Борис Дынин: Размышление о жертвоприношении Исаака

Loading

Осознавать неопределенность пути веры и идти по нему, не искать иллюзорных ответов в науке или магии с их претензией на определенность — это мужество, а не абсурд. Бог (Тора) дал ориентиры (не гарантии) не сводить неопределенность жизни и смерти к абсурду, и не оправдывать зло хоть разумом, хоть верой.

Размышление о жертвоприношении Исаака

По прочтении «Отрицательная способность» рабби Сакса

Борис Дынин

Жертвоприношение Исаака беспокоит меня долгие годы. Разговоры мифологов и атеистов о том, что это только отголосок других древних мифов и фанатизм Библии, переходящий границы морали, я воспринимал как критику поэзии нен по ее живому исполнению автором или артистом, а по подстрочнику на чужом языке. Тем ни менее Акеда оставалась для меня вопросом к Торе, ибо слова Канта казались более рациональной (моральной) реакцией на жертвоприношение Исаака

«Авраам должен был бы сказать в ответ на этот голос следующее: «То, что я не должен убивать своего доброго сына, совершенно очевидно, а то, что ты, являющийся мне, есть Бог, в этом я не уверен и не могу быть уверен даже в случае, если бы он (голос) раздался со зримых небес».

Сказанное Кантом имеет смысл, если сам Бог зависит от системы некой автономной морали (поскольку, для Канта ее требования «очевидны», что не есть атрибут «сотворенной») Автономная мораль есть нечто всеобщее, и как таковая, формально говоря, уже была нарушена тем, что Бог избрал Авраама, выделив его (индивида) из всеобщего (человечества) и поставив его в особое отношение к Себе в отличие от остального человечества.

Моральный вопрос, ужасная картина Исаака на алтаре после всех доказательств веры Авраама, да и события в истории евреев смущали многих среди них. В еврейской традиции высказывались мнения, что Авраам не успел остановиться, Исаак фактически погиб, его прах принес искупление Израилю, и он был возрожден исполнить Завет и др. (см. The Last Trial: On the Legends and Lore of the Command to Abraham to Offer Isaac as a Sacrifice by Shalom Spiegel). Возможно, такие интерпретации возникали в противовес христианству, но они были. Акеда оставалась вызовом вере, морали и разуму.

Самым глубоким вне иудаизма философским анализом Акеды, я думаю, был «Страх и трепет» С. Кьеркегора.

«И в течение всего этого времени Авраам верил; он верил, что Бог не потребует у него Исаака, между тем как сам он был все же готов принести его в жертву, если это потребуется. Он верил силой абсурда; ибо, по всем человеческим расчетам, речь не могла идти о том — в этом-то и состоял абсурд, — чтобы Бог, потребовав от него этого, в следующее мгновение вдруг отказался от своего требования».

Отдельная цитата не дает должное всей книге Кьеркегора. Но здесь нет места останавливаться на ее анализе. Кратко суть вопроса выражена философом еще и так:

«Я могу мысленно войти в героя, но только не в Авраама; стоит мне достигнуть этой высоты, как я падаю вниз, поскольку то, что мне здесь предлагается, — это парадокс… История Авраама содержит в себе телеологическое устранение этического. В качестве единичного индивида он стал более велик, чем всеобщее. Это парадокс, который не поддается опосредованию. Как он вошел в него, столь же необъяснимо, как и то, каким образом он там оставался».

В комментарии рабби Сакса «Отрицательная способность» к главе Торы «Ваера» мы читаем:

«Связывание Исаака было не о жертвоприношении, а о неопределенности жизни по вере. Пока испытание не закончилось, Авраам не знал, во что верить или как оно закончится. Он верил, что Бог, обещавший ему сына, не позволит ему принести сына в жертву. Но он не знал, как разрешится противоречие между Божьим обетованием и Его повелением».

На выделенных словах я, можно сказать, споткнулся. Противоречие между Божьим обетованием и Его повелением должно звучать для Авраама так же как: «Он верил, что Бог, обещавший ему сына, не играет с ним и, действительно, требует жертвоприношения», иначе в сознании Авраама не было бы противоречия, но была бы только уверенность, пусть абсурдная, что так или иначе жертвоприношение не случится. Не означают ли слова рабби то же самое, что слова христианского мыслителя Кьеркегора, что Авраам верил с определенностью в силу абсурда, и что нам не понять его, что истинная вера доступна только неким «рыцарям веры», а для «нормального человека» она есть абсурд (по Тертуллиану?)

Но нет! Рабби говорит:

«Бог, обещавший ему сына, не позволит ему принести сына в жертву»,

и, в параллель Кьеркегору, подчеркивает, что Бог не отказывается от своего слова (в данном случае повеления принести сына в жертву). Для философа это абсурд. Но для рабби Авраам верит не в силу абсурда (это тупик попыток философского/теологического осмысления Торы), но просто идет в землю Мория с верой в Бога, давшего ему обетования. Для постороннего человека, это абсурд, для Авраама же, как заключает рабби, это жизнь с верой, которая дает ему

«не определенность, но мужество жить с неопределенностью».

Авраам не знает, как закончится испытание, в какой итог верить: заменит ли Бог Исаака кем-то или чем-то, остановит ли Он нож, занесенный над Исааком, погибнет ли Исаак и воскреснет ли, будет ли он замещен другим Исааком, как были замещены сыны Иова, или еще как-то. Богу известно, но не Аврааму. Вера в то, что обещания Бога сбудутся, хотя и неизвестно, как и когда (и через Акеда), есть признание неопределенности веры, мира, человеческой истории. Жизнь может продолжаться без впадения в отчаяние, без цинизма, но и без благодушия. Обещания Бога Аврааму, в том числе продолжение Завета через Исаака, сбудутся. И вера в то, что это известно Богу и что вера в Него, следование Его заветам приведет к цели, есть разум веры. Не надо абсурда, чтобы верить. Надо знать присутствие Бога в жизни. Мы можем мысленно войти в Авраама, мы можем понять его, тем более, что наше знание теперь опосредовано Торой и историей. Мы можем верить, несмотря на неопределенность пути к исполнению Обетования. Абсурд есть конец не только разума, но и веры, потому что в абсурде все теряет смысл. Человек, способный жить в бессмысленном мире, это человек абсурда.

«Убежденный в человеческом происхождении всего человеческого, желающий видеть и знающий, что ночи не будет конца, слепец продолжает путь». (А. Камю, «Миф о Сизифе»).

Акеда утверждает, что в жизни есть смысл, хотя бы как вопрос. Осознавать неопределенность пути веры и идти по нему, не искать иллюзорных ответов на вопросы веры в науке или магии с их претензией на определенность — это мужество, а не абсурд. Бог (Тора) дал ориентиры (не гарантии) не сводить неопределенность жизни и смерти к абсурду, и не оправдывать зло хоть разумом, хоть верой.

Print Friendly, PDF & Email

12 комментариев для “Борис Дынин: Размышление о жертвоприношении Исаака

  1. Очевидно Вы не поняли моей аргументации: я никакой содержательной идеи пока не противопоставил (частично Вы можете узнать о ней в моем комментарии к последней статье р. Ривкина). Что я противопоставил — так это подход. Он должен соответствовать предмету исследования. Вы же не станете, например, анализируя натюрморт Шардена, выяснять, почему фрукты, овощи, подстреленный заяц и др. предметы разбросаны в беспорядке на столе и делать из этого вывод о нерадивости хозяйки — это никакого отношения к художественному значению картины не имеет, хотя именно оно и было целью ее создания.
    Вера есть наша априорная способность, которая во взаимодействии с опытом (иногда через испытание) должна быть развита в Божественную интуицию (ею вполне от Б-га были наделены пророки). Готовность подниматься на гору Всевышнего, доверившись ей, до узрения Истины — об этом Акеда.

    1. Emil
      20 ноября 2019 at 0:28 |

      Очевидно Вы не поняли моей аргументации: я никакой содержательной идеи пока не противопоставил (частично Вы можете узнать о ней в моем комментарии к последней статье р. Ривкина). Что я противопоставил — так это подход. Он должен соответствовать предмету исследования.
      ===========
      Я думаю, что я понял Ваш отклик. Поскольку мой комментарий поддержал комментарий рабби Сакса, то Ваше замечание означало, что его подход натуралистический. Это настолько меня удивило, что в дополнение к моему ответу Вам могу только предложить обратиться к самому рабби Саксу (он часто бывает в Израиле) с просьбой раскрыть его «натурализм».

      Ссылка на фрукты, как я понимаю, относится также к тому, что я для раскрытия свого согласия с мыслями рабби Сакса, противопоставил их мыслям Канта, Кьеркегора, Камю. Ведь Вы написали:
      «Что же касается Канта, Кьеркегора, Камю и иже с ними, то их использование Акеды для демонстрации своих идей, как и Ваше толкование, также никакого отношения к ее смыслу в Торе не имеют.».
      Могу только повторить: противопоставление идей имеет смысл для разъяснения того, чему они противопоставляются. «Для пояснения читателю!» Так что, действительно, я не понял Ваше замечание, ибо согласно моему комментарию мысли Канта и Кьеркегора не приемлемы для иудаизма.

      P.S. Есть ли у Вас сомнение, что Ваше мнение об Акеде, какое оно ни есть, не есть обязательное и что только оно имеет отношение к Торе? Мысли же рабби Сакса и мой комментарий есть, прежде всего, призыв думать о глубине и сложности веры, о том что вера — это не определенность, но мужество жить с неопределенностью. Понятно, что это определение не исчерпывающее, но раскрывает важный урок Акеды, то есть Торы!

      1. Да, уважаемый Emil,
        Упустил заметить, что Ваши слова
        «Готовность подниматься на гору Всевышнего, доверившись ей, до узрения Истины — об этом Акеда.»,
        конечно, имеют отношение к Торе, потому что упоминают Всевышнего, Акеду, поднятие на гору, но их смысл столь водянист, что и комментарии не нужны, кроме возможно одного: «Что есть Истина, которую воззрел Авраам?» — Ответ: «Иди и учи Тору!» Думаю (надеюсь) Вы согласитесь со мной. Вот комментарии рабби Сакса есть часть этого процесса.

  2. Уважаемый Борис,
    Вы имеете полное право на свою экзистенциальную аллюзию в отношении Акеды, но это никакого отношения к ее смыслу в Торе не имеет.
    Что для меня выглядит парадоксом в Акеде — так это упорство в ее натуралистическом понимании, без учета того, что мы имеем дело с мифологическим текстом и религиозным контекстом. Акеда — это часть национального архетипа еврейской веры. Как архетип она имеет развитие: в одном из эпизодов Всевышний приказывает Моше, чтобы каждый из левим взял свой меч и, пройдя туда-сюда, убил каждого из своих близких, кто Ему изменил. И здесь уже нет спасающего Ангела!
    Что же касается Канта, Кьеркегора, Камю и иже с ними, то их использование Акеды для демонстрации своих идей, как и Ваше толкование, также никакого отношения к ее смыслу в Торе не имеют.

    1. Emil
      — 2019-11-19 18:57

      Уважаемый Борис,
      Вы имеете полное право на свою экзистенциальную аллюзию в отношении Акеды, но это никакого отношения к ее смыслу в Торе не имеет.
      Что для меня выглядит парадоксом в Акеде — так это упорство в ее натуралистическом понимании, без учета того, что мы имеем дело с мифологическим текстом и религиозным контекстом
      =================.
      Уважаемый Emil,
      позвольте воспринять Вашу аргументацию и сказать:
      Вы имеете полное право на свою натуралистическую (!!!) аллюзию в отношении Акеды, но это никакого отношения к ее смыслу в Торе не имеет.
      P.S. Противопоставление идей имеет смысл к тому, чему они противопоставляются. Для пояснения читателю!

  3. Лев Мадорский
    17 ноября 2019 at 15:22
    В философии, дорогой Борис, да и в житейском понимании смысл жизни обыгрывается с самых разных сторон и вопрос в таком обыгрывании необходимый атрибут :»Есть или нет?» Поэтому фраза «хотя бы как вопрос» для меня не вполне понятна.
    ====================
    Дорогой Лев,
    Не всегда человеку ясен смысл жизни. Поиск смысла жизни, неприятие жизни без смысла -это часто то, на что мы «обречены», как найти, так и потерять. Об этом Акеда также.

  4. Акеда утверждает, что в жизни есть смысл, хотя бы как вопрос.
    —————
    В философии, дорогой Борис, да и в житейском понимании смысл жизни обыгрывается с самых разных сторон и вопрос в таком обыгрывании необходимый атрибут :»Есть или нет?» Поэтому фраза «хотя бы как вопрос» для меня не вполне понятна.

  5. … Для философа это абсурд. …
    =====
    В отличии от многих философов: обычный инженер может жить с мыслью, что некий другой, БОЛЕЕ ОПЫТНЫЙ, инженер может понимать то, что ему сейчас кажется абсурдом.
    Например: чтобы у некой модели самолёта перестали отламываться крылья во время полёта надо просверлить много маленьких дырок в месте прикрепления крыла к самолёту. На первый взгляд это полный абсурд, а оказывается, что эти дырки мешают расти микротрещинам и это действительно решает проблему.

    Наверное разница между философами и инженерами в том, что инженеры всегда думают о том, что должны сделать они сами — а многие философы слишком серьёзно думают о том, что по-их мнению должен сделать Бог ?

    1. Benny B
      17 ноября 2019 at 4:43
      В отличии от многих философов: обычный инженер может жить с мыслью, что некий другой, БОЛЕЕ ОПЫТНЫЙ, инженер может понимать то, что ему сейчас кажется абсурдом.
      =================.
      Евреи нередко во времена преследований предпочитали следовать Акеде (и до конца! – такой случай описан в Rabbinic Responsa of the Holocaust Era. Trans. by R. Rushner, 1985). Важно то, что если Авраам был выброшен из этического, по словам Кьеркегора, и потому молчал, то его потомки помнили Акеду и уже не молчали. Она не подчинила веру этическому, но дала возможность евреям оставаться в вере и в трагические минуты, когда все этические нормы человеческого общения рушились вокруг них. Жизнь и смерть сохраняли смысл. Они знали, что есть БОЛЕЕ ОПЫТНЫЙ, в Ком и укоренен этот смысл.

      1. По-моему Акеда это одноразовое событие, которое уже произошло в прошлом и его уже никогда больше не может быть в будущем.
        В вашем примере: во времена преследования выбор может быть из 2-ух опций — «продолжать жить без уважения к себе» (огромный шанс на «подохнуть вместе со своими детьми как шелудивый пёс») или «умереть вместе со своими детьми и освятить Имя Небес» — но только ПО ЗАРАНЕЕ ИЗВЕСТНЫМ ЕМУ ЗАКОНАМ Галахи.

        А в Акеда по-моему у Авраама вообще не было никакого выбора: ему надо было просто на деле доказать своим будущим потомкам, что человек может верить в то, что Бог ВСЕГДА знает, что он делает — даже если человеку это кажется абсолютно абсурдным.
        Для нас такое может быть ТОЛЬКО к уже закончившимся в ПРОШЛОМ событиям (это объясняет недавно переведённая вами статья о мидраше «дворец в огне»). Тем более, что ни о чём по-поводу конкретно наших детей Бог нам не клялся 🙁

        В моём примере «опытный инженер» тоже может только один раз показать молодому инженеру, что его представления об инженерной абсурдности неверны. А если это сделать во второй раз, то или молодой инженер он очень плохой инженер, или опытный инженер он очень плохой начальник.

        1. Борис Дынин —Bеnny

          Не думаю, что Авраам что-либо доказывал. Он молчал. И он не знал конца испытания для доказательства, если только не в силу абсурда.

Добавить комментарий для Борис Дынин Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.