Сергей Баймухаметов: Первый и последний из могикан

Loading

21 августа Анатолию Гладилину исполнилось бы 85 лет. Он не дожил до юбилея два года. Его смерть не вызвала громкого отклика даже в литературной среде. А ведь Анатолий Гладилин — основоположник. В сентябре 1956 года в журнале «Юность» вышла его повесть «Хроника времен Виктора Подгурского».

Первый и последний из могикан

Сергей Баймухаметов

Анатолий Гладилин

Конечно, все проходит, и в литературном мире — тоже. Тем более, когда литература в России перестала быть значимым фактором общественной жизни.

Известность, славу Гладилина в конце 50-х и начале 60-х годов сейчас невозможно представить. Он сам, тогда еще студент Литинститута, поначалу не понимал и не осознавал:

«Однажды меня вдруг пригласили выступить с писательской бригадой в каком-то студенческом клубе… Я сначала подумал — зачем мне это? Но мне сказали, что заплатят 15 рублей. Для бедного студента — большие деньги. У нас стипендия была 22 рубля. И я поехал в этот клуб. Писательская бригада села в президиум, а я решил, что мне нечего делать на сцене, я сяду вместе со студентами. Ну, вызовут выступать — выйду. Сижу, смотрю, все как обычно: на сцене кто-то говорит, а студенты слушают вполуха, читают книжку или журнал, или кроссворды решают. Потом объявляют: «А теперь выступит Анатолий Гладилин, автор…» Не успели даже сказать, автор чего, — зал вдруг встал и начал аплодировать. Бросили книжки, кроссворды, а я еще не вышел на сцену. Стал я что-то говорить, нес, наверное, какую-нибудь ахинею, но принимали каждое слово буквально на ура, была какая-то такая реакция зала, для меня совершенно неожиданная и фантастическая, что после этого я понял: да, видимо, моя «Хроника» имеет успех… Тогда, после моей первой речуги в студенческом клубе, я еще год с охотцей выступал перед читателями, и уже предвидел реакцию зала. Однажды я даже расстроился, потому что один, как мне показалось, очень серьезный молодой человек сказал: «Вы знаете что, Толя: обидно, но я никогда больше не буду читать ваши книги, потому что такую вещь, как «Хроника», вы больше не напишете, лучше такой книги написать невозможно. Так что, извините, больше я вас читать не буду».

А вот свидетельство Василия Аксенова. Ресторан «Балатон», 1960 год, первый юбилей журнала «Юность», 5 лет со дня выхода первого номера:

«Мне, молодому врачу, в этот вечер двадцать семь. Через несколько дней выйдет номер с моим первым романом «Коллеги». Пока я всего лишь автор двух жалких рассказиков, напечатанных в «Юности» в прошлом году. Неужели я увижу сегодня этого знаменитого Гладилина и довольно известного Евтушенко? Я стал оглядывать зал в поисках легендарного Гладилина. Увы, найти его не удалось… Из праздничного калейдоскопа стали вырисовываться другие, знакомые по фотографиям лица авторов… Вдруг как живой на дальнем от меня конце стола определился востроносый Евтушенко. Фигура уже почти на уровне Гладилина!»

Вы поняли? В восприятии Аксенова в 196о году Евтушенко — «фигура уже почти на уровне Гладилина!»

Анатолий Гладилин стал знаменитым и — как показало время — вошел в историю литературы в 21 год. В тот день, когда в 1956-м, в сентябрьском номере журнала «Юность», появилась его повесть «Хроника времен Виктора Подгурского».

Всё началось с Юности

Подчеркну: в историческом плане суть не в славе (мало ли было и исчезло знаменитостей на год или даже на десять лет), а в том, что Гладилин — основоположник. И пусть сейчас его почти и не помнят, а то и вовсе не знают, он был родоначальником нового литературного направления.

Поразительно название повести: «Хроника времен…» Никакой предполагаемой в связи с этими словами «хроники» там и близко не было. Ни строек коммунизма, ни преодоления трудностей на производстве, ни комсомольского задора, ни борьбы с врагами и шпионами, никакой «нашей бучи, боевой и кипучей». Даже совсем наоборот — что-то камерное, личное, не несущее никакой «общественной тематики», несколько месяцев из жизни вчерашнего десятиклассника, неудачника, не поступившего в институт, страдающего от несчастной любви. Ну разве что указывается один раз 1953 год. Только не в связи со смертью Сталина, а с невиданным в тот год конкурсом при поступлении в вузы. Тогда и не попал в институт Подгурский.

Первая и главная книга

«Хронику…» сразу же могли бы расценить как некий вызов общему течению и разгромить в пух и прах, на корню уничтожить новое направление, но — вовремя не разглядели, не учуяли. Наверно, решили: «да кому нужна эта мелкая повестушка», в которой описываются унылые страдания 17-летнего нытика, получившего первый сильный удар по самолюбию. Звезда школы, «король вечеров» Виктор Подгурский провалился на экзаменах в институт. А его школьная любовь (романтическая, платоническая, даже первого поцелуя у них не было) Нина Истрина — поступила. Не куда-нибудь, а в МВТУ, который на вступительных экзаменах расшифровывали: «Мы Вас Тут Угробим». В то время и долго еще после самыми интересными для молодежи (огромный конкурс!) были не финансово-экономическая «Плехановка» или сулящий загранкомандировки МГИМО, а технические вузы — МИФИ, ФизТех, МВТУ, МАИ… И теперь у Нины — новая, другая, увлекательная жизнь. А Виктор цепляется за их прошлое, за десятый класс, когда они были вместе… Хоть и прекрасное, но вчерашнее, ушедшее, и постоянное возвращение Виктора в те канувшие дни — уже скучновато, в то время как у нее в МВТУ… Бурлитновая, яркая, захватывающая жизнь.

Все понятно, отстал от поезда, печально. Печально для него, для Виктора. И что? Неужели это кому-то интересно? Тем более, в литературе и для литературы «социалистического реализма», обязанность которой — «воспевать свершения»?

На самом же деле камерная маленькая повесть стала настоящей хроникой. Отображением времени, коренных его изменений.

Виктор Подгурский и его друзья — наверно, первое более или менее свободное поколение, выросшее в сталинской советской казарме. Какая бы она ни была, а время брало свое: в городах появились новые молодые люди — легкие, веселые, образованные, остроумные. Читать про них, открывать их для себя, узнавать, что и как они говорят — было необыкновенно интересно. Другой язык, другие герои. С одной стороны — близкие, сегодняшние, а с другой — далекий, столичный, заманчивый образец для подражания. Как вспоминал сам Гладилин о том времени и той литературе:

«Эти книги рассказали о том, что на самом деле происходило с современной молодежью… Мы писали языком, которым говорила молодежь. Но только потом — через несколько десятилетий — я понял, что мы действительно были счастливчиками. Нам дико повезло — мы оказались в нужном месте в нужное время».

Эти книги, их герои и у нас, уже в другом поколении читателей, назывались «современными». Ведь мы продолжали жить в казарме. Конечно, далеко не в такой, как сталинская, но идеологически и житейски скучной, казенной. А тут — другая речь, другая жизнь. «Современное» — было ключевым словом и понятием для нас, отроков и юношей 60-х годов. Все мы хотели быть «современными». То есть раскрепощенными, умными, остроумными. Непременно — остроумными. Как герои Гладилина: «Погода странная, в стиле «дворника в раздумье». Неизвестно, солнце будет или дождь, поливать улицу или нет? Вот. И в такую погоду ты умрешь. На твоей могиле поставят дамскую туфлю размера… Какой у нее размер?»

Это был не язык улицы (с его явственной тогда «блатной феней»), а язык образованной, интеллектуальной молодежи. Придя из жизни в журнал, он из журнала распространился повсеместно. «Юность» заговорила языком образованной молодежи, и наоборот — молодежь заговорила языком «Юности».

Это было стильно.

«Хроника времен Виктора Подгурского» стала знаменательной не только для ровесников Гладилина, не только для нас, рожденных в конце сороковых — начале пятидесятых. Вот сегодняшнее свидетельство — колумниста «Вечерней Москвы» Ольги Кузьминой: «Я читала ее через двадцать лет после выхода (то есть в 1976-м — С. Б.); мне было десять (десять лет! — С. Б.), журнал, сохранившийся, а точнее — сохраненный специально на даче, пах осенью, старым домом и сыростью. Но страницы! Что было на них, какая свежесть! Наверное, я не поняла тогда и половины, не измерила глубину написанного точно, но засунула журнал под подушку, не в силах с ним расстаться. Что это было, эта повесть? Какая-то фантастически искренняя исповедь, как сказать иначе».

Сказать, наверно, невозможно. Только прочитать и прочувствовать. При этом учтем: так она подействовала на сознание, на душу десятилетней девочки.

С «Хроники времен Виктора Подгурского» началось явление в литературе, названное «исповедальной прозой», «молодежной прозой», «городской прозой». Почему-то оно вызывало противодействие не только в чиновно-государственной, но и в литературной среде, в некоторой ее части.

Городской пейзаж

Тогда же зародилась и советская «деревенская проза». Прекрасная литература. Но отдельные апологеты-критики почему-то начали противопоставлять ее «городской». Одна из громких статей конца 60-х так и называлась — «Земля и асфальт». Почему-то «духовность» и «нравственность» отдавались исключительно деревне и «деревенской прозе».

И, наконец, стали утверждать, что «исповедальная проза» — вовсе не литература, не русский язык, это «дурновкусие», «они просто не умеют писать». Возможно, тогда основатель и первый главный редактор журнала «Юность» Валентин Катаев и придумал в «Святом колодце» (1967 год) мовизм — как иронический ответ на эти выпады. Он написал о встрече в Техасе не то с реальной, не то с выдуманной им старой вдовой, интересующейся художественным творчеством:

«Она обрадовалась, как дитя, и даже захлопала в ладоши, узнав, что я являюсь основателем новейшей литературной школы мовистов, от французского слова mauvais — плохой, — суть которого заключается в том, что, так как в настоящее время все пишут очень хорошо, то нужно писать плохо, как можно хуже, и тогда на вас обратят внимание; конечно, научиться писать плохо не так-то легко, потому что приходится выдерживать адскую конкуренцию, но игра стоит свеч, и если вы действительно научитесь писать паршиво, хуже всех, то мировая популярность вам обеспечена.

— Вообразите, я об этом до сих пор ничего не слышала, — в отчаянии воскликнула она, — наш Техас в этом отношении такая жуткая провинция! Мы обо всем узнаем последними! Но вы действительно умеете писать хуже всех?

— Почти. Хуже меня пишет только один человек в мире, это мой друг, великий Анатолий Гладилин, мовист номер один».

Гладилин смеялся и гордился, высоко ценил звание «мовиста номер один».

В 1966-м, через два с лишним года после погрома, устроенного Хрущевым на встрече с интеллигенцией, отдельного поношения удостоился и Гладилин. Только что в журнале «Юность вышел роман «История одной компании», им заинтересовался «Мосфильм», заказал и принял к производству сценарий — и вдруг… Далее лучше процитировать самого Гладилина: «И тут доклад первого секретаря ЦК ВЛКСМ товарища Павлова на съезде комсомола, где он говорит, что все у нас хорошо, но вот только воспитанию советской молодежи мешают происки американского империализма и книги Анатолия Гладилина. И несколько цитат из «Истории одной компании». Все. Этого было достаточно, чтобы, естественно, ни сценарий, ни пьеса не увидели свет. «История одной компании» была напечатана отдельной книгой лишь через десять лет, а как современный писатель я перестал существовать».

Потом была долгая и сложная жизнь. В 1976 году Гладилин эмигрировал. Его книги изъяли из библиотек. В эмиграции он работал в парижском бюро радио «Свобода», писал и издавал новые книги.

В истории литературы его имя связано прежде всего с повестью «Хроника времен Виктора Подгурского». 25 лет назад, в 1995-м, Булат Окуджава посвятил Гладилину стихотворение, которое заканчивалась строчками:

Что этот мир без нас, всех вместе взятых?
Он весь расположился у крыльца,
А хроника времен 50-х
Не кончилась — нету ей конца.

Нина Истрина, вчерашняя десятиклассница, героиня «Хроники времен Виктора Подгурского», пела у пианино осенью 1953 года:

Листья осыпаются в саду.
По привычке к вам я забреду
И, как много лет назад,
Поведу вас в листопад,
В тихо осыпающийся сад.
Это было так давно,
Что грустить уже смешно,
Ну, а если грустно, все равно…

Анатолий Гладилин умер в Париже 24 октября 2018 года. Первый и последний из могикан. Прощайте, кумиры нашей юности. Листья осыпаются в саду.

Анатолий Гладилин, Булат Окуджава, Владимир Максимов и Виктор Некрасов, Париж, 1978 год
Print Friendly, PDF & Email

5 комментариев для “Сергей Баймухаметов: Первый и последний из могикан

  1. В.П. Аксёнов: «…Неужели я увижу сегодня этого знаменитого Гладилина и довольно известного Евтушенко? Я стал оглядывать зал в поисках легендарного Гладилина. Увы, найти его не удалось… Из праздничного калейдоскопа стали вырисовываться другие, знакомые по фотографиям лица авторов… Вдруг как живой на дальнем от меня конце стола определился востроносый Евтушенко. Фигура уже почти на уровне Гладилина!»
    «Всё началось с Юности…” — трудна сказать, с чего/с кого началось, однако, кроме Юности был Новый Мир с Одним днём Ивана Денисовича, были Гаспаровы (М. и Б.), Лурье, Булат, Стругацкие…”В окопах Сталинграда” В. Некрасов, Бэлла А. И А. Вознесенский, Е.Винокуров и А.П. Межиров… Никого из них больше нет… Да и Юнна Мориц была другой…
    А Е.Е. всегда был…не важно, о покойниках пусть радио споёт нам…
    Политкорректность и гуманизм – понятия достойные. Важно, кто определяет и толкует эти понятия, простой сов. инженер, “утомленный высшим образованием” или Булат с Гладилиным, Самуил Лурье или Фердыщенский…
    «В 1976 году Гладилин эмигрировал» — по израильской визе..- не знаю, может быть и по израильской…О т л и ч н о, не совок-любитель халявы приехал по израильской визе, а писатель, проживший больше 30 лет во Франции.
    Побольше бы таких сейчас в Израиль, не нужно ни абрамовичей, ни …
    Сами знаете кого не нужно. А в Гладилиных во всех странах такая недостача…
    ”Виктор Подгурский и его друзья — наверно, первое более или менее свободное поколение, выросшее в сталинской советской казарме…” — С.Б.
    — Сергею Темирбулатовичу Б., автору книги «Ложь и правда русской истории», а также — многих статей в Мастерской Портала, удачи, здоровья и вдохновения.
    P.S. ptj.spb.ru/archive/81/in-memory-81/pamyati-samuila-lure/

    № 3 [81] 2015 ПТЖ.
    Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там).
    Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
    ПАМЯТИ САМУИЛА ЛУРЬЕ
    БЕССМЕРТЬЯ, МОЖЕТ БЫТЬ, ЗАЛОГ
    С тяжелым сердцем приступаю к этому труду. С одной стороны, почтить память драгоценного писателя и человека — долг; то, что журнал попросил именно меня, — лестно. С другой — как упаковать в текст все, что накопилось в душе больше чем за полтора десятилетия? Все восхищение, любовь и благодарность тому, чью дружбу считаю главной в жизни удачей, встречу с кем — своим благословением..Но тут кое-что совпало. Из «ПТЖ» позвонили мне почти сразу после смерти Самуила Ароновича….
    … И еще одно утешение.
    Он умел с такой полнотой, с такой точностью интонации, со всеми обертонами заключить в текст свой собственный голос, что для тех, кто его знал, не составляет ни малейшего труда его услышать, раскрыв любую из книг на любой странице, — лучший нам всем подарок. Вообще-то я уверен, что для тех, кто не знал, -тоже. Это, конечно, залог… не «может быть» — несомненно.
    Дмитрий ЦИЛИКИН Сентябрь 2015 г.

  2. Крылатая фраза Стендаля — «Опираться можно только на то, что оказывает сопротивление.»,- это не постулат инженерного курса сопротивления материалов, а мудрый совет предержащим властям.

    Да, и именно поэтому «политкорректность» — страшный удар по жизнеспособности Запада.

  3. О, Гладилин!
    Помню, как я подростком читал «Хронику», «Бригантину» и «Дым в глаза». Вот советская проза, а все на моем языке, о моей (или возможной для меня) жизни. Аксенов был уже потом. В «Хронике» я впервые прочитал какие-то строки из песен Окуджавы. А «История одной компании» и теперь стоит на полке.

  4. Крылатая фраза Стендаля — «Опираться можно только на то, что оказывает сопротивление.»,- это не постулат инженерного курса сопротивления материалов, а мудрый совет предержащим властям. Совет, которому, к сожалению, мало кто из правителей следовал. Внедрители единомыслия в России в советские времена затаптывали в землю, изгоняли лучших из лучших и в итоге обрушили огромную страну. И нынешние наступают на те же грабли. Галина Старовойтова, Юрий Щекочихин, Анна Политковская, Борис Немцов, Алексей Навальный… Список растоптанных будет продолжен…, до повтора финального акта крушения страны.

Добавить комментарий для Сергей Эйгенсон Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.