Леонид Смиловицкий: По следам еврейских кладбищ Беларуси. Талька

Loading

Пример Тальки еще раз убедил меня в том, какие возможности есть у народной памяти. Она существует независимо от нашей воли и является тем камертоном, который определяет моральное здоровье общества. Отношение к прошлому имеет не только нравственную ценность, но и практическую значимость.

По следам еврейских кладбищ Беларуси

Главы из будущей книги
Талька

Леонид Смиловицкий

Продолжение. Начало

 Леонид Смиловицкий Первый и последний раз я был в Тальке лет 40 назад, когда ездил сюда из Минска по грибы. Знал бы я тогда, как все переменится. Что не станет СССР, что я уеду в Израиль, что буду писать книги о евреях Беларуси…

Сейчас в Тальку я приехал к Наталье Валентиновне Ильинич по рекомендации Бориса Ибрагимовича Мухи из Марьиной Горки. Наталья Валентиновна проработала учителем истории в Тальковской средней школе много лет, и все это время она трепетно собирала по крупицам его прошлое.

Гостеприимная хозяйка, историк по призванию, знаток белорусской культуры, скромная, но с решительным характером, Наталья Валентиновна, по праву является носителем народной памяти. В 2004 г. она выпустила книгу Талька и наваколлi. Краязнаўчыя нататкі пра Тальку, Арэшкавiчы, Блужу, Мацеевічы, Суцін. Мiнск: «Беларускi кнiгазбор», 2004 г. Ильинич в этом бывшем еврейском местечке, оказалась единственным человеком, который мог ответить на мои вопросы о жизни евреев Тальки.

Место в истории

Та́лька — деревня в Пуховичском районе Минской области Беларуси, бывший центр одноименного сельсовета до объединения его с Блужским сельсоветом (2009 г.), 36 км от Пуховичей, 91 км от Минска, железнодорожная станция «Талька» на линии Минск-Осиповичи, на реке Талька (правый приток Свислочи). По мнению В.А. Жучкевича, название местечка обозначает незамерзающие или рано оттаивающие родники или речку и распространено в Беларуси: Талица, Талуть, Тальковцы, Тальковщина и др.[1]

Дорожный указатель при въезде в Тальку. Фото автора 6 августа 2019 г.

Талька вначале относилась к Игуменскому уезду Минской губернии. В 1873 г. через Тальку прошла Либаво-Роменская железная дорога, и появилась станция (Гарады і вёскі Беларусі: энцыклапедыя. Мiнск, 2012 г., т. 8. Мінская вобласць. Кн. 3, с. 723). Петр Петрович Семёнов в своей книге «Россия. Полное географическое описание нашего Отечества» писал, что в 19 верстах за Пуховичами железная дорога достигает станции Талька, грузящей свыше 700 тысяч пудов лесных грузов в год. По переписи населения 1897 г. деревня Талька состояла из 15 дворов, где проживало 26 мужчин, 43 женщины, «станция Талька» — 4 двора, 19 мужчин и 21 женщина и «посёлок Талька» — 4 двора, 12 мужчин и 18 женщин. В 1909 г. в Тальке было 717 жителей, на железнодорожной станции — 7 дворов, 61 житель, в поселке — 122 двора.[2]

С февраля по декабрь 1918 г. Тальку заняли германские войска кайзера Вильгельма II, с августа 1919 г. по июль 1920 г. — польские легионеры, с 1919 г. Талька вошла в состав недавно образованной БССР.

Наталья Валентиновна Ильинич в Тальке. Фото автора 6 августа 2019 г.

Еврейская община

Когда евреи впервые поселились в Тальке, точно не установлено, но известно, что когда после восстания 1830-1831 гг. российские власти в 1833 г. закрыли Смиловичский монастырь, то его имущество выставили на аукцион (Национальный исторический архив Республики Беларусь, ф. 295, оп. 1, д. 433. Цит. по кн. Талька и наваколлi…, с. 5).

На торги съехались покупатели, в том числе Лейба и Берко из д. Жицина, Румер Елеович, Иохим Мовилович, Михелевич из д. Мацеевичи, Хаим Изреелович, его брат Евгур из д. Сутин и Иосель Иоселевич из д. Талька.

Цви (Григорий) Рашаль из Шаарей Тиква в Самарии (23 км от Тель-Авива) сообщил мне, что его родственники переселились в Тальку из близлежащей деревни Насыцк. Дедушка Цви, Менахем-Мендл Рашаль, со своим братом Лейбе были первыми еврейскими поселенцами Тальки, а его прадедушка, Авром-Меир, оставался в Насыцке до его кончины (1895 г.?). Братья прадеда в годы польской оккупации в 1920 г. покинули Насыцк после того, как поляки зарезали Баруха (брата прадеда) с женой и одним из сыновей. Сестра прадедушки Гинда и остатки семьи Баруха осели в Минске. Велвл, брат прадеда, присоединился к брату Менделю, который был раввином Пуховичей.

Евреи в Тальке прежде всего занимались разработкой леса, заготовкой и обработкой древесины, изготовлением скипидара. Они брали в аренду земельные участки, у них были огороды и сады. Среди евреев были искусные ремесленники — столяры, плотники, жестянщики, стекольщики, бондари, портные, сапожники. Другие евреи оказывали посреднические услуги, содержали лавочки, в которых они предлагали товары повседневного спроса (керосин, соль, спички, хозяйственные принадлежности, бакалея). В 1913 г. в Тальке евреям принадлежала единственная мануфактурная лавка и табачный киоск.[3]

Работы по заготовке леса зимой в лесу. Старинная гравюра

В годы советской власти евреи в Тальке, как и белорусы, вынуждены были приспосабливаться к новой жизни. Отсутствие свободы выбора, беспрерывное идеологическое давление, борьба с инакомыслием, вечная забота о хлебе насущном, пренебрежение к религии и национальной традиции вели евреев к ассимиляции. Власти преследовали не только людей, открыто заявлявших свой протест, но и за неосторожное слово, выражение недоверия или рассказанный анекдот с подтекстом. Большое распространение получили превентивные репрессии или арест за так называемое недоносительство. Приведем только два примера:

Блейман Роза Яковлевна, 1902 г. р., образование среднее, без определенных занятий, была арестована 25 февраля 1926 г. и осуждена, 28 мая 1926 г., обвинение: 61 УК БССР — член нелегальной молодежной организации, приговор: 3 года высылки с отбыванием в Казахстане, реабилитирована 23 июня 1992 г. Прокуратурой Республики Беларусь.[4]

Айн Броха Залмоновна, 1904 г. р., портниха артели «Пролетарий» была арестована 8 октября 1938 г., приговорена 8 октября 1938 г., обвинение: 73 УК БССР — не сообщила о контрреволюционной деятельности, приговор: 5 лет ссылки с отбыванием на ст. «Сыр-Дарья» в Южном Казахстане, реабилитирована 10 апреля 1989 г. прокуратурой Белорусского военного округа.[5]

Погромы

Гражданская война в России среди других несчастий вызвала еврейские погромы, которые устраивали польские легионеры, части Красной и Белой армий, отряды С. Булак-Балаховича и Б. Савинкова, а также самозваные крестьянские атаманы. Все они выбирали своими жертвами евреев, пользуясь их беззащитностью, у которых можно было безнаказанно поживиться.

В Тальке трагические события произошли весной и летом 1921 г. Б. Цвик и З. Айзикович от имени еврейской общины Осиповичей направили обращение председателю СНК БССР А. Червякову, в котором сообщали, что 29-30 мая 1921 г. около ста бандитов произвели погром в Тальке, где много раненых, остальная часть населения спаслась бегством. Налетчики повесили 70-летнего старика и зверски убили двух молодых людей. В начале июля 1921 г. в обращении руководителей еврейских общественных организаций в СНК БССР сообщалось, что не успели ещё зажить раны, нанесенные еврейскому населению бандами Булак-Балаховича в Мозырском и Слуцком уездах, не перестали ещё тлеть пепелища еврейских местечек и земледельческих колоний, как новая волна бандитизма обрушилась на евреев. Нападение бандитов на Пуховичи, Тальку, Шацк, Любань, Копаткевичи, Старобин, Ковчицы и др. носили явно антиеврейский характер. В результате опять сотни убитых, ещё больше круглых сирот, обесчещенных жён и дочерей и тысячи евреев, оставивших свою трудовую жизнь, бросивших свои пожитки на произвол судьбы, в поисках личной безопасности, скопившиеся в уездных городах. Погромленные просили взять их под защиту или выдать оружие для самообороны.[6]

Еврейская застройка

Центр Тальки до сих пор называется «местечко». В начале 2000-х годов в Тальке еще были люди, которые помнили евреев, идиш и даже могли продекламировать на нем стихотворение или напеть куплет. На месте современного магазина потребительской кооперации стоял дом Зубаревых и Левиных, а за ним — Цукерманов. Напротив — «молочня» (молочная артель) и коптильня, около которой жил Абрам Рашаль. Там, где до 2009 г. был сельсовет Тальки, жили Пруссы и Лифшицы. Напротив них стояли дома Стронгиных и Серманов, которые до сих пор сохранились.

Недалеко от современной аптеки стояла синагога, а напротив магазина-бара «Талька» (ранее это был магазин Цивина) была льночесалка, которую держал Шнипер. Если пройти в сторону Слободки (другой части Тальки), то справа был дом на две половины, где жили Пейсаховичи и Гершманы, а за ними Ахейла. Напротив них жили Шингель, Лейба Цивин, Ара Дрейзин, а в самом конце — кузница, где в тридцатые годы трудился Леоким Стронгин. (Архив автора. Запись рассказа Н.В. Ильинич в Тальке 6 августа 2019 г.).

Земли было мало, вокруг — болота, и дома стояли тесно. Еврейские дома внешне очень напоминали деревенские хаты. Быт евреев и белорусов был схожим. В домах обязательно была русская печь, хозяйственные постройки и огород, те и другие держали домашний скот и птицу. Однако по своей обстановке и внутреннему убранству жилище евреев и белорусов заметно отличалось. Еврейские семьи даже при скромных доходах имели мебель. Евреи спали на кровати, а не на лавке, вещи хранили в шкафах, а не сундуках, пользовались стеклянной, а не керамической посудой и столовыми приборами, ножом и вилкой, а не деревянной ложкой. Евреи никогда не обували лапти, предпочитая сапоги, даже самые захудалые, поэтому специальность сапожника считалась одной из наиболее востребованных в местечке. Но главным отличием любого места, где жили евреи, была мезуза на косяках дверей их домов.

Главная улица имела деревянный тротуар. В центре местечка — рынок, на котором в базарные дни жители Тальки предлагали свои изделия, а крестьяне окружающих деревень — продукцию сельского хозяйства, огородничества, садоводства, дары леса и изделия народных промыслов.

Домик станционного смотрителя в Тальке постройки 1913 г. Фото автора 6 августа 2019 г.

Евреи Тальки молились в синагоге, где по переписи 17 февраля 1923 г. имелся один свиток Торы, арон-hа-кодеш, несколько молитвенных книг и шесть скамеек.[7] В Тальке было три школы — русская в Слободке, польская и еврейская. В трех классах Тальковской еврейской школы обучалось 33 учащихся, а заведовал ею Абрам Канторович. Однако в 1924 г. все три школы объединили на основе советских учебных программ в одну общую.[8]

В годы НЭПа хозяйственная жизнь Тальки расцвела. Свобода торговли стимулировала личную заинтересованность людей в результатах своего труда. В Тальке заработали шапочная и кожевенная мастерские, льночесалка, пекарня, мельница, винокурня, коптильня, сыро-молочное производство по изготовлению натуральной продукции из козьего, коровьего и овечьего молока, парикмахерская … Все это не залеживалось, в покупателях недостатка не было.

Тальковские яблоки. Урожай 2019 г. Фото автора 6 августа 2019 г.

С началом тридцатых годов в БССР, как и по стране в целом, ветер перемен, поднятый сталинскими преобразованиями, высушил инициативу, пресек хозяйственную сметку, истребил желание трудиться, и посеял зависть, подозрительность, что обернулось скудостью запасов. Но самое главное, что люди перестали быть хозяевами своей судьбы. Наиболее предприимчивые люди были записаны в «лишенцы», как к советской власти. В Списке граждан, лишенных избирательных прав по Тальковскому сельсовету в 1933 г. значились: Гершун Рашаль (1885 г. р.) и его жена Хава, Берка Пейсахович (1880 г. р.) и его жена Этка, Абрам Зуборев (1898 г. р.) и его жена Дося, Лейзер Герцович (1890 г. р.) и его жена Тайба.[9]

Тамара Антоновна Лагунчик вспоминала, что до войны в Тальке белорусы и евреи жили по-соседски. Что евреи были «хорошими людьми», о которых до сих пор помнят. В основном, они жили за железнодорожным переездом, компактно — «любили, чтобы у них все было и при них все было» (Архив автора. Запись беседы Т.А. Лагунчик, которую сделал А.Л. Литин 7 июля 2013 г.).

Гибель общины

Перед войной в Тальке жило около 200 евреев, большинство из которых не успело эвакуироваться, потому что немцы пришли в деревню уже 29 июня 1941 г. У железнодорожного моста поставили блокпост и строго охраняли. Бургомистром в Тальке назначили Маланку из д. Веселова, что в 2 км от Тальки (позже его убьют партизаны), а начальником полиции стал Василий Кульбицкий из д. Слободки (ныне предместье Тальки).

В начале сентября немцы объявили евреям, что их будут переселять. За мостом примерно в одном километре от Тальки существовал пионерский лагерь от Минского областного отдела народного образования. Сохранились сведения о том, что сын и дочь еврейского поэта Моисея Кульбака, Рая и Илья, вместе с детским садом отдыхали в Ратомке, а их двоюродные сестры и брат — Инна, Матуся (Матильда) и Эля (Илья) Кульбаки — в пионерском лагере в Тальке. Когда Минск начали бомбить, родители бросились забирать детей, но детсад уже эвакуировали (Л. Смиловицкий. Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941-1944 гг. Тель-Авив, 2000 г., с. 69).

Место массового расстрела евреев Тальки в сентябре 1941 г. (59-й квартал Тальковского лесничества). Фото автора 7 августа 2019 г.

Лагерь опустел. На берегу реки стояли небольшие деревянные домики, столовая и хозяйственные помещения. Зимой там дежурил сторож с собакой. Евреев сначала согнали в школу. Однако вскоре в школе разместился немецкий отряд по охране железнодорожной станции «Талька», и евреев перевели в бывший пионерский лагерь. Узникам приказали сделать текущий ремонт, собирались зимовать. Евреев плохо кормили, заставляли безвозмездно выполнять принудительные работы, такие, как строительство дорог, заготовка леса, что часто оказывалось им не под силу. Полиция, набранная из местных жителей, проклинала евреев. Когда еврейский староста Мейер Рабинович выразил протест по поводу обращения со своей общиной, его застрелили вместе с двумя другими евреями. (Bundesarchiv Ludwigsburg, ZStL, II 202 179/67, Dok. Bd. I, statements of Semen Panschey and Kondrat Molchan in 1945; Dok. Bd. II, statement of Anna Koreny in September 1944).

17 сентября 1941 г. каратели вывели колонну евреев в лес в полутора километрах от Тальки (59-й квартал Тальского лесничества) и заставили копать для себя могилу на том месте, где уже было небольшое углубление от традиционного пионерского костра, который всегда устраивали в конце смены. Перед убийством немецкий офицер произнес речь, осуждавшую евреев и восхвалявшую немецкую расу. Одна женщина умоляла сохранить жизнь ее младенца, но немецкий жандарм застрелил и мать, и дитя. Другая — попыталась подкупить начальника местной полиции, предложив 300 руб., начальник полиции взял деньги, но застрелил ее. (Bundesarchiv Ludwigsburg, R 58/218, Ereignismeldung UdSSR no. 124, October 25, 1941).

Когда яма была готова, каратели заставляли обреченных спускаться вниз, ложиться вниз лицом и стреляли им в затылок. Одну группу, потом следующую. Согласно отчету Einsatzgruppen, 222 еврея (по другим данным 280 чел.) были «ликвидированы» в Тальке за «систематическую антигерманскую пропаганду, терроризм и взвинчивание цен».

Спаслись только два мальчика — Нохем Фрумкин и Абрам Зуборев, которые убежали в лес перед расстрелом. Фрумкин поменял фамилию и стал Михаилом Давыдовым, жил в Минске, часто после войны приезжал в Тальку к своему другу Николаю Кульбицкому. Абрам Исаакович Зубарев сейчас живет в Канаде, в Торонто. В 1970-е годы он поставил у братской могилы в Тальке памятник Зуборевым (Архив автора. Письмо Н.В. Ильинич из Тальки 5 января 2020 г.)

Память

После освобождения Беларуси в июле 1944 г. путем опроса местных жителей удалось установить имена 44 семей и одиночек. Вот они: Цукерманы, Рашали, Слуцкины, Серманы, Кацманы, Шапиро, Дрейзины, Кацнельсоны, Цивины, Пинхасики, Пейсаховичи, Шниперы, Левины, Прусы, Кацы, Лифшицы, Розины, Кабаковы, Зуборевы, Шмидты. Пердыманы, Липманы, Марошики, Копелевичи, Цукерманы, Эльперины, Старкштейны (Талька и наваколлi …, с. 30-31).

Памятник жертвам Холокоста в Тальке, установленный на средства генерала Ильи Ефимовича Прусса. Фото автора 7 августа 2019 г.

В 1950 г. на месте расстрела появился первый памятник, поставленный на деньги, собранные вскладчину родными и близкими евреев, погибших в Тальке. (М. Ботвинник. Памятники геноцида евреев Беларуси. Минск: «Беларуская навука», 2000 г., с. 77). Спустя годы появилось еще и другие. Для того чтобы их посмотреть Наталья Валентиновна ведет меня в лес, за железнодорожный мост. Могилы огорожены и досмотрены. Одна общая и три семейные. Вот, что на них я прочитал:

Вечная память 280 жителям д. Талька
в том числе моим братьям М.Х. Прусс и Л.Б. Цивину
и их семьям, расстрелянным немецкими захватчиками
в сентябре 1941 г. от генерала Прусс.

Вечная память семье Меламед, Розин, Кац,
убитых фашистами 22 сентября 1941 г.

Исаак Беркович, Бася Юделевна, Елизавета Исааковна
и всем родственникам, расстрелянным фашистами
20 сентября 1941 г. От сына, брата и его семьи.

Семье Фрумкиных, убитых фашистами
22 сентября 1941 г. Вечная память

Обращаю внимание на надписи. Все они на русском, а не на идиш, слово «еврей» не упоминается, нет звезды Давида или меноры. Нет упоминания о том, кто помогал немцам в этом убийстве беззащитных людей. Вместо этого говорится, что похоронены «жители» Тальки, однако о национальности жертв можно легко догадаться по выраженным еврейским фамилиям.

Одно имя человека, который первым инициировал благородное дело увековечения памяти жертв Холокоста в Тальке мне известно. Это Илья Ефимович Прусс (1903-1972 гг.) советский военачальник, генерал-майор инженерных войск, который в 1945-1946 гг. руководил строительством мемориальных комплексов в Берлине. Понятно, что советскому генералу не пристало подчеркивать национальную принадлежность жертв нацистского геноцида. Это вызывало слишком много вопросов, поэтому пришлось пойти на компромисс.

Сначала место расстрела огородили деревянным забором, который пришел в негодность. Три года назад его заменили на металлический. Работы выполнили на литейно-механическом заводе в Марьиной Горке. Я не смог выяснить, было ли это выполнено по заказу Пуховичского райисполкома или на средства родственников.

Добраться сегодня до памятника не просто. Сначала нужно идти 200 м по щебенке железнодорожной насыпи, а потом спуститься с нее, и углубиться в лес. Могила не имеет автомобильного подъезда, а оставшиеся в живых родственники расстрелянных евреев (более 50 чел.) преклонного возраста и им трудно посетить место трагедии. В ноябре 2017г. пожилые люди из Минска, Тальки и Израиля ходатайствовали перед Осиповичским райисполкомом провести подъездную грунтовую дорогу в 700 м к месту расстрела в лесу, но их обращение не услышали.

Праведница из Орешковичей

Из Тальки я собрался в Пуховичи и на автобусной остановке спросил у пассажиров, что они знают о евреях? Владимир Александрович из д. Орешковичи рассказал, что в годы войны его мама Виктя (Виктория) Николаевна Курганович (Мартынчик, 1910 г. р.) три года прятала молодую еврейскую женщину из Тальки. Муж Викти был на фронте, а она осталась в оккупации с двумя детьми. От Тальки до Орешковичей 4 км. Кроме того, в 7 км проходит шоссейная дорога «Минск-Бобруйск». Немцы, опасаясь диверсий партизан, держали округу под неусыпным контролем.

Виктория (Виктя) Николаевеая Курганович (Мартынчик) (сидит в центре), д. Орешковичи Тальковского сельсовета. Фото 1987 г.

Виктя прятала еврейку в сарае, а на ночь пускала к себе в дом. Она ткала, а еврейка искусно вышивала, вязала, штопала и научила этому Виктю. Вещи они продавали и на эти деньги жили. В семье Кургановичей сохранились нарядная льняная скатерть, простынь, наволочка — единственное свидетельство о том страшном времени и подвиге белорусской женщины, рисковавшей жизнью своих детей и своей собственной. Этими вещами до сих пор пользуются, хотя по сути это музейные экспонаты, которым место в Белгосмузее истории Великой Отечественной войны, пока в Беларуси не открыли музей праведников народов мира. Можно предположить, что подобные вещи в Орешковичах до сих пор остаются и у других жителей.

Все боялись, а Виктя взяла. Она была жалостливая, сирота, выросла без родителей. Хлебнула горя. Не могла отказать. Можно предположить, что хата Викти, куда постучалась еврейская женщина, была не первой. Как она уцелела? До или после массового расстрела в Тальке 17 сентября 1941 г.? В деревне знали, что Виктя прячет еврейку, но никто не выдал. В деревне были полицейские, но и они прикрыли глаза, иначе как объяснить, что не забрали? Или не догадывались? Мы можем только гадать. Но женщина выжила и покинула Кургановичей в июле 1944 г. С тех пор следы ее затерялись, даже как звали …

Никто никогда не писал об этой истории. Спрашиваю у Кургановичей, знают ли они, кто такие праведники народов мира? Мне отвечают, что не знают. И не слышали? — не унимаюсь я. Супруга Владимира Александровича, Татьяна Иосифовна, дипломатично поясняет, что слышали, но понятия не имеют, кто это такие. Учеба, работа, семья, дети — не до этого было.

После окончания войны и до самой пенсии Виктя проработала в колхозе, а Александр Сергеевич (1912-1992 гг.) — конюхом, хромал всю жизнь — последствие тяжелого ранения на войне. Владимир Александрович стал радиоинженером, а Татьяна Иосифовна проработала всю жизнь на почте, 46 лет непрерывного стажа. Живут они в Минске на проспекте Независимости, напротив Национальной библиотеки. Спрашиваю, сохранились ли письма с войны? Нет, папа был безграмотным, тоже сирота. Научили его расписываться и все. Виктя умерла в 1982 г.

Владимир Александрович и Татьяна Иосифовна Кургановичи в родительском д. Орешковичи Тальковского сельсовета. Фото автора 7 августа 2019 г.

Пример Тальки еще раз убедил меня в том, какие возможности есть у народной памяти. Она существует независимо от нашей воли и является тем камертоном, который определяет моральное здоровье общества. Отношение к прошлому имеет не только нравственную ценность, но и практическую значимость. Память помогает не только понять себя самих, но и избежать повторения трагических ошибок. До тех пор, пока сохранение памяти о евреях Беларуси не стало частью государственной политики, народная память будет оставаться тем судьей, который все расставит по своим местам. Зло назовет злом, а добро — добром. Дела земные не должны вытеснять духовные интересы общества и это гарантия того, что преемственность поколений сохранится.

Продолжение

___

[1] В.А. Жучкевич. Краткий топонимический словарь Белоруссии. Минск, 1974 г., с. 371.

[2] П.П. Семёнов. Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. СПб, 1899-1914 гг., т. 9, с. 376-377.

[3] Российская еврейская энциклопедия. Москва, 2011 г., т. 7, с. 163

[4] Центральный архив КГБ Республики Беларусь, д. 34327-с.

[5] ЦА КГБ Республики Беларусь, д. 25094-с.

[6] Книга погромов. Погромы на Украине, в Белоруссии и европейской части России в период Гражданской войны. 1918-1922 гг. Сборник документов. Москва: РОССПЭН, 2007 г., с. 688, 737.

[7] К.Г. Карпекин. Иудейские общины в Белорусской ССР. Январь 1919 г. — сентябрь 1939 г. Витебск, 2016 г., с. 162, 180.

[8] Государственный архив Минской области, ф. 325, оп. 3, д. 2, л. 3.

[9] ГА Минской области, ф. 15, оп. 1. д. 180, л. 11.

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Леонид Смиловицкий: По следам еврейских кладбищ Беларуси. Талька

  1. Я проводила каждое лето у бабушки на даче в Тальке. И почти каждый день бегала в лес собирать грибы или ягоды и всегда останавливалась возле могилы и чала память погибших. Уже больше 20 лет я живу в США, но решила узнать если информация об этом захоронении в лесу Тальки совсем недавно. Спасибо, за то, что вы делаете. Это очень важно. Мои предки были поляки-католики, живущие на территории Беларуси, и я только сейчас понимаю, почему моя бабушка была сиротой и почему мама бабушки была тоже сиротой. Ужасные времена были тогда и страшно, что сейчас тоже происходит.

  2. Ваши лаконичные рассказы дают повод сопоставить их с другими. Знаю, многим это не понравится:
    «В деревне были полицейские, но и они прикрыли глаза, иначе как объяснить…» — «иначе как объяснить?»;
    «С тех пор следы ее затерялись, даже как звали…
    Объяснить можно и по-другому, примеры тому есть. Спросите себя: почему полицейские «прикрыли глаза» на молодую красивую женщину? По доброте? Эти?
    А Виктя, мудрая была, знала, что имя ни к чему, после нескольких лет проживания вместе забыла «даже как звали…»
    Хочу верить, что женщина выжила и восстановилась психологически.

  3. Здравствуйте, уважаемый Леонид! Я уроженец Пуховичей (1937 г.), за вычетом четырех лет эвакуации прожил в Марьиной Горке до 1954 г., затем уехал учиться в Ленинград и многие годы до отъезда в Израиль (1993 г.) прожил в России. Однако родину не забывал, и пока родители жители в Марьиной Горке, и на юбилейные даты с окончания школы приезжал, шел к родному дому, встречался с соседями. Вспоминали довоенные Пуховичи, жуткие годы оккупации. Навзрыд плакал, когда соседи пересказывали в деталях, как белорусские и литовские полицаи вытащили из дома и прямо во дворе убили моих бабушку и дедушку. Дважды ездил из Марьиной Горки в сторону местечка Пуховичи, подолгу стоял у Поповой горки, где во рву полегли около трёх тысяч евреев из Пухович и окрестностей, среди них восемь дорогих мне людей, записанных ныне в книге памяти музея Яд ва-Шем. Был и в Тальке, ездили на пригородном поезде (Минск — Осиповичи), выходили на станции Талька и шли по грибы и ягоды. В Марьиной Горке вспоминаю две фамилии, упомянутые вами — Пинхасики и Пейсаховичи… Последний раз был в родных краях в 2007 году, из знакомых мне еврейских семей никого уже не было. Исчезло восточно- европейское еврейство, погрузилось в пучину истории. Разбередили вы душу… Спасибо вам большое.

Добавить комментарий для Ольга Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.