Элла Грайфер. Глядя с Востока. 27. Что же это за люди?

Loading

 


Элла Грайфер

Глядя с Востока

27. Что же это за люди?

Я страдал за вас в смертном бою,

Газ ядовитый жег глаза.

Я на танки лез в пешем строю,

Родины честь и краса.

 

Вы мне говорили: «Терпи, солдат,

Храбрым воином будь!»

Вы мне говорили, что я – ваш брат…

Так дайте ж мне хоть что-нибудь!

Пел Леонид Утесов

В своей интересной и убедительной статье про Хиросиму В. Вольский вполне аргументировано опровергает утверждения историков «ревизионистов» о «необоснованности», «ненужности» атомной бомбардировки. Но, может быть, стоит поставить вопрос шире: Не думаю, чтобы факты, известные В. Вольскому, историкам-профессионалам были недоступны. Проще предположить, что для них эти факты – не аргументы. За ретроспективной критикой американского решения стоит интересное мировоззрение, типичное для этики постмодернизма.

Лет сорок назад квартиру моих московских знакомых постигло тривиальное бедствие под названием «сверху залило». Проживавшая сверху весьма пожилая дама, когда к ней пришли с претензиями, возвела очи горе и ответствовала с достоинством: «Не понимаю, что вдруг я должна заливать мадам Гершкович!». Логика – специфическая. Не отрицание самого факта (разводы на потолке простым глазом видно), и даже не извинения с указанием причин (например, подлец-сантехник или нечаянный склероз). Отрицается всего лишь соответствие происшедшего некоторой метатеории. Буде же таковая не обретется, очевидный факт следует считать как бы несуществующим и за ремонт ни в коем случае не платить.

Так вот, историки-ревизионисты к войне относятся примерно как та немолодая дама к отсыревшему потолку. Они не понимают, отчего дóлжно быть на свете войне, но вместо того, чтобы, как надлежит ученым мужам, стремиться расширить границы своего понимания, ультимативно требуют к недолжному относиться как к несуществующему, т.е. всякую адекватную реакцию считать недопустимой. Разумеется, доказательства господина Вольского аргументированы и справедливы, но… а почему вообще он или кто-либо другой им должен что-то доказывать?

Предположим на минутку, что, вопреки его аргументам, американское командование ошиблось в своих расчетах. Что на самом-то деле японцы и без того бы вот-вот уже сдались… Могло оно ошибиться? В принципе, конечно, могло, дядя Сэм не Господь Бог. Но вот вопрос: имело ли это самое командование моральное право, не будучи стопроцентно уверенным в японской готовности капитулировать, оставить неиспользованной хотя бы одну возможность сохранить жизни своих солдат? Я не рассматриваю доказательства господина Вольского, что в результате спасено было немало солдат японских и японского же гражданского населения, не потому, что с ними не согласна, а потому, что это, по-моему, вовсе не решающий аргумент.

На войне в отношении врага дозволено все, что нужно для победы. Военным преступлением может являться лишь жестокость, которая для нее заведомо не нужна, как то – расправа с заведомо безвредными беззащитными людьми, все равно, военные они или штатские. Преступление добить раненого солдата, которого можно без всякой для себя опасности взять в плен, а вот зажечь избу, из которой в тебя только что выстрелили, не проверяя, кто там в данный момент находится – не преступление, нет! Может, там и дети погибнут, но они – на совести того, кто первым стрелял. Преступление – после победы в захваченном городе портного убить, дабы разжиться недошитыми штанами, а до победы в том же городе фабрику, где шинели шьют, разбомбить со всеми, кто на ней работал – не преступление, нет!

Что значит «мирное население», даже если оно не собирается, как описал господин Вольский, с вилами на танки идти, а всего-навсего каждый день работает на войну? Как уже больше полувека назад правильно отметила небезызвестная Симона Вайль: «Прежде всего различие между военными и гражданскими, уже почти стершееся под давлением фактов, должно быть полностью уничтожено».

Нехорошо, естественно, палить за здорово живешь в кого попало, из пушки по воробьям, три деревни сжечь, кучу народу перестрелять, дабы взыскать недоимок два рубля с полтиною, но это… как бы сказать… все-таки не совсем преступление, хотя, говорят, даже хуже, чем преступление. Это глупость. Бывают ошибки. Бывает, что и бомбы не туда падают, и артиллерия иной раз по своим бьет… Трагедия. Но вряд ли преступление.

И, наконец, бывают соглашения, до войны заключенные, и если одна сторона их соблюдает, преступлением, несомненно, будет одностороннее нарушение с другой. Но не доводилось мне что-то слышать, чтобы тогдашняя Япония с кем-нибудь когда-нибудь соглашения заключала о том, чтоб штатских щадить, или даже без соглашения где-нибудь когда-нибудь их щадила.

Есть ли какая-нибудь альтернатива этой логике? Можно ли, нужно ли вести войну, соглашаясь заранее на поражение, лишь бы только не?.. И какие последствия будет иметь поражение для своего населения – как мирного, так и прочего?

По правилам игры историков-ревизионистов таких вопросов задавать нельзя, как нельзя делить на ноль по правилам арифметики. Разводы на потолке для нашей дамы не аргумент – вынь да положь ей доказательства, что она ДОЛЖНА была залить мадам Гершкович. Вот, можете вы, к примеру, доказать, что Гитлер ДОЛЖЕН был в 1939 году на Польшу напасть? Безусловно, не можете. А вдруг, можно было его отговорить? Объяснить ему, что война – это бяка, что ни в чем неповинные люди страдают от нее… что вы сказали? Ах, еще в Мюнхене за год до того пробовали – не получилось? Так, может, недостаточно проникновенно уговаривали?.. Или вот – должен ли был Сталинградский котел непременно быть при такой холодной погоде? Может, и летом победа России была бы все равно обеспечена? А вот неопровержимые доказательства предъявите, что нет!

Доказательств, что любую конкретную войну, нельзя было бы предотвратить или вести более гуманно, нет и быть не может, поскольку в истории сослагательного наклонения не бывает вообще. А следовательно, преступной может быть, по определению, объявлена любая действующая армия. Но на самом деле, как правило, осужденными оказываются жертвы агрессии, агрессор же может с достаточной степенью вероятности рассчитывать на оправдание. Почему? А очень даже просто:

Начиная войну, агрессор, естественно, соглашается пожертвовать определенной частью своего населения. Но, чтобы сократить потери среди боеспособных солдат, удобнее всего в качестве живых щитов использовать гражданских лиц. Разумеется, целью его будет не в последнюю очередь гражданское население противника, но противник далеко не всегда может знать заранее, какой именно из его населенных пунктов окажется под обстрелом и не успеет вовремя пригласить именно в это место телеоператоров и международный красный крест. Тем более, не успеет он надлежащим образом запугать приглашенных пришельцев, чтобы репортажи соответствовали его интересам и давали материал для обвинения противной стороны. Агрессор же по всем этим пунктам сумеет подготовиться, журналистов податливых найти и даже место выбрать наиболее удобное для съемки, поскольку ответный удар будет нанесен, скорее всего, туда, откуда он стреляет. А он уж постарается выстрелить непременно из детского сада или больницы. Эту механику разгадать нетрудно. Куда сложнее другое.

Теоретические рассуждения дамы с верхнего этажа сводятся, в конечном итоге, всего лишь к нежеланию платить за ремонт, т.е к защите собственного корыстного интереса. Аналогичные рассуждения историков-ревизионистов сводятся к тому, что войну вести безнравственно (особенно, когда ты жертва агрессии), побеждать стыдно и уважать солдат не положено. И ладно бы еще эти воззрения были просто одним из многих мнений, существующих в свободном обществе – куда там! Это мнение господствующее, официальное и санкционированное, а главное – для собственных интересов вредное и даже опасное.

В Европе оно уже победило окончательно и бесповоротно. Снаряжая свои войска в края далекие на защиту сирых и убогих, наказывают им строго-настрого ни в кого, ни в коем случае не стрелять, а действовать лаской и убеждением. Выйдет – так выйдет, а нет, ну что ж… они что могли – то сделали и имеют полное право над участью этих самых убогих пролить свою чистую слезу. В Америке до этой точки еще не дошло, но поражение во Вьетнаме, неудача в Ираке, а главное – избрание Барака Обамы свидетельствуют, что идет, увы, в том же направлении.

Небольшой отряд крестоносцев, всего 20 тыс. человек, явился под стены Константинополя<…>. Греки могли выставить 70 тыс. воинов, но не сопротивлялись, оставив без помощи варяжскую дружину и тех храбрецов, которые вышли на стены. Город был взят дважды: 18 июня 1203 г. и 12 апреля 1204 г. В последний раз он был страшно разрушен и разграблен. Крестоносцы потеряли при штурме… одного рыцаря! <…> А ведь силы сопротивления были. Можно было не только уцелеть, но и победить. И когда в войну вступила провинция, то победа была одержана и Константинополь освобожден, чтобы снова пасть в 1453 г. при таких же обстоятельствах. И снова осталось много людей, спокойно дававших себя убивать победителям. Так что же это за люди? (Л. Гумилев «Этногенез и биосфера Земли»).

2008

Print Friendly, PDF & Email