«Знаете, кого я хотел бы видеть своим вице-президентом? Сару Пэйлин, вот кого! Она реальная, молодая, красноречивая, возбуждающая! И потрясающе красивая! Только сравните её с этим сбродом старых пердунов…»
Феномен Обамы: проходимец на президентском троне
Сценарий телевизионного фильма
(Авторский перевод с английского. На русском языке публикуется впервые)
Александр Левковский
Продолжение, сцены 17–18 Сцены 10–16, Сцены 4–9, Начало, сцены 1–3
Сцена 17. Комнатная съёмка. Номер в роскошном отеле. Вечер.
Два ТЕХНИКА, держа в руках электронные приборы, медленно обходят комнату, ища возможные секретные микрофоны, спрятанные в стенах.
РОН МАНУЭЛЬ врывается в номер.
МАНУЭЛЬ (кричит): ОК, ребята, кончайте этот fucking поиск! Нашли что-нибудь? Какой-нибудь новый тип микрофона?
ПЕРВЫЙ ТЕХНИК: Нет, мистер Мануэль.
ВТОРОЙ ТЕХНИК (смеётся): Всё в порядке. Комната невинна, как невеста перед первой брачной ночью… Никакого нового Уотергейта!
ТЕХНИКИ собирают свои приборы и покидают комнату.
В номер входит ОБАМА в сопровождении МИШЕЛЬ и ЭКСЕЛЯ.
МАНУЭЛЬ: Я заказал пиццу и колу для всех,
ОБАМА: Я ненавижу пиццу. Я хочу салат.
МАНУЭЛЬ (смеясь): Какой салат? Твой любимый салат-аругула, что ли? Выбрось его из головы! Ты не в аристократическом Гарварде, а в предвыборной кампании, где fucking пицца — главная еда.
МИШЕЛЬ: Рон, ты не мог бы прекратить изрыгать свои матерные словечки, а?
МАНУЭЛЬ: Извини, Мишель… ОК, ребята, давайте начнём обсуждать кандидатуру нашего будущего вице-президента.
ЭКСЕЛЬ: Стоп, Рон! Сначала я хочу показать вам кое-что.
Эксель достаёт из своего портфеля две фотографии: одна представляет собой официальный «герб» предвыборной кампании Обамы; другая — рекламная иллюстрация компании Пепси-Кола. Он кладёт их на стол.
ЭКРАН заполнен обеими фотографиями, рассположенными бок о бок.
ЭКСЕЛЬ: Посмотрите на эти фото. Кто, чёрт возьми, придумал этот наш герб, неотличимый от Пепси? Кто, я вас спрашиваю!?
МИШЕЛЬ: Окэй, окэй… Не страшно. Это несчастье мы переживём. Где список кандидатов?
ЭКСЕЛЬ: Вот он: Хиллари, Эдвардс, Рид, Нэнси Пелоси, Ричардсон и Байден.
Послышался стук в дверь, и на пороге появилась ПОСЫЛЬНАЯ из пиццерии с большой коробкой. Эксель платит ей. Все начинают есть.
ОБАМА: Кто угодно, но только не Хиллари! Я ненавижу её больше, чем я ненавижу эту пиццу.
МАНУЭЛЬ: Ты не можешь полностью избавиться от неё. У неё слишком много делегатов. Тебе придётся делать вид, что она нравится тебе не менее, чем твой излюбленный салат-аругула.
ОБАМА: То есть, Билл Клинтон будет дышать мне в затылок каждый день!? — это ты хочешь сказать!? Каждый божий день!? Я не хочу видеть его и её в моём Белом Доме, точка!
МИШЕЛЬ: Барак, ты можешь сделать её министром финансов.
ЭКСЕЛЬ: Она не разумеет ни уха, ни рыла в финансах.
МАНУЭЛЬ: Как насчёт должности посла?
ОБАМА: Какая страна находится дальше всех от Вашингтона?
ЭКСЕЛЬ: Я думаю, острова Фиджи. Они болтаются посреди Тихого океана.
ОБАМА: Никогда не слыхал об этом захолустье. Вот туда я и назначу её послом.
МИШЕЛЬ: Окэй, Хиллари пошла к чёртовой матери. Как насчёт Джона Эдвардса?
ОБАМА: Слишком смазливая морда. Ставлю мой последний доллар — у него есть тайная любовница. Что показала наша слежка?
ЭКСЕЛЬ (сверяется со своими бумагами): Тут одна пышная блондинка вертится вокруг него. Парочка поцелуев. Прикасание к колену. Он хватает её за руку и долго не отпускает. Секс пока не замечен. Но можно не сомневаться — скоро это случится. Три дня тому назад мы засекли его руку на её заднице, когда они имели парочку коктейлей в баре. А вчера он положил ладонь на её бедро и продвинул её вверх почти до того места, откуда ноги растут…
МИШЕЛЬ: Нам не нужен скандал типа Билл Клинтон — Моника Левински… Кто следующий?
ОБАМА: Гарри Рид… Сколько ему лет? Он выглядит и говорит так, будто он вот-вот загнётся. Мне не нужен живой мертвец в Белом Доме. И кроме того, он оскорбил меня, сволочь такая! Он сказал, что я «слегка цветной», будто это преступление — быть «сто процентно цветным»! Грязный расист!
ЭКСЕЛЬ: Значит, остаются Ричардсон, Пелоси и Байден. Что мы имеем против Ричардсона?
МАНУЭЛЬ: Слишком жирный. С тех пор, когда я учился в детстве в балетной школе в Чикаго, я возненавидел толстяков. Они мне противны. Я им инстинктивно не доверяю.
ОБАМА: Этот специалист по иностранным делам Ричардсон скачет по всему земному шару, трётся в одной компании с мусульманскими шейхами, королями и эмирами, думая, что он ангел мира, — а теперь он будет смотреть на меня своими заплывшими от жира глазками, как будто говоря: «Что это за президент, который никогда не ступал на землю иностранной державы!? Где твой опыт в иностранных делах, особенно, в миллиардном мусульманском мире!?»
МИШЕЛЬ: Барак, но у тебя есть солидный опыт — и именно в нусульманском мире! Ты жил несколько лет в детстве в мусульманской Индонезии, ты посещал своих родственников в полу-мусульманской Кении, ты путешествовал по мусульманскому Пакистану…
ЭКСЕЛЬ: Мы должны избегать любого упоминания о мусульманском опыте у Барака и, особенно, о его поездке в Пакистан в 81 году, когда такие поездки были запрещены нашим правительством. Достаточно того, что Барак имеет среднее имя Хуссейн…
ОБАМА (повышая голос): Я не собираюсь замалчивать своё кенийское и мусульманское наследие перед американскими избирателями! Я горжусь этим! И я не позволю давать мне идиотские советы!
ЭКСЕЛЬ: Окэй, окэй… Давай теперь поговорим об этой противной бабе, Нэнси Пелоси.
МАНУЭЛЬ: Слишком много улыбается. Когда ни посмотришь на её тощую физиономию, она вечно растягивает свои губы в фальшивой ухмылке. Я иногда думаю, что её лицевые мускулы намертво повреждены этой непрекращающейся улыбкой.
ОБАМА: С ухмылкой или без ухмылки, но она из Сан-Франциско, столице гомиков. Лесбиянки обожают её. Транссексуалы в восторге от неё. Нам нужны голоса этих извращенцев, верно?
МИШЕЛЬ: Но она ведь не лесбиянка, мне кажется.
ЭКСЕЛЬ: Конечно, нет. Она мать пятерых детей.
МАНУЭЛЬ (смеётся): Я уверен, что она тут же согласилась бы стать лесбиянкой, если б это сделало её вице-президентом.
ОБАМА: Она богата?
МАНУЭЛЬ: Одна из самых состоятельных в Конгрессе. Около пятидесяти миллионов в акциях и облигациях. Недвижимость в Сан-Франциско. Обширные виноградники.
ОБАМА: Она мне не нужна. Слишком богатая. Мой вице-президент должен быть из среднего класса. Никаких акций, облигаций и недвижимости. И никаких виноградников… Кто следующий?
ЭКСЕЛЬ: Джо Байден. Один из самых бедных в Конгрессе.
ОБАМА: Может, он и бедный, но он какой-то весь искусственный. Всё у него ненастоящее: пересаженные волосы, искусственные челюсти, фальшивая улыбка, как у Пелоси… И потом — его как-будто поймали однажды на плагиате, верно?
МАНУЭЛЬ: Ничего особенного. Просто он позаимствовал парочку фраз у одного британского политика. Ерунда! Все делают это.
МИШЕЛЬ (возмущённо): Он позволил себе быть сисходительным по отношению к Бараку. Он сказал, что Барак — это первый афро-американец, который произвёл на него впечатление тем, что он и красноречив, и умён, и чист! Кусок идиота! Он что думает? — что другие афро-американцы безграмотные, тупые и грязные!?
ОБАМА (мечтательно улыбаясь): Знаете, друзья, кого я хотел бы видеть своим вице-президентом? Сару Пэйлин, вот кого! Я не шучу. Она реальная, молодая, красноречивая, возбуждающая! И потрясающе красивая! Только сравните её с этим сбродом старых пердунов — Гарри Ридом, Нэнси Пелоси и Джо Байденом…
МИШЕЛЬ: Я сделаю всё возможное, чтобы в нашем Белом Доме не было никаких симпатичных стажёрок, красивых секретарш и даже привлекательных уборщиц. Нем не нужен импичмент Барака из-за какой-нибудь дешёвой афёры.
ЭКСЕЛЬ: Давайте прекратим эти бесплодные мечтания. Нам нужен кто-то с иностранным опытом, потому что у Барака нет никакого опыта в иностранных делах. А Байден отправился в Комитет по иностранным делам Сената, едва вылупившись из матки своей матери. Он путешествовал по всем странам. Он на короткой ноге со всеми президентами и королями… Я голосую за Байдена!
Сцена 18. Комнатная съёмка. Студия Хэннети. Вечер.
ЭКСЕЛЬ: Вот так мы и проголосовали за Байдена. Неохотно, но проголосовали как за самого приемлемого изо всех негодных кандидатов. Этот процесс избрания кандидата на пост вице-президента был очень показательным для понимания того, как Обама переменился в своём отношении ко мне.
ХЭННЕТИ: И это, я думаю, была существенная перемена, не так ли?
ЭКСЕЛЬ: Очень существенная! Прежде всего, стало предельно ясно, что он возмущён моими постоянными запретами и поучениями. Он уже не считал меня своим другом, а тем более наставником.
ХЭННЕТИ: Из ваших слов я заключаю, что у Обамы безграничный запас высокомерия и презрительности. Он практически не сказал ни одного положительного слова ни об одном кандидате на пост вице-президента. Ни об едином, кроме Сары Пэйлин!
ЭКСЕЛЬ: Это верно.
ХЭННЕТИ: Но вы продолжали работать на него.
ЭКСЕЛЬ: Да, но я чувствовал себя всё более неуверенно. У меня появилось проклятое чувство, что я делаю что-то вредящее как мне, так и моей стране. Я чувствовал, что мне нужен солидный совет знающего человека, которому я мог бы доверять. Я взял отпуск на пару дней и отправился в Бруклин — и не просто в Бруклин, а в русский Бруклин, на Брайтон Бич.
ХЭННЕТИ (хохоча): Зачем? Чтобы напиться в одном из знаменитых русских ресторанов, где подают водку Столичная и Московская целыми графинами, в сопровождении еврейско-украинского борща и солёной селёдки? Для этого?
ЭКСЕЛЬ: Нет, я поехал, чтобы увидеться со своим старым знакомым, которого зовут Майкл Тарновский.
ХЭННЕТИ: Я знаю его. Я однажды брал интервью у него. Он, я вспоминаю, то ли профессор психологии, то ли физиологии — что-то такое…
ЭКСЕЛЬ: Бывший профессор. И не психологии, а футурологии. То есть, он не имеет себе равных в предсказании политического и экономического будущего. Ему лет восемьдесят, но ум у него ясен и остр. В России КГБ выслало его в Сибирь за то, что он однажды, в пьяной комапании, сказанул, что Советский Союз развалится где-то в девяностые годы. И он оказался полностью прав! Мне нужно было его предсказание — что случится с Америкой, если Барак на самом деле станет президентом!
Продолжение
