Анатолий Ясеник: История одного портрета

Loading

Анатолий Ясеник

История одного портрета

В 2006 году на традиционном ежегодном гала-концерте «Фолксбине», единственного в Нью-Йорке театра «говорящего на идиш», я сделал несколько, на мой взгляд, интересных, портретных снимков. Концерт на этот раз проходил в знаменитом Town Hall на Бродвее (своего здания у театра нет уже много лет), и было там много знаменитостей мирового уровня в том числе, например, Клэр Бэрри из легендарного дуэта «The Berry Sisters» и Бэл Кауфман, внучка писателя Шолом-Алейхема. Оба эти портрета много раз демонстрировались на моих фотовыставках. В 2011 году на ежегодных шолом-алейхемских чтениях в манхэттенской синагоге Brotherhood один из них я подарил Бэл Кауфман. Это было в год ее столетнего юбилея. Портрет в связи с такой, очень круглой, датой был опубликован в нескольких газетах…

Бел Кауфман
Бел Кауфман

А спустя несколько недель в редакции газеты «Еврейский мир» пришла одна из читательниц и представилась: «Гися Фридлянд. Благодаря вашей газете я узнала, что в Нью-Йорке живет удивительная женщина, о встрече с которой я мечтаю всю жизнь. Я хотела бы поговорить с Ясеником Анатолием, который написал статью о внучке Шолом Алейхема Бел Кауфман и попросить его познакомить нас». Я встретился с Гисей. Вот ее простая и, тем не менее, удивительная история.

Ей 90 лет. Родилась в Бобруйске и была старшей дочерью в семье портных: папа, мама, брат — все портняжничали и были очень заняты, а маленькая Гися была предоставлена самой себе. Когда же ей исполнилось 6 лет, соседка записала ее в нулевой класс 10 показательной еврейской школы. Именно здесь и произошла первая встреча девочки с творчеством Шолом-Алейхема. Она читала его запоем на идиш (До сих пор, кроме прекрасного владения русским и английским языками, она читает, пишет и говорит на идищ. Правда, кроме нескольких газет на русском языке, у неё в доме нет русского радио и телевидения — ей они не интересны). Для Гиси Шолом-Алейхем навсегда остался любимым писателем, потому что он гениально писал о той местечковой жизни, которая ей была хорошо знакома…

После окончания школы в 1938 году девушка поехала в Ленинград и поступила в горный институт, устроившись позже на работу чертежницей в управление аэродромного строительства. Вскоре началась война и Гися, не закончив 3 курс, начала работать в камеральной группе, в Красном Селе, где строился аэродром. Когда фашисты подошли к Красному Селу, Гися эвакуировалась вместе с ликвидационным комитетом строительства аэродрома в город Череповец Вологодской области. В 1942 году Гися получает письмо от брата: семья, которую она долго разыскивала, оказалась в Хoрезмской области. В 1944 семья собрaлась в Бобруйске. Гися работала, брат пошел в школу, отец был на фронте…

Прошли годы, родители ушли в мир иной, и Гися с сыном решили уехать в Америку. Сын сказал: «Мама, здесь мне ничего не светит, но без тебя я никуда не поеду».

2 ноября 1979 года они уехали из Бобруйска. Брест, Варшава, Австрия, Италия и… 27 декабря 1979 года они вступили на землю Америки в Нью-Йорке. Было тяжело без языка. Жили в Боро Парке. Гися устроилась к еврейское кафе поваром. В 1981 году стала жить отдельно в своей квартире. Поступила учиться на вечернее отделение Adelphi Institute и в 1984 году его успешно закончила. Белорусская девочка стала настоящей американкой. В течение последующих 19 лет Гися безвоздмездно работала волонтером в благотворительной организации Jewish Board of Family and Childrens Services. Владея английским языком, она помогла многим вновь прибывшим иммигрантам из Белоруссии…

Появилось больше свободного времени, и Гися много читала. И надо же было тому случиться, чтобы ей на глаза попалась моя статья с портретом Бэл Кауфман (напомню, я его вручил Бэл в день её столетия и с тех пор иногда перезваниваюсь с ней, когда она милостливо это разрешает). «Как вы начнете беседу с Бэл Кауфман, если она состоится?» — спросил я Гисю. Она ответила: «Я скажу ей: Дорогая Бел, знаю, что вы говорите на русском языке, and I know you speak English, нор их вил нит айх реден аф идиш аф шолем алейхемс идиш»

Я позвонил Бел и попросил принять Гисю, поведав её истори, сообщив возраст. «Она еще совсем девочка, — сказала внучка Шолом-Алейхема — но все же я хотела бы с ней встретиться. Вот только подлечусь немного — упала на днях». После того разговора прошло достаточно много времени, почти два года, а встреча по разным причинам так и не получалась. Выручили те же шолом-алейхемские чтения. На этот раз, совсем недавно, в день 97 летия со дня смерти писателя. Я отправил присланное мне приглашение Гисе. И долгожданная встреча состоялась. Они познакомились 19 мая в синагоге The Brotherhood Synagogue, обменялись телефонами и поговорили, правда, очень немного. Гися вручила Бэл испеченный по этому случаю лейках, что вызвало у внучки почти детский восторг… Кто знает, может быть, они еще встретятся и если не дома у Гиси, то в «клубе для пожилых людей», именуемом Sunrise, который она посещает много лет? Во всяком случае, Бэл приглашения приняла. А, может быть, на 98-ю годовщину (Yahrzeit) Шолом-Алейхема? В любом случае —пожелаем им обеим прожить до 120.

Бэл и Гися
Бэл и Гися
Print Friendly, PDF & Email