Конечно, мировые страхи имеют под собой почву, но мир понимает эти страхи и потому, уверен, найдет им обуздание. Но то, что происходит в России, непонимаемо — ни теми, кто творит все эти безобразия, ни нами самими — по нашему тотальному недомыслию и надеждам на авось.
Январь 20-го
Заметки
Александр Левинтов
Продолжение. Начало
Венецианский туман
туман по осени крепчает,
вот коновязь: уставшие гондолы
волна немотная качает
под тихий лепет баркаролы
даль непроглядна — острова
встают по мере приближенья
причалами, едва-едва,
как роковые привиденья
в моём бокале местный пино,
седой и призрачный напиток,
и Сан-Михель проходит чинно,
неся покойников избыток
в тумане слышится сирена,
тревожная, как подобает смерти,
и жизнь моя — мне самому измена,
прошла, не прикоснувшись к тверди
Монотонность как ценность
— Что самое ценное для человека? — спросила на семинаре как-то девушка Георгия Петровича Щедровицкого, нашего учителя.
— Монотонность, — не задумываясь, ответил он.
— Но вы постоянно меняетесь и развиваетесь!
— Я монотонно развиваюсь.
Я всегда придерживался прямо противоположных взглядов, восхищался разнообразием мира и стремился жить разнообразно и многообразно.
Теперь же, когда я сильно пережил своего учителя, я оценил его фразу не как шутку, а как подлинную и дорогую ценность.
Я прихожу в пивную «На кранах» и ничего не заказываю — мне на один и тот же столик ставят неизменные 200 г. ржаного самогона, фуфырик бузинной газировки и крылышки без соуса барбекью.
Ещё на подходе к кофейне я вижу, как Юленька начинает готовить мне дабл экспрессо с горячими сливками.
Эту неделю в окрестностях Аглоны я вставал в 6 утра, в 6:15 начинал работать, с 12 до 12:15 обедал, с 18 до 18:30 ужинал с неизменными 200 граммами, после чего просматривал почту, отвечал на письма и писал всякую ерунду типа этого текста — так было написано 250 страниц «Философии старости» к уже имевшимся 120…
Уже много лет я монотонно пишу по 30 текстов в месяц, 350 текстов в год, несмотря на болезни, путешествия, утомительные мероприятия, невыплаты зарплаты и прочие передряги
В Мюнхене, Риме. Тироле, Латвии, Эстонии, Черногории меня радует, что здесь практически ничего не меняется, в отличие от раздражающих перемен в родной, когда бывшей родной Москве — теперь это чужой и чуждый город, непонятный, агрессивный, никак не успокаивающийся даже в мелочах.
Всё монотонно на ждущем меня Кузьминском кладбище.
Земля монотонно вращается вокруг Солнца уже несколько миллиардов лет.
И мы монотонно бредём своим Млечным Путём.
И Бог терпеливо смотрит на нас и прощает нам наши долги и грехи, а, может, это Космический Разум? — какая разница?
В огромное окно я вижу застывшее в лёгком тумане озеро, которое называю «мой маленький Солярис». Мы неизменны относительно друг друга уже целую неделю и потому хорошо понимаем друг друга.
Сегодня я уезжаю отсюда.
Но я знаю: если когда-нибудь вернусь сюда, застану всё таким, каким и оставил.
И в этой монотонности мира чувствуется его вечность.
Мысль, смысл, мышление
(гимн)
В русском языке — и только в русском языке и родственных ему — эти три слова-понятия являются однокоренными, а потому и будем оставаться сугубо в заданных лингвистических рамках.
Мысль — ухваченная человеком частица идеи, истины. Да и сам человек — мельчайшая единица, искорка идеи. Мысль, таким образом, есть атрибут человека, его идентификатор, строго по Р. Декарту: «Я мыслю, следовательно существую», потому что человек, лишённый мысли, не порождающий мысли-либо труп, либо животное, биоид. И мы часто впадаем в это трупоподобие и звероподобие. Строго говоря, наше пребывание в состоянии человека мимолётно и эфемерно — по большей части времени мы им, увы, не являемся.
Но и мысль, не порождающая другую мысль, мыслью не является. Таково её генеративное свойство. И на этой способности порождать собой другую мысль, себя-другую, многое строится.
Наши мысли, наши прикосновения к истине, спонтанны и даже хаотичны, поэтому нам так важны возникающие контакты наших мыслей, эффект разделения нашей мысли с кем-то другим.
Смысл — мысль, разделённая с кем-то, давшим согласие на это разделение, на взаимоприемлемое понимание. Именно поэтому смысл — монада понятия, иногда и даже очень часто понятие включает в себя много смыслов: чем их больше, тем богаче понятие, само же понятие есть средство понимания.
Смысл — это очень интересная и необходимая связка мышления и понимания, двух очень разных процессов, двух интеллехий человека. При этом, понимание как более ранняя и более тотальная интеллехия (понимание в принципе доступно всем, мышление — лишь немногим) является в этой связке ведущим процессом, стартёром: мы начинаем мыслить, когда понимаем, когда поняли. Ресурсом же понимания является непонимание, всего лишь.
Так как мысль-коммуникация диалогична и требует как минимум двух субъектов, понимание в коммуникации всегда контролируется через смыслы и понятия; и наоборот: так как понимание держится на смыслах и понятиях, необходима диалогичность коммуникации.
Люди, напичканные знаниями и информации, но не вооружённые понятиями, лишены понимания и потому так уверены и упёрты в своей правоте, и так чураются коммуникации, вещая соло, в жанре трансляции.
Важно, что порождение смыслов — функция и предназначение элиты, по Платону. Собственно, поэтому элита и избегает власти, но не отказывается от контактов с ней, будучи посредником, медиатором и даже судьёй между властью и властвуемыми, между государством и обществом.
Мышление — логизированный поток мыслей, дискурс, поток, в который надо непременно войти — кому-то. Мыслить на берегу потока мышления невозможно. Надо войти — и потерять под ногами опору жизненного опыта, накопленных знаний и стереотипов. Оказаться свободным от самого себя в холодных и упругих струях логики, обтекающих валуны и преграды наших ценностей, устоев, оснований.
В рамках нашего восприятия времени мышление — застывшая конструкция, как застывшей нам представляется наша планетная система, наша Галактика, наш Космос. Так на картине художника облака застыли в той форме, в какой он их увидел; полет сквозь облака показывает нам их динамичность, сложность и многообразие процессов, их противоречивость и разнонаправленность, турбулентность, броунаду. То же — и в Космосе, то же — и в мышлении. Мир однообразен в своей зыбкости, непредсказуемости, а, главное, в направлении своего течения, таком же непредсказуемом.
Жилищный бум в декорациях жилищного вопроса
Жилищный вопрос — самая жестокая выдумка советской власти. В 1923 году в связи с введением натурального жилищного налога появилось специфическое явление «жилищный психоз», который и испортил москвичей, по мнению Воланда: этот психоз вылился в массовое бытовое стукачество: треть населения стучит, треть — сидит, треть — караулит сидящих и хватает стучащих, на которых настучали. Потом всё смешалось в доме Облонских, но душок психоза остался и не выветривается. Он просто трансформируется.
Сейчас по всей стране — строительно-жилищный бум. Строят умопомрачительно много, особенно в Москве. В 2019 году, например, в Москве построили 4.96 млн кв. метров жилья. Это, если по 20 метров на человека, 250 тысяч человек — новосёлы. Это, конечно, рекорд, но все последние 30 лет строится по 3-4 миллиона метров в год, тотально — порядка 100 миллионов, что должно было бы обеспечить жильём 5 миллионов москвичей, но… не обеспечивает. По признанию главного архитектора города за эти 30 лет жилищные условия москвичей улучшились на позорные 0.8 кв. м.
Тому имеется три причины.
Первая — демографическая.
За рассматриваемый период численность Москвы выросла на 4 миллиона человек, с 8.5 до 12.5 млн Это — официально. А неофициально ночное население города более 15 млн человек. Конечно, нелегалы много места не занимают, живут плотно и тесно, как клопы за обоями, но до магнитогорской тесноты 30-х (0.5 кв. метра на человека) им далековато, хотя и здесь наблюдается ночлег в три смены.
Вторая, официальная — реновация.
Но, если честно, несмотря на пропагандистский трам-тарарам, причина — смехотворная. В 2019 году было снесено 45 домов общей площадью 1 млн кв. м. Речь, если честно, идёт о 900-1000 квартирах, о двух тысяч человек. Такие темпы реновации вполне укладываются в темпы ветшания хрущёбок.
Третья, тщательно скрываемая, но всё равно торчащая, как уши царя Мидаса.
Жильё в Москве — не только жильё. Это — депозитарий, гораздо более надёжный и доходный, чем банковский. Это прежде всего относится к жилью бизнес-класса и элитному жилью.
Тут два основных игрока.
Российские жители Лондона и других неслабых мест по миру скупают элитное жильё — не квартирами и домами, а улицами, переулками и кварталами в центре города. На Западе нет и близко ничего по эффективности этим вложениям: цены на жильё растут постоянно и непрерывно. 2020 году они составят 8.5% при общей инфляции в 3% и ипотечном кредите 7.5%. Цены на элитное жильё растут ещё быстрее.
Второй игрок — чиновничий класс. Конечно, офисному планктону такое жильё недоступно, но ныне не только акулы — сельди и даже анчоусы чиновничьей рати допущены к этому пирогу.
Классное жильё предоставляется им почти задаром. Чтобы было понятно: лет 15 тому назад Абрамовичу был продан участок в 450 гектаров, непосредственно примыкающий к МКАДу по 900 рублей за гектар. Поднатужившись, даже я смог бы безо всяких кредитов купить такое. Ныне это — Сколково, и земля эта уже стоит 6 126 320 рублей за сотку, 612. 6 млн руб. за гектар. Как говорится, почувствуйте разницу.
Чиновники, уже и так имеющие приличное жильё, сдают свои шикарные квартиры по ценам, превышающим даже их умопомрачительные зарплаты либо просто продают его по вполне рыночным ценам, то есть с прибыльностью в миллионы процентов.
Мне часто приходится бывать в центре Москвы. Дома обычно иллюминированы сверх всякой меры, но даже эти каскады электричества не могут скрыть — огромное число домов и квартир не освещены. Они — не жилые, они — депозитарное жильё.
А москвичи продолжают ютиться в своих хрущёвках и брежневках.
Самое время испить яду — вместе с Михаилом Афанасьевичем.
Катастрофы последних 75 лет
Моя жизнь полна катастроф и самое катастрофичное в этом то, что катастрофы не мои, а носят всеобщий характер. Назову лишь топ-6.
Атомная бомба
Если бы США и Великобритания удержали монополию на это оружие, мир бы, конечно, изменился, но стал бы гораздо более спокойным по сравнению с нынешним. Однако ящик Пандоры оказался открытым: Сталин бросил все силы и всю свою чекистскую нечисть, чтобы украсть бомбу и тем вернуть человечество в состояние перманентной угрозы исчезновения человеческой цивилизации, а, возможно, и жизни на Земле.
Вслед за СССР, атомной бомбой завладели Франция, Китай, Индия, Пакистан, Северная Корея, возможно — Израиль… так и живём на этой пороховой бочке. Вслед за атомной появились термоядерная, нейтронная и прочие чудовища, а, главное, мы смирились с этим своим финалом, потому что дураков, увы, на Земле не стало меньше, а старых дураков, типы нынешних российских правителей, так просто в разы стало больше — этим ничего не жалко, включая и свои головы.
Я не знаю, во сколько раз ядерный потенциал планеты превышает необходимое для уничтожения всего живого количество бомб, но, надеюсь, что не всё это взорвется, большинство останется в своих потаённых логовах, и на Земле выживут хотя бы простейшие
Космос
Первыми в Космос проникли немцы: их ФАУ-2 взлетела на 193 километра в 1943 году. Это признано во всем мире, кроме нас, до сих пор считающих, что всё изобретённое в мире, придумано нами. Первый спутник был вообще технической ошибкой программы межконтинентальных баллистических ракет: все заложились на пятикратный запас, а топливники — на десятикратный — вот и разогнали ракету до первой космической.
Космос сразу стал военным и до сих пор военная доминанта в Космосе сохраняется: и нами, и США, и Китаем. Космос стал прикрытием разворачивания ракетных вооружений и технологий. Ракетно-ядерный сэндвич — вот, что мы жуём каждый день. И пока — никакого спасения, потому что ракетная колонизация Космоса и других планет всё более отстаёт от средств самоуничтожения. Нет, космос нас не спасёт и не станет нашим убежищем…
Телевидение
Давид Сарнов, придумавший после Первой мировой радиовещание, после Второй мировой затеял телевещание. Он верно угадал значение своего изобретения:
— вот мы, наконец, и нашли средство, как без всякой атомной бомбы уничтожить коммунизм, — заявил он президенту США Эйзенхауэру.
Но он совершил не только это. Он уничтожил рыночную экономику, потребительский рынок, рыночный механизм ценообразований, основанный на независимости и даже приоритете спроса над предложением. Производитель силами рекламы, маркетинга и PR вернул себе гегемонию и превратил потребителя в своего покорного и послушного раба. Экономика стала побудительной, а рынок отступил на окраины жизни, на farmer market, где ведёт тихую музейную жизнь…
Компьютер
В борьбе с немецкой Энигмой англичане породили компьютер. Примерно через десяток лет появились PС. Мы долго сопротивлялись этому, строя многоэтажные ЭВМ, а потому безнадёжно, навсегда отстали, что обернулось вовсе не благом, а рабской зависимостью от внешнего рынка. Пока мы гонялись за миллионами тонн нефти, чугуна и стали, мир миниатюризировался и минимизировал материал: в каждом изделии стало заключаться 1000 долларов интеллекта и пара центов природной материи. А мы продолжаем гонку по уничтожению природных ресурсов и не используя, а, следовательно, и не приумножая интеллектуальные.
Первые годы отечественной компьютеризации создали свою волну инфляции: сначала они стали доступны чиновникам, от жэковских до министерских, использовавших их для написания традиционных двух писем в день, а остальное время игравших в тетрис, затем коммерсантам и офисному планктону (только для игры в тетрис) и в самую последнюю очередь учёным и сфере образования.
То, что сегодня с таким скрипом внедряется как МЭШ (московская электронная школа) было рутиной в американской системе образования 20 лет тому назад, но многие тогдашние американские стандарты до сих пор воспринимаются в России как фантастика. Мы компьютеризируемся, но ужас и комизм ситуации заключается в том, что наша черепаха пытается догонять их Ахиллеса.
Интернет
Он возник как военная игрушка в Лос-Анджелесе, но очень скоро превратилась в www, во всемирную сеть, настоящих 3г-хаос (гетерогенный, гетерохронный и гетерархированный хаос), власть толпы, несовместимую с тираниями, деспотиями, иерархиями, тоталитаризмом, но и не совместимую с демократией. Это — типичная, ещё Аристотелем описанная охлократия, страшная своей анонимностью, массовидностью, цунамиобразностью и пошлостью, ниоткуда приходящей и никуда уходящей. Я, честно, избегаю всех этих социальных сетей, даже корпоративной почты, явно во вред и ущерб себе, но лучше уйти заядлым ретроградом, чем быть затоптанным Барнеби Раджами из компьютра.
Интернет опасен ещё и тем, что недремлющий Старший Брат не только следит за мной, но и хочет быть властелином мира — и это ему удаётся.
Цифровизация и роботизация
Мир начал цифровизацию с библиотек — мы с образования, при этом в наших библиотеках цифровизуются только новые поступления, а всё ценное и нетленное обесценивается и истлевает.
Мир начал роботизацию с промышленности, мы — с вооружений и образования.
Мир ищет новые средства человека, мы — заменителей человека.
Это — очень разные стратегии.
И нас спасает только наше отставание.
Мораль: конечно, мировые страхи имеют под собой почву, но мир понимает эти страхи и потому, уверен, найдет им обуздание. Но то, что происходит в России, непонимаемо — ни теми, кто творит все эти безобразия, ни нами самими — по нашему тотальному недомыслию и надеждам на авось.
Недоумение
Россия скатилась к примитивной деспотии — это даже не медицинский факт, это — факт патолого-анатомический.
Я понимаю, что такое возможно только там, где система образования обрывается на системе МГУ (Московское, Магаданское, Мурманское, Мокшанское, Мамаканское, Магнитогорское, Марийское, Мордовское, Мамадышское, Мензелинское, Муромское, Мончегорское, Мышкинское, Мценское, Мытищенское, Майкопское, Мало-Вишерское, Мало-Ярославецкое, Мариинское, Махачкалинское, Мегионское. Медвежьегорское, Медногорское, Мезеньское, Миасское, Минераловодское, Миллеровское, Минусинское, Мирненское, Можайское, Моздокское, Моршанское, Мосальское и другие гос. училища для долбоюношей и долбодевушек). Но ведь кто-то кончал Итон, Стэнфорд, Гарвард и Йелль: вас учили — не зачем? а для чего? Для политкорректности или для спасения мира?
Деспотия — это не власть одного, это подавление мнения и интересов других, политики. Так было и при Писистрате, племяннике Солона, и при абсолютных монархиях в Европе, и в СССР — но все, кроме нас, российских, кажется, научились это преодолевать, ведь это действительно очень просто.
Мы живём в едином мире, где возможны, в отдельной вольере, генерации разных Кимов и Кастро — их присутствие в мире, как и присутствие макак в зоопарках, никак не влияет на акции Амазона и Гугла.
Россия, к сожалению — не макаки. Но и не государство, и не страна, это — просто угроза, очевидная и зримая.
Я не понимаю, почему и зачем цивилизованный мир жмурится. Думает — рассосётся само? Если бы! Опыт Гитлера и Сталина так ничему и не научил? Вы ждёте повторения? Скоро вы его получите.
Но, учтите, это будет не обезьяна с гранатой. Вы изощряетесь в зубных пастах и комфорте автомобилей — они в ваших страданиях, мучениях и смертях.
Соберитесь, подумайте. Вошь и гнида истребимы. Зачем чесаться, если есть пропарочные.
Новейшие отечественные вооружения
Атомный дровоход-пехотоносец. Водоизмещение — 97 тыс. тонн, может плавать даже по мелководью, но только в тихую погоду.
Дробовая вертикальная пушка: убойная дальность до 10 километров. Дробь на землю не падает, сгорая в нижних слоях атмосферы. Применяется при борьбе с воробьями и другими стайными пернатыми-переносчиками куриного гриппа.
Пули-невидимки: винтовочные, карабинные и пистолетные пули, нераспознаваемые на экранах даже самых мощных радаров.
Гиперболоид инженера Гарина второго поколения (ГИГ-2). Пробивает земную твердь насквозь, в том числе, по диаметру, вызывая в диаметрально противоположной точке локальное излияние магмы и содержимого Земного ядра. ГИГ-2 устанавливаются на атомных подводных лодках в Южном полушарии для поражения стратегически самых важных точек Северного полушария: 20 таких точек расположено в США (Нью-Йорк, Вашингтон, Пало-Альто, Диснейленд, Голливуд и тому подобное), десять — в Европе (Париж, Лондон, Ватикан, андроидный коллайдер в Женеве, Кембридж, Оксфорд, Стамбульский рынок и т.д.) и, на случай захвата противником, — два в России (Москва и Петербург, потому что больше в России уничтожать нечего).
Ракетно-ядерный пистолет ближнего боя, средней дальности и межконтинентальный. Предназначение пока не определено. Идут стендовые испытания.
Роботизированный трупосборщик с автоматической системой подсчёта обработанных тел по принципу «никто не забыт и ничто не забыто». Производительность — до 300 штук в час.
Массовый дезинформатор. Любую информацию искажает по принципу шредера. Пока имеется только для русского языка — с английским и другими языками не справляется. Разработка продолжается.
Почему исчезли цеха и гильдии?
Цеха и гильдии (и то, и другое переводится как «пьянка») — одна из древнейших форм социальной организации, известная ещё с Нумы Помпилии (753-673 гг.. до н.э., начал править в 715 г.), сына Ромула. Профессиональная организация справедливо показалась ему более прочной, чем этническая или религиозная. Эта организация прежде всего касалась демиургов, как тогда назывались ремесленники: гончары, ткачи, хлебопёки, виноделы и т.п.
Цеха/гильдии представляли собой безусловно клубные собрания, свободные от большинства обязательств перед царём и городом и выполнявшими в весьма непринуждённой обстановке такие важные функции (рефлексию самой профессиональной деятельности) как:
— ведение истории и хронологий профессии
— вопросы этики, запретов и профессионального суда
— поддержание и соблюдение традиций, обычаев, ритуалов и секретов
— хранение профессиональной мифологии и духовности, жреческих обрядов и т.п.
— ведение рейтинга и установление авторитетов
— инициация новых членов и процедуры изгнания/остракизма из цеха
При этом внутренняя организация цеховой общины вполне укладывается в трёхзвенную социальную структуру, например, Аллена Турена, совершенно неандертальскую по своей сути и простоте:
социальные акторы — мастера
социальные агенты — подмастерья, участвующие в коллективных пьянках, но без права голоса
социальные жертвы — мальчики на побегушках и для битья, «ваньки жуковы», для которых вход в клуб заказан
В отличие от каст и сословий, внутрицеховая организация обладает лифтами, действующими практически непрерывно и безотказно.
Подмастерье, чтобы стать мастером, надо создать шедевр — работу, по качеству не уступающую мастерской, но не повторяющей её. Разумеется, вердикт выносят мастера и никто иной.
«Ванька Жуков», чтобы стать подмастерьем, должен проявить талант, усердие, обучаемость и терпение, поскольку необходимо испытание его временем — годами ученичества.
Цех и гильдия как социальные институции стали размываться и исчезать по двум основным причинам:
— переход на наёмный труд
— массовизация
Переход на наёмный труд стал прямым следствием Реформации и формированием протестантской этики, описанной М. Вебером: мерилом спасения стала оплата труда — чем больше тебе платят за единицу времени или продукции, тем явственнее твоё спасение. Путь профессии (Beruf) и трудолюбия (industria) как средства спасения уже не требует сложно-рефлексивного цехового института, тем более, что попойки и прочие роскошества протестанту противопоказаны.
Массовизация коснулась и потребления, и производства. Самое яркое явление массовизации — анонимизация: потребитель потерял лицо и индивидуальность, перейдя на стандарты (размер, рост, полнота — в одежде, размер, полнота — в обуви, нечто подобное — в посуде, мебели и прочих бытовых вещах); массовизация в сфере производства, за счёт повторяемости процедур и операций, породила технологии.
Мастера превратились в менеджеров, а появление Гумбольдтовского университета, производящего специалистов массовых профессий) сделало их ИТР, инженерно-техническими работниками, озабоченными только технологическими процессами. Подмастерья превратились в рабочих, которым уже не до шедевров — надо кормить семьи и соблюдать технологическую дисциплину. Никуда не делись и мальчики для битья. Теперь они называются пэтеушниками, они работают почти бесплатно и терпят все необходимые и прописанные им издевательства, но только потому, что точно знают, сколько времени это продлится. Близки к пэтеушникам учащиеся колледжей, бывших техникумов, вся разница только в том, что они, в отличие от пэтеушников, могут сразу оказаться в страте ИТР, пусть и на нижних ступеньках.
Судя по всему, цеховая/гильдийная организация профессиональной деятельности ещё жива в творческих профессиях (театр, писательство, жречество и священство), но и там долго не удержится — профессионалы-люди вскоре станут никому не нужны и будут вытесняться автоматами, роботами и киборгами.
Торговля и обмен — понятийные различия
Читая и пролистывая книгу Пьера Розанваллона «Утопический капитализм. История идеи рынка» (М., НЛО, 2007, 256 с.), отчаянного марксиста 70-х (а я марксистов не люблю, можно сказать, с детства), я начал понимать, откуда у наших самозванных экономистов склонность к Адаму Смиту, разделению труда и другим вещам, которые их не касаются. Ещё я понял, что ни самого Смита, ни у его продолжателя К. Маркса, ни у марксистов вплоть до П. Розанваллона и нынешних-тутошних, нет классического понятийного различия между торговлей и обменом, а потому для них обмен — следствие разделения труда.
Они, кстати, все предполагают, что именно труд создал человека. Трудовая теория антропогенеза — одна из самых примитивных и недоказуемых теорий, а ведь существует ещё несколько, например, онанистическая теория Б. Родомана или теория о том, что человека породила совесть — я придерживаюсь именно этой теории.
Согласно последней теории, первобытные люди gathering economy (собирательства), живя небольшими кланами и ни с кем не гранича, ни в каком обмене, тем более торговле не нуждались: если угодья, территория, ареал обитания был изобилен, то границы сужались, если выпадал неурожайный год на дичь, растения и т.п., то границы раздвигались.
Межклановые контакты обмена и/или войн возникали только по одному «товару». Переход на прямохождение наиболее болезненно сказался на самках, численность которых стала заметно уступать численности самцов. Так как достижение репродуктивного возраста у людей занимает более десятилетия, проблема дефицита самок практически неразрешима естественным образом — обмен имел неизбежный характер, если дефицит достигал критических размеров. Древнейшая профессия, проституция, была связана именно с необходимостью восполнения поголовья, прежде всего.
Разумеется, это был натуральный обмен: женщины на товары, желательно, длительного пользования. Такими товарами вскоре стали украшения, всё на тех же женщинах, поскольку они делали их более привлекательными и, следовательно, «дорогими», особенно после перехода к сексу face-to-face, распространённому, кроме человека, только у карликовых шимпанзе бонобо.
Идея украшений привела к появлению первых денег — ракушек каури, которые идеально соответствуют требованиям, предъявляемым к деньгам и только деньгам, деньгам, как весьма специфическому товару:
- они красивые,
- они неотличимо похожи друг на друга,
- они встречаются не так часто,
- они долговечны,
- они не имеют никакого практического применения и значения.
Все попытки использования в качестве денег вещей практических приводили к финансовым и экономическим, хозяйственным катастрофам: в Китае пытались использовать в качестве денег бумагу, рис, соль, сибирские и славянские народы — пушнину (куньи и беличьи шкурки и их фрагменты), средиземноморские народы — мелкий рогатый скот (овец и коз), северные народы — сушёную рыбу, в СССР во времена нэпа — чёрный хлеб и либо воблу, либо селёдку и т.д.
Обмен с помощью универсального эквивалента, денег привёл к нескольким любопытным эффектам:
— собственно, это и стало торговлей, обменом через универсальный эквивалент стоимости;
— появилась идея цены и стоимости: они приобрели символическое значение («символ» по-гречески означает «половина» — продукт становится товаром, если имеет себе цену) и приобрели устойчивую функцию платежа;
— красота и долговечность стали особо цениться: деньги стали делать из благородных цветных металлов (золота, серебра, меди) ;
— эти два свойства привели к новой функции денег — их стали тезаврировать (превращать в сокровище) и тем самым измерять богатство;
— деньги приобрели свойство «прироста» со временем: time is money; деньги стали средством предпринимательской деятельности и, стало быть, развития, ростовщичества, банковского, страхового и кредитного бизнесов.
Лишь в ходе крестовых походов (11-14 века) и особенно в результате Великих географических открытий (15-17 века) деньги окончательно вытеснили натуральный обмен. Этому поспособствовали также евреи, изгнанные с Пиренейского полуострова после Реконкисты и придумавшие банкноты, денежные деньги и собственно финансы, и Мартин Лютер, провозгласивший богатство, капитал мерилом спасения.
В наше время натуральный обмен (бартер) имеет, как правило, уродливый и даже анекдотический характер. Вот характерный пример на эту тему:
На рубеже 80-90 годов, когда вся страна перешла на бартер, в Горном Алтае были установлены нормы обмена: за канистру (100 кг) высококачественного мёда «белка», собираемого под ледниками Белухи, давался пылесос «чайка» (цена — 80 рублей), а за 10 канистр — «жигули» стоимостью 6.4 тысяч рублей. 10 канистр мёда ни один пчеловод не в состоянии собрать, но, главное, ему не нужны в его примитивном жилище пылесосы и не нужен автомобиль, поскольку в этом горном районе никаких дорог нет.
Но чиновник, занимающийся этим обменом в Горно-Алтайске, быстро сообразил, что пылесос «чайка» дешевле «жигулей» не в 10 раз, а в 80. Он едет в Москву, закупает вагон этих холодильников (производитель, не зная, куда девать свою продукцию, отдает её за пол-цены, с радостью), ориентировочно 200 штук (за 8 тыс. рублей), меняет их на 20 автомобилей «жигули» — не по государственной, а по рыночной цене (10 тыс. рублей), выполняет план по бартеру и кладёт в свой личный карман 200 тыс. рублей минус 8.0 тысяч за пылесосы минус 2 тыс. рублей за их транспортировку=190 тысяч.
А что мёд «белёк»? — а его скупают предприимчивые японцы, использующие местных ушлых посредников, получающих за тонну мёда новенький «ниссан-патрол», машину, в 10 раз дороже и мощнее «жигулей», то, так как горно-алтайские дороги на такие машины никак не рассчитаны, то «ниссаны» бьются и улетают в пропасти, что приводит к практическому выветриванию всего традиционного местного пчеловодства на альпийских лугах Белухи.
Нет, историческое бытие обмена прошло и уже не сможет вернуться: на индейском рынке в штате Аризона индейцы торгуют своим homemade и handmade (made in China) барахлом, ни слова не понимая по-английски, но перед каждым табличка
VISA/MASTERCARD
WELCOME!
Интеллектуальные ресурсы регионального развития
После третьего курса в рамках производственной практики я работал в составе Поволжской экспедиции МГУ, изучая транспортные проблемы Средневолжского совнархоза (Татария, Башкирия и Куйбышевская, ныне Самарская область). Более всего меня заинтересовал совершенно глухой угол этого края: нефть, зерновое хозяйство и рыба в Каме. На четвертом курсе написал курсовую «Татаро-Башкирское Прикамье». Всем на кафедре очень понравился исторический очерк, многослойный и подробнейший, а вот перспективную часть работы зарубили беспощадно, обвинив в:
- нарушении принципа незыблимости административно-территориального деления,
- необоснованности и фантазийности проектных предложений,
- несогласованности их с решениями XXI съезда КПСС по развитию производительных сил Поволжского и Уральского экономических районов.
Влепили четвёрку, чтобы неповадно было впредь придумывать что-то своё. Предлагал же строительство Нижнекамской ГЭС (Волжский каскад уже был завершён) и железной дороги по телу этой плотины, два автомобильных завода, нефтехимический комбинат (НХК), крупный аэропорт.
Это было в далёком 1964 году.
А осенью 2018 года я сидел в прекрасном елабужском ресторане в сотне метров от Чёртова Городища и любовался видом на пол-Татаро-Башкирского мира: прямо напротив, за Камой — трубы Нижнекамского НХК, слева — Набережные Челны с КАМАЗом, между ними взлетают и садятся самолеты аэропорта Бегишево, ещё левее — Нижнекамская ГЭС, по ней идёт поезд, за спиной — Елабужский автозавод и Новая Елабуга… всё случилось.
Но главное случилось со мной: именно тогда, в мае 1964 года я понял некоторые вещи:
— основные ресурсы любой территории не зарыты в землю и не растут лесом, они представляют собой странную смесь традиций, погребённых проектов и инициатив, необузданных никакими ограничениями прожектов и мечтаний — это интеллектуальные ресурсы;
— если теоретическая конструкция или взгляд на перспективу не вызывает онтологический шок, то такой конструкцией и таким взглядом можно пренебречь;
— будущее не бывает очевидным — его надо помыслить.
К идеям регионального развития регионов и городов я вернулся нескоро — в середине 80-х.
Вот несколько идей, которые меня тогда буквально потрясли:
«Пределы рабства зависят от воли и смелости тех, которые его несут» (О. Тьерри «История городских коммун Франции»)
«Средневековые города вернули человечеству чуть было не утерянную им свободу» (Ф. Бродель «Игры обмена»)
“Die Stadtluft macht frei” — один год и один день проживания в городе делал человека юридически свободным — от крепостной зависимости, долгов и даже преступлений.
Муниципия — форма самоуправления свободного города. В наше время и в нашей ситуации свобода города определяется не только и не столько финансовой свободой, сколько свободой интеллектуальных ресурсов и свободой выбора своего будущего.
Что морфологически входило и по сей день входит в понятие европейской коммуны?:
- самоуправление,
- университет,
- мэрию (службы обеспечения жизнедеятельности),
- институт эшевенов (гласных присяжных, обладавших иммунитетом неприкосновенности и имущественным цензом),
- колокол (как символ гласности и одновременно средство набата и тревоги),
- собственную печать,
- общественную кассу взаимопомощи и вспоможествования впавшим в нищету или другие несчастья,
- здание ратуши (предмет особой и ревнивой гордости — ратуши старались строить выше, чем в соседних городах, и выше шпиля кафедрального собора).
Университет стоит вторым в этом перечне.
Что касается региона и регионального развития, то тут отечественная ситуация ещё более плачевна: мы стремительно возвращаемся к самодержавно-советской империи, к жёстким конструкциям вертикали власти, к десубъективации социальной жизни. Деспотия — это не разгул произвола одного человека, это уничтожение политики как плацдарма разных интересов и мнений.
Основные проблемы формирования региона и регионального развития заключаются, на мой взгляд, в следующем:
- выращивание региональных субъектов,
- формирование пакета региональных проектов и программ,
- обеспечение процесса воспрозводства, хозяйственного и социокультурного, в рамках региона.
Нетрудно заметить, что в решении этих проблем университет (именно университет, а не вся сфера образования) играет заглавную роль и должен брать на себя ответственность за эти решения.
Есть ещё один аспект, регионально-урбанистической/муниципальной тематики. Здесь совершенно недостаточно знаний, необходимо установление устойчивого понимания и взаимопонимания между жителями и властями, между бизнесом и жителями, между властями и бизнесом.
И роль такого посредника-«пониматолога» ложится фактически на университет и местные СМИ.
Задача трудно разрешима, но разрешима, надо только поверить в себя, в свои силы и не бояться.
Когда-нибудь мы будем сидеть с вами в ресторане на высоком берегу Урала или на одной из вершин Уральского хребта, наслаждаться видами мира, созданного нами, и читать строки Гёте:
Распорядись собой, прими решенье,
Хотя бы и ценой уничтоженья.В том, что известно, пользы нет,
Одно неведомое нужно.Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идёт на бой.Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идёт на бой.
И никуда мы от этого банкета не денемся…
Облака
облака от моря
словно мои думы,
солнечные, лунные,
с радости и с горя
где-нибудь растают,
по дороге в Тверь,
и никто не знает,
где же я теперь
радость одиночества
облака несут,
а ещё — пророчества
и событий суть
уплывайте, вольные,
в позабытый край,
только, старый, знай:
не для нас раздолие
Окончание
