Владимир Фрумкин: Кто опаснее для Америки? Крайне левые или крайне правые?

Loading

Левые радикалы свято верят в свою правоту. Им и только им принадлежит монополия на Истину в последней инстанции. Поэтому — какой смысл позволять оппонентам высказывать свои, заведомо ошибочные, взгляды? Никакого… Дорога, вымощенная благими намерениями, ведет не только в ад: она ведет и в тиранию.

Кто опаснее для Америки? Крайне левые или крайне правые?

Мнение американского демократа

Владимир Фрумкин

Как видно, бывший профессор Гарварда Алан Дершовиц не слишком обескуражен тем, что от него отвернулись едва ли не все его либеральные друзья и единомышленники —за попытки убедить демократов, что импичмент президента Трампа не пойдет на пользу ни стране, ни их партии, а также за прочие возмутительные отступления от политкорректной ортодоксии. Недавно он бросил им очередной, еще более дерзкий вызов: публично назвал американских левых радикалов последователями Сталина. И не только назвал, но и подробно, с присущей ему железной логикой блестящего юриста, обосновал свое обвинение в статье, озаглавленной «Опасный сталинизм крайне левых».

Статья начинается с утверждения, что в сегодняшней Америке крайне левые представляют гораздо бОльшую угрозу для гражданских свобод, чем крайне правые. И это несмотря на то, что акты насилия — массовые расстрелы в торговых центрах, синагогах и других общедоступных местах — значительно чаще совершаются правыми экстремистами, нежели левыми. Угроза левых — в другом: в способности влиять на будущих лидеров страны. Оказываемое ими влияние значительно глубже, коварней и опаснее, чем то, что исходит от крайне правых.

Левые радикалы свято верят в свою правоту. Им и только им принадлежит монополия на Истину в последней инстанции. Поэтому — какой смысл позволять оппонентам высказывать свои, заведомо ошибочные, взгляды? Никакого. Тем более, что эти неправильные идеи, как утверждают наши «прогрессисты», их сильно травмируют: они не чувствуют себя в безопасности, теряют самообладание, впадают в тревогу. Ощущение комфорта и безопасности они испытывают только тогда, когда внимают разделяемым ими взглядам. С недавних пор утрата чувства безопасности стала у левых главным обоснованием необходимости цензуры.

Ни один студент университета не имеет права требовать, чтобы его охраняли от неприятных ему идей. У студента есть право на физическую безопасность, и если он утверждает, что испытывает физическую угрозу от политически некорректных идей, то ему вообще нечего делать в университете! Один из деканов Гарвардского университета, человек заслуженный и уважаемый, был уволен в ответ на утверждение левых студентов, что в его присутствии они теряют чувство безопасности. Из-за чего? Из-за того, что однажды, будучи адвокатом, декан защищал в суде мужчину, обвиненного в изнасиловании.

Мы часто забываем, — продолжает Алан Дершовиц, — что понятие «политической корректности» зародилось в сталинской России, где Истина — политическая, художественная или духовная — определялась Центральным комитетом коммунистической партии, и где любое отклонение от официальной трактовки считалось абсолютно неприемлемым. Но если там за инакомыслие можно было поплатиться жизнью, то у нас левые радикалы чаще всего подвергают инакомыслящих дискредитации и остракизму и реже — физическому насилию. Тем не менее, результат и там, и там один и тот же: ограничение свободомыслия, оскудение рынка идей, усиление самоцензуры.

Многие левые радикалы считают свободу слова ни чем иным, как оружием привилегированных членов общества, при помощи которого они подчиняют себе непривилегированных. Для левых свобода слова — буржуазная концепция, сформулированная белыми мужчинами — авторами устаревшей американской конституции. Сегодня, говорят они, свобода слова существует для нас, а не для вас, привилегированных.

И вот что еще сближает наших левых радикалов со сталинистами: и те, и другие считают излишним вникать в то, насколько виноваты их идейные противники в политической некорректности и прочих преступлениях и грехах. Они отвергают как презумпцию невиновности, так и обязанность обвинителя представить веские доказательства вины. Для них не существует таких понятий буржуазного права, как неопределенность и ошибочность. Если они верят в то, что вы виновны, значит так и есть. Кому нужен утомительный процесс поиска доказательств? Вполне достаточно того, что мы имеем перед собой обвиняемого и обвинителя! Разве не ясно, что белые мужчины заведомо виновны в силу имеющихся у них привилегий? А лишенные привилегий расовые меньшинства — невинные жертвы? Нужно ли выяснять что-либо еще? Нет, не нужно. Потому что любое разбирательство, даже самое справедливое, неизбежно обернется в пользу привилегированных — и против тех, кто привилегиями обделен…

В 1950-е годы, — вспоминает далее автор статьи, — ограничением свободы слова и других прав занимались правые сторонники сенатора Маккарти. В то время левые либералы выступали за защиту гражданских прав. Для некоторых из них это было выгодно, так как пострадавшими были люди из их лагеря, левые экстремисты. Сегодня, когда консерваторы подвергаются преследованиям в университетских городках по всей стране, многие левые либералы хранят молчание. Они следуют принципу: «Гражданские права для нас, а не для вас».

«Вот почему — продолжает автор статьи — я утверждаю, что в сегодняшней Америке крайне левые представляют бо́льшую угрозу для гражданских свобод, чем крайне правые. Да, правые экстремисты время от времени прибегают к насилию против тех, с кем они не согласны. Да, они опасны. Но! Крайне правые не в состоянии повлиять на наших будущих лидеров в той степени, как это могут сделать левые радикалы. По той причине, что правые радикалы не обучают в колледжах наших детей и внуков. У них нет влияния ни в профессуре, ни среди политиков, ни в СМИ. И это их резко отличает от крайне левых американских сталинистов. Хотя многие из левых имеют весьма смутное представление о Сталине, они переняли его презрение к свободе слова и свободе мнений, мешающей достижению неосуществимой утопии. Хорошо усвоили они и сталинский принцип, согласно которому Великая Цель оправдывает любые средства».

Именно потому, что крайне левые нередко отстаивают достойные цели, — равные права для всех рас, гендерное равенство, более справедливое распределение богатства, защита среды обитания, право женщин на аборт, право геев на брак, — именно поэтому истинным либералам так трудно осуждать их за нетерпимость в отношении гражданских свобод. Но не будем забывать, что дорога, вымощенная благими намерениями, ведет не только в ад: она ведет и в тиранию.

Так — грозным напоминанием-предостережением — заканчивает Алан Дершовиц свою статью, которую я попытался пересказать для тех, кто предпочитает читать по-русски…

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Владимир Фрумкин: Кто опаснее для Америки? Крайне левые или крайне правые?

  1. Добрый день, Володя!

    На мой взгляд, далекий от ваших американских проблем, страшны не левые, а эпигонствующие бездари, неучи, троечники. В статье о Чехове я писал: «Чехов первым увидел и описал эту массу, этих людей, желающих во что бы то ни стало выглядеть «передовыми», эту саранчу, которая бросается на любую новую мысль, идею, подхватывает их и опошляет… Прочитав чеховский рассказ «Именины», в котором авторской речью дана язвительная характеристика персонажу, называющему себя «человеком шестидесятых годов», Алексей Николаевич (Плещеев) решил, что Чехов действительно издевается над людьми, над идеями шестидесятых годов, и попросил снять этот абзац.

    Чехов отказался. Но потом… все же убрал. Осталось его письмо Плещееву.

    «Я… имел в виду тех глубокомысленных идиотов, …которые, будучи деревянными, бездарными и бледными бездельниками, ничего не имея ни в голове, ни в сердце, тем не менее стараются казаться выше среднего уровня и играть роль, для чего нацепляют на свой лоб ярлыки… Это полинявшая, деятельная бездарность, узурпирующая 60-е годы; в V классе гимназии она поймала 5-6 чужих мыслей, застыла на них и будет упорно бормотать их до самой смерти… Он глуп, глух, бессердечен. Вы бы послушали, как он во имя 60-х годов, которых не понимает, брюзжит на настоящее, которого не видит; он клевещет на студентов, на гимназисток, на женщин, на писателей и на все современное и в этом видит главную суть человека 60-х годов. Он скучен, как яма, и вреден для тех, кто верит ему, как суслик. Шестидесятые годы — это святое время, и позволять глупым сусликам узурпировать его — значит опошлять его».

  2. Дершовиц определил гегемонию ультралевых прогрессистов как сталинизм. Но явление это намного старше. Некий купец обратился к шефу жандармов Бенкендорфу с жалобой на незаконные действия своего губернатора, который распорядлся отобрать у него его дело. На что граф ответил, что законы пишутся для подданных гос-ва, а не для людей государевых.

Добавить комментарий для Сергей Баймухаметов Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.