Элла Грайфер. Глядя с Востока. 22. Попытка к бегству

Loading



Элла Грайфер

Глядя с Востока

22. Попытка к бегству

Щелкунчик, скворец, простофиля, Емеля,

Зачем ты ввязался в чужое похмелье?

На что ты потратил свои золотые…

А. Галич

Когда символикой Холокоста злоупотребляет нееврей, это либо враждебность, либо бестактность, которую можно где-то как-то понять и объяснить. Не его это история, и трагедия – не его, так почему бы не использовать нагруженные определенными ассоциациями слова или картинки для каких-то своих сиюминутных целей, вплоть до коммерческой рекламы? Только не надо, не надо мне, пожалуйста, толковать про величайшее преступление всех времен и народов, к которому ни один негр преклонных годов не имеет права остаться равнодушным, потому что, поверьте мне, у всякого негра своих забот хватает.

А вот как прикажете понимать, если такое «использование» позволяют себе люди, вроде бы, с полным правом именующие себя евреями? Нет-нет, это не риторический вопрос, не маскировка возмущения и не призыв к «решительному осуждению». Просто по моим примитивным представлениям еврею это должно бы сделать больно, ибо в глубине души каждого из нас по умолчанию живет чувство, что на этой картинке мог бы быть и ты, а главное – не все еще потеряно – ты еще можешь на такой оказаться.

Человек, который ничтоже сумняшеся выдает актуальные вариации на тему известного фото из варшавского гетто: явно глубоко убежден, что с ним такого ну вот совсем никогда не случится. Теоретически он, конечно, может соглашаться, что он еврей, даже и не только когда такая принадлежность определенные прибыли и удобства сулит, а так – по факту, но в жизни его и самосознании этот факт не играет никакой роли. Наша история не волнует его, разве что, поскольку формально близко лежит, велик соблазн ее использовать как материал для отстаивания куда более важных и необходимых ему вещей.

Например, проблема вечно нарушаемого «статус кво» в отношениях между светскими и религиозными:

Или права нелегалов, что в Израиле потомством обзавелись, на пожизненное здесь пребывание (такой плакатик во время той кампании в Тель-Авиве на всех афишных тумбах и заборах висел):

Don’t deport me!

Я это не к тому, чтобы обсуждать, кто там прав, кто виноват, где чья политика и какая кому зачем провокация. Просто констатирую, что у тех, кто так поступает, кто бы они ни были и чего бы ни добивались, нет с нами общих святынь, а значит и внутренней принадлежности к нашему сообществу, сиречь к народу еврейскому – нет. Сами они, впрочем, с этим, скорее всего, не согласятся, наоборот, заявят, что вот именно они-то самые настоящие евреи и есть, это со всеми другими-прочими, включая нас, еще разобраться надо. Харедим, понятное дело, на галаху сошлются, леваки – на то, что именно от евреев есть пошла на свете мораль, а они моральностью своею определенно все человечество превзошли.

Во избежание недоразумений попробуем сформулировать вывод: среди леваков и ультраортодоксов встречаются в количестве достаточном, чтобы стать заметным, люди, формально несомненно принадлежащие к еврейскому народу, но внутренне (скорее всего даже и неосознанно) порвавшие с ним. Харедим живут в рамках своей религиозной общины, леваки – в рамках «прогрессивного человечества». В принципе, ничего ужасного или необычного в этом нет. Во всех народах водятся экстремисты, а по нынешним временам – еще и любители «без драки попасть в большие забияки», отважно демонстрируя преодоление запретов и перешагивание границ, за которое им, как всем известно, ничего не грозит, но грудь можно колесом выкатить. Во все времена какие-то отдельные индивиды волею судеб переходили из одного народа в другой.

Так может, не о чем беспокоиться, хай себе живут и пасутся? Может, из тех, кто себя считает единственным истинным Израилем, образуются со временем какие-нибудь «сатмаряне» (помните, как поначалу с христианами-то дело было?), а леваки сподобятся «без Россий и без Латвий» жить. Разве что, во избежание излишних конфликтов, усвоить бы соблаговолили, что галаха и политкорректность не велят издеваться над чужими святынями…

Увы и ах… За последние два тысячелетия изменилось в мире хоть и не так много как принято думать, но прежним осталось не все. Формально оставаясь в рамках еврейского народа, внутренне отрекаясь от него, фактически уйти они НЕ МОГУТ.

***

Вероятно, среди моих ровесников и доисторических соотечественников немного найдется таких, чтобы не посмотрели в школьные годы фильм «человек-амфибия»… как минимум, раза три, а большинство – не менее десятка. Взахлеб глядели и наглядеться не могли на красивую жизнь гнилого Запада с тонконогой мебелью, урчащими мотороллерами и агрессивными песнями про любовь. Мало кто обращал внимание на произносимый актерами текст, например, на обращенные к Ихтиандру слова доктора Сальватора: «Я не зря прятал тебя от людей, ты счастливее их», – и на ответный горький вопрос человека-амфибии: «А если я человек – имею я право любить?».

Утверждения, что, дескать, «счастливее», придуманы были задним числом, настоящая-то причина в том, что у новорожденного плохо функционировали легкие, он не выжил бы, если бы не пересадили ему жабры молодой акулы, и образовалось странное существо, способное существовать в двух средах, но, как быстро выяснилось, неспособное ни в одной из них жить, поскольку своим не может стать ни рыбам, ни людям. Вряд ли Александр Беляев, создавая этот трагический образ, задумывался о судьбе европейских евреев, но такое вот вышло удивительное совпадение.

В «Истоках тоталитаризма» подробно и точно описала Ханна Арендт, что существовавшая веками в Европе «культурно-национальная автономия» евреев была обусловлена причинами экономическими (профессии, которые востребованы, но аборигенами не исполняются из-за недостаточной квалификации либо ритуального запрета) и обеспечена сословным характером общества. С наступлением Нового Времени исчезло то и другое, и оказались евреи в известной ситуации: «на палубу вышел, а палубы нет».

Нет больше в экономике «экологической ниши» для обособленной общины, нечем стало заработать на жизнь. Остатков-пережитков типа торговли бриллиантами или игры на бирже на всех не хватит. Сколь бы ни было искренним стремление сатмарских хасидов из Кирьяс-Джоэль перевоплотиться в собственных прадедов, ничего не выйдет у них, кроме иллюзии и самообмана, ибо прадеды прабабок и потомство кормили сами, а галаха была для них естественным образом жизни. Для правнуков же она – цель и смысл, а кормятся они либо от еврейских благотворителей, что не имели бы тех денег, если бы сами ее соблюдали, либо от государства трудами еврейских лоббистов, которым тоже без ассимиляции – никуда. Вроде как если бы доктор Сальватор ежедневно на берег приходил и Ихтиандру кастрюльки с супом и бутерброды с колбасой в воду скидывал, приговаривая, что вот теперь-то он уж точно сможет в море выжить и совсем не нуждается в земле… Не говоря уже о том, что подачками кормиться – будь то госпособия или частная благотворительность – верный путь к деградации физической и духовной.

Конечно, экономические новшества сгубили общины не только еврейские. Стоит вспомнить, как в той же Европе крестьянин пролетарием стал. Не то чтобы прошло это легко и гладко, но все же прошло, потомки деревенских жителей нормально обжились, ассимилировались в городе. Ассимилировались, как правило, и инородцы. Когда Берлин еще строился, подались туда под покровительство курфюрста Бранденбургского сбежавшие из Франции гугеноты. Потомки их и по сей день там живут, и даже фамилии носят прежние. Один из них – Теодор Фонтане – известным писателем стал, другой – Вальтер Даре – был при Гитлере большим расовым теоретиком, академиком и почетным председателем Союза сельских хозяев, еще один – Оскар Лафонтен – нынче что-то вроде ГДР-овского Зюганова, а Франц Лефорт во время оно известен был даже в России. Короче, ассимиляция удалась, в принадлежности их к немецкому народу никто давно уже не сомневается. А вот с евреями все иначе.

Евреи, как правильно отметил Фазиль Искандер, и не догадались бы, что они евреи, если бы их не просвещали окружающие. При чем тут язык, при чем культура… да будь ты хоть поэтическим гением как Пастернак, хоть премьер-министром Франции как Леон Блюм, хоть первым в Германии математиком… В тридцатых годах, ограничивая права евреев, потребовали было нацисты, чтоб газеты у них не на немецком, а на идише печатались, но в ответ услыхали: «Помилуйте, да кто же нас поймет?». Прежде чем начинать свой многотомный труд по истории евреев, провел Семен Дубнов опрос – какой язык предпочитают потенциальные читатели – ответ был однозначным: на русском хотим.

И тем не менее, в любом поколении, в любой культуре, при любом мнении о собственной национальной принадлежности и полукровка, и даже «квартерон» есть только и исключительно «ассимилированный еврей». Исключения из этого правила допускаются лишь при условии строжайшего засекречивания происхождения всех прадедушек, и потому, хотя безусловно существуют, учтены быть не могут, и уж подавно не могут быть многочисленными.

Пусть со своей стороны Ихтиандр однозначно выбирает принадлежность к человеческому миру – мир этот не принимает его. Причем, причины отвержения к его словам и поступкам, строго говоря, никакого отношения не имеют: тут вам и порядочность не желающего поступаться принципами доктора Сальватора, и любовная драма дона Педро, и подозрительная левизна Ольсена, и коррупция в государственном аппарате – бедняга Ихтиандр такие вещи не только что изменить не может, он, по большей части, и не подозревает об их существовании, но рамки его существования определяются именно ими.

Преимущества, необходимость и даже неизбежность ассимиляции никоим образом не отменяют ее неосуществимости.

Вот – хорошо документированное подтверждение : основополагающее значение для осознания именно еврейского характера трагедии Бабьего Яра имела многосотлетняя история преследований евреев в мире, в частности – на территории нынешней Украины (Хмельнитчина, Колиивщина, Гайдаматчина, массовые погромы времен гражданской войны 1917-20 годов…), и то обстоятельство, что трагедия эта носила явно выраженный характер начала Холокоста, как индустриализованного, массового, концентрированного, планового уничтожения евреев по расовому признаку. Место и время были выбраны нацистами неслучайно: страны Восточной Европы. А результаты первых пяти дней расстрелов убедили их в правильном выборе метода и подтолкнули к распространению его на всю Европу…

Не надо думать, что только на Украине, ту же картину маслом, вне всякого сомнения, обнаружим мы и в Балтии, и в Румынии, и в Польше. Несколько смазанной выходит она в западной Европе, поскольку политкорректность – дело святое, а любовь к мертвым евреям (сиречь «память о Холокосте») приобрела характер эпидемии. С живыми, правда, не все так гладко, тем более с учетом цен на энергоносители. Но главная проблема – мусульманские иммигранты, активно насаждающие на колонизируемом Западе свою культуру, которую нынче без антисемитизма представить невозможно.

Не срабатывают попытки политкорректных заклинаний и заверений, что мы уже ну совсем равноправные и вообще не отличаемся ничем, и самые законопослушные граждане… не срабатывают, даже если сами мы вполне искренне в это верим и ведем себя соответственно… Ну, то есть пытаемся вести себя как если бы были «как все», но не очень-то у нас получается, коль скоро «все» нас так воспринимать не согласны. Не знаю, исследовал ли кто-нибудь когда-нибудь типичные стратегии выживания ассимилированного еврея, но тема, согласитесь, исключительно интересная.

Тут вам и «открещивание» с выкрещиванием или без оного: я, мол, конечно, Рабинович, но тому Рабиновичу, которого арестовали, я не родственник и даже не однофамилец (от Бориса Пастернака до Кости Райкина – далее везде), большевистский подвид того же вида: «Я не еврей – я революционер». Тут и стремление стать «ровнее других» – лучшим специалистом, более надежным работником, самым идейным, самым порядочным и честным. Наиболее творческим воплощением этого метода является, бесспорно, политика еврейских общин Германии в тридцатых годах прошлого века: Евреи Германии были патриотами; даже либералы-центральферайновцы выступали против антигерманской кампании в мировой печати в 1933 году и призывали евреев голосовать за нацистские предложения на плебисцитах 1933–1935 годов. Для многих евреев быть хорошими немцами означало не только восторгаться Гете и честно служить в немецкой армии, но и быть вместе с народом в поворотный момент истории своей страны. Если немецкий народ, в их представлении, поддерживал Гитлера, то должны были поддержать и они. Чего стоит патриотизм, если он не выдерживает первого серьезного послевоенного испытания?  Кстати сказать, прямые потомки этих самых немецких евреев в американских университетах и израильских СМИ принципами предков определенно не поступаются.

Но можно и наоборот, демонстрировать полное презрение к окружающим и правилам игры: коль скоро ваша мораль моего существования не предусматривает, так и я не обязан принимать в расчет существование вашей морали – вспомните хоть Мишку Япончика.

Да, интересно бы, конечно, все это поизучать, но только не упуская из виду, что любая из этих стратегий влияет, в лучшем случае, на ситуацию данного конкретного индивида, но ни одна не создает реальной возможности выхода из общего тупика. Не ассимилироваться – с голоду сдохнешь, а пытаться (безуспешно!) ассимилироваться – будешь вечно виноватым в отсутствии в любом кране воды, и место твое – у параши, но и к этому можно бы приспособиться, если бы не…

У НИХ свои проблемы (у живых народов так не бывает, чтоб вовсе без проблем), и пока уровень проблематичности терпимый – можно с ними дело иметь, ну а как зашкалит – тут уж цадиков выноси… Нетрудно показать, что лично для Ихтиандра было бы гораздо лучше, жить с людьми на суше, но… чтобы жить, как минимум, надо выжить, а вот именно это условие в нашем случае выполняется, увы, не всегда. И, возможно, стоило бы об этом задуматься тем, кто считает еврейство исключительно собственной привилегией или, наоборот, довеском к «общечеловечеству». Хотим ли мы того или нет – судьба у нас одна. Известная рекомендация Моисея Мендельсона быть «евреями дома и немцами на улице» оказалась волею судеб вывернутой наизнанку: русские (французы, немцы, американцы) дома оказываются на улице евреями, но такая тянитолкайщина – с какого конца ни читай – никогда не породит ничего, кроме шизофрении.

Так вот, неплохо бы принимать в расчет это обстоятельство, рассуждая о смысле существования государства Израиль…

2011

  

Print Friendly, PDF & Email