Завершая Декамерон, или Итоги пира во время коронавируса

Loading

Сколько дней прошло? Пятнадцать или двадцать? Ни продуктов, ни вестей и ни полушки. Если выпало средь мора оказаться, лучше жить в лесу в заброшенной избушке.

Завершая Декамерон, или
Итоги пира во время короновируса

Круглый стол
Часть десятая, почти итоговая

Александр Левинтов, Борис Вайнштейн, Борис Тененбаум, Григорий Вольф, Серафима Лаптева, Хаим Соколин
Продолжение круглого стола «Декамерон, или Пир во время коронавируса»,
а также его продолжения «Декамерон Плюс, или Пир продолжается»
и окончания продолжения «Декамерон Плюс Плюс, или Сколько можно пировать?»

Борис ВайнштейнБорис Вайнштейн. Стихи и фразы

Вот и дожили и мы до катаракты…
Как сказал мой друг, что чтит себя поэтом
«Наша жизнь всегда идет неверным трактом»
Справедливо, хоть и друг с большим приветом.

Посылаю тебе Постум это мыло
Знаю я у вас в столице что-то сбилось
Да, сейчас уже не то, что прежде было
Ну а ты уж руки мой в короновирус

Про провинцию не верь газетным сказкам
Разве можно верить СМИ, тем паче в осень
Впрочем я вчера видал гетеру в маске
Но клиенты их пока еще не носят

Был в продмаге и вожусь с большим пакетом
Повезло, а вот соседу с маслом кукиш
Город в Бельгии закрыли или где там?
Раз закрыли, то и хлеба там не купишь.

Воздух липок, видно скоро будут грозы
Понт шумит и бьются волны с ветром споря
Да никто теперь не может жить без позы
Без понтов не может нынче даже море

Пишут все о нeладах другого царства
Я ж смотрю, что происходит по соседству
Коли власть ворует деньги на лекарства
То коррупция не лучше людоедства

Вот три дня уже сижу на карантине
С неба льется и земля насквозь промокла
Так плыву себе полярником на льдине
От депрессии спасают только окна

Сколько дней прошло? Пятнадцать или двадцать?
Ни продуктов, ни вестей и ни полушки
Если выпало средь мора оказаться
Лучше жить в лесу в заброшенной избушке

* * *

Кушай овощ с огородца
Плод навоза и труда
Ну, а Болдино найдется
Лишь бы жил в селе Балда

Выйдешь утром спозаранок
Речка в дымке, луг сырой
Вид прекрасных поселянок
Призовет к листу перо

Так сиди в кавказской бурке
И бумагу вдрызг кошмарь
Почему не в Петербурге?
Там пандемия и царь

* * *

Прости, мой любезный, немного вестей.
Тут глушь — ни культуры, ни песен о Мурке
За девками бегал. Горелки да жмурки.
И плюс на охоте промок до костей

Старушка моя целый день хлопоча
Меня поучает, но я не приемлю.
Мой кучер Степан, возмечтав сдвинуть землю,
В сарае мостит архимедов рычаг.

«Напрасно Паскевич оставил Тифлис»:
Сказал заезжавший подполковник Егоров
В теплице хорош урожай помидоров
А вот авокадо… Те не удались.

Но что-то имеется и за душой
И это сейчас положу на бумагу.
Не денди и даже не корчу стилягу
Мне щей бы горшок, да и сам чтоб большой.

Собрание ветеранов

В подвале каменного дома
Что строил заграничный сэр
Сидели Савинков и Рома
По документу Меркадер

Стоял коньяк, блестели рюмки
Такие, мелкие, с вершок
— Ну сколько ждать, ну где же Блюмкин…
И наконец-то он пришел

Пришел и сел на табуретку
Роман сказал ему: «Привет.
Ну, хлопцы, выпьем за разведку»
И помолился на портрет.

Все трое выпили со вкусом
А с полотна на них, паря,
Смотрел задумчиво безусый
И безусловно одобрял.

* * *

На гладкой плоскости стола
Ответом на грехопаденья
Лежали в папочках дела
Готовые для возбужденья.

О, как старался спецотдел
План перевыполнить квартала
И возбужденье этих дел
Всех безусловно возбуждало.

Начальник их лишился сна
И он уже плевал на деле,
Что возбужденная жена
Напрасно мужа ждёт в постели.

* * *

«Всё! Чувствую себя беспомощным и хилым
Прошла пора любви, восторги и почёт
И даже иудей на вечном суахили
Мой лучший том стишей сегодня не прочтёт»
Алексей Ашихмин

Я к вам иду, отсчитывая мили.
Со мной один лишь верный какаду.
Вы так меня талантом удивили,
Что встречи с вами с нетерпеньем жду.

Я вижу в вас поэта в полной силе —
Вы — пальма в поэтическом саду.
Я тоже мажу лист пером в черниле
Когда у музы я на поводу.

В башке моей наречий изобилье:
Иврит и Идиш, Polski и Урду́.
И с языка Иакова-Рахили
Легко на итальянский перейду.

Вы мне небось разгром бы учинили,
Чтоб выбить поэтическую дурь:
«Ну как творить, не зная Суахили?»
Как возразить вам? Хау до ю ду?

Вы можете сочувствовать мне. Или
Предать коллег суровому суду,
Ну, раз я иудей без Суахили —
Пойду читать на русском Агаду.

* * *

Над дверью в одинокий бар,
Где молодежь гудит брутально
Неоном светится «Изба»
А там где задний ход «Читальня».

У микрофона — ё-моё! —
Стоит певичка с рюмкой виски
И хрипло «Барыню» поёт
Но почему-то по-английски.

Да, юность не всегда права
И пусть им служит эталоном
Твердящий русские слова
Там пьяный негр годов преклоных.

Нездоровые одностишья

Фамилия уролога — Проктолог.

«Какой мазок!» — «Я вижу, вы — художник?»

И брат в больнице может быть сестрою.

Одни антитела лежат на пляже.

Все оплевал, но не попал в пробирку.

Да помолчите вы, моча всё скажет.

Да разве это кровник? Малокровник.

Хотите на ночь сказку или утку?

«Я — женщина!» — «Отнюдь. Вы — пациентка.»

Нет, клизму мне поставило начальство.

«На сердце камень?» — «Нет уже в уретре».

Лишь простатит мужчину не покинул.

Жена ушла к другому импотенту.

Сестра, я вовсе не ходок, а спринтер.

Мой диабет покруче вашей астмы.

Ах, доктор, не ищите пульс на сиськах!

Муж выдержал, но вот весы сломались.

«Больной вам к ЛОРу» — «От больного слышу!»

Индеец этот скальпелем оскальплен.

Кого недолечили перелечат.

Зверские одностишья

Медведь вам наступил… Но яйца целы.

Сколь волка ни корми, бюджет всё спишет.

А зайцы где? Так транспорт ведь не ходит.

Ворону бог послал, а ей все по́**й.

Верблюд не патриот, он — оплеватель.

Жираф быть доходягою не может.

Газель — машина, только без мотора.

Ну разве кролик станет плавать брасом.

Тушканчиком назвался, а без тушки.

У мухи-цокотухи много связей.

«Я — Молотов», — всем говорил кузнечик.

Дельфин послал тюленя в октапуси.

Есть в море группа «Октапусирайот».

У муравьев совсем нет личной жизни.

Так чем берет петух хохлаток? Горлом!

Серафима Лаптева. L’esprit de l’escalier, или
Три минуты на «чтение», или
Под властью волшебных рук

Ох, не хотелось мне «встревать в историю», но невольно коснулось, зацепило и меня не утихающее по сию пору наваждение, имя которому Вольф Мессинг.

«ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ ПО ЧТЕНИЮ МЫСЛЕЙ»

Ха-ха! Пусть попробует угадать! Дайте-ка нам пару билетиков.

Кино, мемуары, мурашки по коже, разговоры разные, чувства вспыхнувшие, близко родственные…

— Сравните, пожалуйста, этот нос с этим носом, — приглашают две замечательные муляжные «морковки» — Мы похожи? Родственники?!

— А мы, уши! Разве уши не одинаковые? Совсем как у него!

Уши тоже бывают самые разные. Зависит от того, что в них капают и что на них вешают.

— А глаза? Такой пронзительный взгляд! Как у моего дяди.

«А руки Вольфа Мессинга! Не ищу похожих. Рук таких больше нет!» — С тихим поклоном вношу я свою скромную лепту в шкатулку доброй памяти об этом трогательно-восхитительном человеке.

Да, вот, кстати, он и сам, легок на помине. Опустела портретная рама. По ступенькам моей памяти Вольф Мессинг спускается со сцены в полутемный зрительный зал, широким жестом поднятых рук то ли обнимая, приветствуя зрителей, то ли наоборот незаметно отталкивая встречные волны чужой энергии. Не ошибаясь и не оглядываясь, идет он к дальнему ряду, где, затаив дыхание, держась за руки, сидят две подружки, купившие из любопытства билеты на «Психологические опыты по чтению мыслей». Вот их замечательные мысли он ни за что не угадает… кажется, они ошиблись. Угадает или прочитает? Мессинг идет к ним и с места номер семь — именно этот обратный адрес указан в моей записке — приглашает подняться симпатичную девицу в синем платье с белым кружевным воротничком, с двумя аккуратно заплетенными косами. Он подает даме руку, и ведет её, то есть уже меня, на сцену.

Не просто «ведет в плен» — он уже работает. Внимательные, ласковые, чуткие руки успокаивают, я попадаю под их таинственную власть — и мой Страх сразу уходит. Куда-то исчезают мои Часы — такой пустяк… Нет по отдельности ни носа, ни глаз, ни губ — только все вместе: в добрых складках живое, подвижное лицо моего спутника.

И прямо в ухо неожиданный громкий шепот:

— Вы говорите по-французски? А что вы делаете вечером? Впрочем, молчите — я знаю ваш ответ.

В секундах взаимного молчания мне чудится, как легкое презрение к девицам, незнающим по-французски, сменяется сожалением о них и затем исчезает, словно голубой, ароматный дым «Герцеговины флор».

Кажется, в «этом дыму» я теряю нить нашей «беседы» с мистером Шерлоком Холмсом, о, простите! с маэстро Вольфом Мессингом. Он сердится. Его пальцы, умеющие с белого листа читать наши жизни, сильнее сжимают мою руку: «Не отвлекайтесь! Думайте! Думайте только о том, что в записке… Сильнее! Повторите текст». Сильнее… Мне хочется ему помочь, и я стараюсь.

— О, Господи, — говорит Мессинг вслух, — это просто глупо, да ещё в таком возрасте — переводить часы не вперед, а назад…

А я-то старалась.

Он возвращает мне мои старенькие дамские часики, пальцем стучит по циферблату: «Картье!» и отпускает мою руку.

Женщина-ассистент, помощница, жена — читает вслух мою глупую записку: «Прошу перевести мои часы на полчаса назад». С тех пор, набравшись стыда на сцене, я таких «замечательных записок» больше не пишу.

Мое время истекло, свой шанс продолжить знакомство я упустила. «Задним умом крепок» говорят в таком случае по-русски. По-французски выражаются изящнее: “L’esprit de l’escalier” — «остроумие на лестнице». И время «на полчаса назад» было другое. Оно само штамповало ответ. Ответ-штамп можно было получить раньше, чем прозвучит вопрос.

Так ли, иначе, «Психологический опыт» благополучно завершен. Кто там следующий? Зал похлопал ушами и ладошками, и на том, милостивые мои государи и государыни… дело не кончилось. Иначе Мессинг не был бы Мессингом. Ведь это он подмигнул Амуру, нарисованному на потолке, и кудрявый мальчик отпустил тугую тетиву лука… Полиграф, который уже изготовился изречь «Ложь!», прикусил язык. Сама судьба посылала мне надежного свидетеля промелькнувших событий. В зале, на том кресле, куда угодила стрела Амура, сидел весьма серьезный, не склонный к легкомыслию молодой человек. Неожиданно для самого себя он разглядел сероглазую девушку на сцене, и решил, что должен непременно с ней познакомиться. Даже если будет искать ее целый год.

Ах, где эта улица, где этот дом?

Спустя год они, то есть, мы, встретились в Парке культуры и отдыха имени Ф.Э. Дзержинского.

— Я знал, что встречу вас здесь. Пожалуйста, не уходите! Я очень занят. Через 10 минут начало турнира, а у нас нет женской доски. Обещала, но заболела.

Он внимательно посмотрел на меня:

— Я капитан команды. А Вы можете е2-е4?

— Могу.

— А потом…? — Осторожно спросил капитан.

— _Потом, вероятно… b4.

— Итальянская была бы лучше. Желаю успеха! Спасибо Мессингу. Это он вас прислал.

Трудно было с этим не согласиться.

Наша шахматная дружба продолжалась всю жизнь. Иногда с большими, многолетними перерывами терялась, исчезала в буднях жизни, но неизбежно мы снова находили друг друга. Ни он, ни я никогда не скрывали историю нашего знакомства. Это было как спортивный приз на память. Пришла старость, я попросила прекратить нашу переписку. Если он еще жив, как и я еще жива (проверьте на полиграфе), он с удовольствием засвидетельствует все вышесказанное. И ещё ланч в летнем ресторане на ВДНХ, и стихи в «Самиздате», и шоколадку «Золотой ярлык» за выигрыш партии, и модные «семейные темы» на прогулке в аллеях Ботанического сада, и смену Королей на шахматных тронах… Не так ли, Лев? Живет в Натании, хорошо играет в шахматы.

Оглянулась осторожно — что ж, уже не первый раз я остаюсь последней в какой-либо очереди, чего Вам, дорогой мой читатель, никогда не пожелаю. Ненадежное, беспокойное место.

Качнулась слегка пустая рама… сеанс окончен… Портрет вернулся на свое место.

Григорий Вольф. Фразы, одностишия и другие стишки

Мрачные мысли

В горло попал першинг.

Не путай стрихнин и хинин.

Гриппенфюрер Монстроянни.

Разные мысли

Заболел сам, не заболей товарища.

Вот тебе бабушка и пейсах ночь.

Маска — маскот сегодняшнего дня.

Не облизывай нос языком.

Дед Мазаль и Зальцманы

Однажды, на Руси, друзей спасая,
Мазаль всех Зальцманов собрал
и плыл в Израиль.
Но только почву под ногами вновь почуя,
Те кто-куда, и по земле опять кочуют.

Фразы

И сорок лет еврей бродил в отказе.

Маца была, но так хотелось кушать.

Гефилте фиш ещё б к небесной манне.

Коль хочешь жить, езжай на мертвоморье.

Скрижали не беременность, а носишь.

* * *

Бурлит беседа, словно речка
Туда-сюда её изгиб
Плывут по ней фигуры речи
Стар и забавен этот клип
Вернись к истокам (всё от печки) —
других нас бог не воссоздаст
Всегда ругались человечки
А в букве Хэ таится страсть

Александр Левинтов. Из половой жизни креветок
(фантастическая повесть)

Кто-то когда-то сказал мне, что креветки — гермафродиты. Я — не зоолог, даже не биолог, а просто географ, поэтому поверил этому утверждению, но меня заинтересовало, как это у них происходит. И вот, в очередной раз подготавливая пакет варено-мороженых креветок к жарке, в очередной раз задумался, так как же это они делают. Иного способа проникнуть в тайну, как самому придумать, у меня нет, самому стало интересно, что я тут нафантазирую, а не нашариваю в Интернете.

Креветки — существа беззащитные, как, например, кролики. Человек тоже беззащитен, более всех беззащитен и уязвим, но ему дан ум и способность создавать средства: орудия и инструменты, что сделало его самым сильным и страшным зверем, опасным для всех зверей, включая самого человека. А кролики и креветки видят своё спасение в способности быстро и почти непрерывно размножаться. Ну, и, конечно, берут прожорливостью, а ещё — стадностью: всех сожрать практически невозможно, кто-то непременно уцелеет.

А любителей полакомиться креветками много: рыбы, всякие там ракообразные и членистоногие, ластоногие, водоплавающие и даже не водоплавающие птицы, человек, который ловит явно больше того, что в состоянии сожрать — на продажу и в коммерческих соображениях, наконец, свои же собратья по биологии.

Будучи одновременно и стадными и гермафродитами, креветки — индивидуалисты и ни с кем не общаются, они самодостаточны каждой особью и вместе с тем подчиняются неким общим для данного местного сообщества правилам: если в пачке креветок есть несущие на лапках под брюхом икринки, то таких беременных креветок в стае — большинство.

Итак, возможны три вариации сексуальной жизни креветок:

  1. сначала они мужчины, потом женщины (мужеподобные креветки, МК);
  2. сначала они женщины, потом мужчины (женоподобные креветки, ЖК);
  3. они одновременно и мужчины, и женщины (истинные гермафродиты ИГ).

МК сначала выстилают своё брюшко молоками, которые должны обладать высокой живучестью и сохранением репродуктивной силы. Озабоченные многочисленностью потомства, МК производят посевного материала в явном избытке: его должно хватить не на полсотни икринок, а на роту креветок. Стероиды, содержащиеся в этом посевном материале, очень полезны для мужчин, но, к сожалению, до нас они доходят уже в угробленном состоянии, потому что все свои полезные свойства расходуют на собственную икру.

МК наследуют прежде всего мужские качества породы. Образно говоря, стада МК многочисленны, но креветка в них мелкая и, естественно, дешёвая.

ЖК сначала выращивают икру, цепко удерживая её задними лапками под брюшком. Когда икра вызревает, происходит гендерное перерождение, почти мгновенное, икра, и без того отяжелевшая, приняв молоку, отрывается и отправляется в свободное плавание-парение. ЖК, испытывая огромное облегчение, впадает в эйфорию и обжорство, наваливается на свой любимый планктон и быстро набирают избыточную массу. Однако два обстоятельства приводят к сильному прореживанию косяка или стада:

  1. кормовая база не рассчитана на это лукуллово пиршество;
  2. обожравшаяся креветка становится лёгкой добычей своих хищников.

В результате стадо становится не столь многоголовым, но зато средний вес и размеры особей увеличиваются, а с ними и коммерческая цена на креветку.

Наконец, ИГ всё делают одновременно.

Вы пробовали что-то делать одновременно? Например, чесаться и сочинять стихи? Или быть одновременно и за белых, и за красных? Быть одновременно и в партии «Единая Россия», и честным человеком? — да, всё получается плохо или средненько, но зато ИГ — хорошие семьянины и, соответственно, примерные послушные дети. Это — настоящий средний класс, калиброванный, без отклонений и сюрпризов.

Но главное свойство ИГ — они монотонно, непрерывно размножаются: чем больше их пожирают, тем исправней они размножаются — биологический защитный механизм срабатывает неумолимо. Это — настоящие секс-машины.

Стада МК и ЖК нуждаются в близком соседстве колоний ИГ: мужские — при измельчании породы и резком падении размеров креветок, женские — при падении численности, поголовья. Так, собственно, и сформировалась культура креветочной проституции.

В эпилоге этой повести необходимо указать, что и в эту область проникли человеческие технологии. В США вывели генетически модифицированный организм (ГМО) креветки: он практически стерилен с сексуальной точки зрения, а потому индифферентен к половой жизни, а, следовательно, гендерно толерантен и к тому же безголов. Ему присвоено коммерческое название — шримп (shrimp).

Хаим Соколин. Коронавирус

Товарищу

Коронавирус. Что за зверь?
Откуда взялся, кем придуман?
Товарищ, верь или не верь —
Сценарий этот был продуман.

Он не возник из ничего,
На ровном месте, без причины,
Корона — только ник его,
Синоним шутовской личины.

Век отхромал — кровавый и зловонный,
Наполнилась безумства чаша,
Сосуд большой, но не бездонный,
Как в камере тюремная параша.

Век нынешний продолжил тренд —
Повсюду кровь, и злоба, и угрозы,
Мигранты — новый социальный бренд,
И хуже прежних звучат прогнозы.

Так не могло тянуться вечно,
Бессмысленнее раз за разом,
Поскольку Бог дремал беспечно,
Его бразды взял Высший Разум.

Иные скажут — что за чушь?
Кто может выше быть Всевышнего?
Он повелитель тел и душ,
Или хватил ты, Хаим, лишнего?

Нет, не хватил. В огне пожарищ
И в прочих мегакатастрофах
Давно я разглядел, товарищ,
То, что скажу в дальнейших строфах.

Для чего был создан человек?
И зачем он заселил Планету?
История на век накручивает век,
Но ответа вразумительного нету …

Существо тем временем окрепло,
Обрело уверенность и силу,
Возрождаясь много раз из пепла,
Продолжало рыть себе могилу.

И тогда вмешался Высший Разум,
Он давно уж наблюдал за нами,
Посылая знаки раз за разом —
То землетрясенья, то цунами.

Но когда безумства градус вырос,
И зашкалило число горячих точек,
Он достал из арсенала вирус
И на Землю высыпал мешочек.

В этот миг мышей летучих стая,
Вырвавшись из мрака подземелья,
Где-то над просторами Китая
Наглоталась пагубного зелья.

А в Китае мыши — это блюдо,
Хочешь фаршируй, а хочешь жарь,
Вскоре в организм простого люда
Занесла заразу эта тварь.

Здесь не место обсуждать детали,
Дальше все пошло по экспоненте,
Сам Хичкок представить мог едва ли
Этот ад в документальной ленте …

Но возможна версия другая
И иная загогулина истории,
Может Высший Разум зря ругаю,
Может корень зла в лаборатории?

Я пока на этом ставлю точку,
Не хватает слов и междометий!
Но добавлю заключительную строчку —
Люди только гости на Планете…

Борис Тененбаум. Из ненаписанных мемуаров
Продолжение. Начало (1–7), … (8–18), … (19–26), … (27–34)
Автор в 1955 году (7 лет)

35. Я был совсем мальчишкой, когда отец нашел в газете статью о дореволюционном борце Георге Гаккеншмидте, который был вегетарианцем. Его прозвали «Русский лев». Отец ткнул пальцем в газету, и уверенно сказал:

— Мяса не будет.

Ход его рассуждений стал понятен и без слов — если уж вдруг вспомнили об атлете со столь предосудительной фамилией, то ведь не просто так? И да, действительно — «Русский лев» обходился без мяса.

Коли так — обойдемся и мы.

* * *

36. Это было в далеком 1968. Я работал чертежником в ЦКБ Туполева, и учился в МАИ. На работе мне повезло попасть под крыло Левы М. Несмотря на подозрительное имя, он был человек совершенно славянский, более чем пролетарский — отца не было, а мать была уборщица. Был он очень одарен — с отличием закончил физфак МГУ — и крайне неприязненно относился к советской власти. Может быть, потому он и взял меня в помощники — я был «диссидент» просто в силу своей фамилии. Реальной помощи я ему, конечно, оказать не мог — знал в ту пору слишком мало — но Лева охотно беседовал со мной о литературе: я уже успел отравиться Тацитом.

И вот, приносят к нам в отдел кучу каких-то обломков, и говорят, что это очень небольшой американский (??) беспилотный самолет, который нашли в Казахстане, но его никто не сбивал, и даже никто не видел в небе — обломки нашел чабан, доложил милиции, милиция доложила КГБ, а уж оттуда передали нам, по принадлежности — «фирма» Туполева в то время строила «изделие 141» — беспилотный самолет-разведчик, который запускался с грузовика, и с малой высоты что-то там такое разведывал.

Вопросов было много, но главные сводились к следующему:

  1. Как этот «чей-то» самолетик попал в Казахстан?
  2. Почему его так и не увидели?
  3. Что он вез?
  4. Почему он упал?
  5. Сколько их еще могло пролететь?

И Лева взялся за работу.

Для начала он определил, что эта штука летала не на малой высоте, как наш Ту-141, а на большой — удалось выкроить достаточно металлических кусков/кусочков, чтобы понять, что двигатель был прямоточный/бескомпрессорный, воздух в нем сжимался сам по себе, набегающим потоком, и, следовательно, запустить его можно было только предварительным разгоном.

В целом картинка получалась такая: этот летательный аппарат был запущен каким-то самолетом-носителем, летящим на большой высоте, и, скорее всего, с севера. Поскольку над Арктикой летали американские патрульные бомбардировщики В-52, то все сходилось — это беспилотный американский разведчик.

Что касается того, почему же его не увидели, то Лева сделал модель из похожего радио-прозрачного материала, из которого был сделан корпус и крылья нашего трофея, расположил внутри «уголковые отражатели», какие-то [непонятные мне] вложенные друг в друга сферы — и экспериментально доказал, что при облучении с передней полу-сферы эта штука практически не видна.

Дальше он совершил прорыв — вычислил наиболее вероятную версию аппаратуры, которой самолетик был нагружен. Для этого он взял все обломки, которые не относились к двигателю, корпусу и крыльям, и прогнал их через центрифугу. В итоге у него получились удельные веса стекла, металла и пластмассы, да еще он выяснил тип стекла — и оказалось, что данные сходятся с рядом типов длиннофокусных фотоаппаратов.

На два вопроса, однако, никаких ответов найти на удалось:

  1. Почему он упал?
  2. Сколько их еще могло пролететь?

Не было статистики. И оценить надежность самолетика тоже не удалось — на нем сработала система само-подрыва при несанкционированном снижении.

В связи с этим Лева предложил мне пройти через проходную и купить ему банку с медом: он будет макать в мед палец, а потом высасывать из пальца ответы, которых от него ожидают.

Способ был, пожалуй, несколько экзотическим…

Но, что интересно, самолетик этот всплыл еще раз, уже в 1981. В американском посольстве в Риме меня о нем заинтересованно расспрашивали…

Да вот знал я, к сожалению, очень мало — в пределах моей квалификации чертежника.

* * *

37. В 70-е годы в СССР я занимался подсудным делом: накапливал вырезки из публикаций, относившихся к Израилю. Это называлось «сбор заведомо ложной анти-советской информации». У меня было три источника:

  1. обычные газеты, вроде «Известий»;
  2. журналы вроде «За рубежом» и/или «Зарубежное военное обозрение»;
  3. итальянские коммунистические газеты, которые можно было раздобыть в Москве.

Скопил несколько толстенных папок, которые можно было использовать как архивные материалы, и время от времени делал устные обзоры, с единственным потребителем — моим собственным отцом. Его такие вещи интересовали, времени на собственные изыскания было мало, и я служил ему как бы неким дополнением к Би-Би-Си, которое он ухитрялся слушать на своем маленьком приемнике «Сони».

Когда мы оказались в США, мне удалось свои выводы проверить, хотя прихватить мой архив с собой нечего было и думать, и оказалось, что кое-какие вещи я вычислил правильно — например, численность и вооружение арабских армий. Проверял по книге «Арабы в войнах».

* * *

38. Весной 1981, покинув СССР, мы оказались в Италии. И вот, в Риме я нашел советский книжный магазин. И там на полках стоял весь советский книжный дефицит, который в Москве нельзя было купить ни за какие деньги — тут тебе и Ахматова, и Цветаева, и Гумилев. Не помню, был ли там Мандельштам, но Пильняк был, был и Бабель…

И я подумал тогда, что это глубоко символично — их сперва затравили, замучили, истерзали, а потом и убили. А сейчас содранной с них шкурой торгуют за валюту.

Я и сейчас так думаю…

* * *

39. В год Чернобыля, 1986, был я в командировке в Сиэттле. И захотелось мне смотаться в Ванкувер, в Канаду, благо это недалеко от Сиэттла, а в те невинные еще времена граница пересекалась по предъявлению водительских прав. И высвободил я себе на конференции целый день, и поехал в Ванкувер — но не просто так, а потому, что там в это время проходила Expo 86, и предполагалось, что можно будет увидеть много чего…

Приехал. Походил/поездил по городу — очень понравилось. Так все устроено замечательно, просто восторг…

Добрался и до Expo-86. Поставил машину на парковке, хожу по разного рода павильонам. И вдруг, вижу советский — огромный, стеклянный, несколько похожий на Дворец Сьездов.

Зашел.

Почему-то изо всех сил прикидываюсь англоязычным — настолько, что даже книжечку по шахматам в магазине сувениров купил на английском.

Поднимаюсь на второй этаж — там в левом углу выгородка, посвященная атомной энергетике Украины. Показывают фильм, посвященный этой тематике. Фильм — на русском языке. Вся агит. литература — тоже только на русском. Хотя о случившемся в Чернобыле известно уже всему свету — тут об этом ни звука. И народу, в общем, нет — я один хожу, на плакаты пялюсь…

И вдруг у меня за спиной как рявкнет по громкой связи: «Товарищ Филимонов, немедленно пройдите в дирекцию!»

Как меня из павильона вынесло, даже и не помню — как-то единым духом… Видно, подкорка сработала.

Очнулся только в павильоне Сингапура, напротив советскго. Он был построен так, что казался строительными лесами из бамбука, с лозунгом «Страна на стройке!». У них внизу было кафе, где я и устроился. И пил там зеленый чай, пока не отдышался.

Вот что значит — голос Pодины.

* * *

40. Примерно 1988-й. Нашему младшему сыну, Мише, около пяти лет, и он увлеченно играет в «бизнес» с дедом, моим отцом. У них какие-то сложные расклады, копилка растет и тяжелеет — а тут мы вернулись из Канады на день раньше, и забираем детей домой. Дед спрашивает любимого внука:

— Миша, а как же бизнес?

Миша, у меня на руках, со вздохом:

— Семья важнее…

Выражение осталось в семье как афоризм.

* * *

41. Примерно 1989-й. Едем к моим родителям, сдать им детишек на выходной. Детишки уложены сзади, тепло укрыты и уютно посапывают у нас за спиной. Ведем беседу — и по поводу планов на выходные, и вообще — как у нас обстоят семейные дела: что бы надо купить, без чего обойдемся, и вообще — как мы ладим друг с другом?

И вдруг сзади раздается звонкий голос, который восклицает с тремя восклицательными знаками:

— Главное — дети отличные!!!

Мы аж подпрыгнули… Но, оказывается, это младший проснулся, и решил вывести родителей изо всех их затруднений. Что интересно — с тех пор прошло уж больше 30 лет — но и сейчас, в 2020, этой фразой мы заканчиваем все семейные дискуссии.

* * *

42. У меня есть друг, Патрик М. Мы с ним близко дружим с 1984-го. Где-то в горбачевские времена я познакомил его с моим старинным московским другом, Мишей Ш., и у них сложилось тесное сотрудничество — Миша собрал артель программистов, которые и начали разработки софтвэра для Патрика. Артель назвали “Милена”…

Спустя 16 лет я собственноустно изложил ямбом всё, что случилось дальше, на капустнике, устроенном в честь “Милены”, Миши и Патрика.

Всегда славяне в танцах были бойки,
Случалось — с полок сыпалась крупа.
Но танцев мы не знали — кроме польки,
Пока к нам не приехал Петипа.

Всего у нас пoлнo — земли и леса,
А всё ж ходили чуть ли не в белье.
Никак у нас не строилась Одесса
Без помощи Армана Ришелье.

Жива в России удалая сила.
Но Родина, которая нам мать,
Всех нас писать программы научила,
Не объяснив, как их потом продать.

С проблемой этой трудно было сладить
В тот давний горбачевский ералаш.
Как с Западом торговлю нам наладить?
Но к нам свалился с неба Патрик наш.

Сложился план. Построилась “Милена”.
Окончилась печалей череда.
Подмога Патрика — о сколь была ты ценна!
Нашелся сбыт для нашего труда.

Мы шли в релиз, как в бой идут солдаты.
Мелькали утра, дни, и вечера.
Шестнадцать лет минуло с этой даты,
А кажется, что было всё вчера.

И вот сегодня, подводя итоги,
Мы скажем гордо, что сомнений нет.
Нет! Не напрасно мы сбивали ноги!
Прими же в благодарность свой портрет.

И знай — душой чисты и не коварны,
От маковки, до самого пупа —
Тебе все программисты благодарны,
Как балерины — мэтру Петипа…

* * *

43. Где-то в 80-х случилась у меня неприятность — огромная корпорация, в которой я тогда работал и надеялся проработать до конца своих (трудовых) дней, Digital Equipment Corporation (DEC), вдруг развалилась. И тогда мой друг, Патрик, выдвинул теорию “Boris The Destroyer”, подобно “Conan The Destroyer, with Schwarzenegger” — он утверждал, что DEC рухнула из-за меня.

И даже шёл дальше, и уверял, что сам факт моего присутствия способен крушить мощнейшие социальные организмы, такие как СССР. На возражение, что я оставил СССР в 1981, а умер тот в 1991, Патрик отвечал, что плохо организованные системы похожи на динозавров, и они уже давно как убиты, но ещё об этом не догадываются…

Патрик, будучи натурой творческой, свою идею ещё и развил. Для начала он напомнил мне, что в DEC я попал не просто так, а переводом из Wang, который и рухнул примерно через месяц после моего ухода. «Почему?» — спрашивал меня Патрик.

Далее — он вывел «функцию распада», согласно которой я уничтожал организации в обратной пропорции к их размеру — и именно поэтому сломал ДЕС — с сотней тысяч служащих — за каких-то три с половиной года, в то время как “Pharm-Eco” с сотней служащих продержалась аж семь с половиной лет.

Ну и наконец, Патрик предложил мне подать прошение правительству Израиля о выплате мне солидной пожизненной пенсии — за то, что я проехал мимо…

P.S. У меня есть смутное чувство, что Патрик знает, кто виноват в сокрушающей США эпидемии.

* * *

44. В компании “Pharm-Eco” я проработал долгий срок — больше семи лет. В составе группы, в которую я входил, была и молодая женщина-китаянка, по имени Йинг. Мы были все от нее в полном восторге — её IQ, по нашим прикидкам, составлял 160, и мы свой продукт, Combinatorial Libraries eXperimental, назвали CLX в ее честь: “CLX” означает число “160” римскими цифрами.

Она окончила Пекинский университет по специальности «вычислительная химия», а докторскую защитила в Токийском университете, где училась в аспирантуре.

Для меня она была интереснейшим собеседником. Мы говорили обо всем — и о культурной революции, которая проехалась по ее семье, и о китайской поэзии (я переводил ей на английский переводы Гитовича, а она мне говорила, что они хороши по смыслу, но не передают графической красоты оригинала, потому что это еще и шедевры каллиграфии), и об СССР (ее мать была профессором русской литературы, со специализацией по Л.Н. Толстому).

И как же было жаль, когда она нас покинула, и ушла с огромным повышением в громадную фармацевтическую компанию…

Вспомнилось в связи с распространённым стереотипом «старательный, но туповатый китаец».

* * *

45. 2008-й. В Бостоне в издательстве М-Graphics, у Миши Минаева, у меня вышла книжка «Арабо-израильские войны»[i]. Получаю приглашение от организации «Союз ученых Бостона» выступить у них с лекцией. Опрометчиво соглашаюсь — я был молод и легкомыслен.

Прихожу.

Естественно, это все в цокольном этаже синагоги. Народу не так уж много — примерно пол-зала — но все честь по чести, есть микрофон, и он даже работает. Люди все пожилые и приличные, так что проблем не ожидаю. И, как оказывается, зря — к микрофону прорвался какой-то мужчина и теперь рвется на трибуну.

Его удерживают — «Саша, не надо…» — «Надо!» — отвечает им он, и пролагает себе путь уже чисто физически, отпихивая всех, кто пытается его остановить.

Наконец, он у цели. Взбирается на трибуну, откашливается, и говорит в микрофон:

— Мы собрались сегодня все вместе, и поэтому я заявляю, что нам пора уже следить за здоровьем. И самое главное — за нашей памятью. Незаменимым средством для этого является зарядка, повышающая кровообращение в мозгу. Делается она вот так! — и он кладет микрофон, и начинает обеими руками дергать себя за уши, вверх и вниз.

Действие, теперь уже в полной тишине, продолжается минут эдак пять.

Потом он слезает с возвышения, и теперь туда приглашают лектора, т.е. меня.

Никогда я не чувствовал себя таким дураком…

* * *

46. 2012 год, Бостон. Покупаю в русском книжном магазине моего «Макиавелли». Смотрю — дама на кассе именно его и читает, перед ней раскрытая книга. Спрашиваю:

— Интересно?

— Очень, — отвечает мне она. — Вообще, в ЭКСМО стали интересные книги выходить: «Черчилль», «Наполеон».

То, что эти книги написаны одним и тем же человеком (стоящим сейчас перед ней, но это ладно), она не заметила.

* * *

47. Работа программиста на взгляд со стороны скучна и рутинна: изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год — всё вроде бы одно и то же. Но из этой кажущейся каждодневной рутины вырастают хайтековские проекты. Которые потом, по прошествии лет подытоживаются в памяти сонетами.

Один индус — из княжеской семьи.
Второй — брамин. Он родом из Бомбея.
Сержант тайваньской армии. И мы,
Два русско-говорящих иудея.

Ведомые надеждой на успех,
За деньги отказавшись от покоя,
Мы дружно строим что-то там такое,
Что в сумме называется — “high tech”.

Америка и этот бурный век
Совместно изыскали где-то средства
Достичь утопии — спокойного соседства,
Теченья параллельных тихих рек;

Иллюзии, что в мире нет злодейства,
И что душой не злобен человек.

Вот ещё один сонет — о реально сказанной в компьютерном зале фразе. Я любил болтать со своей коллегой и постепенно доброжелательное сотрудничество переросло в дружеские отношения. Вот уже без малого сорок лет знакомы.

Я помню, как по клавишам скользя,
В тиши огромного компьютерного зала
Ты мне сказала из-за терминала:
«Всех обаятельных перелюбить нельзя!»

Какая мысль! Твой славный афоризм
Подхвачен был восторженно народом —
Всегда хотим мы то́ считать своим,
Чему в душе созвучие находим.

И вот сегодня, через много лет,
Чтоб дружбою с тобою погордиться,
Я мысль твою, летящую как птица,
Попробовал сложить в простой сонет.

Пусть к обаятельным уже нам хода нет —
Мы будем к ним всегда душой стремиться…

Продолжение «ненаписанных мемуаров»

___

[i] См. «Арабо-израильские войны (в эпизодах и биографиях)»

Окончание
Print Friendly, PDF & Email

7 комментариев для “Завершая Декамерон, или Итоги пира во время коронавируса

  1. Очень приятно узнать, что Александр тоже являтся почитателем Великого Хакеншмитда.
    Подобно Я.

    https://et.wikipedia.org/wiki/Georg_Hackenschmidt
    Эстонский герой и физкультурник.
    «Русский Лев»
    англиский писатель и философ

    В мире живет тайный клуб почитателей Хака.
    Наш клуб мог бы быть сильнее, но неудача Роосвелта:
    U.S. President Theodore Roosevelt once stated, «If I wasn’t president of the United States, I would like to be George Hackenschmidt».

  2. Достойное завершение достойного начала. Да и середина не подвела. Молодцы! Поскольку понравилось все (Серафима Лаптева чуть побольше всех), то всем большое спасибо от благодарного читателя.

  3. А Серафима представила прекрасный рассказ!
    Борис Маркович, пара вопросов:
    1. Цветное фото в 1955 — таки вы неплохо жили?
    2. Откуда американцы узнали, что 13 лет назад ты был чертежником и присутствовал при разоблачении ихнего дрона гениальным Левой М.?
    3. «Ну и наконец, Патрик предложил мне подать прошение правительству Израиля о выплате мне солидной пожизненной пенсии — за то, что я проехал мимо…» — эту шуточку неизвестного Патрика лучше всего оценит С.Давидович. Если, конечно, в Гостевой ты его не забанишь.

    1. Откуда американцы узнали, что 13 лет назад ты был чертежником и присутствовал при разоблачении ихнего дрона гениальным Левой М.?
      ==
      Вообще-то заполняется анкета, из которой много чего видно. Меня пригласили в Рим, в посольство, и после пары слов — так, для начала — показали план этажа, на котором я сидел. Дрон же всплыл после вопроса «И чем же вы там занимались?».

Добавить комментарий для Григорий Быстрицкий Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.