Человеку необходимо все время отражаться в других людях, как в зеркалах. И если этот процесс почему-либо нарушается, то возникает дискомфорт. И субъективно это ощущается как потеря «смысла жизни».

Реферат

Рассказ

Александр Локшин

— Когда-то, — сказал Иван Петрович, выбрасывая окурок в окно, — в дни своей безвозвратной юности, посещал я философские курсы. Вынужденно посещал. Это было, так сказать, глубоко советское время. А от слова «диалектика» меня уже тогда мутило, не меньше, чем сейчас.

— А зачем же ты, Петрович, эти курсы посещал? — спросили мы с некоторой долей ехидства.

— Ну, как зачем? — возмутился Петрович нашей бестактностью. — Надо было, время такое было…

— Конформист ты, Петрович, — сказали мы осуждающе. — Время только свое там терял, на этих курсах. А ведь мог бы это же время с толком потратить…

Тут Иван Петрович задрожал прямо-таки от возмущения, но потом взял себя в руки, и говорит:

— А все-таки не совсем без толку я там время терял. К тому же философ наш был симпатичный, добрый человек… По-моему, диалектику эту он не меньше, чем я, ненавидел.

Помолчали немного, и Петрович продолжает:

— И вот, подошла пора экзамен сдавать. И чтоб его сдать, достаточно было реферат какой-нибудь написать на какую-то там философскую тему.

— Ну, и ты написал? — спрашиваем мы с подковыркой.

— В том-то и дело, — отвечает Петрович снисходительно. — В том-то и дело, что только я один и написал. А все нормальные люди сдули все из учебника и получили свои “пятерки”. А я вот, за свой кровный реферат “четверку” получил.

— Уж не замахнулся ли ты там на марксизм, а, Петрович?

— Да нет, — отвечает Петрович с досадой. — Я ж не диссидент, а обычный, простой маленький человек. А написал я реферат про смысл жизни. В чем он, так сказать, заключается или не заключается. Написал, потому что этот вопрос меня в молодости интересовал.

— Ну и ну, — сказали мы. — Удивил. И в чем же он, смысл этот, по-твоему, тогда заключался?

— Ну, я написал тогда то, что сам считал. Много думал об этом. И вот, пришел к такому выводу. Что человеку необходимо все время отражаться в других людях, как в зеркалах. И если этот процесс почему-либо нарушается, то возникает дискомфорт. И субъективно это ощущается как потеря «смысла жизни». Которого на самом деле нет.

— Не так глупо, — сказали мы. — Наверно, так оно и есть. А сам ты до сих пор так считаешь?

— Нет, — засмеялся Петрович, — теперь я так совершенно не считаю.

Потом он выкинул второй окурок в окно и стал спускаться по лестнице.

— Эй, Петрович, — крикнули мы ему вдогонку, — ты что всерьез думаешь, что…?

Но он сделал вид, что не слышит, и не ответил.

* * *

Короче, встречаем мы через день Петровича этого и снова, что характерно, на лестнице. И говорим ему с подковыркой:

— Так ты что же, Петрович, всерьез считаешь, что в твоей хреновой жизни есть какой-то смысл? Вот в нашей, например, смысла точно нет и не предвидится. Так ты что — лучше нас?

Видим, он испугался, что сейчас врежем ему как следует промеж глаз, чтоб не задавался, гад.

Он говорит:

— Да что вы, ребята… С чего вы взяли… Это я так пошутил неудачно. Конечно, смысла никакого нет. Откуда ему взяться?

Мы тогда ему намекаем:

— То-то же, Петрович. Будь, как все и не выпендривайся. А то — сам знаешь.

Потом мы пожали друг другу руки и разошлись.