Елена Пацкина: Беседы с мудрецами. Айзек Азимов

Loading

«Жизнь — это цепь потерь. Ты теряешь молодость, родителей, любимых, друзей, удовольствия, здоровье и, наконец, саму жизнь. Ты можешь не принимать этого — и все равно будешь терять».

Беседы с мудрецами. Айзек Азимов

«В отличие от шахмат, в жизни игра продолжается и после мата»
Опыт «синтетического интервью»

Елена Пацкина

Сегодня сотрудник негламурного журнала «Экспромт» М. Михайлов, озабоченный сложной ситуацией в мире, вызванной короновирусом COVID-19, вступил в воображаемый диалог со знаменитым писателем-фантастом Айзеком Азимовым.

Приводим запись их беседы.

Айзек Азимов (1920–1992 гг.) — американский писатель-фантаст, популяризатор науки, биохимик. Автор около 500 книг, в основном художественных (прежде всего в жанре научной фантастики, но также и в других жанрах: фэнтези, детектив, юмор) и научно-популярных (в самых разных областях — от астрономии и генетики до истории и литературоведения). Многократный лауреат премий Хьюго и Небьюла. Некоторые термины из его произведений — robotics (роботехника, роботика), positronic (позитронный), psychohistory (психоистория, наука о поведении больших групп людей) — прочно вошли в английский и другие языки.

В англо-американской литературной традиции Азимова вместе с Артуром Кларком и Робертом Хайнлайном относят к «Большой тройке» писателей-фантастов.

М. — Уважаемый мистер Азимов, сегодня весь мир охвачен пандемией нового опасного вируса, от которого пока нет ни вакцины, ни лекарства.

Некоторые специалисты утверждают, что вирус не исчезнет, пока не переболеет 70% населения, и не выработается коллективный иммунитет.

Конечно, есть надежда, что человечество, в конце концов, справится, и жизнь будет продолжаться. Но любой человек живет только раз и хочет во что бы то ни стало избежать этой тяжкой болезни, грозящей летальным исходом. Ему трудно сохранять твердость и выдержку в столь критической ситуации. Что бы Вы ему могли сказать?

А. А. — Жизнь — это цепь потерь. Ты теряешь молодость, родителей, любимых, друзей, удовольствия, здоровье и, наконец, саму жизнь. Ты можешь не принимать этого — и все равно будешь терять.

М. — Всё это так, однако не каждый способен бестрепетно смотреть правде в глаза. А Вы сами смогли бы сохранить самообладание в такой момент?

А. А. — Если врач скажет, что мне осталось жить пять минут, я не буду рвать на себе волосы. Просто я стану печатать на машинке немного быстрее.

М. — Действительно, творчество — лучшее лекарство от тревог и страхов.

Главное в жизни — найти дело, в которое можно уйти с головой.

Вы выбрали писательство осознанно или могли бы заняться чем-то другим?

А. А. — Я пишу по той же причине, по которой и дышу: не делай я этого, я бы умер.

М. — Наверное, научные исследования тоже дают подобное самозабвение, а самый счастливый момент в жизни ученого — когда озарение заставляет его воскликнуть: «Эврика!»?

А. А. — Самая волнующая фраза, какую можно услышать в науке, — фраза, возвещающая о новых открытиях, — вовсе не «Эврика!», а «Вот забавно…».

М. — Наверное, это и есть счастье.

А. А. — Разве есть в жизни что-либо прекрасней, чем поиск ответов на вопросы?

М. — Мне также нравится поиск вопросов на ответы.

Интересно, способность к творчеству бывает врожденная, или человек своим стремлением и трудом делает себя писателем, художником, ученым?

А. А. — Единственное качество, которое можно получить по праву

рождения, — это врождённое слабоумие.

М. — Интересная мысль. Есть мнение, что религиозное чувство также присуще человеку с самого рождения. Вот как на эту тему высказался наш замечательный писатель

Ф. Искандер:

«Когда я чувствую себя сильным, вдохновенным, я не только верю в

Бога, я благодарно осознаю, что эта сила идет от Него. Когда я в упадке, а это гораздо чаще, я — ни то, ни се. Когда же мне совсем плохо, я совершенно непроизвольно думаю или шепчу: «Господи, помоги». Но вера ли это?

Или крик ребенка: «Мама!» — в ужасе бегущего к ней. В конце концов, и ребенок, бегущий к маме, тоже форма веры».

А Вам не приходилось в трудных обстоятельствах обращаться с просьбой к Небесам?

А. А. — Пытаюсь ли я найти Бога? Бог умнее меня. Пусть попробует найти меня сам.

М. — Учитывая тяжелую, полную невзгод и болезней, жизнь большинства людей, можно ли надеяться, что Бог их любит?

А. А. — Господь любит нас всех, но ни от одного из нас не в восторге.

М. — Тут Его можно понять. Люди, за небольшим исключением, действительно оставляют желать лучшего. Но ведь они — Его творения, что с них возьмешь?

А. А. — Современная теория создания мира согласно Библии звучит так, будто бы ее создатель сидел и пил целую ночь.

М. — Вашу шутку не все поймут. Вы, вероятно, атеист?

А. А. — Библия, если ее вдумчиво читать, — самый мощный из всех мыслимых аргументов в пользу атеизма.

М. — «Безбожие: основная из великих религий мира»,— как писал насмешливый А. Бирс. Но верующие люди разных конфессий склонны осуждать всех, кто не разделяет их верований.

А. А. — Каждый волен верить, во что он хочет. Я только против того, чтобы заставлять всех верить во что-то одно.

М. — Многие верят в науку с религиозным фанатизмом.

А. А. — Главной характеристикой религии под названием наука является то, что она действует.

М. — К сожалению, тот факт, что научное познание ограничено и не дает ответы на многие фундаментальные вопросы бытия, заставляет некоторых людей разочаровываться в науке вообще и пытаться найти их в религии, которая действует не на разум, а на веру. В этом проблема науки.

А. А. — Если знание и способно создавать проблемы, то решить их можно никак не посредством невежества.

М. — С этим не поспоришь. Но в религии многие люди находят утешение, которое не дает наука.

А. А. — Если мы нуждаемся прежде всего в утешении, значит, жизнь идёт к закату.

М. — Закат — грустное время. Недаром остроумный француз Ф. Ларошфуко написал: «Как мало на свете стариков, владеющих искусством быть стариками!»

А. А. — Стареть — это целая наука. Стареть надо по-доброму, милосердно, красиво, а начать надо с того, чтобы все видели, что ты наслаждаешься жизнью и доволен собой.

М. — По-моему, главное — не казаться, а быть. А ведь многие, по выражению

А. Доде, «старятся, но не взрослеют».

А. А. — В сущности, мы никогда не меняемся, просто со временем становимся чуть старше и морщинистее. Но это пустяки.

М. — Конечно. До поры, до времени, людьми владеют страсти.

Они думают, в основном, о любви, «о доблестях, о подвигах, о славе»,

как писал А. Блок. А еще о деньгах и карьере. Что-то получается, что-то — нет.

Но проходит время, и приходится признать:

«Уж не мечтать о нежности, о славе,

Все миновалось, молодость прошла!»

Или, подобно Ф.И. Тютчеву, иные счастливцы могут сказать:

«О, как на склоне наших лет

Нежней мы любим и суеверней…

Сияй, сияй, прощальный свет

Любви последней, зари вечерней!»

А. А. — Старики всегда считают, что молодые люди еще ничего не знают о любви, а молодые уверены, что старики уже все забыли. Ты знаешь, и те и другие не правы.

М. — Все люди разные, в этом дело. Э. Фромм в своей книге «Искусство любить» описал разные виды любви и зависимости. Мне кажется, что каждый человек способен любить в силу своих индивидуальных особенностей. С возрастом меняется и он сам, и его чувства.

А. А. — Если люди любят друг друга, то не все ли равно, чем вызвана эта любовь?

М. — «В любви всегда один целует, а другой лишь подставляет щеку»,— писал Д.Б. Шоу. Как Вы думаете, можно ли считать прочными любовные отношения, где один партнер подавляет волю другого?

А. А. — Любая нормальная жизнь, сознательно или бессознательно, восстаёт против любого господства.

М. — А если это восстание будет оплачено слишком дорогой ценой?

А. А. — Свобода не имеет цены.

М. — По-моему, всякая свобода относительна. Часто, освобождаясь от чего-то одного, человек становится зависим от другого. Сколько раз в истории мы видели народные восстания за свободу против власти сильных мира сего. Потом к власти приходили другие господа, а народ оставался ни с чем.

Как Вы думаете, будет ли когда-нибудь существовать бесклассовое общество, без угнетения одних людей другими или это в принципе невозможно?

А. А. — Люди на земле должны дружить. Не думаю, что можно заставить всех людей любить друг друга, но я желал бы уничтожить ненависть между людьми.

М. — Разделяю Ваше пожелание. Для человечества и так столько угроз в этом суровом мире: природные катастрофы, всякие ураганы, пожары, вирусные атаки и прочие виды мора. Казалось бы, надо всем вместе одолевать эти беды, а не враждовать и воевать друг с другом.

Вот и сегодня накрывшая землю пандемия совершенно изменила жизнь: карантин, опустевшие города, все виды деятельности, кроме самых необходимых, приостановлены, тысячи умерших и сотни тысяч больных.

Надвигается тяжелейший экономический кризис, и, кажется, жизнь уже никогда не будет прежней…

А. А. — В отличие от шахмат, в жизни игра продолжается и после мата.

М. — Но даже на ближайшее время ничего нельзя планировать.

А. А. — Чтобы преуспеть в делах, планировать мало. Нужно уметь импровизировать.

М. — Во время всеобщего карантина оказалось, что многие люди совершенно не умеют себя занять, оставаясь дома. Для некоторых это стало серьезной психологической проблемой. Как пел наш великий бард В. Высоцкий,

«Я не то чтоб чокнутый какой,/ Но лучше — с чёртом, чем с самим собой».
Вы это можете понять?

А. А. — Существует так много способов убивать время, что некоторыми приходится жертвовать.

М. — Вот именно. Известные психологи в трудных, даже критических ситуациях, советуют найти какой-то смысл, благодаря которому человек способен продолжать жить и бороться. А что Вы думаете о смысле жизни?

А. А. — Обычно наша жизнь протекает очень скучно, мы постоянно стремимся отыскать смысл своего существования, чаще всего ничего не находим и кончаем либо воинственным отчаянием, либо тихой покорностью судьбе.

М. — Есть ли альтернатива этим печальным состояниям?

А. А. — Счастлив тот, у кого есть сила воли, чтобы бороться.

М. — Для успешной борьбы следует распрощаться с прошлым и смотреть с надеждой в будущее?

А. А. — С прошлым никогда не бывает покончено, мой друг. Оно объясняет настоящее.

М. — Оно напоминает нам об ошибках и даже преступлениях, за которые долго расплачиваются потомки. Если бы не глупость, алчность и агрессивность людей во все времена, какая прекрасная могла бы быть наша жизнь.

А. А. — Бессмысленно сожалеть о том, что могло бы быть. Мы имеем дело с тем, что есть.

М. — А если то, что есть, не вселяет оптимизма? Если жизнь кажется иногда непосильной ношей?

А. А. — Если нет ничего лучше, используй наилучшим образом то, что имеешь.

М. — Действительно, стоит радоваться тому немногому, что имеешь. Вспомнить хотя бы стоиков, а еще лучше киников. Они неплохо справлялись с тяготами жизни.

Спасибо Вам, уважаемый мистер Азимов, за эту интересную беседу.

Что бы Вы на прощание посоветовали нам, чтобы сразу обрести душевный покой?

А. А. — Ничто так не успокаивает и не умиротворяет, как звёздное небо.

На этой фразе закончилась беседа с замечательным писателем, и наш воодушевленный сотрудник отправился наблюдать «небо в алмазах»…

Print Friendly, PDF & Email

10 комментариев для “Елена Пацкина: Беседы с мудрецами. Айзек Азимов

  1. По-моему у стиля «синтетическое интервью» есть большой потенциал: очень интересно и поучительно лучше понять систему взглядов на жизнь уважаемого тобой мудреца — или познакомиться с новым, явно достойного твоего уважения.

    Но связь между вопросом и ответной цитатой должна быть по сути (что по-настоящему важно спросившему), а не по ключевому слову или другому внешнему признаку.

    Например, на первый вопрос «как сохранить твердость и выдержку в критической ситуации» по-моему НЕ очень подходит ответ в стиле «надо принять неизбежное».

  2. Елена Пацкина16 июня 2020 at 10:48 | Permalink
    Мне кажется, что каждый пишущий — графоман, то есть любитель писать. Но не каждый графоман — писатель.
    _________________________
    Ответ конгениальный!

  3. Мне кажется, что каждый пишущий — графоман, то есть любитель писать. Но не каждый графоман — писатель.
    Все дело — в качестве текстов.

  4. Вы выбрали писательство осознанно или могли бы заняться чем-то другим?
    А. А. — Я пишу по той же причине, по которой и дышу: не делай я этого, я бы умер.
    __________________________
    А у графоманов не так ли?

    1. А. А. — В отличие от шахмат, в жизни игра продолжается и после мата.
      :::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
      — Что наша жизнь ?
      — Игра.
      Одни играют после мата, другие – вместе с матом. Как тов. Будённый.
      Да и в шахматы, дорогая Е.П., одни играют как Ботвинник, Петросян, Карпов…
      Александр Алёхин играл, как дворянин, Михаил Таль и Корчной… – по-своему.
      И так далее. У графоманое не так. Графоман играет как …эээ…как птица, как придётся, без затей.

          1. Про графоманов. Я в шахматах не настолько разбираюсь, чтобы сравнивать мастеров.

Добавить комментарий для Елена Пацкина Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.