Закономерен вопрос: если письмо было обращено к Киевской общине, то есть Киев был точкой назначения письма, то как оно очутилось в генизе Фустатской синагоги? Если в Каире оказалась переписка Хасдая ибн Шапрута из Кордовы с царём Хазарского каганата Иосифом, то почему там не могло оказаться и «Киевское письмо»?
Не киевское «Киевское письмо»
Аркадий Гайсинский
1.
«В 1896 г. из хранилища древних книг /генизы/ египетского города Фустата в Кембриджский университет было передано значительное количество древних рукописей, написанных на иврите. Среди прочих там находилась одна, вызвавшая особый интерес американского учёного Нормана Голба и получившая впоследствии название «Киевское письмо». «Киевское письмо» представляет собой кусочек тонкого пергамента размерами 22.5 см. в длину и 14.4 см. в ширину в самой широкой части…. Весь текст, за исключением одного слова в последней строке написан квадратным еврейским шрифтом, очевидно, пером с широким наконечником. Характер письма профессиональный, а не любительский или небрежный. Каждая буква читается отчётливо…. Сам текст представляет собой рекомендательное письмо, составленное представителями еврейской общины для своего неудачливого единоверца».[1]
Далее — выполненный Норманом Голбом перевод указанного письма, в котором номер строки соответствует номеру строки оригинала:
1. Тот, кто первый среди главных, тот, кто украшен диадемой «Конечный и Первый».
2. тот, кто слышит шепчущий голос и слушает громкую речь и язык — да хранит их
3. как зеницу /ока своего/ и позволит им жить, вознесясь высоко, подобно Нахшону, как первым
4. людям правды, презирающим выгоду. дарующим любовь и доброту, представляющим милостыню,
5. стражей спасения, чей хлеб всегда доступен каждому страннику и прохожему,
6. святым общинам, разбросанным по всем уголкам /мира/: да будет воля
7. Владыки Мира /покоя/ дать им возможность жить, как корона мира /покоя/! Теперь, наши князья и господа,
8. мы, община Киева, /этим/ сообщаем вам о трудном деле этого /человека/ Мар Яаакова бен Р.
9. Ханукки, сына /добрых людей/. Он был тем, кто даёт, а не тем. кто
10. берёт, до того времени, пока ему не была предрешена жестокая судьба, и брат его пошёл и взял деньги
11. у иноверцев: этот /человек/ Яааков стал поручителем. Его брат шёл по дороге, и тут пришли
12. разбойники, которые убили его и взяли его деньги. Тогда пришли кредиторы
13. /и в/взяли этого /человека/ Яакова, они наложили железные цепи на его шею
14. и кандалы на его ноги. Он находился в таком положении целый год /.. и после../
15. этого мы поручились за него. Мы заплатили 60 /монет/ и теперь ещё
16. осталось 40 монет. поэтому мы послали его по святым общинам
17. чтобы они могли оказать милость ему. И теперь, наши господа, поднимите ваши глаза к небесам
18. и поступите в соответствии с вашим добрым обычаем, вы, кто знает, как велика добродетель
19. милостыни, как милосердие избавляет людей от смерти. Но мы не те, кто предостерегает,
20. а те, кто напоминает, и будет милость для вас перед Владыкой,Вашим богом.
21. Вы будете вкушать её в этом мире, и её присутствие останется для мира грядущего.
22. Только будте сильными и обладайте мужеством добра, и не бросайте слова наши
23. себе за спину, и пусть Всесущий благословит вас, и восстановит Иерусалим в ваши дни,
24. и спасёт вас и также нас с вами. А/минь?/ А/минь?/ А/минь?/б-к-з/
25. Авраам Парнас /…/ эль бар М-н-с Реувен бар
26. Гост-та бар Киб-р Коген Самсон
27. Иуда, по прозвищу Сор-т-а Ханука бар Моисей
28. К-о-ф-ин бар Иосеф М-н-р бар Самуил Коген
29. Иуда бар Исаак Левит Синай бар Самуил
30. Исаак Парнас.
/ руническим письмом/ хокурюм «Я прочёл это»[2]
2.
Предлагаю рассмотреть по сути письма саму возможность реализации содержащейся в нём просьбы о материальной помощи его предъявителю. Сказано, что Яаков бар Ханука по известной причине был посажен в долговую тюрьму. Условие его оттуда освобождения есть уплата 100 монет (сумма в 100 монет была эквивалентна 100 граммам золота)[3]. Евреи общины, членом которой являлся и указанный Яаков бар Ханука, решили помочь единоверцу и собрали для его выкупа 60 монет, недобрав до нужного количества 40.
Однако, совершенно ясно, что, ходатайствуя за Яакова бар Ханука, евреи киевской общины становились его гарантами — ведь освободить их протеже из-под стражи взыскивающая инстанция могла согласиться, лишь получив от общины соответствующие обязательства на возврат оставшихся 40 монет долга. А какие гарантии в получении долга могла, в свою очередь, иметь община, послав должника в далёкий и опасный путь (напомним, что его брата ограбили и убили разбойники) с целью сбора недостающих монет? Допустим, что Яаков бар Ханука всё-таки вышел за пределы Киева, имея в руках подписанное уважаемыми людьми письмо с просьбой о содействии. Как же с точки зрения сугубо организационной происходило погашение долга? Прибыв в город, где была еврейская община (а еврейские общины были, практически, во всех крупных городах), проситель предъявлял письмо старейшинам и ждал решения по сути обращения, а именно: в каком размере желаемая помощь будет оказана. Ибо если евреи Киева не в состоянии были добавить к собранным 60 монетам ещё 40, то кто знал, где и когда просителем будет собрана нужная сумма?
И вот здесь-то и возникает вопрос: а как же вёлся учёт пожертвований — ведь без такого учёта указанное письмо превращалось, говоря современным языком, в источник нетрудовых доходов: предъявитель послания мог получить гараздо более денег, чем был должен. Ни авторы подобных обращений, ни его адресаты не могли не понимать этого и должны были предусмотреть меры, исключающие мошеничество. Таких мер возможны две:
- или вести учёт полученных просителем денег, по мере его продвижения,
- или обращаться за помощью только к одной конкретной общине.
Согласимся, что первый вариант не реален из-за множества с ним сопряжённых сложностей. Очевидно, имел место второй вариант, то есть за помощью обращались только к конкретной общине.
И вот что выясняется: то, что строка «8» рассматриваемого письма
«… мы, община Киева,/этим/ сообщаем вам о трудном деле этого /человека/ Мар Яаакова бен Р».
должна быть понята так, как и была сразу понята профессором Н. Голбом:
«мы сообщаем вам, общине Киева, о трудном деле этого /человека/ Мар Яаакова бен Р.»
Своё решение «перевернуть» смысл написанного Н. Голб объясняет тем, что основывывался на общем смысле письма и решил, что:
«… спорное предложение волей-неволей должно быть переведено так».[4]
Увы, это далеко не единственный случай, когда приходится констатировать «невольное», как бы даже и не зависящее от желания исследователя, решение проблемы, но выступающее затем аргументом в трудах историков. Вот и в данном случае письмо должно называться «Киевским» не потому, что было написано в Киеве, а потому, что было адресовано конкретно киевской еврейской общине. Полагаю, что доказательство этому находится в самом письме (было условлено касаться лишь бюрократической стороны рассматриваемого письма):
Заметим, что первая подпись принадлежит человеку, рядом с именем которого стоит определение, указывающее на особое его положение и заслуги перед общиной — «парнас»[5], что означает «должностное лицо, назначенное для заботы об общинной собственности и членах общины. Титул «парнас» широко применялся везде в средние века для обозначения тех, кто оказывал финансовую помощь еврейской общине, делая вклад в благотворительные фонды, строительство и ремонт синагог и т.д.«[6] Далее следуют подписи без уточнения какого-либо положения их владетелей, но последняя подпись также имеет определитель аналогичный первой подписи то есть «парнас». Но почему имена наиболее уважаемых членов общины разделены: «Авраам парнас» — начальная подпись, а «Ицхак парнас» — последняя?
Но есть одна деталь, на которую не возможно не обратить внимания на подлиннике письма: «Имя Исаака Парнаса, очевидно, написано собственноручно»[7]. И здесь слово «очевидно» нужно воспринимать не как вводное слово, но отображающее то бросающееся в глаза объстоятельство, что подпись Исаака Парнаса отличается от текста письма и формой букв, и их величиной[8], то есть почерк Ицхака Парнаса совершенно отличается от почерка того, кто написал письмо.[9] Иными словами, объяснение того, почему в отличие от прочих общинников Ицхак Парнас подписался собственноручно в конце письма, состоит в том, что означенный Ицхак был членом общины, получившей ходатайственное письмо, а не написавшей его. То есть Ицхак Парнас принадлежал к киевской еврейской общине, по отношению к которой «киевское письмо было «входящим», а не «исходящим», что следует рассматривать как свидетельство реальности послания.
3.
Известный американский учёный — специалист по древней восточной лингвистике и истории Омельян Прицак посчитал слово «хокурюм»[10] визой хазарского чиновника и отнёс его к орхонской ветви тюркских языков, переведя на русский как «Я прочёл это»[11].
Полагаю, что логика, приведшая переводчика к такому выводу, была такова:
- указанное слово расположено после основного текста письма и на другом языке. Информативность этого слова минимальна: оно походит на визу подобно: «ознакомлен», «проверено», «разрешаю»
- во времена написания[12] упомянутого письма, то есть в первой половине 10в., в Киеве находился хазарский наместник;
- вероятно, что указанное слово-хазарское;
- хазарский язык до сего дня науке неизвестен и предположительно отнесен к орхонской ветви тюркских языков.
Вот почему попытка расшифровки слова-визы была направлена по «тюркскому пути», так как считается, что хазары были этническими тюрками и, следовательно, говорили на одном из древнетюркских наречий.
Но если мы имеем дело с официальным завизированным документом, то его следует рассматреть с бюрократической точки зрения. Бюрократическая система является необходимым следствием государственности, а визирование документов — важным условием её существования: виза указывает на личность чиновника и определяет его ответственность за последствия принятого им решения. И в этой связи возникает определённое сомнение о назначении расположенной в конце письма визы. Суть же сомнения в том, что она безымяна, то есть не указаны ни имя, ни должность того официального лица, которое визу наложило. Однако, вечный и незыблемый закон делопризводства гласит: если установлено, что данный документ должен быть завизирован, то должны быть указаны должность и имя лица, наложившего визу или некий знак (печать) его определящий. В данном случае отсутствует и то, и другое. Поэтому перед нами явное и грубое нарушение элементарной бюрократической нормы, дающее повод для сомнения: является ли слово в конце письма визой?
И вот ещё что:
Известно, что не сохранилось ни единого свидетельства существования именно хазарский письменности и нет никаких оснований отождествлять таковую с «орхонской ветвью тюркских языков» уже потому, что на территории Хазарского каганата не известны никакие свидетельства с надписями орхонского типа, к какому относит О. Прицак рассматриваемую резолюцию. Но, даже согласившись с таким решением, следует отметить замечание самого же О. Прицака о том, что в данном случае «некоторые буквы по сравнению с нормальными орхонскими стандартами.. написаны как бы в зеркальном отражении». И хотя «такие случаи хорошо знакомы тюркской рунологии»[13], невозможно поверить в то, что два различных способа начертания букв имеет место в одном коротком слове.
Очевидно, что предложенная О. Прицаком версия перевода слова, написанного руническим шрифтом в конце Киевского письма, не может быть признана убедительной и оставляет поле деятельности для лингвистов.
4.
Закономерен вопрос: если письмо было обращено к Киевской общине, то есть Киев был единственной и конечной точкой назначения письма, то как оно очутилось в генизе Фустатской синагоги? Неужто Яаков бар Ханука добрался до Египта? На этот вопрос отвечает сам Н. Голб:
«Таким образом, имелась большая вероятность того, что все тексты хазарской переписки в виде отрывочных фрагментов сохранялись между 13 и 16 столетиями в Каирской генизе или других хранилищах старых еврейских рукописей этого города».[14]
Откуда следует, что если в Каире оказалась переписка Хасдая ибн Шапрута из Кордовы с царём Хазарского каганата Иосифом («Текст Шехтера»), то почему там не могло оказаться и «Киевское письмо»?
И наконец:
«Предлагаемый текст является, очевидно, наиболее ранним документом содержащим упоминание названия Киев».[15]
___
[1] Норман Глоб и Омельян Прицак. Хазарско-еврейские документы 10в. Москва-Иерусалим.1997. сс.19-21.
[2] Н. Голб и О. Прицак. Ук. соч. сс.30-31.
[3] Там же. с.22.
[4] Там же. с.21.
[5] «Парнас» /мн. число «парнасим»/— отглагольное существительное ивритского глагола «лепарнес»-«кормить, давать пропитание».
[6] Н. Голб и О. Прицак. Ук. соч. . с.43.
[7] Там же. с.23.
[8] Там же. с.20
[9] Там же. Илюстрации.»Киевское письмо». Фотография в рентгеновских лучах.
[10] Перевод этого слова сделан Омельяном Прицаком. Там же. сс.62-64.
[11] Там же. сс.30-31.
[12] Там же. с.36
[13] Н. Голб и О. Прицак. Ук. соч. с.62.
[14] Н. Голб и О. Прицак. Ук. соч. сс.102-103.
[15] Там же. с.36.
уважаемые участники обсуждения, наверное, я выражу совершенно не научную точку зрения (научным называется когда для обоснования своего мнения ссылаются на задокументированное мнение ученого, известного в научной среде). Это скорее интуитивные догадки, не более того. А что если это письмо было написано там где его обнаружили — в Каире (Фустат район, который называют Старым Каиром), в Северной Африке и было соответственно адресовано к жителям близлежащих областей или самого Каира, где поручителей письма могли знать поименно. А слово q-i-i-b(v) какое-то, например, арабское название.
И еще важный, как мне кажется, момент. Как была определена датировка письма -10 век? Графически это стандартный каллиграфический ивритский шрифт, написанный, вероятно, профессиональным сойфером на пергаменте, что не говорит ни за, ни против общепринятой датировки. Имена некоторых поручителей, точно не переведенные, могли бы быть какими угодно и хазарскими (хотя какие имена были у хазар не известно, не считая имени первого царя, принявшего иудаизм — Булан) и т.п.
А то что называли тюркскими или хазарскими рунами — например, каракули кого-то кто решил потренироваться в ивритском письме?
Вышесказанное ничуть не умаляет общепризнанных мнений, а также указанных здесь.
Опять же хочу напомнить, данное мнение не претендует на научность, но может подвигнет некоторых открывать новые аспекты данного исторического документа, с уважением
Уважаемый Моше!Вы задаёте совершенено справедливые вопросы, которые показывают, что историческая логика- это логика человеческого бытия..
Мы не знаем в тех правил, которые были установлены между общинами для идентификации подателя подобного письма, но таковые правила , конечно же, были. И несомненно , что письма с просьбой о помощи были «однонаправлены»
По поводу «количества поручителей»- это.очевидно, связано с тем, что помощь выделялась из денег общины, поэтому было нужно согласие не только П\министра,(Парнаса), но и членов «Кнессета»
Я уверен, что если бы Вам пришлось раработать схему отношений в указанной ситуации, исключающую мошененичество- Вы бы сделали это, не забыв, при этом истинное во все времена :«Доверяй- но проверяй»
Уважаемый Абрам! Список приведенных фамилий- впечатляет.Вот только самого Нормана Голба забыли, а ведь он честно признался, что «волей-невполей» перевернул смысл написанного
спасибо уважаемый Аркадий, с интересом читаю ваши тексты о хазарской истории,
теперь несколько вопросов:
-если письмо написано не в Киеве, а в Киев, то где указано место отправки, ведь тогда киевской общине надо ломать голову кто им писал;
-если письмо написано в Киеве, тогда куда с ним отправили р. Яакова;
-почему в письме указано столько поручителей,обычно достаточно подписи руководителя общины,может это имена тех, кто спонсировал владельца письма;
-«как же вёлся учёт пожертвований — ведь без такого учёта указанное письмо превращалось, говоря современным языком, в источник нетрудовых доходов», если написано, что р.Яаков «был дающим, а не берущим»,значит ему доверяли и не предполагали мошеничество;
-может письмо предполагалось для предъявления евреям в округе Киева,где имена подписавших были знакомы,а в Каир попало другим путем;
-насчет монет: К.Цукерман предполагает,что это были гривны,такие серебрянные бруски по двести с чем-то грамм,разделив на 12,при тогдашнем курсе серебра, получите вес в золоте;кстати солид еще называли щелягом в Белоруссии;
-в указанных именах два представителя названы когенами,одно написано в не ивритской орфографии;
еще раз спасибо за интересную статью
Уважаемый Аркадий! Вряд ли Вам стоит выдавать за «факт» (!!) своё вполне дилетантское МНЕНИЕ, что Киевское письмо написано не в Киеве. Если бы Вы серьёзно ознакомились с литературой вопроса, то увидели бы, что крупнейшие учёные, занимавшиеся Письмом (не только Н. Голб, но и П. Голден, и К. Цукерман и др.) придерживались другой точки зрения. Но и у Вашей точки зрения есть уважаемые сторонники — М. Эрдаль, С. Шварцфукс. Пока что ни одна, ни другая точка зрения НЕ ДОКАЗАНЫ. Вот если бы Вам удалось найти, скажем, другой экземпляр Письма с отметкой, что написано оно во Владимире (Волынском), Вы поставили бы читателей перед ФАКТОМ. А пока дело обстоит совсем не так, как Вы себе это представляете…
Уважаемый Абрам! Дело ведь не в количестве золота, а в том факте, что «письмо» написано не в Киеве, как принято считать.
Приятно узнать о памятнике «письму»- только бы казаки не снесли при смене власти .
Ася указала адрес моей статьи в «Еврейской старине», где рассказано об основных интерпретациях памятника почти за четыре десятилетия. Аркадий Гайсинский вновь обращает наше внимание к этому документу, что, на мой взгляд, очень хорошо. Но в двух (не самых главных) случаях автору заметки верить не следует. Первое — он уверяет, что долг Яакова иноверцам составил 100 г. золота, и ссылается на с. 22 русского издания книги. Но там говорится другое (можно проверить). Много позже издания книги парижский историк Константин Цукерман провёл очень тщательное исследование и пришёл к заключению, что долг составил 100 солидов, что тогда равнялось 4 кг. серебра. И второе — автор заметки считает Киевское письмо не киевским. Кто заглянет в мою статью, увидит, что некоторые исследователи с таким мнением согласны. Но подавляющее большинство историков думают иначе! Косвенно об этом свидетельствует факт, чо в прошлом году в Киеве на здании Центральной снагого (ул. Шота Руставели) установлен мини-памятник Киевскому письму — бронзовая копия пергаментной рукописи.
А вот в случае с т.наз. “Киевским письмом” я как раз скептик (не во всем же мне быть оптимистом и даже “ура-патриотом”!). Свои соображения я выразила в переписке с ув. Абрамом Торпусманом и мы даже нашли довольно весомые точки пересечения.
http://s.berkovich-zametki.com/y2019/nomer3/atorpusman/
@http://s.berkovich-zametki.com/y2019/nomer3/atorpusman/@
Относитесь к тогдашним людям точно так, как к теперешним. Не все были праведники. Многие не гнушались использовать, говоря современным языком, “письма счастья”, чтобы сделать пару монет.
Кстати, еще один довод привел корреспондент под статьей Торпусмана под ником Българин
06.10.2019 в 17:29
Он написал:
Рунический надпись на донско-кубанское письмо. Видно, что получается слово „а`тгцнæ”, которое, вероятно, представляет выражение „а`таг цанæ”, соответствующее совр. осет. ættæg cъen – дающий имущество, или дающий деньги…
Вот этот человек, скорее, всего “дал денег”. Он мог сказать собирателю: “я не знаю иврита и не могу подписать по-вашему”. И ему могли ответить (если продолжить наши построения): “подпишись на своем языке”. Вот он и написал: “дал денег”…
Там же, в переписке, я обратила внимание, что в письме говорится что узника заковала в кандалы и железные оковы. Для 10 века это сомнительно. На территории нынешней Венгрии была развитая металлургия, и то позже, но не в Киевской Руси. Даже мечи были привозные. Но вряд ли кто-нибудь будет привозить цепи и кандалы для узников.
Каирская гениза — известнейшая. Я машинально упомянул её т.к. о хранилище в Фустате узнаю впервые. Фустат был столицей Египта, почему-то совершенно забытой.
Всё, писанное на древнееврейском — языке Торы — рассматривалось, хотя бы отчасти, как священный документ. И могло быть передано в Каирскую генизу — в архив — для сохранения.
К писанному слову, редкому в древности, вообще относились с благоговением.
Толкование интересное и, надо думать, верное.