней спустя каждый дюйм поверхности Лабиринта был оплетен сенсорами и датчиками, а пространство на милю вокруг кратера забито дорогостоящей техникой. Совсем скоро последовало заявление, что в дальних помещениях обнаружены целые блоки стен, испещренные какими-то изображениями. Письменность это или же декоративный узор, пока неясно — но сам факт их наличия уже является грандиозным открытием.

Ученые выдвигали и разрушали смелые гипотезы. Энтузиасты строили предположения одно невероятнее другого. Новостные каналы разражались сенсационными репортажами, научно-популярные передачи снимали бесконечные документальные фильмы…

Старатели Марса качали головами, завистливо приговаривая: «Вот ведь повезло!»

И только двоим людям не было особого дела до того, какие тайны скрывает Лабиринт.

Стас и Нельсон думали только о том, что, наконец-то, возвращаются домой.

Нельсон радовался. Так искренне, что даже Стас порой ему верил.

Он тоже радовался. На людях. Фальшиво. А про себя…

Про себя он всё думал: семь лет — это много или мало?

И никак не мог найти ответа.

Стас держал в руках билеты на космолет — и боялся.

* * *

Как и свои старшие собратья, аэропорты и вокзалы, космопорт тоже был пропитан атмосферой, в которой сплелись спешка, волнение, нервозность и надежда.

— В первый раз?..

— На заработки…

— Да, думаю, на годик слетаю…

— Квартиру в столице купим…

— Где копать собираешься?..

В салоне космолета висел плотный гул голосов. Будущие работники концернов и будущие старатели-одиночки, искатели приключений и авантюристы, романтики и работяги рассаживались по местам, знакомились с соседями, обменивались впечатлениями, делились планами. Скрывали волнение.

Скромно одетый мужчина с небольшим рюкзаком в руках почти не выделялся среди остальных пассажиров. Если что-то и отличало его от других, то только загар необычного, какого-то неземного оттенка. Но, занятые своими переживаниями, будущие покорители Марса не обращали внимания на такие мелочи.

И хорошо.

Стасу не надо было, чтобы в нем узнали одного из счастливчиков, нашедших Лабиринт Власова-Санчеса.

Он не хотел ни с кем говорить. Ему надо было помолчать. Подумать.

Осознать, что семь лет — это не много и не мало. Это просто достаточно.

Достаточно, чтобы развести добрых приятелей по разным городам. Чтобы остепенить старых друзей, сделать из них серьезных семейных людей. Чтобы состарить родителей. Чтобы превратить знакомых в незнакомцев, а близких, родных и любимых людей — если не в чужих, то просто в других. Даже Лилю…

Когда высохли слезы радости и восторги от встречи, когда схлынул адреналин и вернулись будни, Стас понял, что, улетев на Марс, он словно сошел с поезда жизни. Поезд продолжил ехать дальше, по своему маршруту, и увез его попутчиков. А сейчас, когда Стас вернулся на перрон, где он когда-то сошел, от состава уже давно не осталось и следа…

Какой же поезд теперь — его?

Стасу потребовалось совсем немного времени, чтобы найти ответ.

И всего месяц спустя после долгожданного прилета на Землю он снова оказался в космопорту.

Вокруг него шумели новые первопроходцы, новые покорители неисследованных земель, новые искатели неизвестных сокровищ. Они летели на Марс, полные решимости найти на далекой планете лучшую жизнь. Найти — и привезти ее с собой. Обратно, на Землю.

А Стас возвращался.

Домой?

Он не знал.

Зато знал, что теперь Земля будет казаться ему домом только с Марса.

Print Friendly, PDF & Email

6 комментариев для “Марина Ясинская: Фантастика. Рассказы

  1. Наконец-то в Мастерской появились фантастические рассказы. Любая литература выдумана авторами различных произведений, вот и фант.рассказ предъявляет сюжет, соотносящийся с обычной жизнью или вызывающий знакомые эмоции. При этом критик, особенно технарь, всегда уцепится за своё — описание подробностей, относящихся к научно-технической сфере.
    Лабиринт Власова-Санчеса
    Фабула не новая, но часто используемая, ибо ситуация многим знакома. У Хайнлайна есть совсем короткий рассказ об этом же.
    Вот что заметил.
    — Полная загрунтовка, конечно, лучше защищает от ионо-излучения…
    *Вероятно, ионизирующего излучения
    — три с половиной года… Марсианских года» То есть семь земных лет.
    *Чуть более шести с половиной. Лучше бы звучало — почти семь земных лет.
    — Больше трех месяцев брел вдоль федеральных трасс, питался лимонами, что росли на деревьях вдоль дорог, пил остатки газировки…
    *При этом есть сомнения относительно стойкости желудочно-кишечного тракта
    -Неудивительно, что именно пра-правнуки таких авантюристов и первопроходцев прилетали на Марс — ведь они унаследовали от предков беспокойный ген поиска лучшей жизни.
    *Спорное высказывание, возможно, стоило бы сказать об этом как о вероятности. Тем более, насчет гена.
    — в небе недвижно висел Деймос, его резво обгонял Фобос
    * Есть сомнения.
    — слабо мерцала полоса лазерного луча, по которому качали атмосферу с Венеры на Марс.
    * Слишком маловероятно. Если даже и не по лучу, физ.принцип трудно представить.
    — тектонические колодцы или гейзеры покупают по бросовой цене
    * ?
    — воронка ширилась и росла, и как проступали из-под утекающего песка одна за другой ступени
    * ? Все было покрыто песком, и вдруг открылись ступени, по которым двое спускались вниз. Они расчищали воронку, или она сама раскрыла ступени и помещения?

    PS Автору спасибо за начинание — привнесение в Мастерскую текстов в жанре фантастических рассказов. Написать фант.рассказ, к которому возникает немного придирок, достойное занятие.

    1. Наконец-то в Мастерской появились фантастические рассказы.

      Почему же «наконец-то»? Любознательный читатель, увидев что-то впервые для себя, может для начала кликнуть на фамилию автора, получив перечень авторских публикаций, а затем кликнуть ещё раз и зайти на перечень публикаций в «Семи искусствах». Так за два клика можно увидеть две дюжины публикаций Марины Ясинской в жанре фантастики и фэнтези. Публикации других авторов в этом жанре пусть подскажут читатели.

      1. Выпускающий редактор
        — 2019-06-15 15:29

        … Публикации других авторов в этом жанре пусть подскажут читатели.
        =====
        Запросто!
        http://blogs.7iskusstv.com/?p=59189
        Я тоже великий автор в этом жанре. Но никто меня не любит.

        1. Ага! Сам подставился, держись…

          Дорогой Соплеменник, дорогие другие авторы, применяющие «приём», хорошо видимый на рассказе Соплеменника, где идёт длинная череда диалогов. Которые, как известно, маркируются лидирующим тире, вот таким ‘—’. Но такое на ваших клавиатурах вы вводить не умеете, посему нажимаете на кнопку справа от нуля, то есть, дефис, он же знак минус, вот такой ‘-‘. Но в word’е есть препоганая автоматизация: если вводимая строка начинается с дефиса, word думает, что это элемент перечисления и форматирует строку соответствующим образом. Ничего особо страшного, автору надо просто перед публикацием пройтись по рукописи и снять ненужные, непрошенные перечисления. Если же не делать этого, то после переноса текста в блог (или журнал-газету, программы те же) получается… вуаля! Получается то, что получилось — диалоги, замаркированные буллетами (жирными чёрными кругляшками, как пуля, отсюда название — bullet). Почему? Да, потому, что это автор хотел, чтобы были диалоги. А word решил иначе — ненумерованный список, который в word’е маркирутся как назло дефисами. Но в блогах он же марируется буллетами, а в Мастерской — другими значками, как настроишь (о буллетах и списках полезно почитать в википедии). Погано же то, что переформатировать назад из списков и диалоги уже в свёрстанном тексте очень трудоёмко. Так что, дорогие авторы, ежели на вас вдруг икотка напала — это мы долбаемся с вашими диалогами.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.