Лев Мадорский: Небожитель, или «У нас нет такого поэта»

Loading

Иосиф осознаёт, что он поэт и выбирает самую опасную, для живущего в условиях тоталитарного режима, профессию. Особенно опасную для поэта, который не приноравливается к власти, а пишет то, что думает. По существу, выбрав профессию поэта, Бродский выбрал судьбу диссидента…

Небожитель, или
«У нас нет такого поэта»

(заметки дилетанта к 80-летию Иосифа Бродского)

Лев Мадорский

Среди судеб великих российских поэтов ХХ века одна из самых удивительных и загадочных — судьба лауреата Нобелевской премии Иосифа Александровича Бродского, которому сегодня исполнилось бы 80 лет. Он родился 24 мая 1940 года в еврейской семье в Ленинграде (Санкт-Петербург). Блокадную зиму 41-42 гг. , эвакуацию, возвращение и ранние годы до окончания войны, помнил плохо. Видимо, счастливого детства у будущего великого поэта не было, так как от ответа на вопрос журналистов о детских годах Бродский всегда уходил, высказывая мысль достаточно спорную: «Детские годы не оказывают влияние на дальнейшее развитие».

Школьные годы

В школе Иосиф учился плохо: остался в шестом классе на второй год и еле дотянул до восьмого. Возможно потому, что гений и небожитель видит происходящее по-другому, чем обычные смертные, и ему трудно и неуютно жить в нашем прозаичном, будничном мире. Я в школе сидел много лет на одной парте с приёмным сыном экс-чемпиона мира Василия Смыслова Володей Селимановым. Это был необыкновенный мальчик. В 13 лет он стал мастером спорта по шахматам, а в шестом классе одному ему известным способом, который был непонятен учителю, решал задачи по физике за десятый класс. Я видел, как сложно Володе стать «своим» среди нас, обычных мальчишек и девчонок. В 20 лет Селиманов, не сумев найти себя, выбросился из окна сталинской высотки, в которой жил. Иосиф в школьные годы тоже не стал, или не захотел стать, «своим». Отсюда его ранняя самостоятельность, неуживчивость, замкнутость. Бродский-подросток не смог вписаться в мир советской школы и после восьмого класса, хотя, слава богу, не выбросился из окна, школу бросил и ушёл во взрослую жизнь.

Юность

Гениальный юноша ищет себя. За два года восемь месяцев он сменил 13 (!) мест работы: ученик фрезеровщика, кочегар, фотограф, санитар, даже помощник прозектора в морге. В 16 лет, познакомившись с поэзией Б. Слуцкого, Иосиф начинает писать стихи. Одно из сохранившихся, ранних стихотворений — «Памятник Пушкину».

…И тишина.
И более ни слова.
И эхо.
Да еще усталость.
…Свои стихи
доканчивая кровью,
они на землю глухо опускались.
Потом глядели медленно
и нежно.
Им было дико, холодно
и странно.
Над ними наклонялись безнадежно
седые доктора и секунданты.
Над ними звезды, вздрагивая,
пели,
над ними останавливались
ветры…

Пустой бульвар.
И пение метели.
Пустой бульвар.
И памятник поэту.
Пустой бульвар.
И пение метели.
И голова
опущена устало.

…В такую ночь
ворочаться в постели
приятней,
чем стоять
на пьедесталах.

Уже в этом первом стихотворении юного Бродского виден будущий мастер. Повторение слов, неожиданные ассоциации, мягкое, обволакивающее раскачивание стиха создаёт особое настроение. Но Иосиф ещё в начале пути, у него ещё нет своего, ни на кого не похожего почерка, он ищет… Даже не то чтобы ищет. У меня ощущение, что к нему, как к большому поэту, строчки приходят сами. Откуда-то свыше.

В 19 лет, прочитав книгу стихов Баратынского, Бродский выбирает себе профессию поэта. Позже он скажет в интервью: «Читать мне было нечего, и когда я нашел эту книжку и прочел ее, тут-то я понял, чем надо заниматься…». Немного странно, что к поэзии его подтолкнули не стихи Пушкина или Лермонотова, а именно Е.А. Баратынского. Его лирику, как и стихи П. Вяземского, В. Батюшкова, Бродский предпочёл и позже предпочитал пушкинской лирике. Почему? Специально почитал стихи Евгения Абрамовича, которого знал только по текстам романсов на музыку Глинки, но, честно признаюсь, не понял. Хорошие стихи, но нет в них мощного, пушкинского энергетического заряда… Поэты, так сказать, разных весовых категорий… Но это мнение, повторяю, простого смертного. Небожитель решил по другому…

За последние дни прочитал несколько книжек стихов Бродского. О его творчестве писали многие профессиональные критики. Я как скромный любитель поэзии, дилетант, не решаюсь что-то добавить. Тем более, что не могу сказать, что Иосиф Александрович мой любимый поэт. Одни его стихи находят во мне отклик. Хочется перечитать, задуматься, вслушаться в их глубину и неожиданность. Другие — оставляют равнодушным. Не потому, конечно, что они плохи, а потому что меня, воспитанного в духе реализма, стихи эти, хотя и восхищают поэтической виртуозностью, но не трогают за живое. Детские и юношеские годы (тут не могу согласиться с Бродским) оказывают влияние, подчас, решающее, на дальнейшее развитие. Наверно как следствие такого своего «ограниченного» (не уверен, что здесь уместны кавычки) воспитания равнодушным оставляют меня и авангадрдистские музыкальные произведения, лишённые мелодии и классических гармоний. Так, например, мне непонятна атональная и маломелодичная японская, музыка к анимационным фильмам, которой увлекается ученик (22 года) и внук (17 лет).

С интересом прочитал лекции о Бродском Дмитрия Быкова. Не согласен, когда Быков представляет Иосифа каким-то, прямо-таки, ницшевским, холодным сверхчеловеком. Дмитрий пытается продемонстрировать свою мысль на отрывках из стихотворений Бродского. Меня, признаться, эти примеры не убедили. Достаточно прочитать «Двадцать сонетов к Марии Стюарт». С чем согласен, так это с его словами об излишней усложнённости, отсутствием эмоций в некоторых стихах Иосифа.

Чтобы быть лучше понятым, приведу два стихотворения Бродского. Думаю, что вы сами поймёте, какое из них вызывает восхищение мелодичностью и красотой, наполняет энергетикой, вызывает желание погружаться снова и снова в его освежающую глубину.

Пилигриммы

Мимо ристалищ, капищ, мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ, мимо больших базаров,
мира и горя мимо, мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы, идут по земле пилигримы.
Увечны они, горбаты, голодны, полуодеты,
глаза их полны заката, сердца их полны рассвета.
За ними поют пустыни, вспыхивают зарницы,
звезды дрожат над ними, и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним, да, останется прежним,
ослепительно снежным и сомнительно нежным,
мир останется лживым, мир останется вечным,
может быть, постижимым, но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка от веры в себя да в Бога. …
И значит, остались только иллюзия и дорога.
И быть над землей закатам, и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам. Одобрить ее поэтам.

ХХХ

Зачем опять меняемся местами,
зачем опять, всё менее нужна,
плывет ко мне московскими мостами
посольских переулков тишина?

И сызнова полет автомобильный
в ночи к полупустым особнякам,
как сызмала, о город нелюбимый,
к изогнутым и каменным цветам.

И веточки невидимо трясутся,
да кружится неведомо печаль:
унылое и легкое распутство,
отчужденности слабая печать.

Затем. Затем торопишься пожить.
Затем, что это юмор неуместный,
затем, что наши головы кружит
двадцатый век, безумное спортсменство.

Но, переменным воздухом дыша,
бесславной маяты не превышая,
служи свое, опальная душа,
короткие дела не совершая.

Меняйся, жизнь. Меняйся хоть извне
на дансинги, на Оперу, на воды;
заутреней — на колокол по мне;
безумием — на платную свободу.

Ищи, ищи неславного венка,
затем, что мы становимся любыми,
все менее заносчивы пока
и потому все более любимы.

Впрочем, то, что меня не трогает за живое второе из приведённых стихотворений, как и некоторых других, говорит, повторяю, не о их несовершенстве, а о моей поэтической ограниченности. Даже сам Бродский до 24 лет не понимал поэзию Пастернака и Мандельштама, которые позже становятся, как Цветаева и Ахматова, его любимыми поэтами. Хотя отмечу, забегая вперёд, что «усложнённость», «холодность» его поздней поэзии отметили не только Быков, но многие литературные критики и литературоведы в США. Не случайно в последние годы жизни Бродский напишет «Меня упрекали во всём, окромя погоды…».

Окончив только 8 классов, Иосиф не потерял интерес к учёбе. Он самостоятельно изучает иностранные языки (как же ему в эмиграции пригодился английский!), посещает курс лекций на филологическом факультете ЛГУ. И, конечно же, пишет стихи…

Травля. Суд. Ссылка

Итак, Иосиф осознаёт, что он поэт и выбирает самую опасную, для живущего в условиях тоталитарного режима, профессию. Особенно опасную для поэта, который не приноравливается к власти, а пишет то, что думает. По существу, выбрав профессию поэта, Бродский выбрал судьбу диссидента…

Так оно и случилось. Его публикации в самиздатовском журнале «Синтасис», привлекают внимание чекистов. Бродского в первый раз вызвали на допрос в КГБ. В 1960 году 20-летний поэт впервые выступил перед широкой публикой. Он прочел со сцены Дворца культуры своё замечательное стихотворение «Еврейское кладбище».

Еврейское кладбище около Ленинграда.
Кривой забор из гнилой фанеры.
За кривым забором лежат рядом
юристы, торговцы, музыканты, революционеры.

Для себя пели.
Для себя копили.
Для других умирали.
Но сначала платили налоги,
уважали пристава,
и в этом мире, безвыходно материальном,
толковали Талмуд,
оставаясь идеалистами.

Может, видели больше.
А, возможно, верили слепо.
Но учили детей, чтобы были терпимы
и стали упорны.
И не сеяли хлеба.
Никогда не сеяли хлеба.
Просто сами ложились
в холодную землю, как зерна.
И навек засыпали.
А потом — их землей засыпали,
зажигали свечи,
и в день Поминовения
голодные старики высокими голосами,
задыхаясь от голода, кричали об успокоении.
И они обретали его.
В виде распада материи.

Ничего не помня.
Ничего не забывая.
За кривым забором из гнилой фанеры,
в четырех километрах от кольца трамвая.

После этого начинается травля поэта в прессе. Его называют «окололитературный трутень», обвиняют в паразитизме и упадочничестве, отказываются публиковать. Единственный способ заработать — переводы. Но там заработки минимальные. Не складывается и личная жизнь. Всё это вызывает у Иосифа депрессию и в 1963 году он пытается покончить жизнь самоубийством. Вскоре Бродского арестовывают по обвинению в тунеядстве.

На суде, который больше напоминает спектакль по заранее написанному сценарию, интересен сохранившийся разговор между судьёй и Бродским:

— Вы когда-нибудь учились поэзии? — спрашивает судья.

— Нет. Этому нельзя научиться. Это приходит от Бога.

В те годы лагерей уже нет, (иначе Бродского ожидала бы судьба Мандельштама), но поэта

отправляют в психушку, а потом с уголовниками этапируют в Архангельскую область. Там в деревне он прожил в неотапливаемой, крошечной каморке, занимаясь тяжёлой физической работой, полтора года. Имя Бродского, после публикаций в эмигрантских изданиях «Посев», «Грани» и других, уже известно, и литературное сообщество (Ахматова, Маршак, Чуковский, Твардовский и другие), в том числе, на Западе (Жан-Поль Сартр), выступает с протестами.

В результате Иосифу разрешают вернуться в Ленинград. Но и после возвращения поэта не публикуют. Причём судьбу его произведений решает не издательство, а органы. Не издаются его книги стихов «Зимний путь», «Остановка в пустыне», «Горбунов и Горчаков», некоторые другие.

Эмиграция

Наконец, в 1972 году поэта вызывают в КГБ и предлагают эмигрировать. Это тот редкий случай, когда требование чекистов совпадает с желанием поэта. Несколько лет назад он даже обдумывал с приятелем возможность захвата самолёта для перелёта на Запад. Бродский перебирается в США. Позже он опишет этот момент:

Дуя в полую дудку, что твой факир,
я прошел сквозь строй янычар в зеленом,
чуя яйцами холод их злых секир,
как при входе в воду. И вот, с соленым
вкусом этой воды во рту,
я пересек черту
(Колыбельная Трескового Мыса)

С 1972 года Бродский в течение 24 лет до самой смерти преподаёт историю русской и мировой поэзии и теорию стихосложения в американских и английских университетах. Много пишет, в том числе, на английском языке. В США выходят большими тиражами поэтические сборники Бродского, которые не выходили в СССР.

В США, кроме поэтических книг, (наиболее известные «Натюрморт», «Письма римскому другу», «Урания») выходят три книги его прозы, написанных в форме эссе, в основном, философской направленности. Книги эти, особенно, «О скорби и радости», получили широкую известность. В 1987 году Бродский становится лауреатом Нобелевской премии по литературе. В своей нобелевской речи, произнесённой на русском языке, он, в частности, скажет, что никогда не был общественным человеком и «оказаться внезапно на этой трибуне — большая неловкость и испытание…».

После Перестройки Бродского начинают публиковать на родине. Готовится к выходу в печать 4-томник его произведений. Поэта приглашают вернуться домой и даже присваивают ему звание почётного гражданина Санкт-Петербурга. Иосиф Александрович откладывал возвращение, не только потому что не любил быть в центре внимания, но и потому что ухудшалось здоровье.

Личная жизнь

О личной жизни Бродского коротко. У него было две любимые женщины — Марина Басманова и Мария Соццани. Марина, воистину, стала его музой. Ни у кого из поэтов нет столько стихов, посвящённых одной женщине. От Марины родился сын. От Марии — дочь. В завещании Иосиф просил Марину, Марию и своих близких друзей не говорить о его частной жизни до 2020 года. Может быть поэтому мы очень мало знаем о том, какой Бродский был человек.

Бродский как еврей

Хотя поэт не был религиозным человеком, он верил в Бога. Тему еврейства поэта и его отношения с религией интересно и убедительно раскрыл в статье «И эллин и иудей» Евгений Беркович.

О своём еврействе поэт говорил редко, но на прямой вопрос о национальности ответил эмоционально и откровенно: «Я еврей. Стопроцентный. Нельзя быть больше евреем, чем я…». Его стихотворение «Еврейское кладбище» — одно из лучших на еврейскую тему, а поэма «Исаак и Авраам» написана по мотивам Библии. Причём, по мнению некоторых журналистов, основная тема поэмы «… осмысление еврейской Катастрофы посредством выстраивания прямой линии от жертвоприношения Авраама до Освенцима».

Смерть

Умер поэт в 55 лет, 27 января 1996 года. От инфаркта, третьего за последние годы. Похоронен по просьбе Марии Соццани в Венеции. На обороте памятника есть надпись по латыни — строка из элегии древнеримского поэта Проперция, которая означает: «Со смертью не всё кончается». Заканчивая рассказ о литературном творчестве Бродского, хочу привести последнее четверостишие из его последней книги:

И если за скорость света не ждёшь спасибо,
то общего, может, небытия броня
ценит попытки её превращенья в сито
и за отверстие поблагодарит меня.

Print Friendly, PDF & Email

25 комментариев для “Лев Мадорский: Небожитель, или «У нас нет такого поэта»

  1. Ваш. Лев, рассказ к юбилею поэта, с достойной оценкой творчества и о его драматически сложившейся судьбе, интересен и познавателен.
    Упомянутые вами его ПИЛИГРИМЫ производит сильное впечатление. Его строки: “Увечны они, горбаты, голодны, полуодеты,
    глаза их полны заката, сердца их полны рассвета.”
    могут восприниматься многими обычными приземленными читателями как абсурд. По житейским представлениям не укладывается в их сознании возможность совмещения ощущений СЕРДЦА ПОЛНЫ РАССВЕТА с реальной болью в душах несчастных и убогих.
    В этом. видимо, состоит не только блеск музыкального звучания стиха . но и его глубинный затаенный смысл. Поэт дает понять. что здоровый свободный дух, рожденный в душе человека Добра (автора. в том числе) не утрачивает своей силы, даже если его носителю волею судьбы суждено стать убогим и нищим. Потому, видно, поэт не смог вписаться в прогнившую аморальную сущность совкового бытия.
    Нет особой вины И. Бродского в том. что он не испытывал потребности ощущать себя евреем. Таковой была судьба, уготованная многим совковым евреям, отторгнутым наглухо большевистской властью от еврейской культуры и языка.

    1. Нет особой вины И. Бродского в том. что он не испытывал потребности ощущать себя евреем.
      —————-
      Ваше, Сава, впечатление от стихотворения Пилигриммы, поэтично и выразительно. В отношении удалённости от еврейства Бродского я совершенно согласен как с Вами, так и с ИосифомГ.» мы говорим не о его конфессии», и с Ильёй. В контексте очерка это не так уж важно.

      1. Лев, если не важно, то почему у Вас главка под названием
        «Бродский как еврей»?

        1. почему у Вас главка под названием «Бродский как еврей»?
          —————
          Мне хотелось, Сэм, собрать вместе все факты, где поэт поднимает еврейскую тему.

    2. «если его носителю волею судьбы суждено стать убогим и нищим». А почему пилигрим «убогий и нищий»? Идти к святым местам — это добровольный выбор. Раньше шли, теперь можно лететь. Рассвет в сердце потому, что внереди высокая цель — Святое место, а глаза заполнены отпечатком того, что пройдено и ушло

      1. Идти к святым местам — это добровольный выбор. Раньше шли, теперь можно лететь. Рассвет в сердце потому, что внереди высокая цель — Святое место, а глаза заполнены отпечатком того, что пройдено и ушло
        ——————
        Очень хорошо, Мирон! Стихи Бродского можно чувствовать и трактовать по разному. В этом их сила. Я, например, вижу в пилигримах черты юродивых. С одной стороны, «подайте копеечку», а , с другой провидцы: «За что ты убил царевича Димитрия?» И на музыку они просятся…

  2. Вообще-то, когда речь идет о поэте или музыканте в связи с его юбилеем, стоит говорить о его творчестве, а не принадлежности/непринадлежности к той или иной конфессии. Если кто-то хочет затронуть особенности личности, то хорошо бы приводить примеры влияния этих особенностей на творчество и вот там уже говорить, чем полученный результат не устраивает комментатора.

  3. Яша великий музыкант. но он не был отважным человеком Его согласие играть Р.Штрауса перед палачами и неизбежной плахой, в случае отказа, не было продиктовано естественной потребностью творческого самовыражения.Это был безальтернативный для него выбор. Нет основания его за это винить. .Случайным чудом это помогло ему уберечься.Также поступали и многие другие его коллеги, даже в некоем подобии маленького оркестра, нагло принужденные к исполнению веселых вальсов И. Штрауса пьяными эсэсовцами. Ими же затем, они были лихо и цинично расстрелянны.

  4. Его стихотворение «Еврейское кладбище»
    /////////////
    Неплохо бы вспомнить, где он похоронен.
    Есть разные подходы к тому, надо ли считать человека, от своего еврейства добровольно отказавшегося евреем.
    Я считаю, что не нужно.
    Насильно мил не будешь.
    А великих людей нашему народу и так хватает.
    И вообще предпочитаю Евтошенко, написавшему «Еврейской крови нет в крови моей….»

    1. Есть разные подходы к тому, надо ли считать человека, от своего еврейства добровольно отказавшегося евреем.
      ——————-
      Тут,Сэм, всё не однозначно. С одной стороны, Иосиф, вроде бы, ближе к христианству, но, с другой, он же ответил на вопрос о национальности: » Я еврей, на 100% еврей…»

      1. Однозначно абсолютно.
        Вопрос: сколько раз Вы, Лев, приезжали в Израиль?
        И сколько — Бродский.
        Больше вопросов у меня нет и честно говоря меня сегодня много больше интересуют 2 вещи в нашей «провинции у моря»
        1. 20-летняя годовщина выхода из Ливана (статья об этом висит рядом с Вашей)
        2 Начавшийся 10 минут назад (с 15-ти минутным опазданием) суд на нашим премьером.

        1. Больше вопросов у меня нет и честно говоря меня сегодня много больше интересуют 2 вещи в нашей «провинции у моря»
          1. 20-летняя годовщина выхода из Ливана (статья об этом висит рядом с Вашей)
          2 Начавшийся 10 минут назад (с 15-ти минутным опазданием) суд на нашим премьером.
          —————-
          Вашу статью, Сэм, прочитал с интересом.По моему, этот уход, как и все другие не принёс мира в Израиль. Суд же , без сомнения, политически мотивирован. Возможно, фальшивой театральностью напоминает суд над Бродским. Но это только впечатление со стороны…

        1. Да, Михаил. Он не крестился, но был близок христианству и называл себя «христианин-заочник»

          1. В еврейство можно войти (гиюр), но из еврейства нельзя выйти — оно пожизненное. Можно быть атеистом, можно принять другую веру (и еще пару раз сменить ее). Но человек остается евреем. Грешащим евреем, сильно грешащим, но евреем. В еврействе могут не оказаться лишь дети еврея, женившего на нееврейке (женитьбой такой союз могут называть только гои. В еврейтве такая связь браком не является). И именно этот путь — наиболее жесткая ассимиляция — еврей остается без еврейских детей, отдавая свои силы иным народам.
            А что касается нас, бывших советских, то большинство из нас мной определяются как секулярные христиане. С точки зрения иудаизма — пненные младенцы. И требуется большая сила и настойчивость (и, конечно, Его помощь), чтобы выйти из этого «свободного» плена, вернуться домой. Это получается у не столь уж многих. У еврея Бродского это не получилось, он просто не знал, где искать.

          2. Можно быть атеистом, можно принять другую веру (и еще пару раз сменить ее). Но человек остается евреем.
            ————————
            Тут, Исраэль, не всё однозначно. Несколько лет назад русскоязчный студент Иешивы, с которым я разговорился у стены Плача, уверял меня, что я не еврей, если не соблюдаю Шаббат и кашрут и, вообще, не веду еврейский образ жизни. Помните каталического священника Руфайзена, отца Даниэля, которому не дали израильского гражданства. Это из той же оперы. В Германии, например, еврей религия, а не национальность.

  5. В те годы лагерей уже нет, (иначе Бродского ожидала бы судьба Мандельштама)
    ======
    Были и ещё как были. Просто у них недостало матерьяльчика на соответствующую статью.
    И только поэтому огранчились ссылкой.

    1. Были и ещё как были. Просто у них недостало матерьяльчика на соответствующую статью.
      И только поэтому огранчились ссылкой.
      —————
      Ну, ув..Соплеменник, отсутствие состава никого тогда не останавливало. Если только потому, что Бродский уже становился известен на Западе и в стране самиздата.

  6. «Очерк дилетанта» понравился: понятно, толково, познавательно. Захотелось почитать Бродского. С мнением Быкова о «холодности! и «безэмоциональности» лирики Иосифа, я, другой дилетант, не согласен. Дело не в Бродском, а в том, насколько сам читатель эмоционален, насколько он может быть «на одной волне» с поэтом.

    1. С мнением Быкова о «холодности! и «безэмоциональности» лирики Иосифа, я, другой дилетант, не согласен. Дело не в Бродском, а в том, насколько сам читатель эмоционален, насколько он может быть «на одной волне» с поэтом.
      ———————
      В десятку, Анатолий! Яша Хйфец, великий скрипач, никогда не демонстрировал своих эмоций. Невозмутимое, холодное лицо императора скрипки. Эмоции бушевали внутри его и выливались в музыке. Поэтому гулял миф о его «безэмоциональности». У Иосифа нечто похожее…

      1. лев, вопрос к вам как поклоннику яши хефеца:
        а вы бы стали играть вагнера/рихарда штрауса перед выжившими в лагерях смерти? его просили не делать этого, но для него музыка оказалась важнее…
        канцлеры германии предпочитали говорить в кнессете по-английски, а их никто не просил.

        1. а вы бы стали играть вагнера/рихарда штрауса перед выжившими в лагерях смерти?
          ———————
          Вы задали правильный вопрос, Елена, хотя Хейфец играл не Вагнера, а Рихарда Штрауса. Но Р.Штраус был тоже антисемит, так что разница невелика. Это был, конечно, ошибочный поступок. Хейфец говорил , что музыка выше политики, но скрипач он был великий. В Израиле гастролировал много раз и жертвовал деньги на благотворительные цели. Это, впрочем, его не оправдывает и Ваши эмоции полностью разделяю…

  7. Спасибо, Лев! Хочу лишь добавить свое стихотворение, посвященное его памяти, оно начинается с события, которое случилось в дни его смерти — штурма села Первомайское в Чечне. Написано тогда же.
    Памяти Бродского

    Отливаются кошке мышкины слёзки,
    прямо пули какие-то, а не дробинки.
    Если честно, то налито с перехлёстом,
    мышь, кончай проливать свои черные ливни.

    Крысий год начинается сразу со смерти,
    воем «Града» над домом, зимой — с градобоя.
    Брода нет — из-под ног он ушел в круговерти
    сигаретного дыма, метели и боли.

    Речку Лету наплакала кошка, не веря
    в мощь трубы архангела-крысолова
    пробудить в мышиных промыслах зверя
    как-то раз пролетевшее общее слово.

    Помня, платим за все — за удачу изгнанья,
    за бескровный уход из кровавого века.
    За иронию знаний — пустыми глазами,
    частью речи — за судьбу человека.

    Как всегда, долг предвиден, но плата — внезапна.
    Пулемёт бьет в детей: набежали проценты.
    Слёзы в горле. Крысиные лапы — на клапанах
    духового замолкшего инструмента.

    1996

    1. Спасибо, Иосиф! Замечательные стихи .Достойные Вашего тёзки.

Добавить комментарий для Мирон Амусья Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.