Сведения о еврейской жизни в Дуниловичах сегодня можно обнаружить в архивах, а народная память переместилась за границу. Ее хранят потомки евреев из Дуниловичей в Израиле, США, Аргентине, Австралии. Польше, Германии. Они интересуются прошлым в Дуниловичах больше, чем местные жители.

По следам еврейских кладбищ Беларуси

Главы из будущей книги

Дуниловичи

Леонид Смиловицкий

Продолжение. Начало

В Дуниловичи меня привез Игорь Михайлович Прокопович, краевед и историк, учитель географии из Постав. Игорь — член Союза писателей Беларуси, автор книг по истории и культуре Поставского района: «Гістарычная хроніка гораду», «Фізічная геаграфія Пастаўскага раёну», а также поэтических сборников «Намагнічаны космас», «Рэха малітваў» и др. Прокопович обещал познакомить меня с Францем Игнатьевичем Хомичем, тоже учителем, но уже на пенсии, которые многие годы кропотливо собирает сведения о еврейской жизни своих земляков, чтобы сложить эту общую мозаику.

Дуниловичи в наши дни — агрогородок в Поставском районе Витебской области, центр одноименного сельсовета на границе с Минской областью. 700 жителей, средняя школа, больница, аптека, почта, отделение банка, лесничество, колхоз, дом культуры, дом-интернат для престарелых и шесть кладбищ.

Место в истории

Впервые Дуниловичи (бел. Дунiлавiчы, польск. Duniłowicze, идиш דונילאוויטש) упомянуты в письменных источниках в 1473 г. как частное владение князя Александра Юрьевича Гольшанского. Существует предположение, что название местечка идет от личного имени, до 1897 г. это были Даниловичи. По другой версии — от латышского «dunaksts» (болотное место). И действительно, поселение стоит в верхнем течении реки Голбицы, а рядом находятся два озера — Свидно и Бледное.

Первоначально поселением владел Александр Юрьевич Гольшанский, сын которого, Павел, в 1556 г. уступил Дуниловичи Сигизмунду Августу — великому князю литовскому и королю польскому. С середины XVI в. Дуниловичи вошли в состав Ошмянского повета Виленского воеводства. Потом этим местечком владели Николай Радзивилл, Ян Долмат-Исайковский, Бжоздовские, Янишевские, а с середины XIX в. — Тышкевичи. В 1729 г. Дуниловичи были удостоены жалованных грамот (привилеи) от королей Августа III и Станислава Августа. Это позволяло его жителям регулировать имущественные и деловые отношения, налогообложение, стимулировало хозяйственную жизнь.[1] В результате второго раздела Речи Посполитой в 1793 г. Дуниловичи оказались в Вилейском уезде Минской губернии, а с 1843 г. — Виленской губернии Российской империи. В 1866 г. в местечке насчитывалось 106 дворов, 691 житель. Там были православная церковь, католическая часовня, два еврейских молитвенных дома; работали народное училище, восемь торговых лавок, четыре корчмы, водяная мельница, ежегодно проводились две ярмарки — 6 января и 1 октября.[2]

В 1897 г. здесь жили 1810 чел., из которых 1553 были евреями. Евреи владели большинством торговых лавок, лавочек и ларьков, которые назывались «будки». В 1905 г. Дуниловичи состояли из имения (74 жителя) и местечка (1400 жителей). В местечке была камера судебного следователя, врачебный участок, старший урядник, волостное и мещанское правления. Крупнейшим владельцем земли в округе являлся граф Юзеф Тышкевич.

Начало первой мировой войны сначала вызвало хозяйственное оживление. Через местечко двигались войска, шли поставки провианта и фуража, амуниции и боеприпасов. Ожила торговля, выросла прибыль. Когда фронт приблизился, появились беженцы. Ненадолго Дуниловичи захватили кайзеровские войска. И хотя активных боевых действий не велось, но с тех времен в окрестном лесу сохранились следы ходов сообщения, окопов и блиндажей.

Результатом революции и войны в Дуниловичах стали голод и разруха. Богатые обнищали, склады опустели, работы не стало, денег не было. Многие жители выехали, другие были призваны в Российскую армию и не вернулись с фронта, третьи попали в немецкий плен. В 1921 г. по Рижскому мирному договору Дуниловичи стали частью Польши, как центр повета Новогрудского, а в следующем году — Виленского воеводства. Здесь работали лесопилка, кирпичный завод, мельница, кузница, пилорама, ткацкий цех, красильная, обувная и швейная мастерские, книжный магазин, аптека, амбулатория; костёл, три синагоги, хедеры и Талмуд-Тора. Работали две электростанции: гидро — и тепловая. Действовали две водяные колонки — в центре Дуниловичей и около больницы. Тротуары на главной улице были вымощены плиткой, а мостовая — брусчаткой. Названия большинства улиц соответствовали направлениям дорог — Виленская, Глубокская, Петровская, Ясневская и другие. В местечке существовала ливневая канализация.

Еврейская община

Когда возникла еврейская община в Дуниловичах точно неизвестно, но случилось это не позднее XVII века. В 1847 г. в местечке проживало 326 евреев, в 1897 г. — 1553 или 85,8% от общего количества его населения.[3] Синагог было две, каменная (большая или главная) и деревянная, а также дом молитвы (бейт-мидраш) и миква. С 1899 г. раввином в Дуниловичах служил Иешуа Немойтин. На жизнь евреи зарабатывали мелкой торговлей, ремеслами, лесным промыслом, извозом, огородничеством и сельским хозяйством. Однако большинство членов общины жило впроголодь, многие сводили концы с концами только за счет помощи от родных, выехавших за границу. С конца XIX до 1917 г. только в Соединенные Штаты Америки из Дуниловичей эмигрировало 216 чел.

Первая мировая война пагубно отразилась на жизни евреев в Дуниловичах. В августе 1915 г. с приближением линии фронта начались антиеврейские выступления на почве «разменного голода» (отсутствие денежной массы, финансовый кризис). 3 сентября 1915 г. германские войска вступили в Дуниловичи и еврейские лавки были разграблены. Через три дня после этого погром здесь устроили казачьи части русской армии, отбившие местечко у неприятеля.[4]

После установления польской власти в 1921 г. в Дуниловичах проживали 685 евреев или половина всех жителей, а к 1925 г. их количество выросло до одной тысячи. После окончания гражданской войны на рыночной площади местечка заработали еврейские магазинчики, хотя непомерные налоги и конкуренция со стороны польских кооперативов этому сильно препятствовали. Многие еврейские семьи сводили концы с концами только за счет приусадебных участков и подсобных промыслов. Но жизнь постепенно входила в свою колею. В 1924 г. в Дуниловичи пригласили учителей из Вильно для работы в школе на идиш. Скоро она стала центром всей культурной жизни общины. Появились самодеятельный драматический, музыкальный и спортивный кружки, библиотека. Получило распространение сионистское движение, которое было представлено в Дуниловичах организациями ha-Халуц и hа-Шомер ha-Цаир.[5]

Большинство евреев Дуниловичей соблюдали традицию. Они молились в трех синагогах и миньянах, учили детей в хедерах. Одновременно работала и светская школа, а при ней вечерние курсы для взрослых на идиш. В ней преподавали математику, еврейскую литературу, польский язык. Вечерами в школе собирались люди, читали газеты, обсуждали новости, слушали лекции; проводились общественные чтения. Кроме школы, в городке действовала небольшая частная больница Вебера. В двухэтажном здании располагалась почта. Работали ремесленники, три кузнеца. Было много магазинов. Там, где сейчас мини-рынок, размещалось швейное ателье-мастерская Гордонов, где можно было купить или сшить платье. В конце нынешней улицы Осиненко (бывшая Свидновская) действовала государственная больница, недалеко был суд. В 1934 г. в городке состоялась сельскохозяйственная выставка, о которой писали в Варшаве и Люблине. После смерти в 1935 г. Юзефа Пилсудского положение евреев в Западной Беларуси ухудшилось. Новые польские власти ввели налог на кошерный забой скота, ограничили прием евреев в учебные заведения, участились эксцессы на антисемитской почве.[6]

В сентябре 1939 г. Дуниловичи были присоединены к БССР. Частные предприятия были национализированы, независимая политическая деятельность запрещена, а еврейские образовательные и культурные учреждения закрыты. 15 января 1941 г. Дуниловичи получили статус городского посёлка и стали районным центром Вилейской области.[7]

Уроженцы Дуниловичей

С Дуниловичами связаны яркие имена людей, которые стали широко известны далеко за пределами Беларуси. Приведем только два примера. Это сестры Аксельрод. Шагнув в революцию, они стали участниками событий всемирной истории. Острое чувство национальной и социальной справедливости толкнуло этих женщин сначала к большевикам, а потом к меньшевикам. Первые проповедовали насильственное ниспровержение основ мирового устройства, а вторые — путь эволюции в общественно-экономических отношениях.

Эстер-Любовь Исааковна Аксельрод (1868-1946 гг.), российская революционерка, философ, родилась в семье раввина. С 1883 г. участница революционного движения (Полтава, Харьков, Мелитополь и др.). После неудачного покушения народовольцев в 1887 г. на императора Александра III девушка эмигрировала во Францию, затем переехала в Швейцарию. В 1892 г. Эстер вступила в группу «Освобождение труда» и на протяжении многих лет оставалась самым преданным соратником Г.В. Плеханова. В 1900 г. она окончила Бернский университет с присуждением степени доктора философии и стала постоянным автором статей на философские темы в социал-демократических изданиях «Искра» и «Заря». В 1906 г., после объявления амнистии членам оппозиционных партий, Эстер вернулась в Россию уже как видный деятель партии меньшевиков. Во время первой мировой войны занимала оборонческую позицию. В 1920-1925 гг. Аксельрод работала в Институте красной профессуры, в Институте научной философии Академии Наук СССР и Государственной академии художественных наук, была избрана профессором кафедры философии МГУ.

И́да Исаа́ковна Аксельро́д (1870-1918 гг.) — русская революционерка, литературный критик, доктор философии, родная сестра Эстер Аксельрод. Она тоже рано покинула семью и, обосновавшись в Полтаве, стала участником революционного кружка попала под надзор полиции. В 1893 г. эмигрировала в Европу, жила в Женеве и Берне. После окончания в 1902 г. Бернского университета тоже получила степень доктора философии. Участвовала в работе группы Г.В. Плеханова «Освобождение труда», затем «Искры», а потом перешла к меньшевикам. Незадолго до событий октября 1917 г. Ида вернулась в Россию, умерла в Петербурге в мае 1918 г.[8]

Еврейская застройка

Как выглядели Дуниловичи до войны? Евреи занимали весь центр местечка. Белорусы жили только на улице Осиненко, которая выходила на рыночную площадь около костела. Земля была дорогая, центр тесно застраивался кирпичными домами. Старых зданий, принадлежавших евреям, осталось очень мало. В одном из них на первом этаже размещался ресторан, а на втором жила семья хозяина. Помещение, где сейчас находится зерносклад, строилось с целью производства масла из семян льна, рядом находился небольшой льнозаводик (А. Бульбенова). В другом здании была пекарня. Выпечку делали во дворе, а в магазинчике при пекарне торговали (ул. Осиненко). Следующий дом стоял на углу улиц А. Бульбенова и Осиненко — двухэтажный, в нём торговали изделиями из металла. Впереди был еще один двухэтажный дом, на первом этаже магазин, в котором торговали одеждой, на втором — швейное ателье, где одежду можно было подогнать или новую пошить из купленной ткани (ул. Осиненко).

Некоторые старые дома стоят, на первый взгляд, в малопригодных местах, где теперь никто бы не строился, но тогда выбора не было. У кого были средства, строили каменные дома, те, кто беднее — деревянные. Рыночная площадь в Дуниловичах, как обычно, находилась в центре. Но со временем рынок разрастался, места не хватало, и его перенесли на окраину. Каждый вторник работал базар.[9] Гольдманы владели мельницей, электростанцией и кирпичным заводом. Мельницу построили белорусы, но прибыли она не приносила, т.к. была паровой и потребляла много дров. Гольдманы, которые ее перекупили, заказали за границей газогенераторный котел и дело пошло, предприятие стало прибыльным. Мололи зерно, генератор освещал центр местечка. Мельницу разрушили во время войны, но руины сохранились до наших дней.

Создание гетто

Немцы пришли в Дуниловичи 4 июля 1941 г., на тринадцатый день войны. Однако еще до их появления в местечке возникло антисоветское подполье. Его участники перехватывали по дороге отставших красноармейцев, обезоруживали и убивали их, угрожали и обирали семьи сторонников советской власти. После прихода немцев сапожник Войцехович обратился с призывом вырезать всех евреев и коммунистов. Немцы уверяли «фашистскую клику» из Дуниловичей, что нужно подождать, потому что фронт еще близко.[10]

Дуниловичи немцы включили в округ «Глубокое» генерального комиссариата Белоруссия (Gebiet Glebokie, Generalkommissariat Weissruthenien). Была образована полиция, которая находилась в доме по ул. Виленская. Первыми в нее поступили Стефан Ромбальский (начальник полиции), Станислав Гигала, Леонард Сипович, Казимеж Кукевич, Александр Новицки, Каликст Рыхлицкий, Владислав Зайковский, Константин Маевский и Франтишек Баторий.[11] Была проведена перепись жителей, с выделением евреев. Немедленно начались поиски людей в Дуниловичах, которые в сентябре 1939 г. снесли памятник польскому неизвестному солдату, а на его месте возвели монумент в честь Красной Армии-освободительницы Западной Беларуси. Виновных заставили разбирать советский памятник без инструментов голыми руками. При этом несчастных били резиновыми палками, прикладами винтовок и всем, что попадало под руку. Многих после этого принесли домой без чувств и среди них Цепелевича, Ароновича, Гарбера и др.[12]

Поскольку евреи в Дуниловичах жили компактно, то вначале их оставили в своих домах, обложив множеством ограничений под страхом смертной казни. Евреев заставляли принудительно трудиться, выполнять самые тяжелые работы (ремонт дорог, разборка завалов, вывоз мусора, сбор урожая). Унижения и издевательства не прекращались. В декабре 1941 г. все еврейское население Дуниловичей погнали на берег реки Зарежанка. Там людей заставили зайти в одежде в реку, чтобы вода достигла шеи, а обратно на берег ползти на животе. Всех, кто противился, избивали палками.[13]

В январе 1942 г. евреев переселили в гетто, недалеко от центра местечка. Границами гетто служили (названия улиц современные): ручей из озера Бледное в реку Зарежанка — участок улицы 60 лет Октября, затем участок улицы А. Бульбенова — реки (ручей) Аржаница — озеро Бледное. С трех сторон гетто было обнесено колючей проволокой, а с четвертой был берег озера Бледное. Рядом с воротами располагался дом юденрата.

С собой разрешили брать не более 25 кг, которые нужно было нести в руках. Мебель, ценные вещи, домашняя утварь, скот и запасы продовольствия были конфискованы. Об этом рассказывали Анна Подлипская и Ядвига Шафарович.[14] Считается, что изначально в гетто попали 903 чел. — еврейские семьи из Дуниловичей, Волколаты и некоторых других мест. Чуть позже присоединили евреев из Шарковщины. Теснота немыслимая. Единственные ворота в гетто, через которые узников выводили на работу, находились напротив военной комендатуры. Одни узники надеялись на чудо, вторые на то, что нацисты не посмеют убивать безоружных людей. Третьи готовили «схроны» (убежища) на чердаках и в подвалах. Летом 1942 г. по неполным данным в гетто Дуниловичей томились 979 евреев.[15] Евреев отправляли на работы на лесопилку, в табачные поля, а также рытье канала, за что они получали всего 125 гр. хлеба в день. Белорусам и полякам категорически воспрещалось заходить в гетто.

Грабеж и конфискации

Оккупанты и их пособники беспрерывно грабили евреев, налагали надуманные штрафы и контрибуции. Все, что принадлежало евреям, считалось бесхозным. В Дуниловичах в марте 1942 г. полицейский Шахович потребовал у Моты Лифшица кожаные перчатки, которых у того не оказалось. Тогда он передал Лифшица в гестапо. Поделить награбленное не всегда получалось мирно. В июне 1942 г. еврейское имущество свезли на склад бывшего райпотребсоюза (районного отделения Союза потребительской кооперации — Л. С.). Войт Евгений Спичонок хотел взять себе новый костюм, который заведующий складом Петровский ему не уступал. Они подрались, и их вынужден был разнимать немецкий жандарм. Сын Адольфа Мацкевича, ехал на возу по гетто и брал, что попадалось под руку. Около одного из домов он погрузил рулон кожи. Это заметил сын Карла Ичковского и, как более сильный, избил Мацкевича до потери сознания, отняв кожу.[16]

До сих пор существует легенда о «еврейском золоте» на дне озера Бледное, которое в годы войны служило границей гетто. Когда узники услышали, что немцы в окрестности приступили к ликвидации еврейских гетто, они, якобы, выбрали из своей среды «надежного» человека, собрали оставшиеся еще ценности, надеясь откупиться от немцев. Этот человек должен был вручить ценности немцам, но решил бежать. События происходили в конце ноября 1942 г., когда озеро по берегам уже хорошо замерзло, а средина была едва затянута льдом. Бежать из гетто можно было только через озеро вдоль берега. Бежал он ночью, но немцы заметили и стрельбой заставили изменить направление через середину озера, где он утонул со всем скарбом.[17]

Гибель общины

Сведения о расправе над евреями в Дуниловичах сохранились противоречивые. Но одно ясно, что планы нацистов были нарушены. Поступил донос, что в гетто есть оружие и часть узников готова к сопротивлению. Оружие подпольщики покупали у местных жителей в Дуниловичах и у полицейских в Глубоком. Стало очевидно, что сопротивление неизбежно и открыто появиться в гетто каратели не решились.

21 ноября 1942 г. в Дуниловичи из Минска на четырех грузовых автомашинах прибыл отряд СД и полиции безопасности численностью в 40 чел. под командованием Артура Вилке, а также 33 чел. из латвийского батальона СС. Вместе с белорусскими полицейскими они оцепили гетто плотным кольцом. Часовые были расставлены через каждые 20 м и имели приказ стрелять в каждого, кто попытается выбраться. От местных жителей нацисты потребовали запереть дома и двери, чтобы никто из посторонних не спрятался. Потом поступила команда всем евреям собраться на центральной площади Дуниловичей под предлогом отправки на работу в Германию. С собой можно было взять только самые необходимые вещи. Но никто им не поверил. Когда каратели поняли, что планы их разоблачены, они поставили пулеметы и открыли стрельбу по гетто. Часть узников бросилась спасаться к озеру, которое уже успело замерзнуть, но оно простреливалось с трех сторон и добежали не многие.[18]

Наутро 22 ноября 1942 г. несколько сот человек, оставшихся в живых, немцы и полицейские согнали в сарай. Там людей раздевали и в одном нижнем белье выгоняли на улицу по 3-4 человека, а потом расстреливали из автоматов. После этого сарай облили бензином и подожгли, а внутрь бросили ручные гранаты. Пожар из гетто грозил перекинуться на соседние дома, и местная пожарная команда бросилась тушить огонь. После убийства евреев их имущество свезли на склад бывшего райпотребсоюза. Дуниловичские полицейские, принявшие участие в ликвидации гетто, получили деньги, часы и золотые изделия в награду за их участие в убийствах евреев.[19]

Поиски спасения

До начала акции многие узники успели спрятаться в заранее подготовленных тайниках и бункерах. Территория гетто некоторое время после массового убийства была закрыта, охранялась и патрулировалась полицией. Каратели после ликвидации гетто в течение двух дней разыскивали убежища узников, уничтожая их ручными гранатами. С этой целью они использовали собак, взрывали закрытые двери, прощупывали с помощью шестов приусадебные наделы.

Иной раз людям приходилось проводить в тайниках несколько дней без пищи и еды. Многие маленькие дети не могли вынести этого, и тогда их плач выдавал беглецов. В одном месте каратели обнаружили около 60 чел., которых выдал плач ребенка, в другом бункере нашли 20 чел. Немногие уцелевшие во время расстрела искали спасение в лесах, болотах, но выжить без помощи местного население было невозможно. В Дуниловичах восемь местных жителей были удостоены почетного звания «Праведник народов мира». Бронислав, Станислава, Валерьян, Станислав и Вероника Земченок, Бронислава Врублевская (Земченок) спасли семью Гордон из четырёх человек: Янкеля, его жену Хинду и детей Абрама и Либу. Екатерина и Иван Кривенькие спасли Славину Соню.[20] Владислав и Антоний Скорые из д. Казимировка Поставского района спасли Бернарда Бенсмана из Дуниловичей.[21]

Память

Память погибших земляков в Дуниловичах увековечил Хаим Рудерман в 1958 г. Демобилизовавшись из армии, он несколько лет работал начальником районного отделения Союза потребительской кооперации (начальником торговли района). На свои средства Рудерман зацементировал надгробие и установил памятник, сделал ограду вокруг братской могилы. Через несколько лет «черные копатели» разрыли захоронение. Хаим снова все привел в порядок.[22] В конце 1950-х годов он уехал в Польшу, а позже в США. После 1991 г., когда Советский Союз распался, а Беларусь обрела свою независимость и границы открылись, Рудерман приезжал в Дуниловичи несколько раз. Один раз он привез своих детей, внуков и, вероятно, правнуков. Они вместе посетили памятник жертвам Холокоста и еврейское кладбище. К началу 2000-х годов памятник обветшал и был обновлен за счет пожертвований, собранных земляками и их потомками, живущими в Израиле, Америке, Германии, Польше и других странах. К юбилею Победы над Германией в 2015 г. монумент облагородили за счет государственного бюджета. Эта была плановая реконструкция в рамках общереспубликанской программы подготовки к 70-летию Победы советского оружия над нацистской Германией.

Еврейское кладбище

Иудейское кладбище в Дуниловичах появилось не позднее XVIII века. До войны за порядком следил сторож, которого содержала община. Самое старое захоронение, которое удалось установить, относится к 1761 г., а самое позднее — 1950 г. К настоящему времени кладбище по периметру составляет 450 м. Около десяти лет назад потомки выходцев из Дуниловичей с помощью Иудейского религиозного объединения Беларуси организовали настоящую экспедицию. Они наняли людей, которые расчистили и подняли упавшие мацевы. Все надгробия были сфотографированы. Из нескольких тысяч мацев уцелело только 369, из которых разобрать надписи удалось на 252. Полученные сведения обобщили и разместили для свободного пользования в Интернете на портале JewishGen Online Worldwide Burial Registry (Dunilovichi Cemetery).

Еврейское кладбище в Дуниловичах расположено на крутом холме напротив другого холма с католическим кладбищем. Между ними — проселочная дорога. Два мира из прошлого. Кресты и старинные мацевы с шестиконечными звездами и менорами бесстрастно взирают друг на друга. Иудейское кладбище, в отличие от католического, заброшено и никем не досматривается. Вижу остатки полусгнившего забора и небольшую калитку без признаков иудейской символики. Как выяснилось, это было сделано силами районной власти, чтобы неухоженный вид не коробил взор. Поднимаюсь на еврейскую сторону, обхожу и смотрю могильные камни. На одной из мацев читаю надпись на иврите:

Горький день, в который упал венец нашей головы,
Дорогой отец, наш учитель господин, Эльяким Гецл
сын господина Моше Авраама Шнейдера,
скончался 28 числа месяца Тевет в год 5678 (12 января 1918 г.)
Да будет его душа навеки вплетена в венок жизни

Это все, что осталось от человека, который здесь родился, жил, любил, страдал, создавал. Как это несправедливо. Я шел по еврейскому кладбищу в Дуниловичах и размышлял над горькой истиной, заключающейся в словах «имеешь — не ценишь, потерявши — плачешь» или «чтобы оценить, нужно потерять». Неужели недостаточно потеряла Беларусь в своей истории, чтобы задуматься? Неужели не достаточно потерь, чтобы понять, что крохи исторической памяти, которые нам достались, необходимо беречь и изучать. Малая родина не делится на «вашу» и «нашу». Однако до сих пор еврейская история в Дуниловичах, как и во многих других местах Беларуси, остается ничейной. До нее никому нет дела. Только приезд гостей из далекого зарубежья дает повод вспомнить о том, кто здесь жил и что с ним стало. Исчезновение последних следов материальной культуры вовсе не говорит о том, что история не нужна, обесценилась, и утратила значение для нынешнего и грядущего поколений. Как раз наоборот.

Вывод

Сведения о еврейской жизни в Дуниловичах сегодня можно обнаружить в архивах, а народная память переместилась за границу. Ее хранят потомки евреев из Дуниловичей в Израиле, США, Аргентине, Австралии. Польше, Германии. Они интересуются прошлым в Дуниловичах больше, чем местные жители. Кем евреи были для Дуниловичей и что они сделали? В школьном музее Дуниловичей о евреях ничего нет. Но говорит ли это о том, что память не нужна, и хранить ее незачем? Если бы не еврейское кладбище, то никто бы о присутствии евреев не догадался. Не служит оправданием и то, что довоенных жителей в поселке почти не осталось. Евреи погибли в Холокосте, а их соседи белорусы и поляки умерли или уехали. Все кто родился в Дуниловичах после 1944 г., ничего не знают о евреях. Или не хотят знать?

Дуниловичи не сгорели в годы войны, дома пережили своих хозяев. Когда воинская часть погибает в бою, но сохраняется знамя, то приводят новое пополнение и воинская часть продолжает свою жизнь. Говорит ли это о том, что пополнение ничего не должно знать о том, кто и как служил? Разве это правило не распространяется на историю городов, местечек и республики в целом? Культура памяти — это внутренняя потребность. Она возникает, когда мы задумываемся, какое наследство (духовное и материальное) имели и что сохранили, что передадим детям и внукам.

Продолжение

___

[1] Duniłowicze //Słownik geograficzny Królestwa Polskiego i innych krajów słowiańskich.Tom II: Derenek — Gżack. Warszawa, 1881, s. 226.

[2] Іна Соркіна. Мястэчкі Беларусі ў канцы XVIII — першай палове XIX вв. Вильня: ЕГУ, 2010 г., с. 121.

[3] Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. СПБ, 1908-1913 гг., т. 7, с. 380.

[4] Российская еврейская энциклопедия в 7 томах. Москва, 2000 г., т. 4, с. 415.

[5] The Encyclopedia of Jewish Life Before and During the Holocaust. Shmuel Spector (Еd.). Vol.1, New York 2001, p. 346.

[6] Ф.I. Хомiч. “Каменьчыкi над чорным помнiкам”. Вольная Глыбокае, № 47, 23 лiстапада 2017 г., с. 5.

[7] Ф.I. Хомiч. Дунілавічы: ад ВКЛ да БССР. Паставы: ТБМ, с. 14-16.

[8] Деятели революционного движения в России: биобиблиографический словарь. Сост. Э.А. Корольчук и Ш.М. Левин; под ред. В.И. Невского. Москва, 1931 г., т. 5: Социал-демократы. Вып. I, стб. 41-42.

[9] А. Шульман. «Километры еврейской истории». Мишпоха, № 36, 2017 г., с.74-75.

[10] Свидетельство Михаила и Гирша Раяк. Архив Яд Вашем, ф. М-35, д. 186.

[11] Monika Tomkiewicz. Dunilowicze // The United States Holocaust Memorial Museum Encyclopedia of Camps and Ghettos 1933-1945, vol. 2 Ghettos in German-Occupied Eastern Europe. Ed. Martin Dean. Bloomington: Indiana University Press, 2012, p. 1183-1184.

[12] Свидетельство Михаила и Гирша Раяк. Государственный архив Российской Федерации, ф. 8114, оп. 1, д.964, лл. 301-305.

[13] Национальный архив Республики Беларусь, ф. 845, оп. 1, д. 64, лл. 35-37.

[14] Statement of Jadwiga Szafarowicz, February 2, 1967, Sad Wojewódzki w Warszawie (Warsaw Regional Court), IV K 75/67, vol. 2.

[15] Shmuel Spector and Geoffrey Wigoder (eds). The Encyclopedia of Jewish Life before and during the Holocaust. Jerusalem: Yad Vashem; New York: New York University Press, 2001, p. 346.

[16] L. Smilovitsky. Struggle of Belorussian Jews for the Restitution of Possessions and Housing in the First Post War Decade, // East European Jewish Affairs, vol. 30, No 2, Winter 2000, pp. 53-70.

[17] Письмо Ф. Хомича из Дуниловичей — Л. Смиловицкому в Иерусалим 25 марта 2019 г.

[18] Hurbn Glubok, Sharkoystsene, Dunilowitsch, Postov, Droye, Kazan. Dos lebn un umkum fun yidishe shtetlekh in Vaysrusland-Lite (Vilner gegnt) / In memorian de las comunidades judiás de Glebokie, Szarkowszczyzna, Dunilowicze, Postawy, Druja, y Kaziany, aniquiladas por el nazismo alemán, ed. M. Rajak, Z. Rajak, Buenos Aires 1956.

[19] Statement of Ignaci Lipski, February 22, 1967, SWW, IV K 75/67, vol. 2.

[20] А.И. Корсак. «Стратегия выживания еврейского населения в годы нацистской оккупации Беларуси: пример Дуниловичского гетто» // «Праведники народов мира: живые свидетельства Беларуси», сборник статей под ред. В.Ф. Балакирева. Минск, 2009, с. 72-77.

[21] Праведники народов мира Беларуси. Сост. И. Герасимова и А. Шульман. Минск 2004 г., с. 68.

[22] Л. Смиловицкий. Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941-1944 гг. Тель-Авив, 2000 г., с. 281.