Джонатан Сакс: Конец без окончания (Зот а-Браха). Перевод Бориса Дынина

Loading

Странный финал с литературной точки зрения. Это не случайно. В Торе стиль отражает сущность. Текст открывает нам нечто глубокое. Еврейская история оканчивается без конца. Ее финал не имеет окончания. Еврейское время — это открытое время — оно открыто для развязки, которая еще не случилась, к цели, которая еще не достигнута.

בס״ד

Конец без окончания (Зот а-Браха)

End Without an Ending (V’zot HaBracha 5780)
by Rabbi Jonathan Sacks

Джонатан Сакс
Перевод с английского Бориса Дынина

Какой необычный конец книги: не просто какой-нибудь книги, а Книги книг! Моисей видит Землю Обетованную с горы Нево, мучительно близко к цели своей жизни и вместе с тем ужасно далеко, ибо знает, что не достигнет ее. Конец книги противоречит нашему ожиданию узнать, как закончилось путешествие в пункте назначения. Но Тора оканчивается in medias res («в середине дела»), как незаконченная симфония.

Мы, читатели и слушатели, можем представить себе чувство незавершенности жизни, испытываемое Моисеем. Он посвятил ее исходу евреев из Египта к Земле Обетованной, но ему отказано в ​​просьбе самому войти туда, куда он вел свой народ. На его молитву: «Дай мне перейти и увидеть ту добрую землю, которая за Иорданом», Бог ответил: «Полно тебе, впредь не говори Мне более об этом» (Втор. 3: 25–26).

Моисей — человек, кто стоял перед фараоном, требуя свободы своему народу; кто не боялся бросить вызов Богу; кто, увидев, как евреи танцуют вокруг Золотого Теленка, разбил высеченные самим Богом скрижали — самый святой объект, когда-либо коснувшийся рук человека, умолял о маленькой милости, о возможности вступить на Землю! Но ему было отказано в этом! Когда он молился за других, его молитвы были услышаны. Когда он молился за себя, он потерпел неудачу. Не странно ли это?

И все же чувство незавершенности — это не просто деталь личной жизни Моисея. Оно относится ко всему повествованию с начала книги Исход. Израильтяне в изгнании. Бог поручает Моисею вывести людей из Египта и привести их в землю, наполненную молоком и медом, в страну, которую Он обещал Аврааму, Исааку и Иакову. Все, как кажется, просто. Уже в Исходе 13 евреи, отпущенные фараоном, уходят из опустошенного чумой Египта. Через несколько дней они сталкиваются с препятствием. Перед ними Красное море. К ним приближаются колесницы армии фараона. Происходит чудо. Воды моря разделяются. Евреи проходят, а войска фараона с их колесницами застревают в грязи и тонут. Теперь все, что стоит между евреями и целью их путешествия, только пустыня. Каждая проблема, с которой они сталкиваются — отсутствие пищи, воды, направления, защиты — решается божественным вмешательством по молитвам Моисея. Что остается досказать, как не о приходе на Землю Обетованную?

Но этого не происходит. Посланы шпионы, чтобы определить лучший путь проникновения в Землю и ее завоевания. Относительно простая задача. Однако шпионы неожиданно возвращаются с деморализующим отчетом. Евреи падают духом и говорят, что хотят вернуться в Египет. И тогда Бог постановляет, что им придется ждать целое поколение, сорок лет, прежде чем войти в Землю. Не только Моисей не пересечет Иордан, — всему народу было отказано в этом. Должны были наступить дни, описанные в книге Иисуса Навина, которая принадлежит уже не Пятикнижию Моисея, а Невиим, более поздним пророческим и историческим текстам.

Странный финал с литературной точки зрения. Но это не случайно. В Торе стиль отражает сущность. Текст открывает нам нечто глубокое. Еврейская история оканчивается без конца (ends without an ending). Ее финал не имеет окончания.

В исторических книгах иудаизма нет эквивалента удовлетворению: «И все они жили долго и счастливо» (самая близкая к этому книга в Библии — книга Эстер). В библейском нарративе отсутствует то, что Фрэнк Кермоуд (Frank Kermode) назвал «смыслом конца».[i] Еврейское время — это открытое время — оно открыто для развязки, которая еще не случилась, к цели, которая еще не достигнута.

Так не просто потому, что Тора сообщает нам историю, а история не имеет конца. Тора рассказывает нам нечто отличное от истории в том смысле, какой придали ей греки: Геродот и Фукидид. Секулярная история не имеет внутреннего смысла. Она просто говорит нам, что случилось. Библейская история, напротив, насыщена смыслом. Ничто не происходит бемикрех, случайно.

Уже по ходу повествования в книге Бытие это раскрывается ясно. Бог призывает Авраама покинуть его землю, место его рождения, дом его отца и пойти «в землю, которую Я укажу тебе». (Быт. 12:1). Авраам следует зову и к 5-му стиху книги приходит туда. Это вучит как конец истории — вряд ли ее началом. Но почти сразу же на земле наступает голод, и Аврааму приходиться уйти. То же самое происходит с Исааком, и в конечном итоге с Иаковом и его детьми. История, которая началась с путешествия в Землю Обетованную, заканчивается для ее главных героев за ее пределами и обращениями Иакова (49:29) и Иосифа (50:25) к потомкам вернуть их прах на Землю для погребения там.

Семь раз Бог обещает Аврааму Землю: «Возведи очи твои и с места, на котором ты теперь, посмотри к северу и к югу, и к востоку и к западу; ибо всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я и потомству твоему навеки». (Быт. 13: 14–15). Тем не менее, когда Сара умирает, у Авраама нет даже участка земли для погребения и ему приходится покупать место по завышенной цене. Нечто подобное происходит и с Исааком и Иаковом. Книга Бытие заканчивается как и Второзаконие — обещанием, но еще не исполнением, надеждой, но еще не воплощением.

Таков Танах в целом. Вторая книга Хроник (Диврей ха-йамим II) заканчивается израильтянами в изгнании. В заключительном стихе Кир, царь Персидский, дает разрешение изгнанникам вернуться на их землю: «Кто есть из вас — из всего народа Его, да будет Господь Бог его с ним, и пусть он туда идет». Опять предчувствие, но еще не реальность.

Здесь есть нечто существенное, столь глубокое, что трудно поддается раскрытию. Библия — это битва против мифа. В мифе время такое, как оно есть в природе. Оно циклично. Оно проходит через фазы — весна, лето, осень, зима; рождение, рост, упадок, смерть, и всегда возвращается к тому, с чего началось. По стандартному сюжету мифа порядку угрожают силы хаоса. В древние времена они воплотились в греческих богах разрушения. В наше время мы видим их в темных силах бушующих в «Звездных войнах» и «Властелине Колец». Герой бросает им вызов. Он спотыкается, падает, почти умирает, но в конечном итоге побеждает. Порядок восстановлен. Мир снова такой, каким был. Отсюда: «они жили долго и счастливо». Будущее — это восстановление прошлого. Существует возврат к порядку, к тому, что было до угрозы. Но истории нет — нет прогресса, нет развития, нет непредвиденных результатов.

Иудаизм радикально отличается в понимании времени. Здесь оно видится ареной человеческого роста. Будущее не похоже на прошлое. Его нельзя предсказать так, как можно предвидеть конец мифа. В конце своей жизни Иаков сказал своим детям: «Соберитесь, и я возвещу вам, что будет с вами в грядущие дни». (Быт. 49: 1). Но Раши, цитируя Талмуд, говорит: «Он желал раскрыть конец (срок конечного избавления), но Божественное присутствие устранилось от него, и он стал говорить другое». (Берешит раба 98) Мы не можем предсказать будущее, потому что оно зависит от нас: от наших действий, наших выборов, наших реакций. Будущее непредсказуемо, потому что у нас есть свободная воля. Даже мы сами не знаем, как будем реагировать на кризис, пока он не случится. Только в ретроспективе мы понимаем себя. Перед нами открытое будущее. Только Бог, кто вне времени, может превзойти время. У библейского нарратива нет «смысла конца», потому что он постоянно стремится сказать нам, что мы еще не выполнили задачу. Ее еще предстоит выполнить в будущем, в которое мы верим, хотя и не доживем увидеть. Мы видим будущее издалека, как Моисей видел святую землю из-за Иордана, и как он, мы знаем, что еще не достигли цели. Иудаизм — высшее выражение веры как будущее время (faith as the future tense).

По словам еврейского философа Германа Когена: «Чего не мог достичь греческий интеллектуализм, удалось пророческому монотеизму… Для греков история остается направленной лишь на прошлое… Пророки — идеалисты истории. Их провидческая работа породила понятие истории как бытия будущего» (Акцент добавлен)[ii]

Как резюмировал Гарольд Фиш (Harold Fisch), литературовед, в запоминающейся красивой фразе: «Неудовлетворенная память о будущем, которое еще предстоит исполнить».[iii]

Иудаизм — единственная цивилизация, увидевшая золотой век не в прошлом, а в будущем. Мы слышим это в начале истории Моисея, хотя только в ее конце осознаем значение прочитанного. Моисей спрашивает Бога: «Как Твое имя?» И Бог отвечает: «Эхье ашер эхье», буквально: ««Я буду Тем, кем Я буду». (Исх. 3:14). Мы часто полагаем, что эти слова означают нечто вроде: «Я есть тот, кто Я есть — безграничный, неописуемый, невыразимый». Это может быть частью значения. Но на фундаментальном уровне ответ Бога означает: Мое имя есть будущее. «Я есть то, что будет». Бог есть зов из будущего в настоящее, из конца путешествия к нам, кто еще находятся в пути. Иудаизм отличается от христианства именно тем, что ответ на вопрос «Пришел ли Мессия?», еврейский ответ всегда: «Еще нет!». Смерть Моисея, незавершенный путь его жизни, его взгляд в Землю Обетованную издалека есть высший символ «Еще нет!».

«Не тебе предстоит завершить работу, но и не волен ты освободиться от нее». (Мишна Авот 2:16).

Проблемы, с которыми мы сталкиваемся как люди, никогда не решаются просто, быстро и полностью. Задача требует много жизней. Ее решение недоступно кому-либо одному, даже величайшему человеку. Оно выходит за рамки одного поколения, даже самого эпического. Второзаконие заканчивается словами:

«Не было более у Израиля пророка такого, как Моисей». (Втор. 34:10).

Но и его жизнь, неизбежно, осталась неполной.

Когда мы видим Моисея на горе Нево, смотрящим через Иордан на Израиль вдали, мы постигаем огромную и трудную истину, с которой сталкиваемся все мы. У каждого человека есть земля обетованная, которую он или она не достигнет — горизонт, выходящий за пределы его или ее видения. Но это оказывается терпимым для нас благодаря тесной экзистенциальной связи между поколениями — между родителем и ребенком, учителем и учеником, лидером и последователем. Задача превосходит наши силы и возможности, но ее решение будет продолжаться после нас, и часть нас будет жить в тех, на кого мы повлияли.

Самая большая ошибка, которую мы можем сделать, это ничего не делать, потому что мы не можем сделать все. Даже Моисей обнаружил, что и он не может завершить дело своей жизни. Иисус Навин вступил в Землю Обетованную, но и его успех был только началом истории израильтян. Смерть Моисея говорит нам нечто фундаментальное о смертности. Жизнь не лишена смысла, потому что однажды закончится. Ибо, по правде говоря, даже в этом мире, — прежде чем мы задумываемся о вечной жизни в грядущем мире, — мы становимся частью вечности, когда вписываем свою главу в книгу истории нашего народа и передаем ее тем, кто будет следовать за нами. Задача построить общество справедливости и сострадания, оазис в пустыне насилия и коррупции больше одной жизни. Еврейский народ вернулся на землю, но видение еще не исполнено. Все еще много жестокости и агрессии. Мир все еще ускользает от нас, как и многое другое. Мы еще не достигли места назначения, хотя видим его на расстоянии, подобно Моисею. Тора заканчивается без конца, чтобы сказать нам, что мы тоже являемся частью истории; мы тоже в пути. И когда мы достигаем заключительных строк Торы, мы ясно сознаем то, что Роберт Фрост выразил в своем знаменитом стихотворении:

I have promises to keep,
And miles to go before I sleep.
(Но обещаниям верна
Душа. И много миль до сна.
Перевод Т. Гутиной). [iv]

___

[i] Frank Kermode, The Sense of an Ending (New York: Oxford University Press, 1967).

[ii] Quoted in Ernst Cassirer, The Philosophy of Symbolic Forms, vol. 2, Mythical Thought (New Haven: Yale University Press, 1953), 120. (см. Эрнст Кассирер, «Философия символических форм», Т. 2: Мифологическое мышление». Университетская книга, М. С.132)

[iii] Harold Fisch, A Remembered Future (Bloomington, IN: Indiana University Press, 1984), 19.

[iv] Robert Frost, “Stopping by Woods on a Snowy Evening,” from The Poetry of Robert Frost, ed. Edward Connery Lathem (New York: Holt, Rinehart and Winston, 1969), 224. (см. http://lib.ru/POEZIQ/FROST/stihi.txt_with-big-pictures.html#171)

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Джонатан Сакс: Конец без окончания (Зот а-Браха). Перевод Бориса Дынина

  1. … В исторических книгах иудаизма нет эквивалента удовлетворению: «И все они жили долго и счастливо» …. В библейском нарративе отсутствует то, что Фрэнк Кермоуд назвал «смыслом конца» …
    … Библия — это битва против мифа. В мифе время такое, как оно есть в природе. Оно циклично. Оно проходит через фазы — весна, лето, осень, зима; рождение, рост, упадок, смерть, и всегда возвращается к тому, с чего началось. По стандартному сюжету мифа порядку угрожают силы хаоса. …. Герой бросает им вызов. Он спотыкается, падает, почти умирает, но в конечном итоге побеждает. Порядок восстановлен. Мир снова такой, каким был. Отсюда: «они жили долго и счастливо». Будущее — это восстановление прошлого. Существует возврат к порядку, к тому, что было до угрозы. Но истории нет — нет прогресса, нет развития, нет непредвиденных результатов. …

    =======
    В реальном Мире Людей тоже идёт битва против мифа «порядку угрожают силы хаоса».
    Например, предсказание английской «Таймс» в конце 19-го века: через 50 лет каждая улица Лондона будет похоронена под 9-ю футами конского навоза.
    А в реальном Мире Людей — Лондону угрожали хаосом НЕ горы конского навоза, но надежда решить проблему конского навоза при сохранении нынешних темпов развития лошадиного транспорта.

    С Большим Либеральным Государством это тоже так: ему угрожает хаосом именно надежда его сторонников решить его проблемы при сохранении нынешних темпов его роста. А это невозможно: если удастся избежать хаоса, то обязательно будет что-то принципиально новое: новый тип общин / гражданского общества, новый тип веры / религии, новый тип национализма / идеологии и т.д.

  2. Привлекает философская насыщенность статьи, не впадающая в искусственную усложнённость. Кульминацией мне показался парадоксальный, но понятный и глубокий вывод: » Жизнь не лишена смысла, потому что однажды закончится. «

  3. Очень интересно даже для секулярного еврея. Думаю, что и для гоя не менее интересно и важно.
    Спасибо за перевод.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.