На мой вопрос о том, кого из коллег всех времен и народов, приняли бы в свою бригаду, ответили: «Гойю и Домье». Еще поинтересовался: по какому принципу каждый в общей работе выбирает свою долю? И услышал: «У каждого — львиная доля».
Как я Кукрыниксов «измучил»…
96 лет назад возникло уникальное художническое трио
Лев Сидоровский
ЭТОТ ПЛАКАТ на улице нашего сибирского городка я, семилетний мальчишка, запомнил с первых дней войны: огненно-красный боец бросается со штыком наперевес на немыслимую по своей мерзости гадину — Гитлера, который выполз сквозь прорванный его когтями «Договор о ненападении между СССР и Германией». Плакат призывал: «Беспощадно разгромим и уничтожим врага!» А внизу значилась очень диковинная фамилия художника: «Кукрыниксы». И потом, все без малого четыре года, за этой странной подписью появлялись на уличных стендах всё новые плакаты, на газетных страницах — всё новые карикатуры…
Да и после Дня Победы популярность Кукрыниксов (а люди уже знали, что за необычной фамилией скрываются три автора) всё росла: кроме постоянной, так сказать, «политсатиры на злобу дня», возникли их живописные полотна, книжные иллюстрации — к Салтыкову-Щедрину, Чехову, Гоголю, Горькому, Ильфу и Петрову… И вот в декабре 1966-го, как раз порадовавшись рисункам к наконец-то вновь «разрешенным» партией и правительством для печати «Двенадцати стульям», я приехал в Москву, а там — неподалеку от Кремля, наискосок от Моссовета — под крышей высоченного дома, в студии, по предварительной договоренности, Михаил Васильевич, Порфирий Никитич и Николай Александрович меня уже поджидали. Поскольку никаких «подробностей» об этом знаменитом трио в печати не публиковалось, я мечтал весьма замкнутых в себе мэтров ну хоть немножко разговорить. И кое-что выведал…
* * *
РОДИВШИЕСЯ на заре века, по сути — одногодки, они, чтобы учиться в московском ВХУТЕМАСе (так сокращенно именовались Высшие художественно-технические мастерские), прикатили туда из разных концов: Куприянов — из Казани, Крылов — из Тулы, Соколов — из Рыбинска. Куприянов и Крылов познакомились здесь в 1922-м: их объединила вхутемасовская стенгазета, где приятели стали совместно работать — как (используя первые слоги фамилий) «Кукры» и «Крыкуп». А Николай Соколов обитал еще в Рыбинске, где под своими рисунками ставил: «Никс». Но вот в мае 1924-го он к друзьям присоединился, и на листе той самой стенгазеты впервые появилось экстравагантное — «Кукрыниксы».
Вообще-то и тогда, и после они порознь охотно занимались живописью и показывали на выставках чаще всего небольшие лирические этюды, преимущественно — пейзажные, однако при покровительстве Горького под общим псевдонимом стали прежде всего подлинными мастерами карикатуры и шаржа. Причем, первыми их героями явились известные литераторы той поры, которым Кукрыниксы посвятили несколько альбомов. (Один из них, с пародиями и эпиграммами Александра Архангельского, изданный сразу после Первого писательского съезда и переизданный в 1946-м, каким-то чудом оказался в моей скудной домашней библиотеке: все стихи я выучил наизусть, а картинки «засмотрел» до дыр).
В 1938-м Архангельского не стало. В 1939-м был арестован и потом погиб Мейерхольд, с которым Кукрыниксы после участия в постановке «Клопа» дружили. Художникам это ставили в вину, и они подобной участи избежали чудом. Ну а уж во второй раз их к уничтожению приговорили гитлеровские фашисты…
* * *
В ТО ЧЕРНОЕ воскресенье, сразу после радиовыступления Молотова, отправились в редакцию «Правды», где услышали: «Теперь у вас будет много работы». Вернувшись домой, сделали два эскиза: на одном — красноармеец прокалывает штыком Гитлера, поправшего мирный договор; на другом — Гитлер, которого ждет судьба разбитого в свое время Наполеона… Оба замысла были утверждены, и назавтра плакаты ушли в типографию, а уже 24-го, выпущенные многомиллионным тиражом, стали на просторах огромной нашей страны в катастрофически трудной битве с фашизмом весьма ощутимым оружием.
* * *
ОТПРАВИВ семьи в эвакуацию, для удобства работы поселились вместе — как прежде, в годы студенчества. Однажды в их квартиру-коммуну пришел Маршак: «Давайте объединим ваш рисунок с моим стихом!» Предложение, конечно, приняли и сразу раздвинули стол на все доски — чтобы за ним можно было поместиться уже вчетвером. И художники, и поэт прежде всего искали в совместном труде лаконизма и особой выразительности. Например, с десяток вариантов сочинил Самуил Яковлевич, пока не получилось такое:
Днём фашист сказал крестьянам:
— Шапку с головы долой!
Ночью отдал партизанам
Каску вместе с головой.
А Кукрыниксы это великолепно проиллюстрировали.
Или — текст, для знаменитого их плаката:
Бьёмся мы здорово,
Колем отчаянно —
Внуки Суворова,
Дети Чапаева.
Или — такие стихи под карикатурами на… обертках пищевых концентратов, выпущенных миллионными тиражами:
— Посмотри — у русских каша,
Будем кашу есть!
— Извините, каша наша
Не про вашу честь.
И даже — на упаковке с табаком:
Бойцу махорка дорога,
Кури и выкури врага!
Во время воздушных тревог художники, надев противогазы, шли на дежурство. Маршака другие дежурные обычно пытались отвести в убежище. Он сопротивлялся: «Хочу быть с Кукрыниксами!»
* * *
БЕСЕДУЯ с гостем из Питера, хозяева мастерской листали старые альбомы, и я то и дело узнавал рисунки, которые когда-то запечатлела детская память: «Фашистская псарня», «Гиена и шакал», «Арапские сказки немецкого верховного командования»… А вот этот плакат, на котором лапы Гитлера в виде омерзительных клешней перехвачены красными клещами, посвященный контрнаступлению Красной Армии под Москвой, тогда даже висел в нашей школе. (Впрочем, в здании школы был госпиталь, а мы учились по соседству, в какой-то хибаре). И вот этот, под названием «Есть на Волге утес», появившийся уже в начале 1943-го: на мощной скале развевается знамя со словом «Сталинград», и расшибаются об нее волны фашистского наступления — в водяные брызги обращается боевая техника и ряды атакующих солдат. В пене прибоя — шестерни машин, железные кресты, сапоги, шпоры, орудийные стволы и очки незадачливых вояк…
В «Правду» и «Крокодил», где трудились Кукрыниксы, на их имя со всех фронтов постоянно поступали письма, многие из которых художники сохранили. Например:
«В нашей маленькой холодной землянке звучит смех. Это смеются бойцы, рассматривая ваши карикатуры, и за это вам спасибо…»
Или:
«Когда смотришь на ваши работы, так и хочется плюнуть в мерзкие хари фашистских палачей. И только сознание, что это является произведением сложного искусства карикатуры, удерживает от такого поступка…»
По их рисункам можно проследить все этапы Великой Отечественной — вплоть до битвы за Берлин. Вот как раз лист той поры: «История с географией». В верхней части плаката изображен претендующий на абсолютное обладание миром Гитлер, у которого вместо тела — глобус:
Географическую сетку
Он превратить хотел в жилетку.
Чтобы на ней пестрел узор
Бесчисленных морей и гор.
Вторая часть плаката: фашистский зверь — в клетке, прутья которой повторяют форму меридианов и параллелей:
И сам попал он, точно в клетку,
В географическую сетку.
Ему из клетки не уйти.
Как зверь, сидит он взаперти.
И вот финал: над дымящимися развалинами Берлина развевается победный красный стяг, чье древко проникает вглубь и молнией бьет в темя фюрера. Как тут не вспомнить их тот, первый, пророческий плакат, где красный боец разил штыком фашистскую гадину!
Они и сами тогда были там, рядом с нашими солдатами. И гитлеровский бункер хорошо осмотрели, даже зарисовали. Так появился — нет, не плакат, а «настоящий» живописный холст под названием «Конец». Впрочем, и до этого художники не раз двигались вслед за войсками, а потом возникали картины — про казнь Зои Космодемьянской, про бегство фашистов из Новгорода…
* * *
РАБОТАЛИ истово. В разных жанрах. Их популярность не ослабевала. Заслужили пять Сталинских премий, одну — Государственную, еще — Ленинскую, звания академиков, Героев Социалистического Труда… Из их книжных иллюстраций наряду с «Двенадцатью стульями» мне особенно понравились рисунки к «Даме с собачкой», потрясающе выполненные черной акварелью…
От них я услышал:
— Вообще-то, в нашем коллективе четыре художника — Куприянов, Крылов, Соколов и Кукрыниксы. К последнему относимся с большой бережностью и заботой. То, что создано нами вместе, любой в отдельности осилить бы не смог. Творческие споры, конечно, бывают, но единодушие в работе остается незыблемым. Каждый старается внести от себя в общее дело самое лучшее. Ни равнодушием, ни болезненным самолюбием никто из нас, вроде, не отмечен…
На мой вопрос о том, кого из коллег всех времен и народов, приняли бы в свою бригаду, ответили: «Гойю и Домье». Еще поинтересовался: по какому принципу каждый в общей работе выбирает свою долю? И услышал: «У каждого — львиная доля». Тут же выяснилось, что любимый литературный герой у Крылова — Дон-Кихот, у Куприянова — Остап Бендер, а Соколов хихикнул: «Красная Шапочка»… Что касается пресловутого «хобби», то Куприянов коллекционировал бабочек, Крылов — цветы, а Соколов — «концерты Рихтера, Гилельса и Клиберна». Из разных видов спорта больше всего обожали волейбол: «Сами мастерски играем со всеми, кто нас не боится. Три мужа, три жены — как раз команда!» В ту пору у них на троих было: четыре сына, одна дочь (все, естественно, художники), три внука и внучка…
Утомлённые моим полуторачасовым «допросом» (привести здесь его полностью нет никакой возможности), свою дарственную фотографию подписали: «Нашему дознавателю от измученных ответчиков». Перед тем как выпроводить гостя, показали огромный холст, над которым трудились к приближавшемуся 50-летию Советской власти. И увидел я на нем Нюрнбергский процесс, главных фашистских преступников, их защитников… И тех, и других художники запомнили хорошо, потому что тогда, в 1946-м, в том самом зале, зарисовали всех с натуры…
* * *
В ИХ ОБЩЕМ псевдониме Николай Александрович Соколов значится последним. Он и умер последним: в 2000-м, 18 апреля…
Да, картина «Следы преступлений» широко известна по запросу в сети. Но была целая серия иллюстраций по «делу врачей» с очень классными рисунками, где все продажные евреи были как один похожи на Ефимова. Их я найти не могу. Ефимову приписывают такие слова: «Отказаться рисовать карикатуру, которую заказывала газета — это означало совершить преступление». Мне кажется, по врачам он тесно сотрудничал с Кукрыниксами.
Не могу вспомнить: а кто из известных карикатуристов выделялся особой старательностью в «деле врачей»? Смутно в сознании возникают эти забытые шедевры с изображениями хищных убийц в белых халатах с носами как у Бориса Ефимова, а авторов вспомнить не могу. На Кукрыниксов и Ефимова Вики прямо не указывает, современная информация их большой готовности не подтверждает, а карикатуры были. Я точно помню. И рисовал их кто-то, в то время известный и знаменитый.