Дмитрий Гузевич: Контррецензия на отзыв Алека Д. Эпштейна о проекте М.А. Пархомовского «Русские евреи в зарубежье»

Loading

Дмитрий Гузевич 

Контррецензия

на отзыв Алека Д. Эпштейна о проекте М.А. Пархомовского «Русские евреи в зарубежье», опубликованный в «Хадашот» (№3, 2013) под названием «От очерков о русско-еврейских эмигрантах к социологии русско-еврейской эмиграции»

Автор настоящего текста благодарит коллегу Алека Эпштейна за возможность высказаться как по поводу проекта М.А. Пархомовского, так и по некоторым методологическим вопросам, которую он предоставил самой своей рецензией.

Пойдем по порядку замечаний рецензента.

С пониманием воспринимая утверждение об эклектичности (свойстве, противоположном академичности) серии книг, над которыми размышляет наш коллега, вынуждены признать, что причин этой эклектичности он не понял, ибо, в противном случае, безусловно, остановился бы на них.

Сразу же оговоримся: да, сборники не носят строго академического характера, хотя содержат достаточно много статей академического уровня. «Но почему же не все?» — спросят оппоненты, — «что, не вытянули?». Не в этом дело. Алек Эпштейн в первых же строках строках рецензии дал ключ к ответу, говоря про «сотни статей авторов практически со всего мира». Дело в том, что значительная часть этих авторов не  являются профессиональными исследователями. Издатели ставили своей задачей максимальное привлечение частных архивов и еще живых носителей информации (собственных воспоминаний, семейных преданий, услышанных где-то историй). И упрекать этих, часто уже очень немолодых людей в недостаточной научности текста было бы, мягко говоря, неэтично со стороны издателей. «Спасибо, что согласились написать», — вот была исходная позиция. Ну, а сами издатели внесли ту редактуру,  которая была возможна, не переходя границ корректности. Так возникла большая группа статей, которые не представляют собой исследовательские тексты, но по своему характеру приближаются к… первоисточникам, ибо являются фиксацией семейной информации, напрямую недоступной для посторонних исследователей. Другой вопрос, какова должна быть критика источника в данной ситуации. Но это уже третий шаг, а рецензент остановился на первом.

Можно, конечно, еще обратить внимание на публицистику и полемические тексты, которые присутствуют в ряде сборников, но они выделялись в специальный раздел «Журнал в книге». Другими словами, жанр этих статей был обозначен, а они сами отделены от научных текстов. И уже в силу этого их наличие не может служить основой для обвинения в неровности и эклектичности.

Читаем текст Алека Эпштейна дальше и в недоумении останавливаемся перед следующей характеристикой рецензируемого издания: «огромное количество материалов нередко запутывает больше, чем проясняет». Неужели это отзыв профессионального исследователя, автора четырех сотен научных работ? Так и хочется задать удивленный вопрос: «А как же Вы, батенька, работаете-то по специальности?». Но… не будем задавать, ибо выведывание профессиональных секретов — акция не  совсем корректная.

Однако последующие 70% текста со множеством вопросов, касающихся еврейской эмиграции и еврейской принадлежности, иначе как кашей и назвать-то сложно. Рецензент, действительно, запутался в информационном массиве. Причем каждый из задаваемых им вопросов вполне адекватен («Можем ли мы относить к числу эмигрантов тех, кто сами решили, что жизнь в эмиграции им не подходит?»; «Где именно русские евреи находятся в эмиграции, а где их родина?»; «Является ли статус эмигранта в наших глазах вечным, и человек, однажды покинувший родину, останется в наших глазах эмигрантом навсегда, либо же эмигрантом можно перестать быть, субъективно (по самоощущению) и объективно (по гражданско-правовому статусу) обретя новую родину?», и мн. др.). Но вместе они показывают полную неструктурированность проблемы в исследовательском сознании рецензента. Поэтому он и останавливается в недоумении перед пугающей его горой фактов.

А ведь они очень легко раскладываются по полочкам.

Начнем с того, что рецензент просто перепутал сюжет многотомного издания, хотя ключ был у него в руках. Более того, именно с него наш коллега начинает повествование: «Выход в свет второго издания монографии Михаила Ароновича Пархомовского “Русско-еврейская ДИАСПОРА <выделено нами – ДГ>. Очерки истории” (Иерусалим, 2012), обобщающей созданный им двадцать лет назад проект “Русские евреи в зарубежье” … », но далее начинает обсуждать «феномен русско-еврейской ЭМИГРАЦИИ <выделено нами – ДГ>» и зацикливается на нем. А ведь диаспора соотносится с эмиграцией приблизительно так же, как Российская империя соотносилась с Петербургской губернией. И попытки натянуть одеяло губернии на всю империю вызовут проблемы такого же уровня, каковые возникли у коллеги Эпштейна  при попытках натянуть одеяло эмиграции на всю диаспору. И это даже если не говорить об эмиграции, как о процессе, но лишь как о сообществе, которое возникло в результате этого процесса.

Итак, диаспора — это проживание вне территории происхождения представителей определенного этноса, субэтноса, этноконфессиональной группы, а то и общности имперского типа. Другими словами, «диаспора» = «жизнь в рассеянии» (= «Галут» для евреев).

Длительность ее существования определяется исторической памятью представителей диаспоры и их массовой самоидентификацией.

Диаспора будет состоять из лиц, которые покинули родину всеми мыслимыми путями. Здесь будут и мигранты, выехавшие на время, в т.ч. для учебы; и эмигранты, покинувшие страну происхождения по политическим или экономическим причинам; и люди с двойным гражданством, которые живут на две страны; и реэмигранты, сменившие несколько стран длительного пребывания, а также изгнанники и беженцы. По времени пребывания в диаспоре они будут делиться на тех, кто уехал сам (любым путем), и у кого уехали предки.

Отсюда очевидно, что в каждой диаспоре есть несколько временных слоев. Самый подвижный — обычные мигранты, которые после обучения или работы возвращаются  назад. А есть ­эмигранты. Даже когда эмиграция оказывается кратковременной, и эмигрант возвращается назад, у него есть принципиальное отличие от мигранта, ибо первый, уезжая, знает, что он это делает «навсегда» (слово не случайно поставлено в кавычки, ибо может быть очень много условий: от смены режима до острой ностальгии). Именно поэтому для эмигранта возвращение является репатриацией, а для мигранта — просто второй частью маршрута.

Теперь о тех эмигрантах, которые остались в диаспоре. Через одно-два-три поколения их эмигрантский статус полностью размывается — и на юридическом, и на  менталитетном уровне. Однако, если они сохраняют свою самоидентификацию, они продолжают оставаться членами диаспоры.

Но вдруг часть диаспоры, проживающая в стране А, решает перебраться в страну B. Среди них какая-то группа окажется «реэмигрантами», т.е. людьми, которые второй (или энный) раз за свою жизнь сменили страну постоянного местожительства (реэмигрировали), а остальная часть диаспоры просто родилась в стране А, и для них отъезд из нее — в чистом виде эмиграция в новую страну. Для породившего их сообщества они уже стали субэтносом, приобрели ряд характерных особенностей, связанных со страной А: от языка до костюма, от кухни до бытовых обычаев.

Отдельный случай, когда страна B является для диаспоры исторической родиной. Тогда перед нами особый тип эмиграции/реэмиграции — репатриация (алия для евреев), а участники этого процесса становятся репатриантами (олим для евреев), что никак не отменяют того, что для страны А они будут эмигрантами, а для страны B — иммигрантами (точнее, частным случаем и того, и другого). И от желания ни их, ни стран отъезда/приема это не зависит.

Для таких диаспор, как еврейская, армянская или российско-немецкая, между первой эмиграционной волной, создавшей саму диаспору, и репатриацией проходят когда столетия, а когда и тысячелетия. Другими словами, эмиграция, как процесс, может и создавать диаспору = «рассеяние», и прекращать ее (репатриация).

Каждый еврей алии возвращается в свою страну, на свою историческую и вновь обретаемую родину (заметим, не первый раз в истории своего народа: вспомните о «реках Вавилонских»), о которой помнили в течение тысячелетий его предки, но одновременно эмигрирует из страны, где в течение последних столетий жили эти предки. Они с неизбежностью впитали в себя то, что дала принимавшая их культура, в результате чего возник соответствующий субэтнос.

Так вот, книги М.П. Пархомовского посвящены одному из таких субэтносов —  русским, а, в реальности, российским евреям, покинувшим огромное пространство в 1/6 земной территории, именуемое в разные эпохи Российской империей / СССР / СНГ и К°. И эти люди везде, за исключением этого пространства, являются эмигрантами, а в Израиле еще к тому же репатриантами = олим. И этот двойственный характер алии не зависит ни от чьего индивидуального желания, и изменить его в принципе невозможно. Так будет, как минимум, до конца жизни тех, кто сам приехал в Израиль.

Дети российских евреев, родившиеся на этой земле, перестанут быть эмигрантами, сменится их менталитет. Они не будут составлять новой диаспоры, ибо эмиграция, которая их сюда привела, была той единственной, что разрушает диаспору, а не создает ее. Но вот как субэтнос, скорее всего, останутся. И он будет существовать еще много поколений. И в этом соединении культур и еврейских субэтносов, каждый из которых принес что-то свое, — богатство еврейского народа, впитавшего культуру мира:  ашкенази, сефарды, фалаши и мн. др., вплоть до таких боковых ветвей, почти не связанных с евреями этнически, как караимы и субботники (а ныне они все собрались на Земле обетованной). Так же как мир впитал культуру этого народа, даже если не очень хочет в этом признаваться.

Еще один вопрос, который мучает рецензента: «Можно ли включать в число представителей русско-еврейского мира людей, осознанно ушедших от еврейства к православному христианству…?»

Мой уважаемый оппонент, Вы пишете на русском языке, родном для Вас, и прекрасно понимаете, что термин «еврей» на этом языке никак не выражает религиозной принадлежности, как минимум, в течение последнего столетия. Зачем же Вы играете словами и подменяете понятия? Чтобы поставить, на первый взгляд, парадоксальный вопрос и красиво выглядеть в дискурсе? Ныне термин «евреи» обозначает общность дуалистического характера, имеющую два системообразующих равноправных признака: этнический и конфессиональный. А вот за сугубо конфессиональной составляющей этого сообщества закрепился термин «иудеи». И никуда отсюда не деться. Язык наш умнее нас с Вами.

Евреи всегда были этноконфессиональной группой. Но, начиная с середины XIX в. шел процесс постепенной автономизации этих составляющих. Он брутально ускорился в XX в. под воздействием законодательств и практики двух режимов — нацистского и  советского. Первый создал систему «нюрнбергских расовых законов», где в основе лежала не конфессиональная, а этническая принадлежность. Конфессиональная же служила, в первую очередь, индикатором. Именно поэтому больше шансов выжить было у светского еврея или еврея, чьи родители сменили конфессию. А советский режим сделал все, чтобы уничтожить конфессиональную составляющую. Как результат этих процессов родился русскоязычный светский еврейский субэтнос, отчасти занявший нишу, которую ранее занимали представители почти уничтоженной культуры идиш. Возврат какой-то его части к религии был неизбежен — вначале из противоречия, затем — от нахлынувшей свободы. Иудаизм в сложившейся ситуации  оказывался отнюдь не единственной конфессией, к которой обращались евреи из этой светской части диаспоры (Впрочем, ничто не ново под луной. Вспомните еще дореволюционный анекдот: «Хаим, как Вам Ваш новый зять?» — «Изумительно, Мойша. Молодой христианин из хорошей еврейской семьи»). Соответственно,  русскоязычная алия в значительной степени — светская. Это ни хорошо, ни плохо. Это — факт. Дорогой коллега Эпштейн, Вы же сами принадлежите к этой алие, даже если вернулись в иудаизм.

Итак, крещение не лишает еврея возможности быть евреем. Он просто уже не иудей. Более того, смена религии, т.е. отрицание иудаизма, говорит о несвободе от него, ибо отрицание — такая же зависимость, как и принятие, только с обратным знаком (и, чем сильнее, — тем больше). Лишь полная индифферентность может говорить об отсутствии зависимости. Однако есть еще дети и внуки, которые могут под давлением как внутренних побуждений, так и внешних обстоятельств вернуться к истокам (когда возникла возможность выехать в Израиль, вспоминали не только родителей, но дедов и прадедов, бабок и прабабок).

Когда исчезает, рассеивается эта возможность? Думаем, что на 5-м поколении, как и в генетике. Другими словами, нужно 4-5 индифферентных поколений, чтобы человек не только окончательно выпал из диаспоры, но и потерял какую-либо внутреннюю тягу к репатриации. Хотя при этом память о корнях может сохраняться.

Надеемся, что мы показали: все вопросы рецензента отнюдь не инфернальны, и давно существуют вполне рабочие модели для их классификации и решений. Просто исследователю надо их знать.

И, наконец, обратимся к последнему абзацу рецензии, с которым мы, в целом, согласны. Да, действительно, важен подход социологический. Но мы никак не можем понять, почему к нему надо переходить от подхода биографического? Это все равно, что требовать перейти от арифметики к теории вероятностей или (учитывая название рецензии) от очерков анатомии к общей гигиене организма. Одно не исключает и не заменяет другого, более того, одно не вытекает из другого. Так и социологический подход не может ни заменить, ни вырасти из биографического. В лучшем случае, для некоторых историко-социологических исследований можно использовать работы просопографического характера, т.е. массовые наборы кратких биографий, структурированных по определенным, заранее подготовленным схемам.

Ну, что ж, в книгах, изданных М.А. Пархомовским, имеются работы, выполненные в рамках социологического подхода: от анализа, основанного на просопографических изданиях (Еврейской энциклопедии) до работ, основанных на локальных источниках массового харакера — по еврейским ученикам в различных европейских высших школах, например (в т.ч. принадлежащих перу и автора настоящей контррецензии, но не его одного). Ну, и нельзя обойти вниманием большой статистический материал,  содержащийся в работах самого Михаила Ароновича.

Другими словами, даже одерживая идею социологического подхода, нельзя не удивляться, почему наш коллега не заметил в рецензируемых сборниках работ, выполненных в этом ключе, сведя все лишь к биографическим очеркам, а также полностью обошел вниманием справочный том, который сближает возможности использования комплекса книг М.А. Пархомовского с просопографическими изданиями, как раз предоставляя возможности для некоторых социологических исследований.

Ну, а в конце нашей дискуссии, мы не можем не присоединиться к заключительным фразам Алека Эпштейна: «Представляется поистине удивительным, что столь значимые две дюжины книг (подобного проекта не было инициировано, к сожалению, ни одним университетом или научно-исследовательским институтом где бы то ни было) были изданы Михаилом Пархомовским исключительно силой его бескорыстного энтузиазма». Более того, почти полное отсутствие помощи нам кажется не просто удивительным, а воистину скандальным.

Ну, а что касается Михаила Пархомовского, то этот человек воздвиг себе памятник. И в этом выводе, похоже, рецензент и «контррецензент» едины.

Print Friendly, PDF & Email

7 комментариев для “Дмитрий Гузевич: Контррецензия на отзыв Алека Д. Эпштейна о проекте М.А. Пархомовского «Русские евреи в зарубежье»

  1. Как один из участников проекта замечательного человека и подвижника — Михатла Ароновича Пархомовского — могу выразить только недоумение вопросами г-на ЭПШТЕЙНА. Дело в том, что в этом, я бы сказал литературном памятнике, зафиксирован опыт нескольких поколений людей, оказавшихся за пределами пространства страны их рождения. Для евреев России это было особенным путём — они бежали эмигрировали массой до Первой мировой войны даже начиная с 1880-х годов, и с первой эмиграцией / «белой»/ , немногим удалось уйти и после Второй мировой войны, уцелевшим от Холокоста, и, наконец нашей Третьей волны. Действительно, это неоднородный и достаточно сложный процесс. Но мне кажется, что идея Михаила Пархомовского была в главном — вкладе российских евреев в мировую культуру, науку, технику, экономику и главное вкладе их в становление и развитие Эрец Исраэль — Земли Израиля вплоть до образования Государства Израиль в 1948 году. Таковой мне казалась сверх-задача доктора Пархомовского, действительно совершившего подвиг создания этого уникального издания.

  2. Уважаемый Автор!
    Что касается чистоты «породы»,как у животных,так и у людей,то не все это деяние человека и нам в радость!.
    Чистота «породы» -это ценность, ибо в этом запрограммировано,скажем ПРИРОДОЙ,деятельность живого существа на определенный вид деятельности.(Вы это сами можете представить). И тогда в этом достигается ГАРМОНИЯ в мире!
    Любое смешение, приводит только к потери этих определенных навыков,что у людей наз. АССИМИЛЯЦИЯ.и ,следствие у людей,как и у животных,ведет к генетическим сбоям и у высших индивидумов ведет.к деградации ,а у нижших-наоборот.Но теряют от этого все!
    Кстати,доказано,что в группах людей с ген. смещениями, колличество преступлений и непредсказуемости поведения выше.
    Думаю,для Вас это не новость.
    Но люди живут инстинктами,а не разумом!

    1. Боюсь, что я с Вами, Jacov, категорически не соглашусь в главном, соглашаясь в деталях.
      Вы пишeте: «Что касается чистоты “породы”,как у животных,так и у людей,то не все это деяние человека и нам в радость!»
      Чистоту «породы» животных блюдут ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО люди. В Природе пород животных не существует в принципе. Давайте посмотрим определение слова «порода» в словаре: «совокупность домашних животных одного вида, ИСКУССТВЕННО СОЗДАННАЯ ЧЕЛОВЕКОМ и характеризующаяся: определенными наследственными особенностями; наследственно закрепленной продуктивностью; внешним видом». И здесь человеку в радость молочная или мясная порода коровы, мясная, декоративная или продуктивная порода куриц. Но и только. Что касается людей, то здесь творцом является лишь Господь Б-г (если Вы — верующий человек), или Природа (если не верующий). И радость человека от чистоты его «породы», мягко говоря, нелепа. Ибо Ваш оппонент будет гордиться тем же самым. И эта гордость ничего не будет стоить без Ваших личных дел. В лучшем случае, «чистота породы» человека из-за близко родственных браков ведет к вырождению и деградации. Надеюсь, что Вам известны простейшие законы генетики. Так что, называется, «нашли чем гордиться».
      Вы пишете: «Любое смешение, приводит только к потери этих определенных навыков,что у людей наз. АССИМИЛЯЦИЯ.и ,следствие у людей,как и у животных,ведет к генетическим сбоям и у высших индивидумов ведет.к деградации».
      Это что-то новенькое в генетике. Если Вы сможете это доказать фундаментальным научным трудом, Нобелевская премия Вам обеспечена. В противном случае, речь идет о простом невежестве и о попытке выдать желаемое за действительное.
      Ваш пассаж: «доказано,что в группах людей с ген. смещениями, колличество преступлений и непредсказуемости поведения выше». Если Вы имеете ввиду неизбежную дегенерацию в группах близко-родственных браков, то я с Вами соглашусь. Если же нечто иное, точнее, увеличение преступлений в среде потомков от смешаных браков, то будьте так любезны дать точную ссылку на исследование, которое Вы имели ввиду (автор, работа, год издания, страница).
      «Но люди живут инстинктами,а не разумом!». Ну, что ж, в той мере, в которой мы все – животные, у нас есть инстинкты. А в той мере, в которой Гоподь или Природа вложили в нас разум – мы люди. Вы, конечно, можете сами себя считать себя 100-процентным животным и жить исключительно инстинктами, но я – человек, к тому же – профессиональный исследователь, и живу, в первую очередь, разумом, хотя как биологический объект от наличия инстинктов отнюдь не отказываюсь.

  3. Может я чего-то не разумею,но почему мы все отдаем ЦЕНУ животным в ЧИСТОТЕ породы и восхищаемся этим, а у человека,даже если он еврей, кичимся его генетическим видоизменением?

    Может это и ругательное сравнение,но зато очень образное…..

    1. От автора для Jakov.
      Уважаемый и образный, будьте так любезны, уточните, кто восхищается чистотой породы (собак, лошадей, свиней и т.п.)? Они сами? Или, все-таки, выведший эти породы человек? Если последнее, то кто должен восхищаться чистотой «породы» людей? Наверное, не сам человек, а тот, кто их вывел. И у Вас есть претензии на это место? Человек же может восхищаться лишь возникшим богатством своего племени-рода, или скорбеть о его деградации, коль такое, не дай Б-г, происходит.

  4. Прекрасный текст (умный и даже остроумный)! По жанру это — не контррецезия, а необходимое дополнение к толковой в целом рецензии Алека Эпштейна. Проект Пархомовского великолепен.

  5. Прочел статью с большим интересом.
    Хотелось бы видеть Израиль Воскрешенный, как страну, где живут «евреи всех национальнастей» в смысле сохранения на все поколения национальных языков, культур и менталитетов стран 2500 летнего рассеяния – галута.
    В противном случае Израиль Воскрешенный уже через несколько поколений утеряет эту свою феноменальную уникальность – быть проекцией – моделью всего человечества в предельно концентрированной форме.
    Жаль, что местная элита с местечковым менталитетом этого не понимает и делает все возможное, что бы Святой Воскрешенный Язык Бога превратился из будущего глобального лингва франка человечества в маргинальный язык, носителям которого придется переводить даже Книгу Книг.
    Правильное название языка Израиля «Иудит Воскрешенный», а не «Иврит».

Обсуждение закрыто.