Постепенное совершенствование законодательства не только не противоречит идее вечности законов Торы, но даже предусматривается самими этими законами.

По суду милости

(«Кдошим»)

Арье Барац

Суд и милость

В недельной главе «Кдошим» сказано:

«И если кто возьмет сестру свою, дочь отца своего или дочь матери своей, и увидит наготу ее, и она увидит наготу его, то это позор («хесед»); да будут они истреблены пред глазами сынов народа их. Наготу сестры своей он открыл: грех свой понесет он». (20:17)

Итак, «открытие наготы» родной сестры именуется словом «хесед», обыкновенно переводящимся как «милость», но в данном случае это слово трактуется как «позор». В этом месте Раши поясняет:

«Арамейское слово хасуда означает позор».

И тем не менее вопрос о причине столь нестандартного словоупотребления, по меньшей мере словоистолкования, остается: почему Торой применено такое двусмысленное выражение?

Прежде всего следует отметить, что хотя в этой главе перечисляются многие другие виды кровосмесительной связи («кто ляжет с женою отца своего…, кровь их на них… Кто ляжет со снохою своею… мерзость сделали они, — кровь их на них…. Если кто возьмет себе жену и мать ее, это разврат;… наготы сестры матери твоей и сестры отца твоего не открывай, ибо таковой обнажает единокровную свою… кто ляжет с тетею своею, наготу дяди своего он открыл. Грех свой понесут они, бездетными умрут они»), слово «хесед» упоминается только в случае инцеста с сестрой.

Отличие кровосмесительной связи с сестрой от прочих аналогичных связей может быть обусловлено ее относительной естественностью в условиях племенного общества, где родные, двоюродные и даже троюродные братья и сестры до такой степени связаны единым бытом, что порой затрудняются отличать степени родства на непосредственном уровне. Там, где браки на двоюродных сестрах не только допустимы, но и неизбежны, вполне может исчезать понимание того, чем отличаются от них сестры родные.

Там же, где в дефиците даже двоюродные сестры, ситуация и вовсе непростая. Раши со ссылкой на мидраши (Сифра; Сангедрин 58 б) приводит следующее объяснение использованию слова «хесед» в упоминании о сексуальной близости с родной сестрой:

«Если возразишь, что согласно преданию Каин взял в жены свою сестру, то следует ответить, что милость («хесед») явил Всевышний, чтобы произвести Свой мир от него, как сказано, «мир милостью построен» (Тегил 89, 3).

Иными словами, Всевышний милостиво отнесся к Каину, взявшему в жены родную сестру, так как в те времена не было особого выбора, и чтобы человечество распространилось, неизбежно должны были заключаться браки между братьями и сестрами.

Между тем, согласно иудаизму, обращение к снисхождению и милости — это не случайный, а вполне постоянный фактор миротворения. Мидраш сообщает, что первоначально Всевышний построил мир на одном чистом суде, но что такой мир не устоял. Тогда Он добавил милость, и такой мир существует поныне. Как это работает? Прежде всего это сказывается в идее развития, в постепенном усвоении высоких норм поведения.

Ученик Виленского Гаона рабби Хаим из Воложина (1749–1821) в своей книге «Нефеш хаим» объясняет, что праотцы еврейского народа соблюдали Тору прежде, чем она была дана, как сказано:

«Отец наш Авраам выполнял всю Тору» (Йома 28).

Однако, по его словам, они поступали так не потому, что были обязаны это делать, а по доброй воле. По этой причине в определенных случаях они могли поступать по собственному усмотрению, по велению «корня своей души», а не по закону Торы.

«Увидел праотец Йаков, что в соответствии с решениями, вытекающими из корня его души, произойдут в мире великие исправления…, что если он женится на двух сестрах — Рахели и Лее, то на них выстроится дом Израиля… То же решил и Амрам, женившийся на своей тетке Йохевед, бывшей его тетке, и от них родились Моше, Аарон и Мирьям». («Нефеш хаим» гл 21).

Иными словами, принцип «мир милостью построен» в связи с использованием слова «милость» в запрете жениться на родной сестре, можно понимать более широко, то есть как некий общий замысел Всевышнего использовать постепенное развитие для оптимального построения мира: то, что неприемлемо на более поздних этапах, приходит в мир за счет приемлемости на этапах более ранних. Законы Торы, может быть, только для того и были даны не сразу, чтобы имелась возможность законной реализации некоторых замыслов Всевышнего.

Относительно двоеженства Йакова известно, что оно является определенным следствием разделения призвания между ним и Эсавом, помноженное на разделение призваний их суженных — Рахели и Леи, которые обе унаследовали некоторое благословение, а не «разыграли» его между собой, как это сделали Йаков и Эсав. Женившись не только на Рахели, но и на Лее (исходно суженой Эсаву), Йаков вобрал в основание еврейского народа все предназначенные избранному народу искры.

Таким образом, присутствие «ненормативного» слова «милость» («хесед») в запрете вступать в интимные отношения с «сестрой своей, дочерью отца своего или дочери матери своей, и увидеть наготу ее» — это определенный «рубец», определенное напоминание о двусмысленных событиях Священной истории.

Идея развития

Но принцип поэтапной приемлемости или неприемлемости каких-то поступков, как принцип общего духовного развития проявляет себя не только в отношении некоторых предшествующих Торе законов. На основании того же принципа уже утратили силу, а в дальнейшем еще утратят также и некоторые ныне действующие законы самой Торы.

Действительно, еще в древние времена был отменен левиратный брак, в средние века (по меньшей мере в ашкеназских общинах) было запрещено многоженство, а в будущем, как это явствует из пророков и Устной Торы, будет запрещено мясоедение, и мироздание вернется к тому вегетарианскому состоянию, которое имело место в раю («лев будет есть солому, как вол». Иешайя 11:7).

Постепенное совершенствование законодательства не только не противоречит идее вечности законов Торы, но даже предусматривается самими этими законами. Так, возможность отказаться от левиратного брака, то есть представить его как право, а не как обязанность, обозначена в самом Пятикнижие:

«… если не захочет муж этот взять невестку свою, то пусть взойдет невестка его к воротам, к старейшинам, и скажет…» (Двар 25:7).

Как Тора временно допускает войны («когда пойдешь на войну» Двар 21:1), чтобы прийти к вечному миру («не будут более учиться воевать» Иешайя 2:4), так же она допускает институты многоженства и рабства, чтобы прийти к единобрачию и гражданскому равноправию.

По поводу многоженства, отменивший его рабби Гершом (Меор ха-гола) писал:

«Хотя установления Торы разрешали многоженство, само содержание Торы ей противилось».

Достаточно напомнить, что из примерно двух тысяч мудрецов, о которых говорится в Талмуде, ни об одном не сообщается, что у него имелась вторая жена.

Что же касается права рабовладения, то, во-первых, оно ограничивается самой Торой:

«Не выдавай раба господину его, когда он спасается у тебя от господина своего». (23:16-17)

А во-вторых, отвергается талмудической идеей всеобщего человеческого равенства: «его кровь не краснее твоей»; «Адам был создан единственным… ради мира между людьми, чтобы не говорил человек человеку: «Мой отец больше твоего».

Относительно этих утрачивающих актуальность законов Торы можно сказать, что формально допущенные с точки зрения ее буквы («суда»), они так или иначе противятся ее неформальному духу («милости»). Разрешая на ограниченное время многоженство или мясоедение, Тора по-настоящему «милостива» именно к тем законам, которые их запрещают.