Сергей Баймухаметов: И дольше века длится день… 9. А если опять победим?

Loading

Из года в год, из десятилетия в десятилетие страна работала в убыток. Каким-то образом получалось, что гигантское по масштабам промышленное и сельскохозяйственное производство не может обеспечить потребностей населения в хороших товарах и более или менее сносном наборе продуктов питания.

И дольше века длится день…

Цикл очерков к 150-летию со дня рождения В.И. Ленина

Сергей Баймухаметов

Продолжение. Начало

Сергей Баймухаметов9. А если опять победим?

Самых опасных врагов царизма заточали в казематы Шлиссельбургской крепости. О тюремных условиях написал Григорий Гершуни (1870-1908) — глава Боевой организации эсеров.

Цитируемые заметки относятся к декабрю 1905 года. В Москве вооруженное восстание. И заключенные по поведению охраны, по рациону пытаются угадать, что там происходит? Если охрана грубит, плохо кормят — значит, революцию подавили? А если вежливы, питание хорошее — значит, боятся, значит, революция побеждает?

Итак, читаем:

«Приближалось Рождество… Эконом явился к старосте спросить, что мы желаем: гуся или утку. Мы возликовали: значит, не все еще погибло… Гусь — гусем, доказательности его все еще не совсем доверяли. Вопрос должны были решить сладости… Настал первый день Рождества. Гусь, каша, пирог, — как будто ничего дела, — довольно жирные. Но вот судок со сладостями. Дрожащей рукой поднимаешь крышку — и весь холодаешь: один апельсин, одно яблоко, виноград жалкий, шоколаду совсем нет!.. С тоскою перебираешь маленький мандарин, засохшее яблоко и в них видишь символ поражения народа и победы самодержавия…

Но вот, назавтра к обеду, вахмистр подает два громадных апельсина!..

Что ж это? Значит, не так уж плохо? На третий день та же история: два большущих апельсина, да еще коврижки какие-то!

Снова окрыляемся, снова парим в небесах…»

Даже сейчас читается с изрядным изумлением. Это их, беспощадных врагов царизма, в том числе и эсеров-террористов, так кормили? И они возмущались:

«Один апельсин, одно яблоко, виноград жалкий, шоколаду совсем нет!»

Но не надо сравнивать их условия с советской и современной российской тюремной действительностью. В царской России политические и уголовные заключенные, а также лица высших и низших сословий содержались раздельно. Тем не менее, прочитав заметки Гершуни (что невозможно, так как мемуары Гершуни и многих других революционеров в СССР были литературой запрещенной, никто о них и не знал), любой советский человек спросил бы: «А зачем они революцию делали? За что боролись?»

Наверно, за то, чтобы рождественский гусь и апельсины-мандарины с шоколадом были на столе у каждого рабочего и крестьянина. Не в тюрьме, разумеется, а на воле.

Но… в январе 1968 года, через 63 года после того Рождества в Шлиссельбургской тюрьме для политзаключенных и через 2 месяца после грандиозного советского праздника — 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции, в новом доме культуры целинного совхоза «Ждановский» проходило совещание животноводов Возвышенского района Северо-Казахстанской области. Подведение итогов, награждение победителей социалистического соревнования.

Из фойе сквозь стеклянные стены первого этажа было видно, что у закрытого входа толпятся местные жители, в повседневной рабочей одежде — ватники и кирзовые сапоги, валенки с глубокими галошами. Заметив их, первый секретарь райкома партии Аскольд Викторович Бойченко закричал на секретаря совхозного парткома Аслана Нуровича Нехая:

«Немедленно разгоните своих людей, что вы тут развели!!!»

Меня, восемнадцатилетнего корреспондента, еще слегка верящего в служение партии советскому народу, это поразило: разве может партийный руководитель так относиться к нашим труженикам?! А собрались те труженики у закрытого входа в дом культуры, потому что прошел слух: в выездном буфете для участников совещания будут «давать» апельсины! Может, и совхозный народ пустят, позволят купить редкостный фрукт.

Он был редкостным не только для жителей сельских глубинок, а для всех граждан СССР в малых и больших городах — исключая Москву и Ленинград. Апельсины в продуктовых наборах, которые назывались «заказы», продавали, на советском языке — «давали» только по праздникам. Однако, не всем, а, в основном, сотрудникам партийно-государственного аппарата. В нашем областном городе Петропавловске им специально приказали класть полученные «заказы» в такие сумки, чтобы их не было видно, а не в сетки-авоськи, дабы не возбуждать население. В стране победившей революции апельсины (колбаса, мясо, сыр и многое другое) были особым продуктом, знаком и символом. Иными словами — показателем причастности если и не к должности, то к учреждению, так как продуктовые «заказы» доставались всем работникам, включая низовых, с некоторыми, разумеется, градациями по чинам.

В 70-80-е годы XX века экономика СССР вступила в полосу кризиса. Он был закономерен как следствие неэффективности системы в целом. В начале пути Ленин обосновывал социалистический способ производства гегелевской диалектикой, гениальной теорией «самодвижения» как процесса, имеющего источник развития в самом себе. Тысячи построенных заводов, комбинатов, шахт, рудников должны совершенствоваться, давать высокотехнологичную продукцию; колхозы, куда загнали миллионы крестьян — обеспечивать страну продовольствием. Но мировая практика социализма, от Кубы до Северной Кореи, показала, что в государственной экономике «источника самодвижения» нет — по природе вещей. А есть лишь неуклонное движение к кризису, в тупик.

К тому, что все годы советской власти мясо и колбаса продавались только в магазинах Москвы, Ленинграда и Киева, советские люди давно привыкли. И реагировали анекдотами:

— Мы, рабочие Челябинска, с горечью и недоумением узнали из программы «Время», что рабочие Детройта недоедают. Просим все, что они недоедают, присылать к нам.

— Рассеянный покупатель спрашивает в рыбном магазине: «У вас мяса нет?» Продавец отвечает: «У нас рыбы нет! А мяса нет в магазине напротив!»

— Что будет, если в пустыне Сахара построить социализм? Первые пять лет ничего, а потом начнутся перебои с песком.

Но вот стиральный порошок — не мясо и не молоко. Однако представьте: выступает году в 1978-м (золотые застойные времена?) глава самой большой по территории страны на планете и говорит, что нет в торговле стирального порошка и мыла, и потому надо увеличить, углубить, расширить производство. Смешно?

Да пусть смешно. Пусть враги злорадствуют. Лишь бы после вмешательства Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР стиральный порошок появился. Так ведь нет. Стиральный порошок так и оставался дефицитом — даже в Москве. Наряду с туалетной бумагой.

В конце каждого года проводились закрытые пленумы ЦК КПСС, на которых говорили о реальном положении дел. Поэтому их материалы в печати не публиковались, распространялись исключительно по спецканалам — только для партийно-государственных руководителей. Например, в 1972 и 1973 годах пленумы ЦК КПСС констатировали: СССР выплавляет стали в два раза больше, чем США, но качество ее несравнимо с американским стандартом, только 40% идет в производство, а остальное — в шлак и в стружку. Мы тратим на производство станков столько же металла, сколько США, Япония и ФРГ вместе взятые, но по числу сделанных из этого металла станков и по их производительности отстаем от каждой из этих стран в отдельности. СССР производит цемента, добывает нефти почти в два раза больше США — при общем удручающем отставании экономики. Финляндия производит древесины в 10 раз меньше, чем СССР, а выручает валюты от экспорта изделий из лесоматериалов — в 2 раза больше.

Из года в год, из десятилетия в десятилетие страна работала в убыток. Каким-то образом получалось, что гигантское по масштабам промышленное и сельскохозяйственное производство не может обеспечить потребностей населения в хороших товарах и более или менее сносном наборе продуктов питания. Ходовые слова в советской повседневности — «дефицит» и «достать». Имелось в виду — купить тот самый дефицит.

Оказалось, что экономика социализма по природе своей не способна к развитию. Тем более — к саморазвитию. Технологическое отставание от Запада приобрело формы цивилизационного разрыва. Он и был таковым. И с каждым годом увеличивался. Мир поднялся на другой этаж. Мы — остались на прежнем. И лестницы между ними не было.

И все вроде всё понимали — от ЦК КПСС до рядовых граждан. Хотя массовое сознание было зомбированно-раздвоенным. С одной стороны, гонялись за импортными вещами, запасались всем — от одежды и обуви до зубной пасты. С другой, считали, что в СССР — самая передовая промышленность. Как это укладывалось в одной голове — уму непостижимо. И в то же время все, от министра до слесаря, видели абсолютную неэффективность системы, поскольку сами же в ней работали. Можно ли считать анекдоты отражением народного сознания и понимания? Приведу один из позднейших. Исторический. Как итог эпохи. Или — приговор. Итак:

Члены Политбюро ЦК КПСС в поисках выхода из кризиса решили все начать заново: распределили роли, назначили сроки захвата Зимнего дворца, почты, телеграфа. Но тут встал самый старый из них — член Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов с первых дней Февральской революции, участник Октябрьского вооруженного восстания Арвид Янович Пельше и спросил:

— Товарищи члены Политбюро! А что будем делать, если ОПЯТЬ победим?

Продолжение
Print Friendly, PDF & Email

4 комментария для “Сергей Баймухаметов: И дольше века длится день… 9. А если опять победим?

  1. Это парадоксы социализма — где бы то ни было. С небольшими вариациями.
    Основа экономики — прямая экономическая же заинтересованность производителя. Во время попытки реформы (Косыгин-Либерман) я был послан ж-лом «Знамя» на горнодобывающий рудник, где затевались изменения. Видел начало и почти мгновенный результат: Форум — Проза: «МОЁ ДЕЛО или ВСЁ КУВЫРКОМ».
    Власти страны прекрасно поняли, что в результате реформ они как минимум останутся вне дел.
    И, может быть, под судом.

  2. Анекдоты отражают правду без преувеличения. Сарказм лишь придуман, но вполне уместен.
    Автор верно подмечает:
    Стиральный порошок так и оставался дефицитом — даже в Москве. Наряду с туалетной бумагой.

    И все окончательно обвалилось в конце горбачевской Перестройки до воцарения Ельцина и далее до скончания века
    Ныне там, при диком разбойничем капитализме,с дефицитом большинства товаров в продаже уже покончено. в крупных промышленных центрах и столичных городах. В периферийных областях проблемы сохраняются в качестве снабжения и обслуживания.Однако,не все и далеко не всем по средствам доступны даже самые необходимые для нормальной жизни товары..
    При все при этом,. в общественном сознании многих граждан сильны еще ностальгические воспоминания о былом утраченном \»справедливом\» социалистическом советском режиме, когда, почти все были одинаково бедные.

  3. Не анекдот, а реальная ситуация. В 80-е годы в новосибирском Академгородке, находившемся все же на отдельном снабжении, к 5 часм вечера в молочном магазине собрается очередь: в это время должны «выкинуть» сыр. Заходит некая,видимо приезжая, женщина и спрашивает за чем очередь. Ей отвечают, что ждут сыр. Она спрашивает: «А какой сыр будет?» Возмущенный голос из очереди: «Что значит «какой»? Какой привезут, такой и будет».

Добавить комментарий для Михаил Поляк Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.