Да, при тех нервных и физических перегрузках, которые многие тогда испытывали, умеренный приём алкоголя в нужное время оказывал оздоровляющее влияние. Конечно, если изо дня в день трясти штанами где-нибудь в кабинете и полировать стул нижним бюстом, то можно обходиться и кофейком…

Бараки

(О! Ностальгия!)

Леонид Изосов

Моим товарищам по Геологической службе

Здесь речь, в основном, пойдёт об особенных — элитных, как я их называю — “чёрных” бараках…. Чёрных не в негативном смысле, а просто потому, что они сложены из потемневших от времени лиственничных брёвен.

Да и многое другое, всплывёт в Памяти…

… Зимними ночами бараки резко выделялись среди белого глубокого снега, и сияли своими окнами, словно уютные фантастические корабли.

Скорее, скорее с морозной и вьюжной улицы — домой! Сбил с сапог веником снег, скинул шапку и телогрейку, затопил печку. Поставил чаёк…

Дрова трещат, чайник поёт…. Чем не жизнь?

… Типов бараков, как и их самих в России, вообще-то, очень много. Например, хорошо известные лагерные, военные, железнодорожные бараки, или строения на лесосеках, на разрабатываемых месторождениях или, скажем, всякие как бы временные сооружения, встречающиеся в самых разных медвежьих углах….

На очень подробных генштабовских топокартах с грифом “секретно”, которыми мы пользовались на геологической службе, часто можно было видеть чёрные квадратики и рядом надпись “бар.” — бараки.

Эти бараки обычно находились в таёжных районах — где-нибудь в истоках ключей, на берегах горных речек, вблизи перевалов — около грунтовых дорог или вьючных троп.

В них иногда ночевали всякие случайные и неслучайные люди, обитавшие в тайге — бродяги, грибники, охотники, рыбаки, геологи, топографы…

Лежу один в заброшенном бараке. / Пылает печка, ночь глядит в окно. / Осенний дождь…. Тайга шумит во мраке…. / Такой вот кадр. Эх, жизнь моя — кино!

*****

Кстати, о жилье … В начале своей жизни — в Военное и Послевоенное Время — я жил в развалинах старого русского города. А, попав в геологию — преимущественно в палатках, деревенских избах и в шлакоблочных домиках — “шлаках”, когда приезжал на базу экспедиции в небольшой дальневосточный посёлок.

Позже, приобретя определённое положение в геологической иерархии, я переселился в деревянный двухэтажный барак. Это было стандартное строение с внутренней деревянной лестницей, характерное для Советского Севера, Сибири и Дальнего Востока.

В нашем посёлке эти бараки построили где-то в 1947–49 годах, может, чуть позже, на месте открытого крупного месторождения стратегического сырья.

Их и сейчас — этих бараков — ещё очень много сохранилось в самых разных местах. Недавно по ТВ показывали пожар в каком-то небольшом сибирском городке — смотрю: да это мой родной барак горит.… Копия того, в каком я когда-то жил…

Как поётся в одной блатной песенке,“на глаза набежала слеза”.

…. По тем Временам такие дома считались люксом для нас — бродячего люда — чудаков, которые живут на Востоке, как выразился известный писатель-геолог Олег Куваев. Царство ему Небесное.

Приезжая из полей по делам в контору, я ночевал в этом люксе, где стояли, стол, два стула, тумбочка и железная кровать с панцирной сеткой. На ней лежал ватный матрац толщиной с палец, покрытый льняной простынёй и шерстяным одеялом. Ватная подушка как будто была слеплена из глины — по утрам на ней оставался отпечаток головы, волос и ушей.

Там я и ночевал (не всегда один), пировал (как правило, с большой компанией), возился со служебными бумагами, писал одинокими зимними ночами геологические отчёты, сочинял стихи — словом жил на всю катушку.

В бараке при свече неистово / Я строки рвал, слова менял. / А сквозь окошко мутно-льдистое / Луна смотрела на меня.

Луна смотрела так задумчиво, / Не слыша воя злых стихий, / Как будто что-то её мучило… / И она плакала в стихи

… В этих жилищах обретались инженерно-технические работники (ИТР) из геологических партий, взрывники, квалифицированные рабочие: проходчики горных выработок — канав, шурфов и шахт, буровики, шофера, автомеханики, слесаря, кузнецы и токари из мехцеха, заведующие складами — словом, тогдашняя элита.

А вот в окружающих шлаках проживал, мягко говоря, очень пёстрый народец — сезонники из тех же геологических партий, истопники и водопроводчики, обслуживающие посёлок, и многие другие товарищи, составляющие многочисленное сообщество бродяг — по-восточному — бичей.

******

Ранней весной, ещё при снеге, деревянная контора геологической экспедиции со скрипучими полами и лестницей наполнялась шумом и гамом, специфическим букетом водочного и одеколонного перегара, пота и ещё, черт его знает, чего. В ней с утра до вечера толкались желающие устроиться в полевые партии.

“Бугры, рабсила нужна?”

Бичи, как полусонные тараканы, выползали на Солнышко из кочегарок и из люков подземных отопительных сетей в городах — “танкисты”, где пережидали холода, и тащились прямо в отделы кадров: там им давали направления в поликлиники для прохождения медосмотра. Кроме того, там же будущим поисковым рабочим и проходчикам делали противоэнцефалитные прививки.

Вид у них, конечно, был экзотический — чёрные, опухшие с похмелья, грязные и небритые, одетые в какие-то одинаковые серые одежды — словно в униформу. Может, эта одежда у кого-нибудь и была раньше, допустим, красная, но в результате зимовки приобретала этот стандартный цвет.

Потом-то — уже на месте работ — мы их экипировали по полной программе: выдавали зелёную хлопчатобумажную робу (“х/б”), противоэнцефалитные костюмы, сапоги и портянки, а зимою — телогрейки, ватные брюки, покрытые брезентом (их называли “инкубаторы”) и валенки с резиновыми галошами («полный ватный набор»).

Свою одежду (“лантухи”) многие из бичей при переобмундировании сжигали на костре. Видели бы вы, как она горит! Из огня валил чёрный дым — словно это тряпьё пропитали нефтью.

При этом у людей на лицах было такое выражение, как будто они сжигали за собой мосты.

Да для многих так оно и было.

Действительно, многие из них искренне хотели работать по-чёрному, чтобы отрезветь, прийти в себя и заколотить монету: они знали, что в тайге практически постоянно действует сухой закон, и деньги на руки не выдаются в течение всего полевого сезона.

В этой трудовой армии были удивительные умельцы, которые рубили просеки в тайге, прокладывали вьючные тропы, валили лес на строительстве вертолётных площадок, в считанные дни могли сложить из брёвен избушку и выстелить в ней пол еловыми плахами…

Ну, и тому подобное.

Были среди них и азартные рыболовы, и охотники, снабжавшие свои родные партии и отряды дичью.

Кто-то из сезонников со временем переходил на постоянную работу в круглогодичные подразделения, но большинство предпочитало зимой бичевать.

Этакие любители свободы.

* * *

В посёлке же — в шлаках, честно говоря, постоянно, как пожар, бушевала пьянка, перемещавшаяся из одного места в другое — особенно зимой…

Примерно, как перманентная революция, о которой так страстно мечтали в своё время наши комвожди.

В элитных домах жили тоже отнюдь не трезвенники, но пламя алкоголизма там было по понятным причинам значительно слабее. Во время гулянок там пели под гитару, танцевали … Да и употребляли, в основном, менее горячие напитки — вина, во множестве завозившиеся в те Времена из Молдавии, Грузии, Румынии, Венгрии и Болгарии.

… Однако, при этом хотелось бы, как говорят в докладах, отметить главную особенность данного мощного процесса. А она заключается в том, что эти люди работали — и очень тяжело — и пили на свои.

Конечно, всех их за это гоняли начальники, партийцы и профсоюзники, которые и сами прикладывались к бутылке.

Существовали тогда и паразиты, которых называли тунеядцами (“туниками”), и с которыми довольно эффективно боролись всеми доступными способами. Не то, что как сейчас — с многочисленными бомжами, положение которых в обществе как бы узаконено.

* * *

Да, Времена меняются…..

Отриньте догмы, в ненужных муках рождённые. / Время — такая субстанция, видите ли, / Что иногда в победителей превращаются побеждённые, / А в побеждённых — победители.

… Ныне — вообще другая История. Страна наша — болезная, а болеет она, считай — уже целый век, существуя, как известно — главным образом, за счёт нефтяной сиськи…

… Одни сидят в банках у компьютеров и перераспределяют денежки, другие спекулируют ширпотребом и продуктами, притащенными из Китая и таких же развивающихся держав, третьи жируют на всяких многочисленных телешоу, четвёртые — воруют, грабят страну, берут взятки, занимаются политической демагогией….

И так далее, и тому — подобное….

Где все эти шахтёры, сталевары, комбайнёры, геологи и другие трудяги? Ау!

Ку-ку….

Появились кое-где фермеры, предприниматели — но их так душат налогами и всякими бюрократическими приёмами, что — мало не покажется!

… После так называемой, «Перестройки», когда Россия приползла к капитализму, я думаю, она может быть с полным правом названа Страной Паразитов.

Конечно, это крепко сказано, но пройдитесь, проедьтесь по стране и — оглянитесь вокруг…. Что вы увидите? Отрыжку — проклятых 90-х: спившееся население городов, городков, посёлков, брошенных деревень, стаи бездомных взрослых и детей, тусующихся в дискотеках юных наркоманов и старых педерастов, банды барыг на вокзалах и в поездах, торгующих дурью….

Заросшая бурьяном земля, заводы и фабрики, разрушенные или захваченные криминальными авторитетами… Богатейшие Недра Великой России, принадлежащие спекулянтам…

Посмотрите ТВ: олигархи, банкиры, барыги, не чистые на руку чиновники, общественные деятели, политологи, правозащитники, страховщики, риэлторы, дилеры, киллеры, фирмачи, их вооружённые охранники, бездарные писатели, поэты, артисты, безголосые певцы, певицы («звёзды»), светские «львицы», безумные художники, попсовики, модельеры, модели, стриптизёры и стриптизёрши, наркоманы, проститутки, позорные участники телешоу, менты-оборотни, думцы-клоуны, члены многочисленных политических партий….

Достаточно?

Мягко говоря — гельминты!

Неожиданно беда, как всегда, приходит: / Урожай, на грех, большой — кто же обиходит?!

Не найти людей, хоть плачь! / Тот — гнусит в ансамбле, / Тот — по сцене мчится вскачь / С / деревянной саблей….

Тот — придумал колесо, / Премию толкает, / Этот — выкушав лосьон, / Под углом икает…

… Многие наши политические деятели — и те и нынешние, отличаются исключительными способностями — в смысле личного накопительства, а вот в отношении исполнения своих прямых обязанностей проявляют ещё — более исключительную недальновидность и тупость.

Выкармливали, пестовали бедные страны, давали им многомиллиардные займы… А теперь рассорились со многими из них и долги эти никто и не думает возвращать. Зато сами чуть ли не насильно — раньше срока вернули свои зарубежные долги! Им говорят: “Да мы можем подождать!” Нет — берите и всё! В то же время — ограбили вкладчиков сберкасс: заморозили их деньги — мол, отдадим при достижении вами восьмидесятилетнего возраста. А средняя продолжительность жизни в нашей любимой стране — что-то около 59 лет. Значит, чтобы дождаться этой намеченной счастливой даты, надо ехать жить в Японию. Там с этим делом как-то получше.

Просто удивительно — в стране меняется строй, казалось бы — ну, теперь заживём! Вон у нас сколько богатств! Ан — нет. На сцене, как пишут в пьесах — “те же и демократы”. В смысле, перекрасившиеся коммунисты.

Союз разрушили партийцы-удальцы. / Теперь они встречают мирно старость. / Ну, вот и всё…. Ну, вот и всё — уехал цирк. / Уехал цирк…. А клоуны остались.

… Смотришь ту или иную телепередачу — а там представляют какого-нибудь невзрачного серого человечка — “известный писатель, поэт, композитор, певец!” Кому известный? Что он написал? Одна такая писательница лет двадцати пяти отроду прославилась тем, что сочиняет исключительно матерные романы. Где она в свои годы нахваталась похабщины?

У нас теперь на ТВ даже специально выращивают быдло — все эти фабрики “звёзд”, реалити шоу, где строят любовь….

Просто — как развитие тяжёлой индустрии при Сталине!

Вы посмотрите внимательно, если есть такое желание, как там молодые здоровые ребята и девицы проводят своё время:

Работа, работа, ты меня не бойся! Я тебя не трону!

Они валяются и днём и ночью на кроватях, обнажают свои прелести, и время от времени залезают друг на друга, примеряют тряпки, тупо склочничают и бьют друг другу морды, обдают себя с ног до головы всякими дезодорантами, меняют партнёров и партнёрш, и при этом всё время — жрут, жрут и жрут….

Любимые их выражения “иди наху!”, “сука!” (независимо от пола) и тому подобные перлы. Под стать им и телеведущие — как бы девушки из как бы высшего общества — так называемые “светские львицы”, которые организовали эти скотные дворы.

Чем не работёнка? Стой себе у кроватки и — творчески руководи процессом “построения любви”…. Раз–два–три–четыре! Не частить!

… Ведутся дискуссии: что такое порнография, и как её отличить от эротики? Да посмотрели бы шоу «Дом-2» или «Блондинка в шоколаде», и Вам всё станет ясно.

Похабнее зрелища не придумаешь.

Кто-то из великих сказал: «Потеря стыда — первый признак слабоумия». А тут…

Бандерши из публичных домов — отдыхают!

Все гламурные интересы этой элиты — тусовки, кастинги, тряпки и, конечно — денежки. Поэтому: «Мы с Аркадием любим друг друга!» …. А Аркадию -95 лет, а его подруге («хищной дырке») — 19…..

Похвальба друг перед другом: замки, виллы, золотые унитазы….

… О, эти ужасные изуродованные пластическими хирургами рыла с натянутой, как на барабане кожей, с надутыми силиконовыми губами и искусственными белоснежными зубами… Все они, невзирая на пол и возраст — на одно лицо: похожи, извините, на макак — и девица из реалити шоу, и знаменитая киноактриса, и великая долгоиграющая певица, и примелькавшаяся телеведущая….

…. Летят в разные стороны перья…./ Так поворачивается Судьба…./ . Начинают закатываться Империи, / Когда в них растлевают баб!

… А один выдающийся парикмахер так накачал себе верхнюю губу, что стал похож на какого-то диковинного зверя…. Теперь он запел и ведёт личную программу на ТВ, где тупо хвастается своими хоромами.

Интересно, пели ли таким в раннем детстве матери, бабушки, няни “Спи, моя радость, усни….”? Или они сразу такими и родились? И им пели “Money! Money! Money!”?

Да, это — нынешняя элита. И живёт она в Москве или около неё — на виллах, в коттеджах, ездит на дорогих автомобилях, отдыхает на зарубежных курортах…

А откуда у них бабки?

Вопрос, конечно, интересный. Но он почему-то никого не интересует.

Они душати саму Москву, и Россию.

Церкви восстановили / Новые возвели / А эти — всё лепят виллы, / Там, где цветы цвели.

… Но всё-таки Россию так просто не возьмешь, не затопчешь. Существуют у неё глубинные источники. Всю эту шелупонь со временем перемелют те самые жернова, которые перемололи и наполеонов, и гитлеров, и своих тиранов, и чужих.

Обидно только, что жернова эти мелют медленно.

Ничего не поделаешь — ведь мы, по существу, азиаты — медлительные, но упорные люди.

… Вот, например, и коммуняки-атеисты — уже молятся вовсю.

Среди коммунистов разные люди бывали…/ В любом явлении есть свой минус и свой плюс. / Одни — за Родину Жизни свои отдавали, / А другие уничтожили Советский Союз!

* * *

… А в то — теперь далёкое — Время большинство из пьющих рабочих не были алкашами; они крепко выпивали иногда в конце месяца, после подписания нарядов.

До этого же — пахали, как карлы….

Бывало, идёшь по линии шурфов, проложенной где-нибудь на горном хребте, заглянёшь в один из них: “Бог в помощь!” А оттуда выглянет такой жилистый крепыш — куда до него Шварценегеру или современным качкам — полуголый, измазанный глиной, разгорячённый работой: “Спасибо, начальник!”

Вылезет наружу, предложит чайку, который всегда имеется в котелке… Подкинет в костерок веток, чтобы отогнать надоедливое комарьё…

… Были среди рабочих участники Великой Отечественной войны, моряки торгового и военного флотов, лётчики, портовые докеры, отсидевшие своё зэки, и даже менты…. Кого только среди них не было …. И всю эту разношерстную команду, именно команду, объединяла совместная работа.

Случались, конечно, экстремальные происшествия — люди-то всё-таки разные…

В тех условиях, в которых я тогда жил, иногда практически невозможно было обходиться без спиртного. Если говорить, конечно, Правду и только её, родимую.

Ну, представьте себе — вы едете в лютую зимнюю стужу на открытой машине… И не один час. Как вы там ни одевайтесь…. Поэтому — глотнёшь прямо из бутылки — по кругу, и — петь охота!… Главное — не заболеешь, ну, может только похмельем, которое легко лечится: бери в руки молоток или лопату, или кайлу и — в сопки!

Пылит снежок, машина мчится в горы… / Закат над ними, словно спирт, горит. / Бичи блатные песни тянут хором, / И Жизнь прекрасна — что ни говори.

Поэтому у тамошних людей существовало два выбора — или принимать на грудь, или позорно бежать домой, на Запад. Последних было довольно много…

Да не они тогда правили бал.

Встречались, правда, и непьющие люди — но это явление рассматривалось как своего рода патология. То ли — человек больной, то ли — глупый, то ли — чокнутый…

«А можеть, пьёть под одеялом, а?»

… Помню, как-то дождливой осенью мы с большим трудом выбрались на гружёной под жвак машине из тайги — буксуя и с помощью ваг вытаскивая аппарат из ям, залитых водой — на проезжую дорогу и остановились, чтобы передохнуть.

Все были мокрые, грязные и замёрзшие… Пришлось по такому случаю вытащить из вьючного ящика — своеобразного дорожного сейфа — пару бутылок из НЗ.

… Мы сидели в кузове, кто на чём, и с удовлетворением чокались кружками со спиртягой. Бичи финками шустро открывали жестянки с тушёнкой и таджикским персиковым компотом….

С какой же завистью на нас смотрел какой-то турист из остановившейся невдалеке легковушки… Его жена и дочка пошли в лес, то ли, по нужде, то ли, за грибами… Вероятно, это был примерный семьянин, достаточно обеспеченный, чтобы в те годы иметь “Волгу” и возможность путешествовать. Может, какой-нибудь партработник или крупный чинуша.

… Да, при тех нервных и физических перегрузках, которые многие тогда испытывали, умеренный приём алкоголя в нужное время оказывал оздоровляющее влияние.

Конечно, если изо дня в день трясти штанами где-нибудь в кабинете и полировать стул нижним бюстом, то можно обходиться и кофейком…

Помните — как в анекдоте… Доктор спрашивает у пациента: “Курите?” Пациент: “Нет”. “Пьёте?” Пациент: “Нет”. “Наркотики??” Пациент: “Нет”. “А как же вы снимаете напряжение?” Пациент: “А я и не напрягаюсь”.

… Вот теперь в нашем царстве свободы, когда всё разрешено, что не запрещено, когда любители жареного, суют свои носы в чужие кровати, трясут и нюхают чужое бельё, сладострастно припадают к замочным скважинам… Вот приоткрылись архивы и выяснились некоторые детали относительно употребления алкоголя в как в социалистическом, так и в нашем — ныне как бы демократическом — обществах.

Открылось, например, что горькими пьяницами являлись и являются не только полуграмотные работяги, но и великие политические деятели, известные — в том числе, и гениальные — писатели, поэты, артисты, художники, врачи… Ну, например….

Ладно, замнём для ясности.

Раньше как-то на этом не акцентировалось внимание. Поэтому существовавшее тогда общепринятое название алкоголика — “алкаш” относится теперь только к представителям самых низких социальных слоёв, а для интеллигентов придумано новое — “алконавт”.

Что поделаешь — космический век!

Да и сам известный всем непреклонный борец с алкоголизмом в нашей стране — президент с задатками помощника комбайнёра— в одном из телешоу лихо хлестал водку с какой-то девицей шлюховатого облика.

Ещё раз заметим — Времена меняются.

Вот так-то.

* * *

… А в те Времена…

Дело шло, как по маслу: покрывались геологической съёмкой все труднодоступные территории Союза, открывались крупнейшие месторождения полезных ископаемых, за счёт которых, кстати, и распухли от долларов карманы нынешних олигархов …

Но это — уже другая проблема. А мы говорим в данном случае о бараках и об их обитателях.

А всё дело было в том, что все эти массы хватких, нахальных, сильных людей с авантюрными замашками постоянно находились в движении: они перемещались из одного места в другое, осваивая новые Восточные территории, и устремляясь всё дальше, дальше — в поисках приключений и за длинным рублём.

Оставляя после себя посёлки, деревни, города…. И, ясное дело, детей.

А также многочисленные дорогие мне Могилы….

Да, что там говорить, население этих бараков составляло, если выражаться высоким штилем, племя подвижников, первопроходцев — вроде тех наших донских казачков, которые с боями выдвинулись на берега Тихого океана, переплыли его и стали жить на Аляске и в Калифорнии…

… А мой барак — был первым моим собственным очень уютным Домом. Когда я приезжал из полей, я обязательно привозил с собой какую-нибудь добычу: дикое мясо, рыбу, грибы, ягоды…

Моя соседка тётя Аня всё это оприходовала — солила в бочках, стоящих в нашем общем коридоре, варила варенья. При этом я мог пользоваться и её дарами, которые она получала со своего огорода — солёными огурцами, капустой и картошкой. Так что, зимами я жил припеваючи, потребляя не только консервы, которые получал на складах для своей партии.

Было чем накормить гостей!

В этом Доме я в любое время года чувствовал себя, как в неприступной крепости.

Гудит за окном барака промозглый осенний ветер. / А мне наплевать на ветер, на дождь, что стекло сечёт.. / Бывают такие моменты в Жизни на этом Свете, / Что вдруг забываешь напрочь про страшный Времени счёт.

Если бы я умел, то написал бы торжественную Оду, посвящённую баракам. Но я могу выразить свою ностальгию только вот такими стихами.

Как могу.

Чёрные бараки — так называемые “крейсера” — / Плывут от Кольского полуострова до Чукотки. / Кажется, будто только ещё вчера / Я сидел в одном из них с кружкой водки.

Кажется, будто Время вернуло мне года, / И снова Солнце встаёт из ночного мрака… / Но… шумит Эпоха… Шумит, уходя, / Как ветер шумит за стеной барака.

Ну, что ещё сказать? Как бы в заключение.

Мы были — другие. / Мы были — молодые. / О, ностальгия! / Дольче мелоди́я.