И откуда только бралась эта неукротимая тяга к творчеству, выливавшаяся то в знаменитый студенческий театр МГУ «Мы строим наш дом», то в соревнования КВН, то в турниры СК, СТЭМы и пр. Неужели и на этот раз были во всем «виноваты» неугомонные евреи?

Вспоминая КВН

Круглый стол

Завершают: … Эрнст Левин, Самуил Кур, Андрей Масевич, Сергей Колмановский, Борис Замиховский, Валерий Нозик, Эрвин Наги, Семен Резник, Евгений Майбурд, Юрий Ноткин, Валентин Лившиц

Окончание. Ещё продолжение. Продолжение. Начало

12. Эрнст Левин — (из архивов)

В 1967 и 1970 годах я участвовал в команде БПИ на финальных встречах всесоюзного КВН в качестве автора текстов.

В 1967 году на финале КВН ждали в жюри Леонида Утёсова. Поэтому я написал для одного минского парня, мастерски копирующего голоса артистов, в числе других и следующее подражание (к сожалению, Утёсов так и не пришёл).

Но спето было отлично. Особенно «одесские» шипящие, которых я постарался напихать побольше…

Есть город, в котором я жарил бычков,
(Шикарная вещь, между прочим!)
Там было полно морячков, рыбачков,
А дачников было — не очень:
Они тогда ездили в Сочи,
У Чёрного моря…

А нынче у нас не пробиться к воде:
На пляже — как будто получка.
Бежи покажи, где тут берег, а где
Известная наша толкучка! —
Нет жизни, как пишет мне внучка,
У Чёрного моря…

Но нынче мой город не мной знаменит,
И даже не пляжем красивым,
А тем, шо живёт там Валера Хаит
С могучим своим коллективом —
Шоб вы нам так жили и мы вам!
У Чёрного моря.

13. Самуил Кур — Про КВН

Так случилось, что в КВН я активно участвовал как зритель. Причём, по телевизору. Но я в этом не виноват. Фортуна крутит своё колесо по-видимому, в зависимости от своего настроения, и она выкрутила его так, что к моменту появления КВНа я уже кончил институт и работал. Но ведь родился этот клуб не на пустом месте. И до него были в разных вузах капустники, конкурсы и даже спектакли — как в ЛЭТИ. И не только в ЛЭТИ. Мне пришло на память кое-что из того времени, из пятидесятых.

Мой бывший одноклассник и друг Слава Мотин учился в Ленинграде, в Горном институте. И вот у них в 54-55 годах проводился конкурс на лучший факультетский спектакль. Их полностью делали студенты. Они были авторами сценариев, актёрами, режиссёрами, оформителями. Победили геофизики — они написали блестящий текст в стихах, да ещё с элементами пародии на соперников. Слава рассказал мне об этом в письме. Дело в том, что после окончания школы он звал меня поехать а Ленинград и поступать вместе с ним. Я отказался, за что и был позже наказан. А он в письме бросил такую фразу: “И ты бы мог быть среди наших авторов”. Слава прислал и кое-какие тексты.

Вот один из них, который мне запомнился. Он посвящён тому, что в институтском зале было невыносимо жарко.

Новый фильм приходит в город —
“Алитет уходит в горы”,
И студенческий народ
Этот фильм смотреть идёт.

В нашем зале, словно в бане —
Лёд растаял на экране.
Алитет терпел, крепился —
Плюнул в зал и в горы смылся.

* * *

… Гляжу на афишу «Весны в ЛЭТИ» и вспоминаю… В самом верху афиши — пять авторов. Первая тройка из них — М. Гиндин, Г. Рябкин и К. Рыжов вскоре организовали содружество, которое назвали Сестры Гинряры. Эти «сестры» создали несколько сценариев для театра Аркадия Райкина. В самом низу афиши, среди занятых в эпизодах — И. Нагавкин. На 5-м курсе Игорь Нагавкин бросает ЛЭТИ, уезжает в Минск и поступает на актерский факультет БГТХИ — Белорусского государственного театрально-художественного института. Он блестящий пианист-импровизатор и прекрасный композитор-мелодист. Создает в вузе квинтет, который быстро становится популярным в Минске. Среди хитов — композиция Игоря «Капли дождя на стекле» и песня «Тополиная вьюга». Песню Игорь написал на мои слова…

К сожалению, судьба Игоря сложилась трагически. Став актером, он поработал в Минске и Ереване, потом вернулся в Ленинград, где погиб при загадочных обстоятельствах.

* * *

Это — из прошлого. А вот пример не такой уж давний.

Как-то я участвовал в своеобразном поэтическом конкурсе. Там предлагали одну или несколько строчек из широко известного стихотворения, и надо было их каким-то образом обыграть. В данном случае заданием служила строчка из Ф. Тютчева — “Нам не дано предугадать…”

Я взял в качестве эпиграфа знаменитое пушкинское:

“Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?”

В итоге у меня получился такой стишок:

То фимиам нас ждёт, то вонь,
То океан, а то — корыто…
Как долго нам ещё скакать?
Нам не дано предугадать,
Куда несёт нас гордый конь
И где отбросим мы копыта.

Вне сомнений, подобные конкурсы могли бы стать интересной частью КВНов и как домашние задания, и как экспромты во время встреч на сцене. Потому что главным в КВН всё-таки являлись юмор, ирония. Без них буква В выпадает, и становится скучно. И подтверждают верность юмору конкурсы, которые проводились в Мастерской. Я считаю, это очень достойная онлайновская замена старой игры в новых условиях.

P.S. Кстати, ни Мессинг, ни Ванга, ни даже Нострадамус не сумели предсказать, кто победит в первом КВНе.

14. Андрей Масевич — На младших курсах. Годы 1968–1969

Не знаю, не помню, почему и как КВН начался в Сангиге. Может быть, Рюмкин помнит? А впрочем, не все ли равно, почему…

Я был зритель и болельщик трех победоносных игр команды Сангига. Многие из ее членов были моими приятелями…

Первая игра состоялась весной 1967 года, когда Генделев еще ходил в школу № 112 (Я уже окончил соседнюю — № 116 — мы жили, кстати, совсем рядом и не подозревали о существовании друг друга).

В году 1968 Миша стал членом команды КВН Сангига. Играли тогда с педиатрическим Институтом.

Другой Миша, Сандлер придумал такое приветствие — он выкрикивал тонким голосом «чтобы педиатр не узнал в нас конкурентов, команду представим в виде его же пациентов!». Показывали детскую фотографию каждого участника, тот выходил на свою фотографию, а красивая девушка читала про него стишок.

Стишок про Генделева был таким:

«Большим талантом отмечен свыше,
Поэт команды Генделев Миша».

Поэт команды КВН — еще не означает поэт. А на сцене, я говорил уже, он держался свободно и легко, но как-то был не особенно интересен.

Другие были ярче: Миша Сандлер, остроумный и изобретательный, элегантный и артистичный Сережа Фаустов, Виктор Шулькин — баритон, учившийся некоторое время на вокальном отделении консерватории, Терехов Витя, глубочайше углубленный в себя, знающий все и потому ни с кем не находящий общего языка. Фейерверк, скажу вам, талантов.

И Генделев, конечно — самый молодой, крикливый, и, прости, Миша, в те времена довольно-таки несносный. Правда и в этом он не держал первого места: еще несноснее, но сценически куда более занятным был некий Борис Волохонский — почти профессиональный мим, не спутайте только с поэтом Анри Волохонским.

А стихи Генделева тогда.… Это были, помнится, обычные стихи и песенки для капустников, не очень даже и смешные. Он сам потом признавался, что смешное ему не дается.

Надо же теперь сказать несколько слов об этих людях из команды КВН. Они были Генделеву близки, как лицеисты Пушкину.

Иду, например, я по институту. Навстречу лицеист Щеглов, капитан команды. Тот, кто сегодня знает профессора психотерапии Щеглова, или телеведущего популярных передач по сексологии доктора Щеглова, отметит, что сорок лет назад он был моложе. И лучше, кажется. Согласен. Точное и тонкое наблюдение. Не намного, но лучше.

— Слушай, — озабоченно спрашивает он меня, — ты кислотность определил?

— Какую кислотность?

— Не определил? — с испугом, — я пакетик оставил. Нет, ты точно не определил?

— Да что за кислотность-то?

— Я вчера пакетик для тебя оставил на кафедре гигиены питания.

— Какой пакетик?

— Небольшой. Не забудь, пожалуйста, определить. Можно даже не кислотность. Что-нибудь — но определить надо обязательно…

Вслед за этой «дрокой» следовали другие, и в таком количестве, что из них можно было бы составить хороший том.

В игре КВН Сангига с театральным институтом капитанам команд было предложено выразить уважение друг к другу на языке и в традициях народов СССР.

Щеглов сходу выдал монолог в таком роде:

— Халдыд шурум мине зай гезунд селям туруле азохенвей алтан чач кусен тохес кулым чебак ланге ёр…

Последовал авторский перевод с «абхазского» на «удмуртский»:

— Зай гезунд аман сис ба ланге ёр алтан чач кусен тохес чебак кулым азохенвей…

Противник, не знавший языков народов СССР, был повержен.

Театральная команда, в которой, между прочим, участвовал известный теперь Вадим Жук, комический артист, проиграла с треском…

А команду Сангига за победы наградили путевкой в дом отдыха в Зеленогорск на неделю. Сережа Фаустов жил в одной комнате с Генделевым…

Генделев ругался:

— С Фаустовым невозможно! Брюзжит, вечно у него желание наводить порядок, что-то мыть, чего-то убирать… Я кладу ботинки на стол, у меня такая привычка, а он сразу в истерику…

А Сережа жаловался:

— Ты знаешь, Генделева я очень люблю, но он страшно неряшлив! Его манера класть ботинки на стол! Я еле прожил эту неделю…

Я… моя память хранит больше, чем может кому-нибудь понадобиться, но я собрался говорить о поэте, а тогда Генделев еще поэтом не был… Или уже был?

Миша Сандлер уже давно живет в Израиле, Витя Терехов в Италии, Щеглов, ну о том уже сказано — академик, в Петербурге, на Гороховой улице, когда-то улице Дзержинского… Где Шулькин и Волохонский — не знаю… Маша Коган — единственная девушка в команде.… Тоже, кажется, в Израиле… А Сережа Фаустов? Когда я его видел в последний раз? В 82 или 83 году… Он работал тогда в институте охраны труда…

15. Сергей Колмановский — Пока я помню…

Мне запомнилась вечеринка по случаю присвоения маме звания «доцент». У нас дома собрались её коллеги. Папа задерживался, он в этот вечер сидел в жюри на телепередаче КВН, и вся компания видела его по телевизору. В качестве угощения он потом привёл с собой М. Светлова, сидевшего на передаче с ним рядом. Михаил Аркадьевич очаровал гостей, сыпал экспромтами, один из них я запомнил:

Гуляли у доцента,
Пропили всё! До цента!

Как же отец был доволен, что смог так развлечь маминых сослуживцев! Ко всему ещё Светлов подарил отцу дружеский шарж, который нарисовал на него какой-то художник на КВНе. При этом М.А. сказал:

— Берите, не стесняйтесь. У меня их полно. Такое вот лицо: фотографии выходят жуткие, а шаржи — один другого удачней.

И ещё надписал:

Пусть поругивают иногда,
Пусть все пишут, что музыка Ваша интимна,
Всё равно, Эдуард, за талант я люблю Вас всегда,
И надеюсь, что это взаимно!..

16. Борис Замиховский — КВН

… Страх не стать студентом, мой неполноправный студенческий статус и ущербное студенчество вызвали во мне огромное желание перебороть судьбу, стать студентом, сделать для этого всё, что зависит от меня. Эта идея настолько внедрилась в моё сознание, наверное и подсознание тоже, что я до сих пор ощущаю себя студентом!

По нашему Одесскому телевидению показывали миниатюры Одесского студенческого театра миниатюр, я не мог оторвать глаз от телевизора и впитывал их всеми фибрами души. Было что впитывать, одним из главных авторов миниатюр был Миша (Михаил Михайлович) Жванецкий и ещё много талантливых парней, включая евреев. Я впитывал ещё и потому, что моя жизнь студента-вечерника была значительно беднее, чем у «настоящих» студентов, и многие сюжеты были не знакомы мне, приходилось расшифровывать для себя.

Два года спустя, я с большим сочувствием отнёсся к моим товарищам — Рудику Седлину, Марику Бронштейну, которые переводились с нами на стационар, но с заочного отделения. Ведь они были обделены студенческими радостями ещё больше, чем я. Когда появились клубы КВН, я мечтал быть частью их, но не было совершенно ни времени, ни возможностей. Позже мне немного повезло. Я попал на офицерские военные сборы. Вместе со мной там оказался Сёмка (Семён) Лившин, окончивший мой институт на год или два позже. Один из самых продуктивных авторов одесских команд КВН, впоследствии журналист-сатирик и автор нескольких замечательных сатирико-юмористических книг. Он один из когорты сатириков-юмористов, прославивших Одессу второй половины ХХ века. Он привлёк меня в «Команду сборов», выступившую против состава принимавшей нас части. Я принял некоторое участие в написании текстов, был участником нескольких интермедий на сцене. Узнал одну из театральных «тайн» — перед выходом на сцену для куражу, для адреналина, многие принимают дозу водочки или в худшем варианте вина. Естественно, дозы разные. (Владимиру Высоцкому в середине 60-десятых нужна была полулитровая бутылка водки. Я сам, наивный свидетель, тогда это видел и ужаснулся.) . Но эпизод с моим участием в команде КВН остался светлым и памятным пятном в биографии.

17. Валерий Нозик — У памятника

«Знаменита Дубна,
всем известно где она,
а о том, где мы живем,
знают лишь за рубежом»
Народная песня, сочиненная для встречи в КВН команд Дубны и Обнинска. 1963 г.

В памятном сражении на ЦТ «Дубна-Обнинск» одна из интермедий обнинских КВН-щиков представляла «машинные выборы» партсекретаря. «Ведущий собрание» обращался к зрительному залу:

— Есть мнение относительно кандидатуры Петрова. Петрова знаете?

— Нет! — орал зрительный зал.

— Позвать Петрова?

— Нет!

— Вопросы к Петрову будут? — Нет! — Избирается единогласно.

И тут же новое собрание.

— Есть мнение освободить Петрова. Петрова знаете?

— Нет!

— Позвать? Вопросы?

— Нет!

— Единогласно освобождается.

Редактор КВН пропустила в прямой эфир эту сцену, конечно не подозревая, что Петров — не имярек, а реальный секретарь сейчас смотрит все «это» в Обнинске.

Однако я не слагатель легенд. Конечно, и тогда функционировали парткомы и особые отделы. Их грозный рык, конечно, мог напугать и запугивал. В 60-м году в теоротделе ФЭИ уже работала идеологическая комиссия горкома по расследованию… и сделала выводы о сомнительных стихах В. Турчина, о насмешках над членами комиссии.

(На протокольный вопрос «Какие книги читаете?» А. Шутько ответил: «Пушкина и Лермонтова». «Конечно, насмехался», — сделали вывод о «беспартийных» издевательствах над секретарем ячейки Владимиром Морозовым). Но при всем том деятельность идеологических органов была отделена заметным пустым пространством от живой жизни, не подрывала интенсивной работы физиков, химиков, биологов и не парализовала несомненно существовавшей самодеятельности. Внутренней свободой «Тарусских страниц» окрашивалась жизнь Обнинска, сколько бы примеров нажима и окрика мне не припомнили современники. Существовали некие внутренние полисы, населенные ассоциациями мушкетеров, единых уже тем, что незримо не приняли “причастие буйволу” и не встали под знамена «кардинала», как говорил при прощании с Обнинском один из д’Артаньянов — безусловный капитан команды КВН Валентин Федорович Турчин, приглашенный Президентом Академии наук СССР М.В. Келдышем в Институт прикладной математики в Москву. Это уже спустя несколько бурных лет его изгонят и из ИПМ, и из ЦНИИПИАС (центральный научно-исследовательский институт проектирования и автоматизации строительства), и из СССР. А пока (в 1964) мы ему пели, неискушенные в пророчествах, примерно так

Ты теперь и обут и одет,
Ты у Келдыша нынче в фаворе,
Вот заполнишь полсотни анкет,
И поедешь за синее море.

Ты поедешь в Бомбей и Дубай,
Пред тобою любая дорога!
Только лишнего ты не болтай
И вопросов неясных не трогай!

Если ж лишнего ты не болтал
И вопросов циничных не слушал,
Ты поедешь за Гибралтар —
Хочешь морем, а хочешь сушей.

(Если я правильно помню, текст принадлежит Веселову и Конобееву. Аккомпанировал на гитаре В. Копров.)…

… Мы начисто разгромили команду Дубны в прямой встрече КВН в московском телевизионном театре и отказались от предложения постоянно участвовать в «детских» играх со студентами. Зато в Обнинск дружно повалили популярные столичные журналы от «Знание — сила» до «Здоровья». Нас снимали для телевидения и звал к себе на Мосфильм М.И. Ромм. Пошел первый, вполне советский, «самиздат», Твардовский, Булгаков, Ахматова…

В конце 64-го бесславно отбыл восвояси Л. Петров и первое кресло вновь занял «свой», обнинский. Аппаратчик, когда-то политработник обнинской военно-строительной части, «безвредный» Евгений Епифанович Федоров из горсовета переселился в горком. После триумфального общегородского выступления Петра Якира с лекцией о предвоенной ситуации в стране и зловещей роли Сталина (конечно доносы «куда-надо» были, но — обошлось) созрела и реализовалась идея общегородского Дома ученых (ДУ). И приезд Якира, и организация ДУ были делом Валерия Павлинчука.

Молодым специалистом он появился в теоротделе в 60-м и сразу же выделился непривычной для теоретика напористой деятельностью. Ему мало было кабинетных разговоров — его влекло общественное дело. Это он придумал участие в КВН, он уговорил и собрал ленивых интеллектуалов…

От редакции. Это фрагменты встречи команд КВН Обнинска и Дубны, 1963 г. Снято любительской камерой, без звука.

18. Эрвин Наги — (из воспоминаний об Альберте Аксельроде)

В годы учёбы в МЭИ (Московский Энергетический Институт им. В.М. Молотова) мне приходилось участвовать в подготовке самодеятельных спектаклей и капустников. Мне было интересно готовить эскизы декораций и изготавливать их, разрабатывать и исполнять сценические трюки. Партийные органы пристально следили за народным творчеством: содержание песен, стихов, пародий, сценок и характер их исполнения, — всё находилось под контролем. Для самодеятельных коллективов издавали периодические издания с «идеологически выдержанными» материалами. Художественный их уровень был крайне невысок. И вот, эта система принуждения и контроля резко ослабела. Не исчезла, нет, осталась, конечно, но после ниспровержения «Вождя народов» основы идеологии несколько расшатались, а её ревнители как-то растерялись.

Правление ЦДРИ — Центрального Дома Работников искусств в Москве на Пушечной улице, 9 — организовало творческую группу «Первый шаг», куда пригласили любителей сценического искусства с целью выявления талантов, достойных дальнейшей профессионализации. Замысел по традициям тех времён весьма смелый. Основу коллектива составляли выпускники и учащиеся различных вузов Москвы, главным образом, не художественных. К сожалению, должного развития коллектив «Первый шаг» не получил. Не берусь судить о причинах этой неудачи. из этого коллектива, однако, вышла популярная впоследствии эстрадная певица Майя Кристалинская, выпускница одного из технических вузов Москвы.

Главным достижением короткого существования коллектива «Первый шаг», на мой взгляд, явилось состоявшееся здесь знакомство трёх талантливых людей, полных смелых идей и энтузиазма. Это были: врач Альберт Аксельрод, инженер Илья Рутберг и студент-журналист Марк Розовский. Когда стало ясно, что «Второй шаг» не состоится, они, почувствовав себя единомышленниками, начали активные поиски возможностей реализовать свои устремления. Как раз в это время — в 1957 году — в Москве состоялся VI Всемирный Фестиваль Демократической молодежи и студентов. Общественность познакомилась с замечательными спектакями зарубежных самодеятельных молодёжных театральных коллективов, в частности, польских и чешских. И вот, чтобы советская молодёжь во всём была впереди, в самодеятельных коллективах стали допускать некоторые отклонения от традиционных норм в содержании, постановке и оформлении сценических действ. Конечно, при непременном согласовании этих отклонений с партийным руководством.

Как-то дома зазвонил телефон.

— Привет, чувачок! Дом Культуры гуманитарных факультетов МГУ на Герцена организует Эстрадный Студенческий Театр! — Услыхал я ликующий голос Ильи Рутберга, — Директор ДК Савва Дворин доверил нам — Алику, Марку и мне руководить этим делом!

— И это — железно? — поинтересовался я в принятой тогда форме.

— Железно, чувачок, железно! — подтвердил Илья, — Всё согласовано с парткомом. Но, чувачок, ты нам очень нужен, кто же нам будет делать постановку, если не ты!

В это время я уже в полную силу работал на промышленном предприятии, но отказаться от многолетнего увлечения не смог.

Путь развития Эстрадного Студенческого Театра при Доме Культуры гуманитарных факультетов МГУ (так назвали этот коллектив, а коротко — ЭСТ), его трансформации, его вклад в театральное искусство, и, наконец, превращение в профессиональный театр под руководством Марка Розовского вполне отражены в специальной литературе. Мне же — непрофессионалу — да будет позволено поделиться своими воспоминаниями о времени самого начала его существования.

Сейчас по прошествии множества лет и множества событий — личных, общественных и государственных — время становления ЭСТа ушло, казалось бы, в безмерную даль прошлого. Возвращаясь мыслями в ту пору, я встречаю тех, с которыми обсуждал эскизы декораций, придумывал трюки, репетировал, отмечал праздники, выезжал на природу, участвовал в спектаклях, и — главное — ощущаю себя одним из тех, кто составлял этот славный коллектив.

Не всё, к сожалению, удаётся вспомнить, но некоторые эпизоды память сохранила чётко. Ими и поделюсь.

Первая встреча с основателями ЭСТа произошла в некоей коммунальной квартире, кажется, на улице Осипенко. В темноватой комнате собралось несколько человек. Отчётливо помню Аксельрода и Рутберга. Обсуждали принципы работы и — очень серьёзно — формирование взаимоотношений в коллективе. Не помню, чтобы было произнесено слово «студийность», но много говорили о взаимовыручке, о том, чтобы авторам текстов не было зазорно помогать труженикам постановочной части, а тем, в свою очередь, при необходимости, выходить на сцену в массовках… Словом, чтобы каждый ощущал свою причастность ко всем деталям общего дела. Руководство работой ЭСТа взял на себя триумвират: Альберт Аксельрод, Илья Рутберг и Марк Розовский.

И мы начали строить наш первый спектакль. Так его и назвали — «Мы строим наш дом».

На первых же репетициях стали проявляться пристрастия наших режиссёров. Марк Розовский тяготел к сценической переработке литературных и поэтических произведений, в начале — своих и других начинающих авторов, в последствии — и классиков. Илья Рутберг увлёкся пантомимой — жанром, в то время практически отсутствовавшим на советской сцене. Характерной для него была и совершенно безудержная фантазия: разрабатывая какой-либо эпизод, он мог вовлечь в действие количество исполнителей, не помещавшееся на площадке. В таких случаях исправление сложившейся ситуации брал на себя Альберт Аксельрод. Он обладал огромным обаянием, говорил всегда исключительно спокойно и доброжелательно, в коллективе его признавали неофициальным старейшиной. Как режиссёра его привлекала разработка программ, включавших номера ранзообразных жанров. Сочетая их, он создавал единое зрелище. Так и складывался наш первый спектакль…

С самого начала существования самодеятельный Эстрадный Студенческий театр Дома Культуры «Наш Дом» стремился стать профессиональным эстрадным театром. На спектакли приглашали видных деятелей искусства, литераторов в надежде, что они будут способствовать воплощению этого замысла. Завели специальную книгу отзывов, куда просили «великих» записать свои впечатления.

Добрым другом ЭСТа был Михаил Светлов, к сожалению, уже утративший влияние на официальные круги. Посетил как-то наш спектакль Константин Симонов, приходил известный поэт-песенник Лев Ошанин, побывали и многие другие знаменитости. Все они чрезвычайно доброжелательно отзывались об увиденном, записывали свои впечатления в поданную книгу отзывов, и на этом их содействие обычно заканчивалось. Серьёзное желание помочь утверждению самодеятельного театра в положении профессионального ни у кого из них не возникало. Плыть против идеологических потоков было опасно.

Особо запомнился мне визит знаменитой актрисы Тамары Фёдоровны Макаровой и её мужа, ведущего режиссёра советского кино, Сергея Аполлинариевича Герасимова. По окончании спектакля мы собрались в вестибюле клуба для обсуждения. Сергей Аполлинариевич очень тепло отозвался о представлении, похвалил режиссёров и отметил некоторых исполнителей. Указал на незначительные недочёты, посоветовал, в частности, ввести в музыку спектакля приёмы, используемые в народном пении, например грузинское многоголосие. Говорил с энтузиазмом, выразительно жестикулируя и приводя множество примеров из своей богатой практики. Тамара Фёдоровна поддерживала его скупыми репликами, сохраняя на лице полную непроницаемость.

Герасимов закончил свою речь, и Алик Аксельрод обратился к нему примерно с такими словами:

— Мы все Вам очень благодарны, Сергей Аполлинариевич, за добрые слова о нашей работе и особенно — за Ваши замечания. Мы очень рады, что вы оценили наш энтузиазм. Спасибо Вам большое! В Ваших словах мы видим оправдание нашему стремлению стать профессиональным театром. Можем ли мы рассчитывать на Вашу поддержку в решении этой проблемы?

Герасимов, по-видимому, ещё не остывший от запала, с которым говорил о постановке, воскликнул:

— Конечно, я с удовольствием поддер… Он не успел закончить фразу, как вступила Тамара Фёдоровна, Вступила непререкаемо с алмазной твёрдости интонацией:

— Нет, это преждевременно! Сегодня мы рассматривали вашу постановку исключительно как образец сценического действия. Проблема профессионализации требует рассмотрения и других сторон, как этого спектакля, так и концепций вашего коллектива в целом.

Сергей Аполлинариевич подтвердил:

— Да, конечно, я говорил исключительно о театральной стороне дела, рассмотрение более широких вопросов требует участия лиц, компетентных не только в театральном искусстве.

Очередная попытка добиться помощи сильных мира сего не состоялась, но мы воочию увидели, кто есть кто в этой семье…

Очень необычный спектакль «Пять новелл пятой комнаты» на темы литературных произведений зарубежных авторов (Франсуазы Саган, Рея Бредбери и др.). Спектакль этот шёл на помосте в круглой репетиционной комнате с пятью глубокими нишами для окон. В эти ниши переносили действия различных эпизодов. Постановкой этого эксперимента руководил Альберт Аксельрод.

В 1969 году с наступлением «заморозков» под давлением вошедшего в силу идеологического прессинга «Наш Дом» при ДК МГУ был распущен. Бóльшая часть участников отошла от сценической деятельности. К счастью, ряд талантливых исполнителей всё же сумел реализовать себя в театре и эстрадном творчестве. Достаточно просто перечислить их имена: Александр Карпов. Семён Фарада, Михаил Филиппов, Александр Филиппенко, Аида Чернова, Геннадий Хазанов.

Среди авторов, сотрудничавших с «Нашим Домом», были Виктор Славкин — автор пьес «Взрослая дочь молодого человека» и «Серсо» — и известный сатирик Владимир Панков…

Жизнь развела триумвират руководителей.

Альберт Аксельрод не оставлял профессии врача и, работая в группе профессора Неговского, вскоре стал одним из ведущих реаниматоров Москвы. Уровень его знаний и авторитет были такими, что в самые застойные годы он был командирован на международную конференцию военных медиков в ФРГ. Странно было видеть фото с Аликом на трибуне, украшенной изображением немецкого орла.

Периодически Аксельрода приглашали подготавливать областные смотры художественной самодеятельности и другие массовые молодёжные мероприятия. Главным же его занятием помимо основной работы была подготовка программ Клуба Весёлых и Находчивых — КВН — и участие в телепередачах в качестве ведущего. И многие сходятся во мнении, что передачи тех времён были интереснее и живее, так как было гораздо меньше заранее подготовленных реприз и номеров, а значительно больше реального соревнования при выполнении предлагаемых заданий.

Тяжёлое заболевание оборвало жизнь Альберта Аксельрода 30 января 1991 года. Уход людей такого масштаба неизбежно меняет облик и характер общества, в котором мы живём и действуем.

19. Беседы в гостевой на КВНные темы (из архивов)

Семен Резник: Не знаю как сейчас, а в наше время студенческие вечера были местом знакомств и свиданий. Ходили на них в основном ради танцев, которым предшествовала занудная торжественная часть и концерт так называемой «самодеятельности». «Торжественная часть» была неизбежным злом, а «самодеятельность» считалась тем лучше, чем она была короче. Все с нетерпением ждали, когда же начнутся танцы.

Исключений из этого правила было немного, и одним из них был наш МИСИ. Капустники, как правило, были столь остроумны, веселы, столь ярко разыгрывались нашими «артистами», что превращались в феерические спектакли. Хотелось, чтобы они длились еще и еще. Ну а девочки? А девочки потом! Между факультетами велось негласное соревнование: сделать острее, веселее, изобретательнее, чем у других, считалось большой честью. Лучшие из тех, кто участвовал в этих представлениях, позднее составили первую мисискую команду КВН, ставшую первой победительницей этой самой популярной телевизионной игры.

«Как было всё, меня спроси —
Мечтал любой, прикид почистив,
На КВН попасть в МИСИ,
Чтоб выбрать даму помисистей».
Григорий Тумаркин

Евгений Майбурд: КВН возник в Москве, и первый турнир был между московскими командами. Поэтому он «московский городской». Но я пока не уверен, что тогда уже сущестовало деление на городские и всесоюзные турниры. Сдается мне, что нет. Финал 1961 г. точно был показан по Центральному ТВ, с той же заставкой «В урочный день, в урочный час…» и знаю почти точно, что заведовала редакцией тогда Елена Гальперина (с нею, Беллой Сергеевой и Маратом Гюльбекяном имел счастье лично познакомиться позднее).

Возможно, позже его стали называть «всесоюзным», а может, никогда не назвали этим словом. Всесоюзным по факту он стал точно позднее 1961 г.

Году, кажется, в 1966 или 67 Гальперина снова позвала команду МИСИ. И мы тогда вышли на приветствие со словами «Давненько не видала эта сцена нас, первых чемпионов КВНа!»

Небольшое дополнение. Гена Хазанов поступил в МИСИ году в 1963 или 64. Он действительно участвовал в самодеятельности, и с первых появлений на сцене выглядел, по общему признанию, как профессональный эстрадник. В те годы в МИСИ была сильная команда КВН, ставшая первым чемпионом в 1962 или 63 г. Когда команду снова позвали на ТВ, Геннадий тут же стал звездой команды (мы тогда дошли до полуфинала). Свой «неполиткорректный» этюд он нам показывал в кулуарах. Смешно и остро. Но это отдельный рассказ.

Юрий Ноткин: Добавлю сейчас, что организация всесоюзных соревнований КВН началась по инициативе московских режиссеров и редакторов (Беллы Сергеевой, Елены Гальпериной, Марата Гюльбекяна), приезжавших в Ленинградскую молодежную телевизионную редакцию «Горизонт». Я , в ту пору уже выпускник ЛЭТИ, был в числе приглашенных на одну из этих встреч, а в дальнейшем участником команды этого института до выхода ее в первый всесоюзный финал, который должен был состояться в 1964 г.

Второй финалист должен был определиться во встрече между МФТИ (победителя внутригородских соревнований в Москве) и Института Гражданского Воздушного Флота (победителя внутригородских соревнований в Киеве). Победу киевлянам над физиками-москвичами присудило несправедливо жюри, включавшее Ларису Латынину, Тимошенко (Тарапуньку), Михаила Таля, и прочих звезд. Было ли это несправедливое присуждение победы Киеву в угоду Хрущеву или по другой причине, а только устроители КВНа после того как в КВН вмешалась политика, финал проводить отказались. Об этом в частности упоминал в своей книге-дневнике «Без знаков препинания» народный артист Олег Борисов, который был в числе ведущих того московского полуфинала. А затем… соревнования КВН начались заново, как будто ничего до этого и не было. Но только уже без Альберта Аксельрода — одного из главных создателей КВН.

Так что, в период с 1961 по 1964 гг. у «всесоюзных» соревнований КВН не могло быть чемпиона. Это никак не отменяет того факта, что МИСИ был чемпионом КВН Москвы в соревнованиях 1961 г. Тогда, еще не возникло деления на «городские» и «всесоюзные», поскольку все турниры были между московскими командами. Всесоюзные соревнования КВН появились позже. И первый блин был комом.

И пару слов об Аксельроде. Он был исключительно талантливым врачом реаниматологом. Не думайте, что я склонен к превосходным степеням, просто применительно к нему других слов не подобрать. Он мог бы вполне занять достойное место в известном ряду врачей-писателей и вовсе не только и не столько благодаря его знаменитым сценариям КВН. Одна из его книг, «Оживление без сенсаций», невероятно увлекательна даже для людей далеких от медицины. Он был крупным ученым и во многом именно ему обязана возникновением служба реаниматологии в Москве. К сожалению, сам он умер в 56 лет, через 30 лет после рождения КВН. И болезнь его и времена в России были очень тяжелыми.

Валентин Лившиц: В линзах телеприемника КВН-49 была чистейшая дистиллированная вода…

По поводу же того что с Баку в КВН пришли деньги и корысть. — Это точно!

Алиев давал деньги команде, она нанимала сценаристов, киношников, и так далее. До Баку в КВН играла, скажем так, самодеятельность, а с ними пришла пора профессионалов. Что, как мне кажется, не есть хорошо.

А с другой стороны. Ну как бы без денег команда, допустим, того же Баку, прилетела в Москву, жила бы в гостинице, питалась, ходила в Телетеатр на репетиции? НИКАК!

Я принимал участие в команде МАИ. Мы жили в Москве. Питались дома. На репетицию приезжали на метро. Нам ничего никогда не платили. Больше того, деканат был против, они считали, что это отвлекает нас от учебного процесса. В институте в самодеятельности был тоже раскол. Одни считали: «Идём в КВН», другие говорили:

— Нафиг КВН, занимаемся своим родным эстрадно-сатирическим коллективом “Телевизор”.

Нам московским и подмосковным (Фрязино) было легче. Иногородним нужны были деньги — они их и получили.

Масляков понял, что это его шанс, так-то кому он был нужен — «паровозник» (так звали МИИТовцев). Он свой шанс не упустил. Так ведь у нас всегда и везде было так. Сталин, как пишут, был самым слабым из руководства партии (Троцкий, Каменев, Зиновьев, Рыков, Бухарин, ЛЕНИН! Ух какие имена!). И где те вожди? Сумел переиграть всех вчистую. Путин — серой мышкой пришёл к Собчаку. Где тот Собчак и где Путин? Однако, сколько это интриг, сколько склок, сколько на него написано кляуз? Это знает только сам Масляков. Из всех начинавших с ним в 1964 году один Гусман рядом… Упрекают, мол передал КВН сыну. А кому ещё передавать?..

Как бы то ни было, я ему не завидую. По мне, за такую собачью жизнь никаких денег не захочешь!

Юрий Ноткин: Объективности ради надо добавить, что многие из живых участников тех далеких событий, как и сам КВН, давно ставший семейным шоу-бизнесом семьи Масляковых, претерпели существенную трансформацию.

Вот, к примеру, такой факт — 8 октября 2001 года уже упомянутый здесь Юлий Гусман дал интервью в прямом эфире ведущему радиостанции «Эхо Москвы» Сергею Бунтману. Поговорили и в частности сказали:

Ю. ГУСМАН: одну, то ли пару передач вел Элем Климов, режиссер, и достаточно долго, но по отношению к Маслякову это недолгий срок, но некоторое время был автором КВН, одним из авторов Альберт Аскеров.

С. БУНТМАН: Он вообще, по — моему первый начал.

Ю. ГУСМАН: Он был замечательный реаниматолог, врач… и одновременно вместе с Мариком Розовским они работали в студенческом театре МГУ»Наш дом»…

Далее Ю. Гусман называет Марата Гюльбекяна Маратом Гребекяном, нехорошо, но все же можно поверить, что перепутал, все-таки созвучно. Но вот чтобы Аксельрода с Аскеровым спутать… Не знаю отнести ли это к маразму или к намеренному искажению фактов участниками либо редакцией «Эха» в угоду месту и времени. Такая вот история не то с Гусманом, не то с Бунтманом.

К сожалению ссылка, пользуясь которой я скачал более 10 лет назад приведенный отрывок передачи, теперь уже у меня не работает. Остается надеяться на то, что «рукописи не горят»…

Предваряя упреки, скажу, что, по-моему, эта маленькая история КВН, если в нее вчитаться, то (не умаляя роли никого из в ней названных), имеет непосредственное отношение именно к «Заметкам по еврейской истории». Знаю, что есть мнение о том, что все те события происходили благодаря влиянию господствовавших там и тогда властей и их органов, воздействующих на молодежь и студенчество. Соглашусь с этим, только если заменить предлог «благодаря» на «несмотря на»…

ЛЭТИ с середины 50-х называли «Ленинградским эстрадно-танцевальным институтом с легким электротехническим уклоном». И откуда только бралась эта неукротимая тяга к творчеству, выливавшаяся то в знаменитый студенческий театр МГУ «Мы строим наш дом», то в соревнования КВН, то в турниры СК, СТЭМы и пр. Неужели и на этот раз были во всем «виноваты» неугомонные евреи?

От редакции. И это ещё не всё. Читайте Юлия Герцмана