Леонид Рохлин: Вещее озарение

Loading

В высокогорных районах ночь наступает внезапно и кажется непроглядной. Лишь ветер шумит в темноте, гуляя в кронах деревьев, навевая тоску да печаль. Зябко становится и всё живое прячется по тёплым обжитым углам.

Вещее озарение

Леонид Рохлин

Когда первозданный хаос на планете стал воплощаться в некое подобие равновесного состояния воды и суши, когда образовавшиеся континенты перестали сотрясать гигантские катаклизмы, когда пышная растительность разноцветным ковром, словно толстым одеялом, закрыла зияющие рваные раны на теле Земли, Великому Властелину Бездны демону Аббадону приглянулось пространство обширной низкой равнины между массивом Сьерра-Невада и Скалистыми горами. Понравился сухой жаркий климат, вечнозелёные бескрайние лесные массивы, спокойное течение полноводной Колорадо, толстой и гибкой змеёй разрезающей равнину. Полюбились высокие остроконечные горы на западе и востоке, защищающие равнину от слишком влажных ветров с океанов.

Вечнозелёное пространство магнитом привлекало Аббадона. Всё чаще в своих беспрерывных скитаниях посещал огромную молчаливую равнину, подолгу мечтательно замирал на пойменных полянах голубой реки.

Как-то посетовал Творцу, с которым с давних времён был в сложных отношениях, что мол облюбовал эту равнину как желаемое постоянное местопребывание. Вот только уж больно плоское место. Творец, по доброте всеобъемлющей, приказал чудовищным силам, таящимся в бездне, приподнять равнину. Медленно, спокойно и всю разом. Так чтобы сохранить по возможности и леса и своенравную реку. Он, конечно, предвидел последствия.

Взбунтовалась река и, чтобы протолкнуть воды сквозь поднимающиеся горные массивы, немедленно начала разрушать препятствие в поисках нового русла. Ей в том со рвением помогали солнце, дожди и ветры, ревностно соперничая друг с другом. Постепенно образовался невиданный ландшафт. На севере поднятую равнину узкие, извилистые и глубокие каньоны расчленили на отдельные столовые горы и небольшие разноцветные хребты, а на юге разрезали широкими долинами, чьи плоские днища вздыбили тысячами невероятно разнообразных и живописных по цвету, форме и размерам холмами Худу.

Пришло время и река успокоилась. Взору Властелина Бездны с высот бездонного неба предстала сказочная картина застывших грёз из розовых и оранжевых мраморных дворцов с анфиладами больших и малых зал с резными окнами и балконами, сияющих на фоне голубого неба и вечно слепящего светила. Дворцы соединялись арками, крытыми галереями с разноцветными колоннами и пьедесталами. В проёмах между дворцами проглядывали зелёные травянистые парки и дубравы величественных сосен. Царило молчание. Словно пронеслась гигантская природная катастрофа, мгновенно погубившая животный мир.

Картина привела Аббадона в неистовый восторг. Особо впечатлили многочисленные петли реки Колорадо на дне плоских долин, кажущиеся в тенистой зелёной глубине белыми шеями огромной гусиной стаи среди возвышающихся красных и оранжевых холмов Худу.

Аббадон благодарил Всевышнего, покорно в почтении склонив гордую голову. А Творец подумал, что вот теперь у незримого хранителя душ смертных, как Он называл демона про себя, будет свой дом.

Ты перестанешь скитаться по зелёной планете — усмехался Творец — смущая дух людей. Не сможешь быть носителем знаний, распределять дары, быть в сознании смертных непреложной истиной благости, мудрости, мужества и отваги. Это ведь моё исключительное право.

Так постепенно и случилось.

Всё реже и реже покидал родной дом великий Аббадон. Ушли многие из его большой и блестящей свиты. В конце концов остался один Большой Ворон. Лень пожирала силы и желания. Но больше смущала география мира. Об этом регулярно докладывал Большой Ворон. Исчезали любимые народы и страны. Появлялись и расцветали незнакомые, чужие. Ранее, облетая планету и чаще застывая над золотыми Афинами, созерцая мир бесшабашных спорщиков, неунывающих и предприимчивых греков, Аббадон постоянно слышал в храмах и на рынках, что он служит созидательным началом, определяющим судьбы людей. Древние греки и римляне ценили демона, доверяли сокровенные мысли, вознося хвалу и моля о заступничестве. Все эти мудрецы, Сократ, Платон и их друзья стоики, позже Цицерон, с которыми и доныне любил беседовать Аббадон у себя в саду, отождествляли с демоном внутренний голос человека.

Совесть!

Я всегда был совестью каждого смертного — уныло ворчал Аббадон. Стоики ставили меня на третье место после звёзд и богов. Я был бескорыстным посредником, передавая пожелания и просьбы смертных к богам. Незримым, бестелесным посредником. Никогда не поучал смертных, не внедрял свои мысли, не натравливал друг на друга.

А теперь Творец, подарив этот сказочный дом, лишил энергии постоянного общения со смертными. Вот чем сказалась усмешка Творца. Я понял тебя, Великий. Ушла воля, желания и общение со смертными стало крайне редким. Помнится в последний раз пролетая над миром, не заметил храмов греко-римских богов, столь мною любимых, почитаемых. Куда они девались?

Аббадон глубоко задумался.

Нет, сегодня не спущусь в сад. Не буду беспокоить спящих мудрецов.

Он вдруг резко поднялся, зашатались ближние стены дворца, а с соседней вершины посыпался град камней. Подобрался к проему резной стены и глядя в бездонное небо, вновь, уже громче, проворчал.

Где ты, мой большой Ворон?

Молчание было ответом. И вновь мысли окутали бестелесного демона. Да! Непонятно многое. Непонятно. Вместо иерархии блестящих богов появились странные религии. Зачем? Но сомневаться в мудрости Творца опасно. Навлечёшь гнев, как было ранее. Я не забыл того случая, мой Творец. Всё помню!

Значит Он всё предвидел, предусмотрел. Вспоминаю, как среди древних греков появились иудеи. Они возвестили себя особым народом, под защитой Творца. Это так и было. Меня в том уверили.

С них всё и началось. Творец позволил иудеям отвергнуть всех богов и почитать только себя. Об этом возвестил Моисей, ставший первым живым посредником между Творцом и смертными. Неужели это так!

Неужели впервые заменили меня…Живой смертный! Каким бы святым он не был, его душа, я знаю души смертных, всегда обуреваема корыстью. Он не может быть искренним посредником. Только я, по сути божественного происхождения, искренен в передаче мыслей смертных.

Ведь это истина, Творец. Согласись со мной…

А потом Ты позволил появиться некоему Будде Шакьямуни и смертные Востока толпой ринулись поклоняться обычному человеку. Правда, так говорил Ворон, они и остальных своих богов не забыли. Мудрые люди. Их гэлуны стали вторыми живыми посредниками. Я и тогда ни о чем не спрашивал Творца. Принял как должное.

А затем пошло — поехало.

Возмущение овладело Аббадоном. Он заметался из угла в угол огромного дворца, вылетел, поднялся над снежной вершиной, поминутно оглядываясь, словно искал духов своей прежней многочисленной свиты. Никого! Лишь ветер ревел в густых белоснежных облаках. Он успокоил Аббадона, заставил вернуться, но мысли не отпускали разгоряченное сознание.

И вот среди иудеев вдруг возник некий Иисус из Назарета, назвавший себя сыном Творца. Затем возник ещё один сынок — Мухаммад. Вокруг Будды, Иисуса и Мухаммада вскоре стали копошиться десятки тысяч ловких людей, душою, тайно, называя себя посредниками. Но не напрямую с Творцом, а с невидимыми никем и никогда сыновьями Творца, навязывая мнение, что сыновья напрямую связаны с отцом. Они называют себя по разному — священниками, раввинами, имамами, гэлунами. За века посредничества разработали сотни писанных законов, традиций и обычаев, властно утверждая их положения. Нередко заставляя смертных, под знаком чуть ли не смерти, соблюдать законы. Иначе до тебя, Творец, уверяют они, не достигнут молитвы, иначе смертные не могут считать себя верующими.

Так они говорили всем и нередко за ними тянулся шлейф тяжелых кровавых злодеяний.

Меня ведь этим грехом не упрекнёшь. Творец! Ведь это так! Неужели Ты, Всевидящий, не замечаешь лицемерие и жестокость этих ловких, корыстолюбивых людей.

Большой Ворон, да где же ты в конце концов, постоянно говорит, что ныне посредники во многом преуспели. Власть иудейских, христианских и мусульманских пастырей стала всеобъемлющей. А меня, Аббадона, объявили во всеуслышание слугой сатаны, обитающим в аду. У людей возникла боязнь, нетерпимость ко мне.

Творец! Восстанови доброе имя. Сколько взываю, но Ты молчишь.

Да, слишком уютным, обжитым стал мой родной дом. Так не хочется покидать панораму неистовой красоты, исполненную величия, внушающую успокоение.

Дряхлело достоинство и гордость грозного демона. Печатью трагизма и печали стало покрываться лицо. Аббадон решил ещё реже показываться смертным. Да и не с кем стало странствовать. Остался лишь Большой Ворон, служивший ранее глашатаем воли Властелина, а теперь скромным почтальоном, приносящим вести со всех уголков планеты. Вдвоём они обсуждали мировые события или что-то таинственное, оригинальное, возникающее в укромных уголках планеты. С некоторых пор понял Аббадон, что Творцу стал совершенно не нужен. Звуки старческого брюзжания колебали воздух, создавая рябь на поверхности воды горного ручья, что проносился невдалеке от входа.

Исчезло таинство Веры — доносилось из пещеры — стала обыденной привычкой, как спокойное течение большой реки. Да и то далеко не для всех. Всё больше среди смертных неверующих. А ведь помнится божье откровение вызывало исступлённое восторженное состояние у миллионов. Удивление, слёзы, буйную радость. Храмы всегда были полны… И не важно, что верили они в разных мифических богов и чудовищ, которых чаще я и подкидывал смертным в утешение или в радость. С согласия Творца. Скучно стало…

Из пещеры слышались громкие вздохи. Бормотание. Старый Властелин встряхнулся. Ему вдруг захотелось вновь увидеть мир. Он вновь подвинулся к краю пещеры и выглянул наружу.

Стояла прекрасная осень. Нежаркое пылающее светило из бездонной синеющей глубины небосвода освещало величественную панораму. Аббадон шире открыл глаза, стараясь пристальнее разглядеть привычную картину. На вершине ближнего высокого борта долины заприметил маленькие фигурки людей. Они в одиночку и группами бродили по краю склона, что-то высматривали, жестикулировали, разговаривали. Некоторые спускались по тропинкам вниз и пропадали среди вершинок Худу и сосен.

Ещё совсем недавно смертных здесь было очень мало — мысли демона текли медленно и сонно, переплетаясь, перебивая друг друга.

Откуда они? В моём доме! Ах, да! Ворон сказывал, что недавно проложили сюда дороги, чтобы смертные могли любоваться моими розовыми дворцами. Они назвали моё владение заповедной территорией и дали имя, Bryce Canyon. Красивое имя. Стали ухаживать, очищать мой дом, даже охранять. От кого-бы это?

Ты опять брюзжишь, мой Властелин.

Большой Ворон подлетел к пещере.

Вижу появилось желание посмотреть на мир. Может хочешь облететь высокую долину. А может полетим за океан. В столь любимую тобой Грецию. Правда, она уже не вершитель цивилизации. Маленькая,

не приметная. Нищая. Нет! Не хочешь. Ну и хорошо! Лучше не надо. Думаю, что расстроишься ещё больше.

Почему, верный Ворон?

Мир сильно изменился. Повсюду смертные. Их стало очень много, несмотря на страшные войны последнего столетия. Люди самых больших и благополучных стран вдруг одновременно стали убивать друг друга. В начале века, а потом не успокоившись, продолжили через двадцать лет в ещё большем масштабе. Погибли сотни миллионов смертных. Как-будто сошли с ума, как-будто возненавидели всё созданное Творцом. Такого не было за всю историю смертных. Лишь во времена Великого Потопа, когда погибла треть человечества.

Помню, помню. Время мирового Зла. Творец молчал, а я лишь бессильно взирал…

Да, мой властелин.

Ворон нахохлился и продолжал.

Сейчас войн почти нет. И смертные быстро размножаются, копошатся словно полчища муравьёв, используя даже самые бедные земли, пожирая леса, иссушая реки, взрывая горы, строя огромные города, меняя климат. Неразумно живут. Творец и на самом деле перестал обращать внимание на нас. Так что тебе, мой Властелин, не понравятся деяния смертных. К тому же ты давно не видел их. Ныне души большинства людей покрыты корой и рождённые божественной душой благие намерения, чаще не могут вырваться наружу. Царствует равнодушие. Строгое, грубое. Деловое, как они говорят. Но ещё есть, есть и другие. Они живут в согласии души и сознания.

Вот буквально сегодня следил за двумя белолицыми. Мужем и женой. Они всё ещё здесь, обедают в ресторане. Я проследил. Восхищены твоим домом. После обеда вновь приходили любоваться дворцами. Подслушал окончание разговора и удивился. Мужа, седовласого господина, гложет сомнение. Почему-то вид прекрасных дворцов навевает тучи противоречивых мыслей. Философских. Столь распространённых в гетериях Афин. Он страстно и горячо говорит, обращаясь к жене, но больше к себе самому. Как будто старается убедить себя. Вопрошает. Что есть его жизнь? Предопределённость событий, исходящих от Творца или результат свободы сознания и культуры.

Я слышал только часть разговора, а потом они увидели меня и так поразились моими размерами и тому, что долго сижу рядом и пристально наблюдаю за ними, прислушиваюсь, что забыли обо всём и стали фотографировать, подходя всё ближе и ближе. Мне было приятно их восхищение.

Ну, ну! Мой тщеславный почтальон. Но почему именно они привлекли внимание. Ведь мой дом посещают тысячи.

Мне показались странными эти посетители, мой властелин. Обычно лишь восхищаются красотой наших мест. А этого господина величие природы навело почему-то на философские размышления. Я лишь краем коснулся их сознания, но и этого было достаточно чтобы привлечь внимание. Мужчина из той категории смертных, которые всего ближе твоему нынешнему отрицающему духу. Он полон сомнений.

Это привлекает, мой Ворон. Давно, очень давно я не ощущал мыслей от смертных. Так они всё же верующие?

Трудно сказать определённо. И да и нет! Во всяком случае, как я понял, храмы не посещают. Лишь изредка и только те, что удивляют архитектурой. С другой стороны мужчина восхищается красотой природы и за это постоянно благодарит Творца. В конце разговора он смотрел вниз на твои оранжевые дворцы и казалось обращался буквально к тебе. Я даже засмеялся, услышав как он вдруг произнёс, что мол в таком непостижимом совершенстве должен жить властелин красоты. Это он про тебя, мой Властелин.

Интересно. Очень любопытно. Давай-ка мудрый Ворон воспользуемся возможностью перевоплощения душ. Ты вот что! Вечером посети и пересели душу мужчины, только его душу, сюда, в пещеру, пока они спят. Я хочу познать его душу. А к утру возвратишь.

А ты не боишься воли Творца! Ведь он категорически запретил прямое общение смертных с потусторонними существами.

Чего нам с тобой бояться, мой почтальон. Творец далеко, молитв смертных, даже если и будут вознесены, а ты говоришь что в храмы они не ходят, Он не услышит.

В высокогорных районах ночь наступает внезапно и кажется непроглядной. Лишь ветер шумит в темноте, гуляя в кронах деревьев, навевая тоску да печаль. Зябко становится и всё живое прячется по тёплым обжитым углам.

У меня глаза устали от красоты — седовласый мужчина вытянулся перед телевизором на высокой кровати. Ничего конкретного не помню. Какая-то длинная череда ярких пятен, размытых картин. Хаотическая череда красок. Что-то отдельное уже и выделить не могу. Пятый день…

А завтра куда — спросила лежащая клубочком женщина, держа в руке пульт — у меня от высоты болит голова.

Да и ноги отваливаются.

Крепитесь женщина — мужчина засмеялся — Конечно, лучше бы в молодости бродить среди разнообразных ландшафтов или на худой случай по старым городам Европы. Но такова уж воля Божья. Лишь на седьмом десятке привёл тебя в глубины Америки. Знаешь, вспоминаю сегодняшнего ворона. Наши взгляды иногда встречались и я чувствовал некую внезапно возникающую связь. Словно с собеседником.

Сбоку от телевизора что-то звякнуло. Мужчина приподнял голову и внимательно посмотрел в ту сторону. Подмял подушку и продолжал.

Полмира изъездил. Россия, Сибирь, Монголия, Средняя Азия, старая Европа. Нигде такой птицы не видывал. И размерами, и красотой, но главное каким-то проницательным, понимающим взглядом. Помнишь как долго смотрел на нас, будто изучая.

Сбоку опять чуть слышно звякнуло. Словно цокание по полированной поверхности тумбочки. И погас на секунды экран телевизора. Теперь мужчина, будучи мнительным и чрезмерно осторожным, встал и внимательно осмотрел угол.

Странно! Что здесь может звучать?

Теперь не сможешь уснуть! Трус! Ты ещё спустись к администратору и попроси палку для двери.

Всё издеваешься! Не люблю трагических случайностей. Тем более ночных.

В голосе мужчины не слышалось злости. Он с удовольствием смотрел на голое тело женщины. Оно было гладким, чистым, крепким. Весьма привлекательным.

Ты бы прикрылась. У меня такое впечатление, что кто-то смотрит на тебя.

О, если-бы!

Женщина приподнялась на подушках и не обращая внимания на недвусмысленный взгляд мужчины, спокойно продолжала переводить телепрограммы.

Кошмар! Ничего содержательного. Тошнотворная реклама сплошь и рядом.

Ну что-ж! Тогда здоровый сон. Но каков Ворон! Не могу забыть — тихо, уже в полусне произнёс мужчина и повернулся на правый бок. Вскоре послышалось мерное сопение.

Вновь раздалось цокание. Теперь справа от телевизора. И вновь на секунду погас экран. Женщина встала и теперь уже она пристально посмотрела в угол. Почувствовала лёгкое дуновение. Как-будто кто-то гладил её. Она зябко подёрнулась и невольно стыдливо съёжилась.

Надо-же. Мистика какая-то!

И улеглась, потушив настольную лампу. Долго лежала, всматриваясь в потолок, в темноту ночи через широкие окна. Наконец, крепко уснула.

Нет! Твою душу не буду тревожить, женщина — подумал Ворон, сидя на прикроватной тумбочке подле мужчины — она скорее растопит чувства Повелителя, наверное вызовет раздражение, нежели придаст искренность и остроту беседе.

И он вылетел из комнаты, увлекая за собой трепещущий голубоватый комочек бессмертной сущности седовласого мужчины.

Господи! Неужели я умер! Так внезапно! Во сне! А где-же тоннель, этот ослепительный свет в конце? Вокруг темнота и явственный шум ветра. Куда я лечу? Неужели к Богу! Господи! Ну зачем? Ведь так мечтал видеть внучку в подвенечном платье. Что это! Я вижу луну. Так куда-же лечу? Что со мной происходит? Страшно!!!

Что ты всё причитаешь — услышал мужчина чей-то голос — твоей душой заинтересовался Властелин Бездны Аббадон. Вы его называете демоном. Ты наверняка слышал о нём. Он ждёт тебя. Впервые за многие века смертный предстанет перед Властелином. Ну а меня ты видел днём. Помнишь большого Ворона…

Господи! Мне страшно, страшно.

Не надо боятся. К утру я верну твою душу в прежнюю оболочку, к твоей красивой женщине. Она восхитительна, поверь мне.

Слова о женщине вернули мужчину в реальность событий. Он немного успокоился и тогда возникло любопытство.

А скажи ворон, неужели увижу… демона.

Да, смертный. Точнее ты почувствуешь его присутствие. Ранее многие смертные могли чувствовать его присутствие. В прежние века Демон часто облетал планету и смертные узнавали его. Ну, вот и прилетели!

Перед взором простиралась анфилада просторных бездверных зал вычурной формы. Стены и потолки украшали разноцветные узоры замысловатой каменной резьбы. На стенах висели картины. Меж ними высились прекрасные скульптуры. Точечное освещение возникало только при взгляде на творение. После чего медленно угасало, оставляя таинственный полумрак.

Скажи ворон! Это подлинники? Некоторые узнаю. Вот Врубель, Малевич. Господи! Да это же скульптура Демона из Свердловска. Я её видел. А это картины современного Вэйна Барлоу. Тоже видел в интернете. А это Иероним Босх, Валеджио и Питер Брейгель. Других не знаю.

Всё подлинники. В ваших картинных галереях висят красивые копии этих картин — Ворон хитро улыбался — мой хозяин любит живопись и скульптуру. И поражается! Как это люди могли так сокровенно изобразить его. Ну что ты дрожишь. Я чувствую твой страх.

Наконец, они проникли в огромный зал, залитый ярким мертвенным светом. Всё пространство было заставлено диковинными, давно вымершими животными. Огромные динозавры, животные ледниковых эпох, большие и малые, высились или прятались в тени неизвестных деревьев. На полянах, группами и в одиночку, виднелись люди в живописных одеждах прошлых столетий. Они стояли, сидели, в разных позах, как-будто разговаривали, поясняя сказанное движением рук, мимикой лица.

Это сад застывших фигур — видя удивление мужчины, пояснил Ворон — мой повелитель их всех знал. Они были чем-то интересны Аббадону. Мыслями, нравом, деятельностью. Повелитель смертных собрал их у себя и часто беседует, оживляя то одного то другого. А нередко сразу многих и тогда наслаждается спектаклем, слушая их споры и рассуждения. Сам вмешивается, увлекается, спорит, злится или смеётся. Он великий выдумщик, мой повелитель.

Мужчина почувствовал как из дальнего угла, с высокого пьедестала, кто-то невидимый пристально разглядывает его. Опытным взглядом бывалого геолога оценил и форму и цветную гамму необычайно огромного кристалла мориона, служащего пьедесталом кого-то невидимого. Полупрозрачный кристалл глубокого чёрного цвета, изнутри освещаемый таинственным источником, сверкал блеском огранённого бриллианта. На верхней плоской поверхности, по четырём углам, возвышались витые башенки из дымчатого хрусталя, похожие на заострённые египетские обелиски. Они постепенно растворялись в искрящейся чистоте прозрачного горного хрусталя, которым был выложен пол.

Перемести его поближе, Ворон — послышался с верхней площадки глухой голос — и сядь по правую сторону. Я слышал, смертный, что душа твоя полна переживаний. Ты философствуешь настолько горячо, будто жизнь всех смертных касается тебя непосредственно. Это меня удивляет.

Глухой голос не вызывал страха, успокаивал. Мужчина, пораженный красотой зала, не отводил взгляда от высокого помоста. Он озирался, стараясь увидеть издающего звуки.

Не пытайся меня разглядеть. Прими как должное. Давно не общался со смертными — продолжал звучать спокойный голос — не ощущал ваших мыслей, не видел деяний и поступков. Ворон говорил, что у тебя крепкая семья. Красивая женщина родила тебе детей, те — внуков, а внуки — правнуков. И всё на твоём веку. У тебя длинная судьба. Я её вижу.

После долгого молчания мужчина, немного освоившись, заговорил.

Извините! Не знаю как к вам обращаться.

Называй меня Аббадон. Так издавна назвали меня, властелина бездн, в Афинах.

Странное ощущение — пробормотал мужчина — говорить с пустотой. Непривычно как-то. Тем более мне, сомневающемуся в существование потусторонних сил.

Ну что ж! Я помогу тебе. Ты узнаешь меня по известной картине.

И на помосте в то же мгновение возникло знакомое очертание Врубелевского сидящего демона с пронзительно сверкающим взором.

Поразительно! Но меня не отпускает страх. Кажется, что всё это сон. Но даже если так, то к лучшему. Во сне мы откровенны. Как дети.

Раздался негромкий смех.

Тебе не удастся говорить неправду. Да и незачем. Просто нет причин. Да, вы правы. Мне стыдно жаловаться на свою жизнь — неуверенно и всё ещё боязливо произнёс мужчина. Он замолчал. Затем осторожно спросил.

Извините! Только что услышал от Ворона, что Творец называет вас хранителем смертных. Так-ли это? Как это понять! Хранителем нашего душевного спокойствия. Хранителем разума. Знаний, накапливаемых человеком за его короткий век. Может только хранителем физической оболочки. Тела.

Я вижу тебя изнутри. Ты давно принял истину о сущности божественной души, которая даётся каждому смертному по особому усмотрению Творца. Никому и никогда не дано знать как происходит великое деяние Творца. Каковы глубина и особенности мыслительной сущности внедряемого каждому смертному сгустка жизненного опыта прежних владельцев. Душа возникает с момента рождения человека и зажигает костёр его сознания. Нет и не может быть одинаковых душ. Опыт каждой души строго индивидуален.

Единственно, что должно знать вам — не рождаются изначально глупые люди. Души примитивных созданий Творец попросту растворяет в космосе. Появляется человек и душа зажигает сознание. Последнее должно само или с помощью окружающих людей угадать своё предназначение, то есть особенность, специфичность прошлого жизненного опыта приданной души. Это обязательно происходит рано или поздно. Бывает, что человек умирает так и не успев познать особенности своей души. Но если познаёт, то появляются талантливые, целеустремлённые люди. Если узнаёт с рождения, то возникают гении.

С рождения начинается накопление нового и всегда оригинального жизненного опыта. Душа и сознание неразрывно связаны. Постоянно происходит двусторонний обмен прошлого и современного опыта между душой и сознанием. Разграничить эти понятия смертному невозможно. Знай и то, что волей Творца сознание человека свободно. Каждый смертный от рождения свободен размышлять и действовать. Работать, любить, творить, рожать и воспитывать. Сообразуясь с прежним опытом души и накапливаемыми новыми знаниями. Вы, смертные, разумные созерцатели.

Моя роль — разбудить при рождении смертного сознание, дать возможность человеку понять и использовать прежний опыт души, а далее способствовать взаимному обогащению опытом между душой и сознанием.

Я хранитель мира между душой и сознанием. Нормального состязательного обмена опытом того и другого. Потому-то в глазах людей прошлых тысячелетий был носителем мудрости, мужества и отваги.

Окончание
Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Леонид Рохлин: Вещее озарение

  1. “Сократ, Платон и их друзья стоики, позже Цицерон, с которыми и доныне любил беседовать Аббадон у себя в саду, отождествляли с демоном внутренний голос человека…
    Я всегда был совестью каждого смертного — уныло ворчал Аббадон..”
    :::::::::::::::::::::::::::::::::
    Сократ, Платон, Цицерон, Аббадона, Ворон… У автора, Леонида Р., в работе “Вещее озарение” взбунтовавшаяся бурная река текста “разрушает препятствие в поисках нового русла…”
    И образуется ландшафт, напоминающий пейзажи на севере штата Аризона на плато Колорадо, где расположился Гранд-Каньон, “чудо природы неописуемой красоты и один из самых глубоких каньонов в мире”…”Пришло время и река успокоилась…”
    В финале своей работы автор немного усмиряет (успокаивает-?) свой текст, остаётся
    ощущение усталости и чего-то грандиозного, непонятного, непОнятого. И, пожалуй, беспокойного. Однако, рекомендую, — работа не ординарная, не без мистики.
    Позволю один совет – читать, рассматривая плато Колорадо, Каньон (по интернету).

Добавить комментарий для Aleks B. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.