Наталья Салма: О внутренней разъединённости и о бессилии Запада

Loading

Равенство, которое представители пост-либерализма провозгласили наравне со свободой основной человеческой ценностью, легко превращается в уравниловку, если это ― равенство во всём и для всех. Равенство в демократических государствах должно быть исключительно равенством в правах.

О внутренней разъединённости и о бессилии Запада

Наталья Салма

1.

«Те, кто достойно представляли Венгерскую революцию 1956 года (первую революцию против власти и гнёта СССР в социалистических странах восточного лагеря), знали, что обещающий свободу, но отрицающий Бога, Истину социализм загоняет людей в рабство, т.е. в то доисторическое состояние, при котором свобода ― поскольку она не служит ничему достойному ― превращается в ничто и существует только как тёмная, часто разрушительная жажда, как вечный голод человеческой души».
(Н. Салма Сборник «Катаклизмы ХХ века и революция 1956 года», стр. 8 Szegedi Bolcseszfuzetek 2004)

Политолог, профессор Стэнфордского университета Фрэнсис Фукуяма выступил в защиту современного либерализма, сказав следующее: «… либерализм основан на двух принципах ― свободе и равенстве. Фундаментальные характеристики либеральной демократии ― это выбор большинства, выраженный через свободные и честные выборы…» Звучит красиво, свобода, как в своё время «проницательно» и очень «оригинально» определил Дмитрий Медведев, «лучше, чем несвобода». Однако, свобода, которую представители пост-либерализма считают основной человеческой ценностью, на самом деле таковой не является (свободны дикие звери, которые делают, что хотят, и идут, куда хотят, подчиняясь только своим инстинктам). Свобода сама по себе легко превращается в своеволие. Свобода ― не ценность, служащая себе самой, а необходимое условие для представительства ценностей, в первую очередь для представительства Истины.

Равенство, которое представители пост-либерализма провозгласили наравне со свободой основной человеческой ценностью, легко превращается в уравниловку, если это ― равенство во всём и для всех. Равенство в демократических государствах должно быть исключительно равенством в правах, которыми обладают только законопослушные граждане цивилизованных стран (это право на труд, на отдых, на образование, на свободу вероисповедания, на свободу передвижения и т.д.) Негражданам и нелегалам, которые не имеют обязанностей перед страной предоставляются далеко не все права. А также все права не предоставляются ворам, мошенникам, убийцам и другим нарушителям закона и правопорядка.

Что касается большинства, которое по мнению профессора, сторонника современной либеральной демократии, является её фундаментальной характеристикой, то следует всё же понимать, что большинство может ошибаться. Пристрастие к мнению большинства наша демократия унаследовала от греческой демократии, но там это было мнением исключительно греков (свободных граждан греческого полиса, мы бы сказали сейчас ― титульной нации). И даже при таких условиях, при гомогенном населении были возможны значительные расхождения во мнениях. Возьмём хотя бы приговор Сократу, который вызвал неприятие Платона и других мыслителей, разочаровавшихся в греческой демократии. У нас же при таком разношёрстном составе населения Европы, при таком признании роли массового существования и массовой культуры большинство может вынести любые неправильные, и даже смертельно опасные для страны и для человечества, решения (вспомним хотя бы приход к власти Гитлера, которого поддержало большинство немецкого населения). Современная демократия знает о такой опасности, о возможном превращении демократии в охлократию, в диктатуру масс. Она стремится разработать систему ограничений, и ей это иногда удаётся. Так в Америке президентом страны стал Трамп, а не получившая большинства голосов Хилари Клинтон.

Профессор противопоставляет своё уважение к современному пост-либерализму отрицательному мнению о либерализме лидера авторитарного государства Владимира Путина. Он не понимает, что лидер авторитарного государства отрицает современный либерализм не потому, что видит его недостатки, а потому, что хочет представить себя защитником якобы консервативных ценностей. Но он защищает отнюдь не Истину, Добро и Красоту от своеволия, уравниловки и диктатуры большинства, а свою диктаторскую, отрицающую все человеческие ценности единоличную власть. Путин не либерал и не консерватор. Он вообще не демократ, как и те силовые структуры, перенявшие идеологию и методы КГБ, на которые он опирается.

Прежде чем говорить о явном и всё усиливающемся противостоянии современной либеральной и консервативной позиций, следует отметить, что в сознании значительного большинства населения современной Европы определения «либеральный» и «консервативный» коренным образом изменились по сравнению с тем, что они означали в XIX и даже ещё в первой половине XX в. Если прежде под консервативными взглядами в Европе подразумевалась по преимуществу приверженность к традиционным христианским ценностям, в целом к известной триаде ― Истина, Добро и Красота, защищающей некую общность христианской культуры, а под либеральными взглядами ― приверженность к свободе, защищающей права каждой отдельной личности, то в теперешнем понимании большинства консервативные взгляды ― это приверженность к старому, отжившему, ретроградному, а либеральные взгляды выражают приверженность к новому, прогрессивному, передовому. Понятным становится, что при таком крайне упрощённом представлении консервативный и либеральный подходы отрицают друг друга, и современная европейская жизнь становится внутренне разобщённой.

В прежние времена речь шла не о противостоянии этих двух позиций, а об их взаимодействии, о регулятивном принципе, при котором консервативная позиция была призвана противостоять возможной абсолютизации либеральных установок, превращению свободы в своеволие, и наоборот, либеральная позиция должна была противостоять возможному отвердеванию, догматизации позиции консервативной. И либералы, и консерваторы были в те времена представителями христианской культуры, для существования которой важны были как консервативные, так и либеральные установки. Ведь представляя традиционные ценности, христианская культура отнюдь не отрицала свободу выбора, традиционно признанную за каждым отдельным человеком. (Отметим, что если до начала ХХ века по иерархической шкале консервативная позиция пользовалась приоритетом (общее стояло выше индивидуального), и это обеспечивало приоритет аристократического принципа, то в ХХ веке положение изменилось. На авансцену истории пришел не человек аристократической ментальности, а разночинец, демократ, что и привело в конечном итоге к той ситуации, которую мы видим сейчас). В современном мире в Европе, когда широкое распространение получили атеистические взгляды, консервативный принцип скомпрометирован, он неправомерно ассоциируется с крайним авторитаризмом, тоталитаризмом и деспотизмом, и всё то ценное, что в нём содержалось, не значит ничего для массы, одержимой отнюдь не духовными, а практическими, зачастую меркантильными, интересами. (Характерный пример ― «охота на ведьм» в США, в особенности на президента Трампа, пытающегося защитить такие традиционно консервативные ценности, как семья, разнополые браки, легальное пребывание в стране, а главное ― культурный приоритет титульной нации, создавшей на протяжении веков своеобразную культуру в рамках общей для европейской христианской культуры иудео-христианской традиции).

Или ― с другой стороны ― объявление Путина, восстанавливающего отнюдь не консервативный зверский советский сталинский режим, консерватором. При этом его почитают консерватором ― со знаком плюс ― как его сторонники, любители твёрдой руки, так и со знаком минус ― его противники, неолибералы. Путинский режим, разумеется, не либеральный, но он и не консервативный. Авторитарный, тоталитарный, разбойничий режим не может быть консервативным по определению!

Согласно позиции новых либералов в отличие от подлинных консерваторов между людьми не должно существовать никаких различий, включающих и гендерные, которые призваны обеспечивать уравновешенное состояние общества. Не должно существовать никаких титульных наций, стоящих на страже культурных ценностей, никаких границ между государствами, регулирующих численность населения и предохраняющих от вторжения преступных элементов. Не должно существовать вообще никаких ограничений свободы, что превращает свободу в своеволие и в отрицание Закона и порядка.

Защищая консервативный принцип, по своей сути призванный представлять традиционные культурные нормы, не ущемляя при этом установленные законом права каждого отдельного законопослушного гражданина, мы неизбежно попадём в число защитников тоталитаризма, нас будут обвинять в ксенофобии и в национализме, а зачастую и в фашизме. Ведь с точки зрения современных либералов защита приоритета титульных наций, создавших своеобразные культуры (английскую, немецкую, французскую, русскую или американскую) будет восприниматься как ущемление или даже как отрицание законных прав национальных меньшинств. Современный западный либерализм питает какое-то фатальное пристрастие ко всякому нарушению культурных традиций, к людям, требующим признания нормой нетрадиционную сексуальную ориентацию и прав на образованиe таких семей и воспитания в них детей, к тем, кто устраивает безобразные неприличные парады гордости, радующие либералов своей «красочностью», к наводняющим Европу нелегалам, грозящим упразднить пошатнувшийся приоритет иудео-христианских ценностей, заменить европейскую культуру чем-то иным, в первую очередь культурой ислама, размыв границы между устоявшимися менталитетами и посеяв неизбежный в таких ситуациях хаос, разгул анархии и терроризма.

Современный пост-либерализм справедливо называют левым и социалистическим. Он левый и социалистический потому, что в отличие от либерализма XIX века, представлявшего и защищавшего интересы личности, он защищает не интересы органически связанной со своей культурой личности, а интересы оторванного от своей культуры индивидуума, противопоставившего себя ей, и в то же время неразрывно связанного с массой. Современный либерализм опирается на большинство, не желая видеть, что зомбированное средствами массовой информации большинство составляют как раз те, кто хотят только хлеба и зрелищ. В древней Греции, давшей нам демократию, власть такого большинства называлась охлократией и была чужда демократии. Ведь древняя Греция не включала в состав своего демоса, своего народа, ни рабов, ни варваров. Она была не для всех, не для массы!

Современный либерализм гордится тем, что он противостоит авторитаризму и тоталитаризму, запрещающему любые проявления свободы. Либералы же выступают как приверженцы проявления ничем не ограниченной свободы, не понимая при этом, что они на самом деле не противостоят этим режимам, а их консервируют. Как же это происходит?

2

На первый взгляд кажется, что нет ничего общего между обоготворяющим свободу, не знающую никаких ограничений (культурных, цивилизационных, национальных, семейных, эстетических, этических и т.д.), западным пост-либерализмом с одной стороны и авторитаризмом и тоталитаризмом, зачастую отрицающими даже элементарное право человека на свободное мышление, на инакомыслие ― с другой стороны. Вспомним однако, что захват власти в России в 1917 году, свержение законного временного правительства, выступившего с программой демократических реформ, был совершён людьми, освободившими себя от всех прежних цивилизационных и культурных ограничений: это и нелегитимный захват власти, и массовый террор, и расстрелы на пустырях без суда и следствия, и гонения на религию и церковь, и свобода грабить ― «экспроприировать экспроприаторов», и на первых порах даже отмена института семьи во имя такой популярной и сейчас свободы и равноправия женщин… Позднее, после того как подвергшееся контрселекции и вконец запуганное население превратилось в целом в покорную массу, которой «свободные» вожди пролетариата могли манипулировать, как им было угодно, отношение к семье и к грабежам всё же изменилось, ведь стране нужны были дети, да и нельзя было позволять грабить всем, а то власть имущим ничего не досталось бы. За гражданами были признаны даже некоторые формальные права и свободы, чтобы они «вкалывали», как рабы и жили, как рабы, но при этом считали бы себя свободными и счастливыми людьми. Идя на некоторые необходимые уступки, власть в то же время всеми средствами укрепляла себя (беззастенчивой пропагандой, ложью, угрозами, арестами, поощрением доносов, лагерями). Всё это стало возможным, ведь когда мир начинает жить под знаком свободы от всех культурных норм, удовлетворяя только свои материальные потребности, потерявшее ориентиры и уставшее от хаоса общество всегда распадается на мечтающих о «твёрдой руке» и о «порядке», и на тех, кто хочет и может над ними властвовать.

В России этот, начатый в 1917 году, процесс с некоторыми перерывами и поправками продолжается до сих пор. А на Западе запуганные левыми агрессивными демократами консерваторы оказывают слабое сопротивление, и чем закончится это противостояние, неизвестно.

Стоит вспомнить, что Советы захватили власть под столь популярным и у теперешних левых либералов девизом справедливости, помощи бедным и угнетённым, униженным и оскорблённым, требуя всеобщего равенства для всех, независимо ни от чего. При этом культивировалась ненависть ко всем, кто под справедливостью понимал не одинаковое для всех, а дифференцированное участие в жизни общества и в управлении государством. Любая попытка взвешенного, дифференцированного подхода к проблеме и тогда, и сейчас объявлялась дискриминацией. Отметим, что в перевёрнутом советском мире привилегии получали люди как раз необразованные, неумные и жестокие.

И сейчас все, кто объявляют себя несправедливо ущемлёнными, дискриминированными ― женщины, в далёком прошлом все жертвы насильников — мужчин, люди с цветной кожей, миллионы нелегальных беженцев ― все без проверки вызывают сочувствие западных либералов, а те, кто противостоят приёму в свою страну всех беженцев, среди которых есть и террористы, и требуют хоть какой-то проверки, объявляются просто фашистами. Показательно, что никто из западных либералов, говорящих о гуманности, не приглашает беженцев поселиться к себе в дом. А разве своя страна, в которую направляется этот нескончаемый поток, не является домом для каждого гражданина, который обустраивал эту страну, и потому имеет право как хозяин решать, может ли он и хочет ли он принять у себя гостей? Разве он не должен регулировать процесс и следить за тем, чтобы коренное население не растворилось в потоке людей другой ментальности, других нравов и обычаев, другой религии и культуры? Помогать жертвам ― обязанность культурных, цивилизованных народов, но при этом не подвергая опасности свой дом, свою культуру, не размывая границы между Западом и Востоком.

Неужели не ясно, что процесс переселения в Европу и Америку огромного количества людей неевропейской ментальности, которые, как правило, не намерены возвращаться к себе на Родину и не хотят ассимилироваться на Западе, живя отдельными кланами и требуя, чтобы соблюдались их обычаи, просто ненормален? Неужели трудно понять, что этот процесс, который грозит стать бесконечным, надо как-то остановить? Почему в таких странах, как Сирия, Ливан, Ирак, Афганистан, а также в Африке, все вдруг передрались, там стало невозможно жить, и люди начали массово бежать в Европу и Америку? Неужели порядок там нельзя восстановить? Неужели Восток опустеет, и все переселятся на Запад? Почему никто не задаётся такими вопросами? Почему европейцы не ищут ответов на эти вопросы, а тешат себя иллюзиями о какой-то либеральной мультикультуре, не признавая совершенно очевидной разницы культур и вообще очевидной разницы между людьми, которых Бог и история создали такими разными?

Стоит также вспомнить, что советские вожди подчеркивали, что они ― интернационалисты, граждане мира, и отрицали свою национальную принадлежность и свою культуру. Они мечтали об общем, унифицированном пространстве, о мире, которым можно будет легко манипулировать. Западные либералы ещё не захватили власть, но они ведут ожесточённую борьбу за власть и уже достигли больших успехов. Считавшееся недопустимым явлением и в христианских культурах, и в иудаизме однополое сожительство уже гласно или негласно признано нормой. Проводятся парады гордости, свидетельствующие об отмене приличий и о деградации вкуса.

Узаконены все «грязные» методы борьбы с «противником», ведь политика (любая политика) объявлена грязным делом, а потому все средства хороши!

Отметим ещё, что успехи пост-либерализма проявляют себя в том, что и медийное пространство, и университеты в основном на стороне новых либералов.

Западные либералы считают себя оппозицией, но при этом не понимают, что задача оппозиции, выступающей против диктатуры, это свержение правительства, а задача оппозиции в демократических странах ― это только критика возможных ошибочных мер, допускаемых законно избранным демократическим руководством страны. В настоящее время часто всё происходит наоборот.

Пока Запад будет двигаться в направлении, диктуемом обоготворяющим абсолютную свободу пост-либерализмом, будет существовать и действовать жесткая вертикаль власти. Абсолютная свобода и абсолютное подчинение ― это две такие антиномии, которые в человеческом мире сходятся. Когда-то Николай Бердяев, самый популярный из всех русских философов-экзистенциалистов начала ХХ века, которого не случайно называли «фанатиком свободы», открыл так называемую иррациональную свободу, якобы данную человеку изначально. Бердяев утверждал, что такая свобода не создана Богом, а коренится в «ничто», что Бог над ней не властен, и таким образом Бог не властен над злом. Философ не видел в иррациональной свободе искажённого проявления человеческой воли, как это справедливо полагал Блаженный Августин. Бердяев, как известно, в начале своего пути был близок к марксистам, и, по всей вероятности, знакомство с этими людьми натолкнуло его на мысль о злой, несотворенной свободе, органически присущей, как ему казалось, каждому человеку. Бердяев нередко критиковал марксизм, но при этом испытывал глубокое уважение к Марксу. И в самом деле, если считать, что несотворённая свобода есть некая объективная данность, то всё то зло, которое принесло учение Маркса и переворот, осуществлённый его последователями, есть только необходимое проявление этой закономерной данности.

Современные пост-либералы, фанатики свободы, часто не видят той опасности, которая подстерегает вступившее на этот путь общество. Ведь есть немало манипуляторов, которые собираются воспользоваться потерявшими всякие культурные ориентиры и уставшими от неминуемого в данной ситуации шатания и разброда «свободными» людьми, чтобы предложить им «твёрдую руку» и получить над ними неограниченную власть.

Путинской России на руку западный пост-либерализм. Её устраивает слабая, разобщенная, разделённая на противостоящих друг другу либералов и консерваторов Европа (и Америка), которая освобождает себя от своих культурных традиций и норм и открывает свои границы беженцам, грозящим затопить и уничтожить её, лишив своего лица, своих ценностей, своей культуры. В этой ситуации Россия лицемерно и лживо позиционирует себя как хранителя культурных ценностей, оставаясь при этом авторитарной державой со всеми признаками возрождающейся диктатуры советского толка. Россию не слишком беспокоят наложенные на неё санкции, которые она отчасти обходит, и которые, если и ведут к снижению жизненного уровня её жителей, до последнего времени не вызывали никаких серьёзных выступлений её покорных граждан. (Отметим, что в последнее время положение начало немного меняться, власть даже пошла на небольшие уступки нарастающему протестному движению, но до значительного изменения положения, кажется, ещё очень и очень далеко).

Внешняя политика теперешней России, её агрессивный, беспрецедентный захват чужих территорий и подчинение своей власти стран и народов, основана на том, что Россия не боится либерального Запада, который исповедует во многом те же лженормы всеобщего равенства, то есть уравниловки, на которых был основан Советский Союз. Либеральный Запад России не противник, а по сути дела союзник. Противостоящий пост-либерализму консервативный принцип теряет возможности сдерживания. Все начинания консерваторов объявляются либо жестокими, антигуманными, либо смешными, несовременными, бездоказательными… Запад разделён на два лагеря, он слаб, он боится угрожающей ему путинской России и не знает, что делать с этой угрозой.

Попытаемся сделать небольшой экскурс в историю европейской культуры и зададим себе вопрос: откуда у пост-либералов это обоготворение свободы и протест против всяких разумных норм и ограничений христианской культуры? Откуда такая любовь к проявлению дикости, язычества, варварства? Откуда предпочтение, отдаваемое культурам, менее затронутым процессом цивилизации, таким как африканская, цыганская, мусульманская, мексиканская? Выскажем осторожное предположение о том, что поскольку в христианстве процесс приобщения народов к новой культуре был, собственно говоря, основан на принуждении (обращение и крещение не было добровольным в большинстве случаев), на подсознательном «генетическом» уровне язычество оказывается не изжитым до конца. При определённых неблагоприятных условиях, в ситуации кризиса культуры оно может заявить о себе. Подавленное далеко не всегда бывает изжитым. Язычество не преодолевается насилием, оно в конце концов возрождается. Напомним, что о кризисе христианской культуры заговорили многие мыслители конца ХIХ ― начала ХХ века. Это были российские философы, последователи Вл. Соловьёва, многие из которых были высланы из советской России на «философском» пароходе или просто уничтожены. Если говорить о Западной философии, то чего стоит только одна книга Шпенглера, носящая название «Закат Европы»?

Что способствовало возврату элементов язычества в христианской культуре? Думаем, что кроме принудительного обращения в новую веру (без которого нельзя было обойтись, не отодвинув на века процесс приобщения масс к цивилизации), это было на наш взгляд представление о «телесности» Бога-сына. (тоже необходимое условие для того, чтобы Бог был принят максимально широкими массами). Христианство приложило максимум усилий для того, чтобы тело Бога не было приравнено к телу любого человека, чтобы оно оставалось воистину божественным, чтобы соблюдалась иерархия между духовным, душевным и телесным началами. Это делало и искусство. Иконопись в средние века изображала святых в сугубо плоскостной манере, лишая фигуры и лица объёмности, чтобы подчеркнуть приоритет духовного над плотским. А представитель итальянского Ренессанса, освободившего человека от многих уз средневекового сознания, великий Рафаэль, изображая свою Мадонну с младенцем в образе очень земной, очень красивой женщины, наградил её способностью, которой не обладает ни одно обычное человеческое существо ― способностью парить. Искусствоведы, однако, подчёркивают не это уникальное качество Мадонны, а её похожесть на любого земного человека, превращая высокое искусство Ренессанса, требующее особого аристократического отношения к Богу, в то, что доступно любому примитивному сознанию.

Ступенью к возвращению к язычеству на наш взгляд можно считать получивший в XVIII веке широкое распространение деизм, философское направление, провозгласившее самовластность человека, его независимость от Бога, который якобы устранился от решения человеческих проблем, не вмешиваясь ни во что. Деизм, философская основа Просветительства, был первым толчком к представлению о такой свободе, которая с течением времени превратилась в свободу, ничем не ограниченную. Просветители апеллировали к человеческому разуму, который по их наивному убеждению мог сам, не опираясь на нормы культуры, на вековые добрые традиции решать все проблемы человеческого бытия.

Деизм со временем сменился атеизмом. Ведь Бог, который ни во что не вмешивается, это всё равно, что его нет вообще. Вместо Бога есть Природа, которую обоготворяли романтики ― представители идущей на смену аристократической культуре культуры демократической. Романтики, однако, не забывали о том, что природа создана Богом, а не возникла сама по себе.

Вскоре однако и это «ограничение» было снято. Бог был сдан в архив. И вот уже мы имеем человека вполне самовластного и не знающего по сути дела никаких ограничений своим инстинктам и своей жажде власти. Как сказал Достоевский: «Если Бога нет, то всё позволено». А ведь культура, противостоящая дикости, это система прививок и ограничений. Если не обрезать лишние ветви плодового дерева, оно станет диким и не принесёт съедобных плодов. Двадцатый век ознаменовался двумя ужасными мировыми войнами и кровавой революцией в России, от которой она так окончательно и не очнулась.

В культурологии принято говорить об иудео-христианских ценностях, имея в виду то общее, что роднит иудаизм и христианство. Об этом родстве неоднократно говорит и Папа Римский. Есть, однако, и серьёзные отличия. Во-первых, Бог в иудаизме не обладает телом, даже таким особым, духовным телом, каким обладает Иисус. Это предохраняет человека при строгой иерархии ценностей в иудаизме от поклонения телесному, что на наш взгляд происходит в христианской культуре в последнее время. Сказанное не означает, что среди евреев этого вообще нет, но там это во многом результат долгого нахождения евреев среди других, часто враждебных, народов, т.е. это результат внешнего влияния и приспособления к неблагоприятным обстоятельствам, когда основной целью становится выживание. Этим вызвана и ассимиляция евреев, и их работа на чужую культуру как на свою, и отказ от принадлежности к своей нации некоторых евреев, принявших деятельное участие в зверствах октябрьского переворота и в сталинских репрессиях.

Во-вторых, в иудаизме никогда не было практики обращения неверных. Можно объяснять, увещевать, но нельзя принуждать. Иудаизм исходит из свободы выбора, которую следует уважать. Только личный правильный выбор ― залог определённой устойчивости культуры. Возможно, именно такой установкой объясняется то, что еврейский народ несмотря на ужасные притеснения и гонения не исчез, как это происходило со многими малыми народами. Однако, эта позиция отодвигала исполнение выраженной в учении надежды евреев на то, что все народы добровольно «придут к Аврааму», на необозримо долгий срок. Сокращает ли этот срок переживающее кризис христианство? Будем надеется, что да, что пост-либерализм не одержит победу, и в конечном итоге кризис христианской культуры приведёт к её обновлению.

В заключение несколько слов об Израиле.

Еврейское легитимно существующее демократическое государство Израиль было основано на принципах социализма, и Советский Союз был для Израиля примером для подражания. Но всё же Израиль был задуман как еврейское государство, как дом и укрытие для евреев, после того что предпринял для истребления евреев Гитлер и долго не оказывающая ему сопротивления Европа. Это наложило свой отпечаток на израильское общество и культуру. В Израиль приезжали не одни только социалисты, но и верующие евреи, сохранившие традиции и за счёт этого и народ. Были и такие светские евреи, которые уважали еврейскую культуру и еврейские традиции и не видели никаких причин для борьбы с религиозными евреями и для противоборства с ними. После долгой драматической борьбы, после отступлений и болезненных уступок именно такие, уважающие культуру консервативные правые евреи пришли к власти в Израиле. То, что в стране всё же установилась правая власть, свидетельствует о том, что традиции иудаизма, традиции Торы не так-то легко победить. Ситуация в отличие от других европейских стран и от Америки усугублялась тем, что Израиль окружён враждебными странами и ему приходится вести постоянные войны, чтобы продолжать существовать. Израильские соседи, арабы, называющие себя палестинцами, постоянно обстреливают страну. Левые силы всего мира поддерживают и защищают арабов, «освободителей» Палестины. С севера и востока Израилю угрожает Иран, призывая уничтожить это государство. Дорогостоящие войны, атаки террористов, постоянные сирены, ракеты, тоннели на юге и на севере ― всё это раздражает население, вызывает недовольство правым правительством. Этим пользуются левые силы внутри страны, которые, не выдвигая никакой альтернативной программы разрешения патовой ситуации, всеми средствами стремятся к замене правого правительства. Пока им это не удаётся сделать, и Израиль, опираясь на поддержку президента Америки Дональда Трампа и консервативных сил Америки, остаётся не только единственной демократией на Ближнем Востоке, но и одним из немногих государств с правым, по сути дела консервативным, а не леволиберальным правительством. Сможет ли Израиль продержаться и смогут ли страны, поддерживающие Израиль, объединиться? От этого зависят судьбы мира.

Print Friendly, PDF & Email

7 комментариев для “Наталья Салма: О внутренней разъединённости и о бессилии Запада

  1. Не придираясь к мелочам, Вы в Вашей большой статье как бы все называете своими именами. Но где же анализ причин? Ведь это самое интересное, ведь если такой либерализм существует и активно поддерживается, значит это кому-то нужно, выгодно. В этом отношении, я думаю, марксизм в своей аналитической части, не потерял своего значения. Каковы классы, или группы интересов? Каков экономический базис явления? Важно отыскать глубинные причины болезни, а не просто выставлять ее язвы напоказ.

  2. Автор НЕВЕЖЕСТВЕННА в вопросах о которых берёт смелость судить.
    СССР не был для Израиля предметом для подражения.

    1. Вы правы, Сэм.
      Вот еще авторские перлы. «Bспомним хотя бы приход к власти Гитлера, которого поддержало большинство немецкого населения»
      =====
      Никогда, повторяю НИКОГДА Гитлера не «поддержало большинство немецкого населения»: на последних выборах 1932 года нацисты получили около 37% голосов, на выборах 1933, даже забрав себе 5 млн. голосов, поданных за коммунистов, нацисты получили около 43% голосов.
      ***
      Кстати, и венгерская революция не была первой — первой было рабочее восстание 1953 года в ГДР

  3. «Не гражданам и нелегалам, которые не имеют обязанностей перед страной предоставляются далеко не все права. А также все права не предоставляются ворам, мошенникам, убийцам и другим нарушителям закона и правопорядка.»
    Я понимаю, что российская мода подавления либерализма распространилась сейчас по всему миру. Вот наступит очередная российская Перестройка и либерализм станет опять моден. Но как вы сможете отличить сразу мошенника от не мошенника, если его ещё не выявили официально? Как вы может гнобить нелегала, если вы не неонацист и вам жалко всех бомжей? Вот Наталья занесла в чёрный список такой состав, а кто-то туда добавит евреев, кто-то чёрных и так пошло-поехало.

  4. Н.Салма: «Почему в таких странах, как Сирия, Ливан, Ирак, Афганистан, а также в Африке, все вдруг передрались, там стало невозможно жить, и люди начали массово бежать в Европу и Америку? Неужели порядок там нельзя восстановить?»

    Хороший вопрос! Кто бы на него ответил…

    1. Уменьшилось резко количество осадков за год, а население увеличилось и голод заставил людей сдвинутся также как в свое время превращение степей в пустыни сдвинул татаромонголов Чингизхана.

Добавить комментарий для Inna Belenkaya Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.